2 марта 1953 года
Ох, уж эти изверги рода человеческого! Твари ненасытные! Клопы-кровопийцы! Опять вы спать не даёте всю ночь. Из-за ваших жгучих укусов приходится вставать с постели, включать в комнате верхний свет под абажуром и воевать с вами, с извергами.
За окном ещё совсем темно. Но в нашей комнате проснулись все: и мама, и бабушка, и брат, и сестра. За дверью, в коридоре, слышны разговоры – происходит что-то необычное. Наскоро одевшись, выходим в коридор и мы. А там – все наши соседи, полусонные, стоят около своих комнат, прислонившись к косякам своих дверей.
Речь держит Леонид Михайлович Филиппов, наш сосед из комнаты напротив:
– Умер изверг рода человеческого! Умер Сталин! Это только что сообщили по радио Би-Би-Си. Да, да. Так и сказали: "У-мер из-верг ро-да че-ло-ве-чес-ко-го!"
Он произносит это громко, смачно, выговаривая медленно и по слогам и нисколько не скрывая своей радости. Оно и понятно, почему эту страшную новость сообщает нам именно Леонид Михайлович, а не кто-нибудь другой: ведь только у него есть трофейный немецкий радиоприёмник "Телефункен". Он привёз его из Германии, из плена. А это, скажу я вам, совсем не то, что наш отечественный СВД-9 Александровского завода № 3, причём довоенного, 1938-го года, выпуска. Из-за соседней глушилки, которая стоит у пруда, наш СВД-9 не может поймать "Голос Америки" или Би-Би-Си, а немецкий "Телефункен" может. Когда я прохожу мимо комнаты Филипповых, то через их стеклянную дверь слышу, что Леонид Михайлович слушает закордонные станции. Иногда он и нам кое-что рассказывает о новостях из "вражеских голосов".
Вот и сейчас заспанные люди молча стоят по стеночкам, а Леонид Михайлович вещает:
– У-мер из-верг ро-да че-ло-ве-чес-ко-го! У-мер Ста-лин!
* * *
Изверг? Ну разве так можно? И мне обидно за Сталина. Ну ведь не изверг он, а мудрый Вождь и Учитель, великий продолжатель дела Ленина, "Сталин – это Ленин сегодня". Он – гений всех времён и народов, Народный Вождь, величайший из всех людей. А ещё и освободитель Европы, друг всех детей, гениальный организатор и вдохновитель всех наших побед, отец народов, покровитель искусств. Ещё он – доктор наук и не каких-нибудь там определённых, конкретных, а всех наук, великий полководец, генералиссимус. Герой Советского Союза. И на фронте бойцы шли в атаку "за Родину, за Сталина". И вообще, Сталин – это наше всё: сталинские пятилетки, сталинские соколы, десять сталинских ударов, сталинские лесозащитные полосы. А сколько у него разных государственных должностей! Всех достоинств Сталина мне не перечесть. И вообще, "спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство".
И – знаете? – мне просто обидно слышать, когда нашего любимого Сталина называют извергом, обидно за великого Сталина. Но я молчу. Молчу, потому что я ещё мал: мне нет и пятнадцати лет. Молчу.
* * *
Молчат и слушатели в коридоре. Потому что Сталин – это политика, а о политике говорить вслух не принято. Да и опасно.
Вот, например, сестра моей бабушки – Василиса Васильевна или, проще говоря, бабуся Васёна, – помнится, рассказывала такой случай из жизни.
– У нас на углу Большой Серпуховской и 2-го Серпуховского проезда была будка, ну лавочка, чистильщика обуви, а в ней работал то ли армянин, то ли ассириец. И вот подходит, значит, к нему как-то утром мужчина. Чтобы сапоги ему, стало быть, почистили. А пока щётки работают, о чём-то разговаривать ведь надо? Так? Ну, тот чистильщик и спрашивает между делом: "Что нового? Чего в газетах пишут?" Мужчина ему: "Пишут, что Кирова убили". А наш армянин ему, шутя так: "Эка велика потеря – зато в бане народу будет меньше". Всего-то и сказал. А только чистильщика того мы больше не видели, и будки его тоже. А он, горемычный, поди, и знать-то не знал, кто он такой этот Киров!
