Психушка гл. 1
Боевое крещение
Я не стану описывать причину моего появления в психушке, но она, эта причина была: «если человек составляет угрозу окружающим или самому себе, то его следует поместить в психиатрическую больницу» Самой себе я угрозы не составляла, ибо к суицидникам не принадлежу, значит, кому-то составила угрозу, и этот Некто вызвал бригаду санитаров, и меня увезли. Главное, что было со мной в этой больнице, я постараюсь описать.
Санитаров было двое: один нелюдимый и неразговорчивый со взглядом как у волка, другой- весельчак, балагур и хохотунчик. Но задача у них была предельно жесткая: доставить меня в любом случае по назначению и проследить, не дай Бог по дороге сбежит. Тот, со взглядом волчьим, сел у двери скорой и выставил ногу вперёд, почти всю дорогу молчал, в то время, как мы с балагурчиком разговаривали и шутили. Шофёр тоже расспрашивал меня дома очень внимательно и первый вопрос ко мне: «Что сегодны выпили и сколько?»
Когда я сообщила, что не пью вообще, удивился: «Да не может быть» За что, типа, тебя тогда в психушку отвозят и кому это надо? Обычный контингент - алкоголички, у которых начинаются глюки: голоса в голове, звуки и т.д Изменение химического состава сосудов головного мозга – и результат. Ну, доехали мы весело, с приколами, на трезвую голову.
Принимал врач Семён Александрович, высокий и статный мужчина, просто красавец, с усами, такой типаж нравится женщинам. Повелительным тоном приказал мне сдать все вещи при себе, и снять даже крестик на цепочке, на что я запротестовала. «Снимай», - пренебрежительно кинула мед.сестра, оформлявшая документы.»Что ты сюда явилась на показ моды: все кольца, серёжки, цепочки снять». Пришлось снять крест, с которым меня
крестили, и я осталась без Божьей защиты. Проводил меня из приёмного покоя в отделение молодой человек, который работал санитаром из за денег, имея другое образование ( я опять же разговорилась в силу своей любознательности).
- Ой е ёй. – встретила меня в отделении одна из санитарок Анна Ивановна, как потом я узнала.
- Какая женщина, неужели у нас будет лежать? Да ты что? Её завтра же отошлют домой. Здесь какое то недоразумение, - заявила рядом стоящая санитарка.
- Ещё одна еб…я дурочка поступила – так отозвался народ, а именно, Аля Лыжина, одинокая женщина, брошенная дочерью и доживавшая свой век в психушке.
А я такая независимая, гордая, что не алкашка; гордая, что умная и красивая, попавшая действительно по недоразумению, вела себя независимо, высокомерно и вызывающе. Но этого, точно, не любят, особенно здесь. Наполеоном могут объявить или каким- нибудь маршалом. То есть, это работникам на руку. Лучше вести себя спокойно.
Меня встретила медсестра Татьяна Дмитриевна, хорошая спокойная женщина, казалось, всё понимающая. Одного она только не поняла: за что меня привезли, но особо не стала вдаваться в телячьи нежности. Документы были у неё на столе, и она решила действовать быстро и решительно. Татьяна попросила переодеть меня в больничное платье со словами:
«Анна Ивановна, подыщите что-либо для неё» И когда на меня хотели надеть стоптанные тапочки, лоснящиеся изнутри и снаружи, я швырнула эти тапки чуть не в руки санитарке.
- О О О О! – воскликнула Анна Ивановна, подавая платье неопределённого фасона и размера.
Платье пришлось надеть, а тапочки – ни за что! Я осталась в ажурных подследниках; и так и ходила почти неделю, пока из дома не привезли нормальные новые тапки.
Вспомнился фильм Есенин, где он, получив больничную пижаму, истерично кричал, тем самым привлекал внимание персонала всё больше и больше, в итоге был связан.
Тоже самое случилось со мной. Посмотрев на моё поведение с тапками и платьем, мед.сестра и санитарки решили меня привязать на ночь к кровати. Я поступила в наблюдательную палату . Мне показалось, что у моей кровати что-то разлито, я принесла из туалета тряпку и принялась вытирать. Оказалось, это просто ленолиум был запачкан, а я старалась. Это рвение тоже оценили по -своему: «ненадёжная, склонна к решительным действиям, значит, к побегу» Предложив мне успокоительно- снотворное, Татьяна Дмитриевна созвала двух санитарок для привязывания меня к кровати верёвками.
И вместе трое все впряглись. Привязали каждую руку к панцирной сетке кровати, а саму верёвку привезали так далеко, что я никак не смогла бы достать руками, чтобы развязать её.
Ноги не привязали, а голову привязали следующим способом: впереди шеи была верёвка, уходящая под мышки, завязанная на спине, вернее, где-то на талии сзади. Вот, в таком положении я должна была спать всю ночь при свете тусклого ночника над общим ведром, ночным горшком. Это правила наблюдаловки, так называют эту палату попроще. Ночник там горит с девяти тридцати вечера, поэтому все должны спать после приёма таблеток в девять часов. Пролежав час, я начала потихоньку освобождаться от верёвок. Но не тут - то было. Опытные медсёстры и санитарки знали уже исход дела, поэтому периодически посматривали за новичками, такими как я. Завидев изменения в вязках, тут же завязывали ещё крепче, ещё туже. Спасла меня Рая, больная в палате. Ночью Рая пошла по нужде, и на мою просьбу откликнулась: развязала самый дальний узел на койке; а там я сама понемногу развязалась. На утро я спала свободная, а рядом со мной лежали вязки- верёвки замусловатые, грязные, видавшие виды.
- Ну кто сказал, что она в первый раз здесь? Развязала же вязки, значит, не в первОй здесь быть ей, - сказала Анна Ивановна недовольно. Вчерашние старания её по поводу привязать мне даже голову пошли на нет. Так я прошла боевое крещение в наблюдаловке .
продолжение следует