Медников открыл глаза. Его разбудил внезапный звонок в дверь. Он был
такой же явью, как и головная боль, бьющаяся в черепе Медникова дикарскими
тамтамами.
Медников оторвал голову от подушки, медленно приходя в себя от похмельного
чёрного сна. Сообразив, что звонят в дверь, он спустил ноги, побрёл в переднюю
и открыл дверь.
На пороге стояла девушка в синем платье, по которому рассыпался белый
горошек. В руке она держала обшарпанный фибровый чемоданчик. Рядом с девушкой
стояла девочка лет девяти в зелёной кофточке и серою юбочке. Девушка смотрела
на Медникова серовато-голубыми глазами. Она была отменно красива, поэтому Медников
спросил её охрипшим голосом:
- Вы ко мне?
Девушка ответила:
- Нам нужен Медников Андрон Сергеевич. Он здесь жил...
- Почему жил? - удивился Медников. - Я и сейчас здесь живу.
- Вы - Медников? - недоверчиво спросила девушка.
- Я, - мотнул головой Андрон Сергеевич и поморщился от ударившей в мозгах боли.
- Значит, это письмо адресовано вам, - сказала девушка и через порог протянула
ему конверт.
- Входите, - пригласил Медников гостей.
Девушка и девочка нерешительно вошли в переднюю. Медников взял конверт, небрежно
разорвал по краю и извлёк из него вчетверо сложенный дисток из школьной тетрадки,
исписанный мелким, но аккуратным разборчивым почерком.
"Уважаемый Андрон Сергеевич, хотя вы и разрешили мне называть вас на "ты",
но с того дня уже утекло много воды. Всё же я надеюсь, что вы не забыли меня, Олю
Прянишникову, -прочитал Медников и наморщил лоб, силясь припомнить автора
письма, но не вспомнил и продолжил чтение.- А если вы забыли меня, то, наверно,
помните станцию Котельнич в Кировской области..."
Медников не помнил такой станции и, вообще, в Кировской области ему бывать не доводилось. Заинтригованый воспоминаниями незнакомой ему Оли он продолжил чтение письма:
"...Московский поезд на Киров опоздал, и мы с вами, случайные попутчики, не успели попасть на Горьковский поезд. Вам, если я не ошибаюсь, нужно было попасть в Шахунью..."
Медников покачал головой: ни в какую Шахунью он никогда не ездил.
"...Чтобы скоротать ночь до следующего поезда, а он проходил через Котельнич около половины девятого утра, вы пригласили меня погулять. Ночь, вы помните, была тёплая. Мы вышли на берег Моломы..."
О существовании такой реки Медников и не подозревал.
"...Мы с вами говорили об искусстве, о Москве. Вы пригласили меня приехать и посмотреть столицу, обещали показать мне музеи и сводить в самые знаменитые театры.
А потом... потом всё и произошло. Нет, я ничуть не виню вас. Я сама тогда захотела,
чтобы мы с вами это сделали...
Затем пришёл поезд. Я вышла на станции Бурелом, где я работала в школе учительницей, а вы поехали дальше. Вскоре я поняла, что я беременна.
Я решила выносить ребёнка. Родилась девочка. Было много и хлопот. Я ведь тянула
Верочку в одиночку. Но свет не без добрых людей. Люди помогли мне. Сперва я хотела
написать вам, благо, вы дали мне свой адрес, а потом решила вас не обременять.
Верочка - моя радость, а вот кем она была бы для вас, я не знаю... Я подумала: пусть
мои воспоминания о той ночи останутся ничем неомрачёнными.
А год назад я заболела. Врачи не сразу смогли определить, что у меня. Потом, оказалось, рак. Я знаю, что я скоро умру, но у меня остаётся Верочка. Поэтому я и решила написать вам и попросить вас устроить Верочку в хороший детский дом. И вообще, если сможете, то присмотреть за нею, пока она не повзрослеет. Верочку, когда меня не станет, к вам привезёт медсестра больницы, где я сейчас доживаю. Она моя землячка. Зовут её Валя Михайлова. Прощайте, Андрон Сергеевич. Вас всегда помнящая Оля".
Письмо было дочитано до конца и первой мыслью Медникова было сказать девушке, что
неведомая ему Ольга ошиблась, что он никогда не бывал в тех краях, о которых пишет
Ольга, но взглянув в милое настороженное лицо девушки, воздержался и пригласил её и
Верочку на кухню выпить чаю.