Вот потому-то и молчат наши соседи по коридору, а только слушают Леонида Михайловича.
* * *
Или вот ещё мама рассказывает:
– Было это в тридцать восьмом году, в Харькове, где мы с тобой до войны жили. Три наших лётчика, вернувшись с полётов, сидели, пили и анекдоты травили. А потом разошлись по домам. А уже дома одного из них, перед тем как заснуть, осенило: "Я-то рассказывал анекдоты нормальные, а вот Борис чего-то там такое нёс, анекдоты сыпал всё больше антисоветские – надо бы утром в политотдел сообщить: пусть разберутся. Но не ночью же мне идти! Высплюсь – сообщу. А пока – спать". А только выспаться ему и не дали: за ним пришли, подняли с постели. Оказалось, что Борис успел сообщить раньше.
Вот потому-то и молчат наши соседи по коридору, а только слушают Леонида Михайловича. А Леонид Михайлович не молчит. Потому что он из пленных – ему терять нечего. И на Сталина он сильно обижен … И всё же зря он так зло – изверг рода человеческого – про великого Сталина, величайшего из всех людей.
* * *
Как жить без Сталина? Что ж теперь с нами-то будет, с народом, со страной? Погибнем все. Ведь подлые империалисты, эти поджигатели войны, только того и ждут, когда не будет нашего любимого Сталина. Он один нас защищает от них. Только его они и боялись. А теперь им бояться будет некого, и они разожгут войну, третью мировую войну. Не зря же в песне поётся:
И опять спокойно спать
не дают матерям и детям.
Те, кто грозят нам войною,
будут за это в ответе!
… Как жить без Сталина? Да и сколько осталось нам жить? Империалистическим поджигателям войны понадобится, я думаю, неделя или две, чтобы собрать свою армию, и ещё неделя или две, чтобы их танки дошли до Москвы. Значит, и жить нам осталось две-четыре недели. Вот и всё – конец… Так вот, оказывается, о каком конце света предупреждала нас богородица в своём недавнем письме, в котором говорилось, что люди будут ходить по колено в крови!
… Но тут мои размышления прерывает мамино:
– Ну, всё. Пойдём в комнату. Раз уж нас сегодня разбудили так рано, то отведи Танюшу в детсад пораньше.
* * *
С утра пораньше, в темноте, тяну санки с сестрёнкой. Они прыгают на шпалах железной дороги, но эта тряска не мешает Татьяне спать. За бывшим свинарником сворачиваю с узкоколейки на ровную заснеженную дорогу, а дальше – через ручей, мимо сахарного завода и парка – на Шмитовский проезд, где за трамвайной линией – наш районный детский сад.
Наша воспитательница уже в группе и встречает вопросом:
– Валера, ты слышал, что Сталин заболел?
– Слышал.
Услышав имя Сталин, Татьяна тут же выпаливает стишок:
Я – маленькая девочка – играю и пою.
Я Сталина не знаю, но я его люблю.
– Ну вот, – думаю я. – Ей всего-то пять лет, а она тоже любит Сталина. Значит, он – не изверг.
– Как жить-то будем без Сталина, если он умрёт? – спрашивает меня воспитательница.
– Не знаю.
* * *
Санки оставляю в детском саду и, как всегда, иду в большой продовольственный магазин, который на остановке "Новые дома" на Шмитовском проезде. В подвале, в рыбном отделе сильно пахнет селёдкой. Её продают тут из большой бочки, которая стоит рядом с витриной из гнутого стекла.
– Взвесьте мне, пожалуйста, вот эти две, – просит продавщицу мужчина в шляпе и показывает на селёдки в бочке.
