Предыдущая страница http://www.proza.ru/2013/03/04/933
Наступил 1838 год. Бутакова перевели служить с «придворного», как он выражался, фрегата «Кастор», обслуживавшего царский двор, на пароходо-фрегат «Богатырь». Это чудо техники, с огромными гребными колёсами и густыми клубами дыма из трубы, было первым паровым фрегатом, построенным в России. Плавать на нём было мучение: запас угля маленький, а топлива машина пожирала много, поэтому только и занимались погрузкой угля.
На верхней палубе всё вечно было в копоти и саже. Постоянно приходилось отмывать и отскребать палубу и надстройки, к тому же, у офицеров и матросов из-за дыма и летевшей сажи часто развивались болезни глаз.
Очки с металлической сеткой, заменявшей стёкла, которые выдали личному составу, не защищали от мельчайшей угольной золы. Тем не менее, тогда это было новейшее судно, и служба на нём считалась очень почётной.
Назначению на «Богатырь» Бутакову поспособствовал бывший командир, капитан-лейтенант Андрей Логинович Юнкер, который, как писал родителям Алексей, «во-первых, сделал из меня порядочного морского офицера, а, во-вторых, накричал обо мне весьма и каждому, что я только звёзд с неба не хватаю».
Приобретённый опыт службы на пароходе пригодился ему много позже, только тогда молодой моряк даже в страшном сне не мог представить, при каких обстоятельствах это случится.
Пока Алексей осваивал службу на балтийских кораблях, произошло немало семейных событий. Окончил Морской корпус Григорий и даже успел заработать на Чёрном море первую боевую награду, заканчивал учёбу в корпусе брат Иван, которого он всегда навещал, бывая в Петербурге, подошла очередь Дмитрию и Владимиру становиться кадетами.
Алексей написал письмо Григорию, спрашивая, стоит ли ему добиваться перевода в Черноморский флот. Брат категорически отсоветовал это делать, упирая на то, что заниматься литературной работой, к которой Алексей имел склонность, в Черноморском флоте у него не будет возможности.
Я много раз перечитывал это письмо, роковым образом, сказавшееся на судьбе Алексея, пытался понять истинные мотивы Григория. Может быть, тому не хотелось стать на флоте вторым? Правда, пока служил отец, тот был Бутаковым 1-м, но у отца пенсия была уже не за горами.
В 1840 году для доставки грузов на Камчатку предстояло отправиться военному транспорту «Або». По традиции, командиру предоставлялось право самому выбрать себе старшего офицера. Командиром транспорта назначили Юнкера, и он, высоко ценя служебные качества Алексея Бутакова, предложил его кандидатуру, которая и была утверждена.
В ту пору дальние плавания случались редко, попасть в них считалось большой удачей. Не только потому, что моряки приобретали бесценный опыт, – это был отличный старт для дальнейшего карьерного роста.
По окончании кругосветки, как правило, щедро раздавались орденские и денежные награды, длительные отпуска. И, без всякого сомнения, всё это вполне заслуженно и справедливо, потому, что каждое подобное плавание для его участников было суровым экзаменом на прочность. Иногда суда попросту исчезали без следа. О том, что с ними случилось, можно только гадать – моря и океаны надёжно хранят свои тайны.
Контр-адмирал Иван Николаевич Бутаков, узнав о назначении сына, приехал из Николаева в Петербург, чтобы попрощаться с Алексеем перед кругосветным плаванием, дать ему последние советы и напутствие. Второй целью поездки адмирала в столицу было поспособствовать назначению сына Ивана, который заканчивал Морской корпус, на Чёрное море, где уже служил Григорий.
Ивана брат Григорий почему-то не отговаривал от службы на Чёрном море. Все были довольны. Отец и сыновья разделяли радость Алексея поймавшего за хвост птицу удачи. Но никогда не загадывай заранее.
Зря так радовались своему назначению Алексей Бутаков и другие счастливчики, попавшие на «Або». Счастье обернулось большой бедой, наложившей отпечаток, на всю последующую службу Алексея Ивановича Бутакова и его товарищей и, в определённой степени искалечившей их судьбы.