- Вы, верно, проголодались? - спросил Валю Медников.
- Мы перекусили в буфете на вокзале, - ответила Валя, но от чая не отказалась.
На кухне царил кавардак. Удушливо воняло холодным застоявшимся табаком.
На столе стояли две пустые водочные бутылки и тарелки с остатками прошедшего
здесь пиршества. В них валялись размокшие сигаретные окурки. Банка из-под шпрот
тоже была набита окурками. Раковина была завалена грязной посудой.
- Простите, - сконфужено сказал Медников. - Праздновал поминки жены.
- Праздновали поминки? - удивилась Валя.
- Нет, нет, - попытался рассмеяться Медников. - Она жива, здорова и даже
счастлива. Мы на днях с нею развелись... Кстати, какое сегодня чмисло?
- Третье июля, - ответила Валя.
- Неужели? М-да, пора завязывать... Да, пора...
Медников попытался прибрать на столе, но просыпал банку с окурками. Посмотрел на свет
бутылки, но обе они были пусты.
Медников налил в чайник воды и поставил его на газ.
- Давайте я вам помогу, - предложила Валя.
- Не откажусь, - проговорил Медников. - Голова раскалывается... Вы не подумайте,
я не алкаш... Это так, можно сказать, на радостях... или с горя... Сам никак не
разберусь... Она у меня третья... Думал, последняя, ан нет... А может, и да. Стоит ли ещё раз жениться, чтобы потом опять трепать нервы?.. Вы замужем?
- Нет, - ответила Валя, принимаясь за уборку.
Открыв холодильник, Валя, к радости Медникова, обнаружила в нём бутылку пива. Он
выхватил её из Валиных рук, сорвал пробку и стал пить прямо из горлышка.
- Значит, Ольги больше нет... - сказал Медников и поинтересовался у Веры: - Вы
читали её письмо?
- Не имею привычки читать чужие письма, - ответила Валя. - Но историю Ольгиной
жизни я знаю хорошо. Вы её единственный мужчина.
- Только это был не я, - подумал Медников, размышляя, говорить или не говорить
девушке, что он никогда не бывал в их местах и никогда не встречался с Ольгой. Но
кто-то всё же сделал ей ребёнка и прикрылся его именем. Этот кто-то мог быть из его знакомых, а может и приятелей. Их у него много... А Ольга, похоже, была человеком
с чистой душой... И ещё Верочка...
Медников посмотрел на девочку. Сейчас, малость оклемавшись благодаря пиву, он
смог оценить её.
- Красивой будет, - сказал он Вале, кивнув головой в сторону Верочки.
- Да, она - вылитая Ольга, - ответила Валя, разливая чай по чашкам. - Вам,
Андрон Сергеевич, покрепче?
- Конечно. С похмелюги нужно поправляться. Пора бежать в студию.
- А вас не выгонят с работы за прогул? - с тревогой в голосе спросила Валя.
- Кто? - усмехнулся Медников. - Я хозяин. Разве что заказчики могут предъявить
претензии. Ничего, отбояримся.
Отхлебнув чай, Медников посмотрел на Валю и сказал:
- Ты, наверно, думаешь, что я алкаш, пропойца? Нет, Валя, я прикладываюсь
нечасто. Но жисть проклятая... Порой, хочется забыться... Плохо одному, особенно,
когда тебе вот-вот стукнет сороковник... Хочется прислониться к кому-то, к родному,
прислониться... Третья жена... Я делал из неё фотомодель, а она захотела большего,
чего я уже дать ей не мог... Она нашла другого...
Валя взглянула на часики.
- Андрон Сергеевич, простите меня, но нам с Верочкой нужно знать, возьмётесь
за устройство Верочки? Если нет, то нам нужно спешить, чтобы взять билеты на вечерний
поезд и пробежаться по магазинам.
Медников посмотрел на Валю и спросил:
- А куда вам спешить? У вас, как я понял, отпуск. Поживите у меня, посмотрите
Москву. Я свожу вас в музеи, в Третьяковку, в зоопарк... А заодно решим и наш
главный вопрос.
- Если так, - задумчиво проговорила Валя, - то я смогу задержаться на недельку.
Мне самой интересно посмотреть город. За двадцать три года я ни разу не была в
Москве.
Медников был рад её решению. Девушка и девочка скрасят его одиночество,
развеют тоску.
(окончание следует)
http://www.proza.ru/2013/03/05/1816