Где я видел этого человека? Чем-то он мне знаком. Высокий, в длинном чёрном пальто, чёрная широкополая шляпа, почти круглые очки. Ну да! Это же он – Левитан, Юрий Борисович, легендарный диктор Всесоюзного радио! Это он по радио мощно чеканит слова: "Га-ва-рит Мас-ква! Ра-бо-та-ют все ра-ди-о-стан-ци-и Са-вет-ска-ва Са-ю-за". Это его голос – неповторимый, редкий по тембру и выразительности – производит на слушателей магическое, неизгладимое впечатление, завораживает, вызывает душевный подъём, вселяет уверенность в успехе. Поэтому именно он – Левитан – читал в войну на радио сводки "От Советского информбюро" о положении на фронтах, воодушевляя бойцов и тружеников тыла. Говорят даже, что Гитлер считал Сталина своим врагом № 2, а врагом № 1 – Левитана, и что фюрер будто бы назначил за голову диктора награду в 250 тысяч немецких марок.
И вот этот человек-легенда, который сегодня или завтра объявит по радио о болезни или смерти Сталина, сейчас так запросто выбирает себе пару селёдок в подвале нашего магазина? Невероятно! И он живёт, наверное, в каком-нибудь особенном, элитном доме. И сейчас я обязательно узнаю, в каком же именно.
И вот я со своими покупками в авоське пристраиваюсь за спиной Левитана и, как шпион, крадусь за ним по межквартальному проезду в сторону Ваганьковского кладбища. Но скоро он, к моему удивлению, скрывается за входной дверью самого обычного подъезда самого обычного дома.
Как же так? Такой знаменитый человек, а живёт в самом обыкновенном невзрачном пятиэтажном доме, каких в этом районе полно! А, может, это и не Левитан вовсе, а?
Постояв в недоумении некоторое время, возвращаюсь на дорогу к нашим Камушкам. Сегодня обязательно надо послушать по радио Левитана: он сообщит о болезни Сталина. Или всё-таки радио Би-Би-Си врёт?
* * *
4 марта 1953 года
Голос Левитана: "Га-ва-рит Мас-ква! Ра-бо-та-ют все ра-ди-о-стан-ци-и Са-вет-ска-ва Са-ю-за". И – сообщение о болезни Сталина, бюллетень о состоянии его здоровья с признаками тяжёлого состояния: инсульт, потеря сознания, паралич тела.
Кошмар! Ужас! Наш любимый Сталин болен. Но я верю, что 4-ый Медсанупр Кремля его вылечит обязательно: ведь там работают самые лучшие врачи нашей страны, профессора и академики.
* * *
5 марта 1953 года
Голос Левитана: "Бюллетень о состоянии здоровья Сталина на 2 часа 5-го марта 1953 года. В истекшие сутки состояние здоровья Сталина оставалось тяжёлым. Развившееся, в ночь на второе марта, на почве гипертонической болезни и атеросклероза, кровоизлияние в мозг привело к параличу конечностей, потере сознания, поражению мозга с расстройством дыхания и кровообращения… Участились явления Чейн-Стоксова дыхания".
Какое странное и страшное слово – Чейн-Стоксово дыхание. Я никогда раньше его не слышал, не понимаю его смысла, но чувствую, что за ним скрывается что-то очень и очень нехорошее, опасное. Неужели самые лучшие врачи нашей страны, профессора и знаменитые академики не смогут вылечить нашего любимого Сталина?
* * *
6 марта 1953 года
Левитан: "Га-ва-рит Мас-ква! Ра-бо-та-ют все ра-ди-о-стан-ци-и Са-вет-ска-ва Са-ю-за … 5 марта в 9 часов 50 минут вечера после тяжёлой болезни скончался Председатель Совета министров Союза ССР и Секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Иосиф Виссарионович Сталин".
О, ужас! И это – всё. Конец всему…
* * *
7 марта 1953 года
Траурный митинг в школе. На второй перемене всех школьников и учителей собрали в коридоре на втором этаже. Я оказался рядом с окном и около белого гипсового бюста Сталина. У Сталина на руках улыбающаяся девочка. Говорят, что это – его дочь, Светлана Аллилуева. А ещё мне мама, помнится, рассказывала, что мама Светланы – Надежда Сергеевна – застрелилась, когда её обидел Сталин. Но я знаю, что об этом вслух говорить нельзя. И нельзя мне стоять близко к этому бюсту: уронить бюст – большое преступление.
