Работал в одной закрытой конторе некто Рабинович Исаак Абрамович. Почему НЕКТО? Да потому, что фамилия могла быть и другой, но суть при этом та же. Мужчина возраста уже солидного, через неделю на пенсию. И решил он это событие отметить на работе вместе с коллегами.
Всю неделю Рабинович стаскивал в КБ баночки с огурцами и помидорами, грибками и зелёным горошком. В общем, водочка - селёдочка, согласно русской традиции, столько, чтобы всего и всем хватило. Коллеги, видя такое рвение, тоже решили выложиться, не ударить, как говорится, в грязь лицом. И захотелось им к обыкновенным - стандартным подаркам, добавить юбиляру нечто оригинальное. Стали думать (а они это умеют, башковитые). И пришла-таки в одну голову оригинальная мысль.
Увидал один учёный муж в книжном магазине книгу «100 знаменитых евреев ХХ века». Поинтересовался у продавщицы, много ли у них таких книг. Та пояснила, что тираж небольшой, а конкретно в их магазине осталось всего два экземпляра.
Учёный покупает книгу и вдвоём, ещё с одним доцентом, приступают к изготовлению оригинального подарка. Они расшивают книгу (а надо сказать, что в ней было 300 страниц). Итак, расшивают её и вставляют ещё две страницы под номерами 301 и 301 бис. На этих страницах они помещают портрет Исаака Абрамовича, его краткую биографию, перечень его работ и научных открытий за 40 лет работы на благо и во имя, не исторической, но великой Родины. Всё сделали по высшему разряду: комар носа не подточит. Напечатали тем же шрифтом, на такой же бумаге. В оглавление под № 101 вставлен Рабинович Исаак Абрамович, как знаменитый еврей ХХ века. Потом книжку заново сшили и, как будто, так и было!
Когда во время чествования среди прочих подарков вручили и эту книжку, Исаак Абрамович грустно, понимающе улыбнулся и, скорее из вежливости, нежели из интереса открыв её, пробежал глазами по оглавлению. И тут… он вдруг видит свою фамилию! Находит нужную страницу. Да, ошибки нет, это он, его портрет, перечень его работ. Биография тоже его. Ордена, медали, благодарности, поощрения и даже почётные грамоты, всё перечислено прямо как в трудовой книжке.
Вот это да! Он в компании с Эйнштейном, Томасом и Генрихом Манном с Чаплиным и другими...
Шестидесятилетний учёный муж бросил друзей у накрытого стола и, как мальчишка, побежал домой. Скорее, скорее надо сообщить новость Сонечке! Позвонить сыну в Хайфу!
Коллеги юбиляра, те, которых не посвятили в тайну оригинального подарка, были шокированы и ошарашены таким высоким признанием заслуг Рабиновича. Прокатился злой шепоток: "Махровая мафия"! Один из ошарашенных подступил к дарителю и настойчиво поинтересовался, где тот приобрёл книжку. Узнав адрес магазина, он тут же бросает накрытый стол (а на это не каждый способен, но, видимо, радость за коллегу была нестерпимо высока), и мчится в магазин.
Веселье было в самом разгаре, когда он вернулся ещё более ошарашенный. «Почему? - настойчиво вопрошал он. - В моём экземпляре никакого Рабиновича и в помине нет?» Доцент, уже изрядно «заложивший за воротник», нисколько не смутившись, со всей серьёзностью, на которую был способен, задал уточняющий вопрос:
—А остались ли в магазине ещё такие книги?
—Нет. Мне досталась последняя.
—Так это, батенька, всё объясняет, - убеждённо сказал доцент. —У нас в стране всегда так: последний значит бракованный!
И вся научная братия согласилась с этим доводом.
Но дело на этом не закончилось…
Спустя несколько дней дарителя, доцента, ошарашенного и самого юбиляра вызвали в «первый отдел». Что такое первый отдел в оборонном КБ? Надеюсь, вы знаете...
И вот пожилые люди, действительно заслуженные учёные, стоят в кабинете начальника первого отдела, переминаясь с ноги на ногу. Хозяин кабинета, краснолицый с выпученными глазами ФСБэшник, с говорящей (но на всякий случай не скажу какой) фамилией, отчего-то нервничает. Он ещё больше, чем обычно, выпучивает глаза и шлёпает полными губами. А слева от него сидит незнакомец небольшого роста, спортивного телосложения, с глубоко посаженными глазами по бокам длинного носа. Краснолицый тихим, но постепенно повышающимся голосом начинает:
«Кто? Я вас спрашиваю! Кто? Кто посмел рассекретить Рабиновича? Кто передал о нём информацию в редакцию? Я спрашиваю: кто передал? А может и не только в редакцию? Может не только перечень работ, но и их технические характеристики?»
Его крик останавливает незнакомец. В гнетущей тишине он долго и пристально разглядывает сбившихся в кучу представителей науки. А те, увидев в «добрых» светлых глазах северное сияние, вековую тайгу и много - много глубокого чистого снега, сразу всё осознают и во всём чистосердечно сознаются.
Внимательно их выслушав и просмотрев злополучную книгу, «товарищ» широко и снисходительно улыбается, и мягким мурлыкающим голосом отпускает поникшие учёные головы восвояси. Те быстро, насколько им позволяет возраст, разбегаются по своим кабинетам.
В лаборатории Исаак Абрамович грустен и молчалив. Он отказывается от крепкого чая, от бутерброда с ветчиной. Тихо вздыхает, и его всегдашний печальный взгляд становится ещё более печален. Наконец, он не выдерживает:
«Что теперрь будет? Ведь я НИКОГДА в жизни не говоррил непрравду. Все это знали и уважали меня. А что же теперрь? Что подумают обо мне в Хайфе?»
Такая история… А мораль в том, что оригинальность – оригинальностью, но не грех подумать и о том, что скажут о Вас в Хайфе! Ну, или ещё где-нибудь...