Четверть века тому назад в Нью-Йорке встретились два всемирно известных русских поэта. Награждённая "Большим Золотым львом Венеции" ялтинская школьница читала свои стихи лауреату Нобелевской премии:
...Чьи-то слова смешливые,
Губы измазаны вишней.
"Быть хорошо счастливым" -
Так говорил Всевышний.
- Он так не говорил, - поморщился Бродский.
- Но это же ирония, - дивясь непониманию, возразила его одиннадцатилетняя собеседница...
...Нет, русские учёные-астрономы пока ещё не открыли в межгалактическом пространстве новую малую планету, которой - бесспорно! - суждено носить имя той, чья израненная душа пророчествовала нам криком встревоженной вечности.
Не пишитесь, строки,
Иль пишитесь в небе,
Ведь бумага кровью
Вся обагрена.
Ника Турбина... Она родилась в Ялте 17 декабря 1974 года и пошла в первый класс той самой школы, чьи стены помнят лёгкий, не истаявший во временах силуэт гимназистки Марины Цветаевой.
Не побеждайте победителей -
Судьба им выпала на круге,
И выстрела на старте сила
Вас отделяет друг от друга.
А побеждённым - камнем в спину,
Терновником тропа устелена.
Непобедимы победители,
Но это до поры до времени.
В судьбе присутствует случай, но не бывает случайностей. Задыхаясь от врождённой астмы, маленькая зеленоглазая девочка ночами, как в бреду, бормотала стихи. Мама записывала...
Я надеюсь на тебя.
Запиши все мои строчки.
А не то наступит, точно,
Ночь без сна.
Собери мои страницы
В толстую тетрадь.
Я потом
Их постараюсь разобрать.
Только, слышишь,
Не бросай меня одну.
Превратятся
Все стихи мои в беду.
Бабушка показала записи Юлиану Семёнову, и ошеломлённый писатель воскликнул: "Это гениально!" Поразительно недетские стихи первоклассницы напечатала "Комсомольская правда". Страна ахнула, увидев не сочинённые в общепринятом понимании творческого процесса строки, а словно нисходящие из космоса зафиксированные послания-откровения.
Жизнь моя - черновик,
На котором все буквы -
Созвездья.
Сочтены наперёд
Все ненастные дни.
Жизнь моя - черновик.
Все удачи мои, невезенья
Остаются на нём,
Как надорванный
Выстрелом крик.
Вскоре в московском издательстве "Молодая гвардия" вышла книга "Черновик" с восторженным предисловием Евгения Евтушенко. Фирма "Мелодия" выпустила долгоиграющую пластинку - Ника выразительно, нараспев читала себя. Выступавшая в Крыму Алла Пугачёва сама пожелала познакомиться с "ялтинским чудо-ребёнком". Елена Камбурова включила в свой репертуар несколько песен на стихи Ники. Переведённые на иностранные языки, стихотворения облетели Землю. Нике исполнилось девять лет, когда в Венеции ей вручили "Золотого льва" - прежде из советских поэтов столь же престижной интернациональной литературной награды была удостоена только 75-летняя Анна Ахматова...
Признательным поклоном из Серебряного века стало письмо Анастасии Цветаевой. Они свиделись - сестра великого поэта и девочка-поэт. На склоне жизни Анастасия Ивановна вслушивалась в новую интонацию литературной России...
И осиянной казалась дорога в запредельную, вдохновенную высь...
А затем всё рухнуло. Юлиана Семёнова не стало. Распалось могучее государство СССР, и о Нике Турбиной постепенно начали забывать. Время от времени в прессе продолжало мелькать имя подросшего "поэтического Моцарта", однако это уже были напоминания отнюдь не литературного толка. Сочувственно, а чаще с обывательским злорадством, публику извещали о недолгом зарубежном "замужестве" несовершеннолетней Ники, "нищенском прозябании" в Москве после бегства из сытой и тоскливой Швейцарии, запойном алкоголизме повзрослевшей Турбиной, нешуточных попытках свести счёты с жизнью... "Талантливого ребёнка избаловали, оглушили безудержной рекламой, и поэт в Нике умер", - сокрушались записные доброхоты.
Я, как сломанная кукла,
В грудь забыли
Вставить сердце
И оставили ненужной
В сумрачном углу.
Я, как сломанная кукла,
Только слышу, мне под утро
Тихо сон шепнул:
"Спи, родная, долго-долго.
Годы пролетят.
А когда проснёшься,
Люди снова захотят
Взять на руки,
Убаюкать, просто поиграть.
И забьётся твоё сердце..."
Только страшно ждать.
Тем не менее она жила, тщетно пытаясь обрести согласие с окружающей действительностью, неласковой к таким тонким, незащищённым натурам: училась во ВГИКе на курсе Армена Джигарханяна, бросила, перешла в Университет культуры. Бросила... Искала себя в телевизионной и радиожурналистике. Вместе с самым близким человеком воином-"афганцем" актёром Сашей Мироновым увлечённо руководила детской театральной студией в Свиблово, на окраине Москвы. Мечтала о большой сцене - ещё пятнадцатилетней снялась в главной роли в ленфильмовской киноленте "Это было у моря" с Ниной Руслановой, Светланой Крючковой. И - продолжала писать стихи, такие же замечательные, как прежде. Но её перестали слышать...