Я – про большое преступление. Вот мы в классе любим стрелять во время уроков из рогатки пульками – бумажными или из согнутой проволоки. Стреляем в географическую карту или в выключатель – это чтобы свет погас. Ну и Иван Киреев в 7-ом классе "Б" попал в портрет Сталина, который висел над классной доской. Попал, конечно, случайно. А всё равно приходил в школу милиционер-следователь, разговаривал с его одноклассниками, разбирался. И Киреева из школы исключили.
… И если я нечаянно уроню этот бюст да если ещё и разобью его, то я и не знаю, что со мной сделают. Поэтому стою, слушаю речи и оглядываюсь на бюст Сталина.
А речь произносит Георгий Иванович, директор школы. Говорит он долго, а я посматриваю в окно. Там, за забором, по заснеженному полю совхоза "Смычка" разъезжает трактор с прицепом, и с прицепа сбрасывают удобрения, прямо на снег. Скоро весна. А только зачем эти удобрения, если всё равно скоро война? И будущая третья мировая неизбежна. "Чтобы устранить неизбежность войн, нужно уничтожить империализм" – учит нас Сталин в своей последней работе "Экономические проблемы социализма в СССР".
Говорит Георгий Иванович долго. А я стою, слушаю и смотрю теперь на стенгазету, которая висит на стене недалеко от меня. В передовице бросаются в глаза слова, написанные заглавными буквами. Я точно знаю, что этих слов – девять и что это не разные слова, а одно и то же слово – Сталин. Знаю потому, что эту передовицу написал я. И мне сказали тогда, что слово "Сталин" я должен написать не меньше, чем девять раз, и что все буквы в этом слове должны быть прописными, вот так: СТАЛИН или так: ТОВАРИЩ СТАЛИН.
– Так надо, – сказали мне. – Должно быть так же, как в больших центральных газетах.
Ну, если надо, то надо. Но до чего же трудно было придумать текст, в котором слово "Сталин" встретилось бы девять раз!
… А теперь о Сталине говорит завуч. Говорит, что Сталин родился в 1879-ом году в городе Гори. А я вспомнил, что дома на моём письменном столе стоит бумажный макет домика, в котором родился Сталин. Детали для этого макета я вырезал из настенного календаря, а потом склеил их…
– Траурный митинг окончен, – объявляет директор школы. – Занятия в школе отменяются на три дня траура: 7-го, 8-го и 9-го марта.
Да и какие могут быть уроки, если умер Сталин и если скоро война?
* * *
Дома портфель – под стол: ведь домашние задания не заданы – я свободен и могу пойти в Колонный зал, чтобы проститься со Сталиным. Сейчас все охвачены горем и одной мыслью – поклониться умершему Вождю и Учителю.
Но у Новых домов и на Трёхгорном валу навстречу мне идут люди и предупреждают:
– В Колонный зал огромная очередь, люди там в толпе просто давят друг друга, а пострадавших в этой давке так много, что их трупы вывозят на грузовиках.
Возвращаюсь домой, а дома бабушка:
– Мать твоя, видать, с ума спятила: удумала итить в Колонный зал: ей, вишь ли, проститься со Сталиным надоть. А тама, ить, смертоубийство творится – как на Ходынке. А ну как сИротами вас оставит? Тада в детдом мне вас определять али как? Совсем ума у ей нет!
– Ба, да вернётся она скоро. Я был у "Трёхгорки" и видел, что народ возвращается. Потому что в центр не пройти, не пускают.
Но бабушка не унимается, ворчит и причитает:
– Только ужотко воротилась с того света, от желтухи бог её уберёг, и, глянь, она опять отчубучила! Жить что ли не хочет? На тот свет захотела?
Но мама вернулась скоро:
– Ой, с работы нас отпустили, чтобы проститься со Сталиным. Дошла я до площади Восстания, а дальше – не пройти: грузовики, солдаты, народу много. А на Трубной площади, говорят, творится что-то страшное: народ напирает, лезут через грузовики, под машины, давят друг друга, и в этой давке, говорят, погибло много народа. А пострадавших отвозят на грузовиках. А на улицах полно галош, которые потерялись в давке.