Андрей Юнкер, опытный и смелый моряк, плавал на многих судах, прослужил на флоте двадцать лет. Казалось бы, всё прекрасно, кроме одного – за ним тянулся шлейф славы редкостного прохвоста.
Правда, если вам скажут, что операцию, для которой вы легли в больницу, будет делать врач, замечательный человек, душа любой компании, но очень слабый хирург, то это тоже не самый лучший вариант.
При отправлении в кругосветное плавание, от капитана требовалось лично проверить готовность экипажа, судовые запасы, как укладывается груз в трюм, не будет ли он смещаться во время сильной качки. И если бы только это!
Обязанностей у любого корабельного офицера ровно столько, чтобы не оставалось ни минуты свободного времени. К изумлению экипажа, командир перепоручил свои капитанские обязанности Алексею Бутакову, будто у того не было собственных, и благополучно убыл с оказией в столицу, где предался всем порокам.
Бутаков чувствовал себя обязанным Юнкеру, и тем, что тот рекомендовал его на «Богатырь», и тем, что взял старшим офицером на «Або». Ведь именно Юнкер добился его назначения в кругосветное плавание, и поэтому Алексей Иванович безропотно работал за двоих.
Искать ангелов среди моряков – занятие несерьезное, но здесь, как показали последующие события, в роли капитана оказался сам нечистый.
Молодые офицеры с «Або» получили воспитание не в пансионе благородных девиц. Сами были не прочь погулять, но всему своё время. На первом месте у военных моряков всегда стояла служба.
Капитана между собой осуждали вовсе не за кутёж в столице, а за неисполнение своих обязанностей. В редкие свободные часы во время подготовки транспорта к плаванию молодёжь тоже деятельно отдыхала от корабельных трудов. Деньги летели по ветру, как осенние листья.
Юнкер иногда наведывался в Кронштадт, но не за тем, чтобы заняться делом, а для того, чтобы в очередной раз заглянуть в денежный сундук. В те времена командиру корабля при отправлении в кругосветное плавание выдавали сразу кругленькую сумму в звонкой монете и в векселях самых известных банков мира.
В неё входили двухгодовое жалование офицеров и команды, деньги на закупку продовольствия, медикаментов, на ремонт и экстраординарные расходы.
Судовой денежный сундук хранился у капитана, и охранял его у дверей капитанской каюты часовой. Лейтенанты и мичманы пользовались появлением Юнкера, чтобы занять у него денег в счёт будущих периодов выплат жалования.
Дело это совершенно незаконное, и капитан-лейтенанту следовало приструнить подчинённых. Но Юнкер никому не отказывал, вёл себя как Аладдин, внезапно обнаруживший пещеру с золотом, даже поощрял: «Почему бы и не погулять, дело молодое, вот, мол, я в ваши годы…».
Разница заключалась в том, что Юнкер проматывал казённые деньги, а лейтенанты и мичманы – своё будущее жалование. Капитан-лейтенант давал в долг с лёгкостью необыкновенной, как будто денежный сундук был бездонным.
Часовой у капитанской каюты, охранявший казну, был бутафорией, защитить её от главного расхитителя он не мог. Перед отправлением из Кронштадта моряки при горячем участии Юнкера закатили грандиозный прощальный обед. Готовили повара, доставленные из Петербурга.
Присутствовало множество друзей и знакомых. Обошлось это удовольствие в 3000 рублей – сумму невероятную по тем временам. Цыганский хор и дамы полусвета помогли офицерскому составу расстаться с остатками лейтенантских и мичманских жалований.
Теперь все сидели на крючке у капитана. Даже если б кто и захотел в будущем списаться с корабля – это было исключено. Все находились по уши в долгах у Юнкера, а, точнее, перед казной. Отдавать же было нечем. Алексей Бутаков, увы, тоже не оказался исключением. В качестве его оправдания, напомню, что старшему офицеру стукнуло тогда всего лишь 24 года.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/03/06/754