Отчего гибнут поэты? Оттого, что душно вокруг. От невозможности жить.
Разминулись дороги на пристани,
Где теперь поезда?
Две косички упали,
Как исповедь,
На твои покрова.
Лучше выйду в рубашке белой:
"Ах, немножко в крови!"
Что вы сделали, люди?
Сделали.
Господи, помоги!
27-летняя Ника Турбина ушла из жизни ясным, тёплым вечером 11 мая 2002 года - упала из окна пятого этажа московской "хрущёвки" на Октябрьском Поле.
Трагическая, нелепая случайность? Но ведь случайностей не существует. Тем паче в судьбах поэтов всё предрешено, записано на горних скрижалях, высечено на путеводных каменных вехах...
Я стою у черты,
Где кончается связь со Вселенной.
Здесь разводят мосты
Ровно в полночь -
То время бессменно.
Я стою у черты.
Ну, шагни!
И окажешься сразу бессмертна.
Она простилась с этим небелым светом, оставив множество неопубликованных стихотворений ("Стихи пошли, как ливень дождевой"), а также записки-исповеди на бросовых бумажных клочках.
"...Я всё сказала о себе в стихах ещё ребёнком. Тело женщины мне не нужно было. Умереть должна была давно, об этом говорила я не раз".
Я - мать-одиночка
У моих стишочков.
"...Что случилось с моей страной, такой желанной, многоликой, чуткой и доверчивой, всегда убогой, гордой?.. На колени тебя поставили, Россия. Опять буржуи встали у руля, запихивая глотки сёмгой. Разворовали землю, дворцы построили, и началась игра в Элиту. Думают, что они живут... Верю: победит душа. Народ проснётся".
Доказать, что Родину страстно люблю.
Умереть на земле моей русской.
- Чтобы не забыть, - повторяла Никуша, торопливо складывая очередной исписанный обрывок бумаги в картонную коробку - свой литературный ялтинский архив, ставший её духовным завещанием.
Книга "Чтобы не забыть", вобравшая в себя стихи из прижизненных сборников Ники Турбиной "Черновик", "Ступеньки вверх, ступеньки вниз..." и толику неведомых читателю последних произведений, вышла к 30-летию поэта в Днепропетровске.
Годом раньше там же была издана пронзительная пьеса "Ника" Людмилы Владимировны Карповой. "Автор - родная бабушка юной поэтессы, - писал известный московский критик, литературовед Игорь Мотяшов. - С одной стороны, наиболее душевно близкий ей человек. С другой - возможна ли при такой, в сущности, биологической слиянности трезвая объективность?
Оказалось, возможна... Пьеса захватывает драматизмом, глубиной психологического проникновения в характеры, лаконизмом и точностью языка. Перед нами произведение, сделанное на высоком уровне профессионального писательского мастерства. Более того, автору пьесы удалось, что не удавалось до сих пор публицистам, писавшим о Нике. А именно - нащупать просвет в завесе, которая по сию пору скрывает "тайну Ники", зашифрованную в её стихах и в событиях её недолгой жизни. В этой маленькой пьесе - материал для серьёзного литературно-критического исследования..."
Несколько лет подряд я ездил в Ялту. Вместе с мамой и бабушкой Никуши мы работали с её архивом, готовили наиболее полное издание стихов и записок. В июне 2009-го кропотливый редакторский труд в целом был завершён. 23 ноября того же года умерла Майя Анатольевна, Никушина мама. Её истерзанное сердце не вынесло неутолённой боли страшной утраты...
В 2011-м книга "Стала рисовать свою судьбу...", выстраданная родными, близкими, друзьями Ники, вышла в Москве. Ещё раньше в благодарной, памятливой Италии увидел свет стихотворный сборник на итальянском, в классической серии: Блок, Есенин, Мандельштам, Цветаева, Турбина... Главное совершенно очевидно, несомненно: Ника оставалась гением в с е г д а - и в двадцать семь, как в свои звёздные шесть, восемь, десять...
Не забывайте добрые слова
И добрые дела
Не засыпайте хламом.
Иначе будет вам обманом
Предсказанная временем судьба.
Эти строки высечены на ваганьковской могильной плите Ники Турбиной.
Всё-всё знавшая о себе и о нас, Ника и тут оказалась горестной провидицей. Её непостижимый талант кое у кого доселе вызывает неприятие, зависть, жгучую ненависть.
"Когда умру, тихо станет. Те, кто любил меня, от горя напьются. Кто зло таил, напишут каверзные слова, обрадованные, что вновь в печати можно засветиться..."
Но суд времени не властен над высокой поэзией, признательной памятью людской.
"...Буду приходить, чтоб убедиться: дом холодный, одинокий, стоит на той же улице, живут в нём книги, кастрюли и цветы. Теперь их поливают дУхи... Вроде, полюбила комнату, жить хочу в ней иногда, а дверь сейчас мне не нужна. Друзей здесь новых буду принимать, показывать свои страданья на стенах и угощать весёлыми от солнца бликами. Я спрятала их в своих стихах".
Никушенька, твои цветы - не тревожься - живут сейчас в моём доме. Они цветут, напоминая о тебе, - я поливаю их...
Твоя планета не отлетела. Преступив роковую черту, ты, Ника, всего-навсего шагнула в бессмертие.