Ваня способен подолгу огорчаться, но радоваться подолгу он не умеет. Посидев буквально минуту на своём любимом кожаном диване с высокой спинкой и полочкой, и, отметив, таким образом, своё двойное спасение - от хулигана Лёхи Терехова и дикой собаки, он направляется в чулан за сушеными яблоками. Наесться ими нельзя, но, чтобы притушить голод, они годятся. Ваня с грустью отмечает, что благодаря его стараниям, мешок с яблоками изрядно похудел и, следовательно, близится час расплаты. «На семь бед бывает один ответ» - вздыхает он и « в последний раз» набирает горсть липких долек.
Жуя на ходу, Ваня усаживается за стол – учить уроки. Домашнее задание он делает каждый день и без всякого принуждения, хотя наперёд знает, что арифметических задач ему не решить и упражнений по русскому языку не осилить. Он знает это так же твёрдо, как и то, что училка – Ника Алексеевна в его тетрадь даже не заглянет.
В этом-то всё и дело: если бы Ника Алексеевна относилась к нему, как к другим ребятам, всё было бы иначе: он бы и домашнее задание делал по-настоящему и у доски бы отвечать научился.
Вспомнив об обещании Ники Алексеевны вызвать родителей в школу, Ваня тяжело вздыхает. Краем глаза он смотрит на настенные часы. Скоро должны вернуться родители с работы. Наверняка мама принесёт что-нибудь вкусненькое. Неделю назад, например, она купила ему бутылку газированной воды «Дюшес» с двумя грушами на маленькой этикетке. Он тянул её три дня. Вкуснее этого Ваня не знает ничего.
Постепенно мысли мальчика уходят куда-то в сторону. Незаметно для себя он дремлет. В чувство его приводит хлёсткий удар входной двери, к которой папа недавно приделал мощную пружину. Слышатся голоса родителей. Ваня соскакивает со стула и бежит им навстречу.
Фанерная дверь распахивается, едва не задев Ваню, и в комнату влетает Варвара Ивановна. Срывая с головы косынку, она подходит к окну. Следом за ней появляется Михаил Герасимович с авоськой в руках. Он останавливается и смотрит на жену.
- Варь, чего ты, в самом деле? – спрашивает он и просяще протягивает руку.
- Господи-и-и, ты - Боже мой, да сколько будет продолжаться это издевательство? - не оборачиваясь, распевно тянет Варвара Ивановна.
- Тихо ты про Господа-то, не ровен час, соседи услышат, – шёпотом говорит Михаил Герасимович. – Да, кто над тобой издевается? Скажешь тоже.
Михаил Герасимович ставит авоську на стол, снимает с лысой головы чёрную кепку и вешает её на крючок. В этот момент он замечает сына.
- Ванька, ты чего здесь прячешься? А ну, быстренько взял – разобрал провизию. Мамка, видишь, бастует, кормить мужиков не хочет.
Дважды просить Ваню не нужно: он уже успел изойти слюной от одного вида батона белого хлеба.
- Ну, всё, Варя, заканчивай, - миролюбиво говорит Михаил Герасимович. - Давай уже мириться, а то жрать хочется – сил нет.
Варвара Ивановна садится на диван.
- Что за человек такой! – говорит она трясущимися губами. – Ему, что в лоб, что по лбу – всё едино! Деревянный ты, что ли?
- Нормальный я, – говорит Михаил Герасимович и садится на диван рядом с женой. – Скажи, Варя, чего тебе надо?
- Хочу, чтобы перестал ревновать к каждому столбу. Сегодня: утром я тебя предупреждала - после смены пойду за продуктами. Так?
- Не помню.
- Всё ты помнишь. Ты зачем припёрся в магазин? Меня контролировать?
- В толк не возьму, - наивно хлопает глазами Михаил Герасимович, - что плохого в том, что муж решил помочь жене донести провизию?
- Пойми, голова садовая, - с досадою говорит Варвара Ивановна, - надо мной все женщины смеются: спрашивают, где я такого Отелло откопала.
- Пускай смеются: дурам закон не писан. Это они от зависти. Я тебе, Варюша, так скажу: любви без ревности не бывает. А я тебя люблю и в обиду никому не дам.
- Да, кому я нужна? Кому обижать-то? - восклицает Варвара Ивановна с выражением отчаяния на лице.
