Телефонный звонок вывел меня из полусонного режима. Этот номер я еще помню, хоть и удалила из записной книжки около полугода назад. Подавив в себе нежелание разговаривать, я все таки сняла трубку.
- Что ты хотел?
- Марго… (в голосе сквозили неуверенность и боль)… я прочитал ту пошлость, которую Вы называете рассказом.
Он вздохнул так, как будто глубокий вдох причинял ему страдания.
- С каких пор тебя интересуют мои литературные опыты? Критика – последнее, что мне хочется слушать в одиннадцатом часу ночи. По крайней мере, преподнесенная в таком роде.
- Меня интересует всё, что связано с Вами. (секундная пауза) Скажите, Вам его не жаль?
- За полгода, что мы были вместе, ты мог усвоить, что жалость не относится к чертам моего характера.
- Я задал прямой вопрос.
- Прямой ответ: нет. Мне не жаль его.
- И Вам все равно, что Вы сломаете ему жизнь.
Господи! Почему он решил, что я собираюсь заниматься тем, чтобы ломать чью то жизнь. Впрочем, он всегда лез не в свое дело, толком не разобравшись.
- С чего ты это взял?
- Из личного опыта. Когда я прочитал, написанное Вами, я всё понял. Я понял, что произошло со мной. Мы все не нужны Вам. Сначала Вы убеждаете, что ищете не вещь и не тряпку, а потом вытираете ноги, стираете номер и забываете имя.
- Я помню, как тебя зовут.
- Не перебивайте. Смысл не в этом. Смысл в том, что сначала Вы дарите ощущение нужности и значимости, а потом показываете, каким ничтожеством каждый из нас являлся в Ваших глазах. Сначала Вы даете опору, а потом выбиваете её из под ног, оставляя нас моральными калеками.
К такому повороту разговора я явно не была готова.
- Ты пьян? (меня осенила догадка)
- Нет, после всего произошедшего я слишком трезв, хотя лучше бы стал запойным алкоголиком. Их уже ничего не заботит, кроме цен на водку. Я повторяю свой вопрос: Вам наплевать на нашу дальнейшую жизнь?
- У вас с ним уже общая жизнь? (я пытаюсь язвить, чтобы не выдать своей растерянности) Мне кажется, ты перегибаешь палку. Не спорю, я причинила тебе боль, но ведь я не заставляла тебя бить посуду и требовать от меня невозможного. У меня не было другого выхода.
- У меня тоже. Все, что я говорил спокойно, все мои просьбы и признания, как будто оставались вне зоны Вашей слышимости. По крайней мере, этот разговор Вы запомнили.
(Меня словно оглушили. Те же самые претензии я не так давно предъявляла своему любимому человеку. Неужели все возвращается так быстро? Не ожидала.)
- Я помню всё, о чем ты просил, но я никогда не считала нужным отвечать на то, что выходило за рамки нашего договора. Ты сам согласился с его условиями, я тебя не принуждала.
- Напрямую, нет. Марго, Вы – страшный человек.
- Да-да. ) Разрушительница чужих жизней. Я запомнила. На днях обмою новое звание.
- Вы говорите так, как будто Вам есть, чем гордиться.
- Скажешь, нечем? Если ты, спустя год, звонишь мне, чтобы предъявить претензии, определенно есть.
- А тем, что любовь для Вас - невозможное, Вы тоже гордитесь?
Кто его учил бить ниже пояса? Кажется, он перенял у меня не только привычку курить до завтрака.
- Не правда. Я любила всех, кто был со мной рядом. Просто, это – слишком своеобразная форма любви, чтобы её понять.
- Нет, Марго. В лучшем случае это – игра в любовь. Но я понял, что продолжать об этом говорить – бессмысленно.
Интересно, а на что он рассчитывал? Что меня хватит удар от раскаяния? Или совесть накинется на меня и загрызет насмерть? А может, я осознаю все содеянное и совершу прилюдно харакири?
- Как я понимаю, беседа окончена?
- Да. Но запомните, рано или поздно так же поступят с Вами.
В голосе была не столько угроза, сколько надежда. Он положил трубку.
- Если бы ты знал, как поступали со мной, возможно, ты бы не предъявлял претензий и не жалел всех вокруг.
Я швырнула телефон на диван.
Не исключено, что я когда-нибудь об этом пожалею. Я знаю, что это – нечестная игра, но я играю по своим правилам, и жаловаться мне будет не на кого.