Я молчал. Что мог я ответить? Я понял все, я понял отчего она была так резка и недоверчива, я понял отчего она везде искала подвох. Но я не мог ей помочь, я слишком неопытен был в этих делах, я знал, что искренними речами вроде:"Я знаю, что тебе пришлось пережить, я знаю, чего тебе это стоило, но я не таков. Я всеми силами буду пытаться помочь тебе. Вместе мы справимся. Я не брошу тебя..." ее не пробить. Она осталась бы непоколебима. Здесь не слова нужны, а поступки.
Я подошел к ней. Заглянул ей в глаза и увидел там столько боли и страданий, сколько не найти ни в одних глазах, но вместе с тем я смог усмотреть там невероятную силу духа, непоколебимость, решительность и как ни странно... Веру. Заметить ее было сложнее всего. Она забилась в самый укромный и темный уголок, и лишь изредка осмеливалась подать голос. Вера, знаете ли, подобна алмазу. Крепка, прекрасна, прозрачна, чиста и нежна. Она сильна, но очень хрупка.
Пытайтесь раздавить ее сколько угодно, у вас не выйдет, но одного лишь удара меча, одного точного и резкого удара достаточно, чтобы расколоть алмаз. Потом его уж не скрепишь, не склеишь.
Я нежно обнял ее за талию, она не выказывала сопротивления. Я наклонился и поцеловал ее в уголок губ. Она ответила мне нежным и страстным поцелуем, а затем крепко обняла меня, как будто не желая никуда отпускать.
-Я никуда не уйду,-прошептал я ей на ухо.
-Я не верю не единому слову, но кого это волнует?-усмехнулась она.
Мы стояли так довольно долго, не помню сколько. Затем она отпрянула, взяла сумку и направилась к своему самолету. Я пошел к своему. До прилета в Лондон мы более не разговаривали.
Когда мы прилетели в Лондон, то получили тонну похвал и расположение лучших людей в городе. Матильда ушла от мужа, я ушел от жены. Спустя месяц я узнал, что она была беременна, но у нее случился выкидыш. Я жутко переживал первое время, но Тильде не сказал ни слова, к тому же мне почти удалось убедить себя, что, вероятно,это и не мой ребенок был вовсе. Эмили все же не вела монашеский образ жизни, когда я ушел, я так предполагаю...
Мы с Тильдой жили вместе. Так сказать гражданский брак или что-то вроде этого. Она говорила, что печать в паспорте ей вовсе не нужна, а пышное торжество устраивают лишь для показа и не хотела этого. По крайней мере сейчас... Я не настаивал, моя любовь, в конечном счете, от этого штампа не зависела. Я никак не мог поверить как такой ангел как она, как такое совершенство как она могла связать жизнь со мной, хотя бы и на время? Нет, у меня никогда не было проблем с самооценкой, но мне все же казалось: я не достоин ее. У нее было так много от ангела снаружи, но еще больше от дьявола внутри, это мне нравилось. Этакая неприступная гора, которую я покорял изо дня в день, но так и не смог подчинить себе полностью. Завораживает, не так ли?
Несмотря на стремительный взлет моей карьеры, финансовое мое положение по прежнему оставалось зыбким. Я старался заработать на жизнь продажей британских авиационных двигателей, но это мне мало удавалось. Между тем Мэтти была авиатором, соревновалась в знаменитой "Женской небесной гонке" и нередко одерживала победу. Ее доход был солиден и вместе мы жили без особых финансовых трудностей, но что-то все же не давало мне покоя. Ведь архетип подразумевает мужчину, зарабатывающего и обеспечивающего семью, поэтому мой низкий доход сильно бил по самолюбию. Да,это мое кредо, и я решил найти достойную меня работу, высокооплачиваемую должность. В Лондоне это было сделать сложно и я отправился в Мексику.
Матильда отговаривала меня, говоря, что все мои убеждения бред, говоря, что не сможет без меня здесь жить, говоря, что ей будет скучно и одиноко, а скуку она не выносит.
-Родная, потерпи немного. Ведь, если ты любишь, то должна понять как это важно для меня. Меня не будет не больше года, потом я приеду и мы снова заживаем вместе.
-Что за радость жить одной год? Я и дня не вынесу, Чарли, прошу тебя останься! Я договорюсь с отцом, он предоставит тебе высокооплачиваемое место, тебе и делать ничего не прийдется!
-Нет! Я добьюсь всего сам, вот увидишь, заживем!
-Выбор твой, я не смогу тебя отговорить, ведь так?
-Да, так.
-Тогда езжай...- произнесла она и не взглянув мне в глаза вышла из комнаты.
В прежнее время я бы побежал за ней, но не теперь. Сейчас нужно было поскорее собрать вещи, иначе Тильда еще не дай Бог передумает и прийдется пойти по второму кругу.
В спешке я покидал вещи в сумку, сверху неряшливо бросил пачку пожелтевших от времени бумаг и документов, взял деньги и тихо вынырнул из дома, будто бы некий вор, покидающий место преступления.
Впереди меня ждал новый мир, новый мир полный надежд и желаний, которые были растоптаны и превращения в пепел, прежде чем успели окончательно смешаться с кровью в моем теле, прежде чем успели стать частичкой меня.
Я,кажется, спал по четыре-пять часов в сутки, имея один выходной раз в две недели. Но доход все увеличивался и я посылал Тильде все больше и больше денег, это и было моим стимулом. Она писала, что работает над своей автобиографией(на этом,конечно,настоял ее отец. Терпкое после вкусите славы все еще душило его и он хотел большего, как впрочем и всегда). Помогал ей в этом некий известный биограф(я, впрочем, до этого о нем не слышал, но что я? Меня никогда не интересовала светская жизнь с ее вычурными атласными оборками, старающимися прикрыть всю ту мерзость и пустоту, что находится внутри. Бывает такая пустота... Ее не заполнить ничем. Она как черная дыра поглощает воспоминания, чувства, мысли. В конце ты превращаешься в своего рода овощ с зияющей дырой вместо сердца. Из человеческого у тебя остается лишь нервная, да кровеносная системы,и то вряд ли. В конечном счете они все там так живут. Впрочем об этом позже). Его звали Хельмунд Байер и он был немец,как вы могли догадаться.
Мы с Тильдой почти не общались по почте, поначалу я пытался делать это, но она отвечала мало и неохотно, сухо и неинтересно. Апельсин состоящий только лишь из мякоти уже не апельсин, так же и переписка без живых историй и искренних чувств больше напоминает сочинение по принуждению, которые нас нередко заставляли писать на школьных скамьях.
Итак, мы прекратили нашу переписку. Я очень скучал по ней, и днями и ночами ее прекрасный образ стоял пред моими глазами, но она молчала. И эта чертова гордость заставляли молчать и меня, до поры.
В тот день я вернулся уставший, но довольный. По моим расчетам буквально через месяц я имел бы более чем достаточно денег и смог бы вернуться к НЕЙ. Однако дома меня ждало письмо. Это показалось мне весьма странным, ведь вот уже более полугода мы не писали друг другу писем, и вдруг такое внимание. Мысль о том,что она наконец сломалась или же устала симулировать равнодушие к моему отсутствию почему-то даже не закралась мне в голову. Абсолютно ничего не понимающий и удивленный, я вскрыл письмо и чуть не упал в обморок. В письме значились лишь пару строк, пару строк,изменившие мою жизнь:
"Чарли, я выхожу замуж за Хельмунда, прости. Скука доконала меня, я предупреждала, прощай."