- Да ты у меня настоящий талант! – восхищенно признался Кирилл, глядя на картину на стене и нежно привлекая к себе девушку.
Когда-то в ранней юности Алька, будучи натурой творческой, увлекалась флористикой. Почти все свои работы она раздарила друзьям и родственникам, а эту, из тополиного пуха, с незатейливым названием «Зимнее утро», повесила у себя. С первого взгляда было видно, что работа выполнена мастерски. Поэтому её просили в подарок многие, особенно подруга Машка. Но Алька отказывала под предлогом, что это подарок маме. На самом деле просто картина полюбилась ей самой.
- Тебе нравится? Бери!
Алька решительно сняла картину и протянула её Кириллу.
- Ну что ты! Зачем? Не стоит, отнекивался Кирилл.
- Сегодня день нашей помолвки. Ты подарил мне кольцо, и я тоже хочу сделать тебе подарок. Ты получишь всё, на что упадёт твой взгляд.
Алька вытряхнула конфеты из коробки, которые принёс с собой Кирилл и упаковала в неё картину.
- Я смотрю только на тебя, звезда моя, и очень надеюсь, что в скором времени ты выйдешь за меня замуж и станешь моей навсегда.
Кирилл тоже был по-своему талантлив. Он умел красиво ухаживать за дамами и делать комплименты, поэтому не страдал от женского невнимания. В короткий срок ему удавалось вскружить голову любой девушке, провести с ней несколько восхитительных ночей и найти весомый предлог, чтобы красиво расстаться без слёз и разбора полётов. Расставался он всегда легко, увлёкшись новой дивой, но мог скуки ради пригласить бывшую подружку на свидание. Если получал отказ, тут же забывал об этом и летел навстречу новым приключениям.
Алька оказалась редким экземпляром. Внешне весьма привлекательна, с отличной спортивной фигуркой, натуральная блондинка с тонкими чертами лица. Впервые с ней Кирилл вдруг почувствовал, что ему нет необходимости развлекать даму, поскольку ему самому было интересно слушать её и не хотелось расставаться. Роман длился неприлично долго, а до желанной сцены отношения так и не дошли.
Алька обезоруживала его своей наивной верой в то, что всё должно случиться только после свадьбы и уходила от попыток перевести отношения в горизонтальные. Ускользала ящерицей, оставив в руках Кирилла хвост донжуанского разочарования. Тучи ещё более сгустились, когда он узнал, что у Альки есть поклонник.
Антон или попросту Тоха любил Альку ещё со школьной скамьи. Алька тоже по-своему любила его. Тошка был ненавязчив, но всегда под рукой, всегда готов был протянуть руку помощи и подставить плечо. Смешной и неуклюжий как Вини-Пух, и такой же добрый. Любовь его была незатейливой и по-мультяшному милой. Но таким он был только с ней. После окончания ВУЗа, куда он поступил и окончил вместе с Алькой, Антон сумел организовать собственную небольшую фирму и ловко проскакивал мимо зубов акул капитализма.
Кирилл окончил институт двумя годами раньше и всё ещё числился в КБ молодым специалистом. На работе он не особо напрягался и держался там отнюдь не за высокие трудовые показатели. Его начальница, старая дева лет тридцати с хвостиком, взирала на него томными глазами раненой газели. Кирилл, в свою очередь, удачными комплиментами поддерживал её интерес, но при этом дипломатично соблюдал дистанцию.
Однажды он стоял под дождём у здания концертного зала и ждал Альку. Девушка подъехала буквально на последней минуте в шикарной иномарке, за рулём которой сидел какой-то пухлый парень. Вини-Пух, как мысленно обозвал его Кирилл, буквально ел глазами Альку, а та что-то мило чирикнула, невинно чмокнула его в щёку и выскочила под дождь.
«Чёрт побери, - подумал Кирилл, - кажется, придётся жениться».