– Слава богу, что ещё живой осталась, – резюмирует бабушка. – Бог милостив.
* * *
9 марта 1953 года
Серое хмурое утро. Погода подстать всенародному трауру. Сама природа скорбит в день похорон Сталина – нашего любимого вождя. Мы, такие же хмурые и унылые, толпимся около мостоотрядовского клуба и слушаем радиотрансляцию траурной церемонии с Красной площади. Несмотря на промозглую погоду, некоторые – без шапок. Мы просто стоим молча и слушаем.
Мы знаем, как важно читать не то, что написано в газетах, а то, что в них не написано, как важно уметь читать между строк. Вот и сегодня совсем не важно, какие слова скажут те, кто сейчас стоит на трибуне мавзолея. Куда важнее узнать, кто из них выступит первым, потому что кто выступит первым, тот и станет первым. Первым человеком в стране. Новым вождём народа. Так уж устроена у нас власть.
Первым слово произносит Маленков, и всё становится ясным: Георгий Максимилианович – наш новый вождь. "Король умер – да здравствует король!" За ним траурные речи держат Берия и Молотов. А председатель похоронной комиссии – Хрущёв. Вот эти четверо и будут бороться за власть, за единоличную власть.
Когда гроб с телом Сталина вносили в мавзолей, по всей стране остановилась работа предприятий, истошно завыли гудки заводов и фабрик, включились сирены автомобилей. Протяжный душераздирающий гул гудков и сирен тягуче долго висит в сером влажном воздухе, возвещая окончание сталинской эпохи.
* * *
11 марта 1953 года
По радио – который уже день! – только классическая симфоническая музыка и только в миноре. Для тех, кто умеет читать между строк, очень важно не пропустить то, уже не траурное, музыкальное произведение, которое прозвучит в эфире первым. Оно будет тем сигналом, который определит нашу жизнь на ближайшие годы. По этой первой песне, которую разрешат выпустить в эфир, можно будет понять, как мы теперь будем жить. И это на несколько лет вперёд.
И вот в полдень величественно, торжественно:
Слава борцам, что за правду вставали,
Знамя свободы высоко несли, –
Партию нашу они создавали,
К цели заветной вели,
К цели заветной вели!
Под солнцем родины мы крепнем год от года.
Мы делу Ленина и Сталина верны.
Зовёт на подвиги советские народы
Коммунистическая партия страны!
Ага! Я же говорил! Вот они – новые нотки: Ленин и партия. Этих слов в последнее время, и в самом деле, не было слышно. Всё только – Сталин, Сталин, Сталин. А про Ленина совсем забыли, будто бы и не было его вовсе. Да и про партию по радио ничего не говорят, будто и нет её, этой партии: съездов нет, все привыкли к тому, что всё решает только он – великий Сталин – и его соратники.
Кстати, о слове "соратники". Как-то бабушка спрашивает меня:
– А что это они по радио всё говорят: "саратники, саратники…"? Они что? Все из Саратова что ли, которые помощники Сталина?
– Нет, бабушка, – говорю я, – не из Саратова они, а из разных городов. А соратники – это от слова "рать". То есть они вместе, в одной рати сражаются.
– А и с кем же им воевать, ежели война уж восемь лет как кончилась?
– С империалистами, бабушка, с империалистами, с поджигателями новой мировой войны.
– И чего это они не унимаются? Чего им от нас надоть? – интересуется бабушка.
– Завидуют, что мы живём хорошо и хотят всё отнять. Войной. А защитить нас теперь некому: Сталин умер.
Зато теперь будут больше говорить о заслугах Ленина, и решать всё будет партия – коллективно, и руководство будет коллективное:
Партия - наша надежда и сила,
Партия - наш рулевой!
А только разве такое возможно, чтобы страной руководил не один вождь, а несколько? Они же передерутся за власть – Берия, Маленков, Молотов, Хрущёв, Булганин, Каганович, Ворошилов, Микоян. Ой, что будет! А что было, то было, и что будет, то и будет.
Будем теперь жить без Сталина.