Михаил Герасимович становится серьёзным.
- Ну, хватит, хоть режь меня, а я, как встречал тебя после работы, так и буду встречать. Понятно?
Варвара Ивановна заходится в бессильном озлоблении:
- А-о-у! – натурально стонет она. - За что мне такое наказание!
- Прекрати! Меня не разжалобить! В конце концов, будем сегодня жрать, или прикажешь с голоду подохнуть?
Варвара Ивановна тяжело вздыхает и подходит к столу.
- Вот, это другой коленкор, - довольно улыбается Михаил Герасимович и тоже подходит к столу. - Что тут у нас? Котлеты? Говорил же – не бери котлеты, в них половина хлеба.
Варвара Ивановна смотрит уничтожающе на мужа.
- Ну, ладно, на худой конец, сойдут и котлеты, - соглашается он.
Не увидев в авоське по-настоящему ничего вкусного, Ваня канючит:
- Мама, можно горбушечку хлебушка?
- Аппетит испортишь. Потерпи немного.
Ваня обижается – неужели мама не знает, что его аппетит ничем невозможно испортить?
Сегодня мама и папа Вани Самоверова вернулись с работы необычно рано. На лице у мамы слёзы. Значит, опять отец обидел. Ваня намерен заступиться за маму. Он прислушивается к разговору взрослых, чтобы понять, что случилось на это раз.
- А что? – говорит отец, закатывая рукава рубахи перед рукомойником, отвечая, видимо, на какой-то вопрос мамы. – Я всё правильно сказал. Ведь как дело было: палец мне придавило так, что красные круги перед глазами пошли…
- Так тебе и надо, - тихо говорит Варвара Ивановна.
- Что? – спрашивает Михаил Герасимович, намыливая руки.
- Ничего.
- А эта шалава - сестра медсанчасти, - говорит Михаил Герасимович с расстановкой, умываясь, - начала тут демагогию разводить: с тебя, говорит, за лечение конфетка. Чуешь? Уф…я ей говорю - пятнадцать лет горбатюсь, сначала в деревне, теперь вот здесь, на производстве каждый день по десять тонн на пупе приходится перетаскивать, и ни одна сволочь мне конфетку не предложила. Что, не правду сказал? Правду! Так, какого рожна, спрашиваю, я тебе должен конфету давать? За такое дело я тебя посажу! Она как взовьётся: «Ох, ах, я пошутила!». Эти шутки я знаю! Со мной шутить не надо, я сам, кого хочешь, вышутить могу!
- Ох, Миша, Миша, как тебе не стыдно? – говорит она. – Человек, не подумавши, глупость сказал, а ты его тюрьмой стращаешь! Нелюдимый ты какой-то, кидаешься на всех, как сыч. А мне потом красней за тебя.
- Ну, знаешь что? Хватит меня учить. Ты лучше Ванькой занимайся. Училку нужно предупредить, что завтра в школу не придёт.
- Как не приду? Почему? – вклинивается в разговор Ваня.
- Сынок, подойди ко мне, - просит Варвара Ивановна.- Помнишь, четыре года назад к нам дядя Володя приезжал?
- Да, откуда же ему помнить? – говорит Михаил Герасимович, вытирая полотенцем лицо. - Он же совсем маленький был. Дай-ка, я лучше расскажу.
Михаил Герасимович садится на диван и говорит:
- Короче говоря, сынок, у мамы брат помер, вернее - погиб.
- Как это - погиб?- спрашивает Ваня.
- Ехал на поезде в Москву, а со встречного свесилась доска и прямо дяде Володе в шею. Он, бедный, и вскрикнуть не успел.
- Как вскрикнуть?! – не понимает Ваня.
- Бестолковый, - нервничает отец. – Короче, завтра похороны. Нам нужно ехать дядю Володю хоронить.
- Как это хоронить? – интересуется Ваня.
- В землю закапывать.
- В землю? – ещё больше удивляется Ваня
- Ну, а куда же?! Мёртвого человека дома не станешь держать. Короче говоря, завтра ты в школу не идёшь. Твоей училке я потом сам записку напишу.
Ваня от счастья подпрыгивает на месте:
- Вот, здорово! Ура!!
Продолжение - http://www.proza.ru/2013/03/05/1969
или
Полный текст повести - http://www.proza.ru/2012/12/13/784