***
Машка дружила с Алькой с первого курса института. Не столько училась, сколько сидела у неё на шее. Алька изо всех сил тащила подругу в учёбе. А по окончании второго курса Машка устроилась на каникулы в модный бутик продавцом. Взяли её легко, так как она обладала острым языком и той броской, несколько вульгарной красотой, на которую бывают так падки мужчины. Именно они были основными клиентами бутика. Обратно в институт Машка уже не вернулась.
Хоть и были они закадычными подружками, но о предстоящей регистрации Машка узнала буквально за неделю. Она всегда удивлялась приступам Алькиой скрытности. До этого момента они не виделись некоторое время, да и сейчас подруга забежала буквально на полчасика.
- Ты с ума сошла! – вещала Машка, уперевшись локтями в кухонный стол, - Да он же бабник! Ни одной юбки мимо не пропустит! Когда он обратил на тебя внимание? На последнем курсе? А до этого кто только под ним не полежал! Дура!
- Наверное, я действительно сошла с ума. Как только слышу его голос, словно падаю в обморок. Хочу видеть его и слышать каждую минуту, каждое мгновение.
- А как же Антошка? Он знает?
- Он самый первый узнал об этом. Тоха – друг, верный и надёжный как крепость. Знаю, что делаю ему больно, тоже мучаюсь. Но только до той минуты, когда рядом появляется Кирилл. В этот момент мне хочется послать всех к чёрту! Даже тебя.
- Вижу, больная ты, Алька. Ты не первая. Ты – очередная. Вот только в толк не возьму, почему он именно на тебе женится?
- Потому что я под ним не лежала. Он любит меня. Ты его совсем не знаешь. Он сильно изменился с тех пор, как мы стали встречаться. Он другой. Он необыкновенный! Тебе этого не понять.
- Где уж нам уж выйти замуж, - тяжело вздохнула Машка.
Первую годовщину свадьбы отмечают все супружеские пары. Но до памятной даты оставалось ещё два месяца, а Альке очень хотелось преподнести мужу сюрприз. Недавно она побывала на приёме у гинеколога, которая подтвердила наличие долгожданной беременности. Поэтому
Алька решила тихо, по-семейному, вдвоём отметить день помолвки.
На работе выпросила отгул и с утра пораньше отправилась к косметологу и парикмахеру. Потом заглянула в супермаркет рядом с домом, накупила для праздничного фуршета деликатесов, бутылку дорогого вина и сладостей. Кирилл был невозможным сладкоежкой.
Проходя мимо зеркальных витрин, с удовольствием разглядывала себя в зеркале и мысленно представляла будущий животик. Такой она себе тоже нравилась. Предвкушая, как удивится муж милому семейному торжеству и вести о беременности, Алька неслась домой как на крыльях, не чувствуя тяжести сумок и собственных ног. Скорее, скорее, ещё нужно успеть всё накрыть, приготовить к приходу супруга.
В спешке в прихожей сумка зацепилась за тумбу с обувью, а из лопнувшего пакета посыпались с грохотом банки и раскатились мандарины. Алька, чертыхнувшись, бросила всё и пошла за сумкой.
Только тут она поняла, что в квартире она не одна. Из смежной комнаты, служившей супругам спальней, вышел взъерошенный Кирилл в одних плавках, которые, ясное дело, были надеты впопыхах.
Алька вспыхнула и рванулась на дверь спальни, но Кирилл, упёршись спиной в дверной косяк, жёстко рукой перекрыл вход:
- Солнышко, будь умницей, посиди на кухне. Тебе не надо это видеть. Я приду, и мы обо всём поговорим. Можешь даже побить меня потом, если захочешь. Сейчас уйди пожалуйста, - спокойно настаивал Кирилл, делая ударение на слове «сейчас».
У Альки поплыло всё перед глазами. Милый родной любимый голос холодно и беспристрастно предлагал ей уйти.
Девушка резко развернулась и убежала в ванную, звонко щёлкнув задвижкой. Этот звук прозвучал как выстрел. Кирилл вздрогнул, хотел вернуться в спальню, но вдруг почувствовал в этом звуке что-то нехорошее. У него была одна причуда: изредка он пользовался старой дедовской опасной бритвой, которую держал в ванной. А ещё там висела аптечка с лекарствами.
Кирилл решительно постучал:
- Алька, не дури, открой сейчас же!
Из-за двери не было слышно ни звука. Кирилл колотил всё сильнее и отчаяннее. Потом долго и бессмысленно бегал по дому в поисках чем бы взломать дверь. Наконец нашлась старая отцовская монтировка. Задвижка отвратительно заскрежетала и с хрустом повисла на шурупах вместе с отколовшейся щепкой.
Открывшееся зрелище вызвало головокружение, приступ тошноты и слабость в коленях. Кирилл побледнел и медленно сполз на пол по стене. Последнее, что он услышал, теряя сознание, это испуганный голос:
- Алло! Алло! Скорая? Приезжайте скорее. Тут сейчас, кажется, будет два трупа!
***
В день выписки из стационара Машка со словами: «Тебе ещё рано таскать такие тяжести», - решительно подхватила обе сумки и пошла по коридору впереди. Всё-таки она оказалась настоящей подругой. Самая первая прибежала в больницу, а когда узнала, что Альке из-за большой потери крови срочно требуется переливание, не раздумывая, легла на соседний стол. У них была одна группа крови. Тоха и мама днём по очереди сидели у кровати больной. Все ночи брала на себя Машка, а утром убегала на работу.
Внизу ждал Антон. Машка с сумками устроилась на заднем сиденье, Алька – рядом с Антоном. Сперва подвезли Машу. Когда подруга вышла, он с затаённой надеждой задал вопрос:
- Куда? К родителям или…
- К родителям, Тошка, конечно к родителям.
Антон лихо развернулся и весело покатил по бульвару.
- Уезжаю я Алька. В Красноярск. Надолго, может навсегда. Я давно уже там почву готовил, вешки расставил по бизнесу. Там отличные перспективы намечаются. Ждал только твоего выздоровления. Поедем со мной, Аленький? Я не тороплю тебя выходить за меня замуж, квартиру сниму тебе отдельную, если захочешь.
Алька неловко отвела глаза в сторону:
- Беременная я, Тоха. В клинике врачи настаивали на аборте после всего случившегося, а я отказалась. Один грех уже висит на мне. Не подумала, дура, что не только себя убиваю, но и его, маленького. На второй раз у меня духу не хватит. Пускай родится. Недаром же судьба мне его сохранила, дала второй шанс.
- Аленький, здорово! Как здорово, что у нас будет малыш! Кирилл знает?
- Нет. Я как раз в тот день собиралась сказать ему об этом. Не успела.
- Вот и ладно! Я сделаю всё, чтобы ни ты, ни ребёнок, ни в чём не нуждались, чтобы вы оба были счастливы. Чтобы мы все были счастливы. Если ты не расскажешь, кто сможет узнать, что это не мой ребёнок? Поехали, а?
- Ты хороший, Тоха, ты, наверное, самый лучший, а я всего лишь глупая баба. Кирилл сейчас в больнице с инфарктом, и отчасти это произошло по моей вине. Измены, к сожалению, происходят во многих семьях. Ничего, мирятся и живут. Если мне дан судьбой второй шанс, пусть он будет и у Кирилла. Завтра я схожу к нему и скажу о ребёнке. А домой не поехала просто потому, что не хочу оставаться одна. Пока, Тошенька, спасибо тебе за всё.
Алька чуть коснулась по-привычке губами его щеки и, забрав сумки, быстро скрылась в подъезде. Антон промолчал, крепко вцепившись в руль так, что побелели костяшки пальцев.
Вечером позвонила Машка. Хорошо, что трубку взяла сама Алька, поскольку мама Машку недолюбливала. По голосу сразу стало понятно, что та уже слегка выпила. А когда она выпьет, то хлебом не корми, дай поговорить по душам. Не отстанет ни за что. Сейчас она просила приехать Альку к ней. Алька не могла отказать подруге, тем более, что не была у неё со дня свадьбы.
Через полчаса они уже сидели на кухне. На столе стояла наполовину пустая бутылка столового вина, маринованная капуста в хрустальном салатнике, коробка дорогих шоколадных конфет. Напротив сидела изрядно захмелевшая Машка и жаловалась на нескладную свою жизнь, на коллег по работе, вспоминала покойную маму, которую похоронила два года назад. Каждый раз, переходя к новой жалобе, она подливала себе в фужер на длинной ножке, и бутылка быстро опустела. В серванте в гостиной стояла ещё одна бутылка и Машка нетвёрдой походкой направилась за добавкой.
Алька решительно двинулась за подругой. Её нужно было немедленно остановить. Ведь завтра ей рано на работу. В комнате взгляд Альки остановился на висящей на стене картине. Это было «Зимнее утро». Сразу всплыл в памяти тот день, когда она впервые переступила порог дома Кирилла: « А куда ты повесил мою картину»? В ответ услышала: «Да разбилась она. Случайно. Прости». Не так было жаль картину, как больно укололо равнодушие, с которым это было сказано.
Алька вдруг всё поняла:
- Слушай, Машка, тогда в нашей спальне… Это была ты?
- Что? Дошло, наконец, - развязно дёрнулась Машка, перехватив её взгляд, - Да ты бога должна благодарить, что это я там была, а не одна из его многочисленных девок. Ловила бы сейчас в раю бабочек, святоша! А ненаглядный твой у чертей на вертеле бы дымился. Я только потому и не ушла, что услышала, как он в дверь долбится. Я за тебя тогда испугалась страшно.
Говорила ведь, что бабник он. А ты его в чёрном теле держала. В тот день, когда ты эту картинку ему подарила, он от тебя сразу ко мне прибежал. Хотелка совсем ему мозги вынесла. Только под утро от меня ушёл. А подарок твой Кир оставил, сказал, что это бонус за любовь. Я-то ведь подумала, что конфеты. А потом увидела, но просто не хотела тебя, дуру, расстраивать.
Машка всё больше распалялась, и в глазах плескалось пьяное отчаяние:
- Что, жалко картинку-то стало? Жалко? На, забери, повесь своему кобелю над кроваткой! На!
Машка сорвала картину со стены и швырнула Альке под ноги. Со звоном разлетелось стекло мелкими брызгами. «Вот теперь разбилась!», - пронеслось в голове. Алька перевела взгляд с осколков на подругу. Раскрасневшаяся, обозлённая, стоящая нетвёрдо на ногах, держась за качающуюся дверцу шкафа, она смотрела на Альку стеклянными глазами.
- А ведь тебе больно сейчас, Машенька. Ты любишь его. Всё равно какого, но любишь. Ты навещала его в больнице? На столе вон у тебя его любимые конфеты.
Машка сразу обмякла, мешком упала на тахту, зарылась лицом в подушку и завыла в голос. Алька присела рядом, приобняла подругу и гладила её по голове, как обиженного ребёнка.
- Права ты, подружка. Спасибо тебе великое. Спасибо и до свидания. Уезжаю я, Машенька. Далеко. Антон позвал меня, с ним и уеду.
Машка подняла помятое мокрое от слёз лицо сразу ставшее некрасивым:
- Точно уедешь? Не передумаешь, не простишь его, гада?
- Не знаю. Возможно, мне когда-нибудь и захочется это сделать. Только знаешь, Машка, на свете есть вещи, которые прощать нельзя. Я это сейчас поняла. Я не бросаю Кирилла, я оставляю его с тобой. А моё останется со мной. То, ради чего стоит жить и то, чего я никому не отдам.
21.12.2011г.