Пролог.
Позади меня раздавались выстрелы, я бежала сквозь колючие заросли, не разбирая дороги. Острые шипы низких кустарников разрезали кожу на руках, шее и лице. Я выставила перед собой правую руку, чтобы она принимала удары на себе. Через несколько секунд она была полностью изрезана, а сквозь тонкую ткань сочилась кровь. Я стиснула зубы, не давая себе кричать от боли.
- Быстрей, олухи! – долетела до меня фраза. Мой рассудок затуманился от ярости. Я могла разорвать этого человека голами руками. Жгучая ненависть заполняло все мое существо, при одном только взгляде на него. Он принес мне столько боли, что мое сердце не умещала больше никаких других чувств ни к кому другому.
Я глубоко выдохнула и ускорила свой бег, деревья сливались передо мной в одну сплошную черную линию. Я даже не успела сообразить, что происходить, когда почувствовала, как почва уходить из-под ног. Мне показалось, что я буквально на несколько секунд зависла воздухе, а затем с шумом упала на твердую землю. В висках больно запульсировала кровь, сознание начало путаться, а затем я и вовсе отключилась, успев понять, что мне пришел конец.
Глава 1.
Сквозь могучие кроны деревьев просачивался солнечный свет, разливая золотые вечерние лучи по округе. Птицы переговаривались друг с другом замысловатыми трелями, а внизу несколько серых зайцев перебегали небольшую опушку леса. Я сидела на широкой ветки ели, и наблюдала за жизнью лесных обитателей. Именно в такие часы меня наполняло спокойствие. Я совершенно забыла о том, почему я здесь нахожусь, и чем в данный момент занимаюсь, чтобы было непозволительно. Если учитывать, что в это время в самом разгаре шли бои. Сотни, а может и тысячи наших солдат отдавали жизни, чтобы защитить Родину. Родину, которую у нас пытаются отнять. Страна, в которой я родилась и живу, называется Голиус. Она располагается на континенте. Северная и западная границы омывается Алмазным океаном. Столица Голиуса – Куран. На юге и востоке расположены дрейфующие пустыни. Несмотря на постоянные песчаные бури, там как-то умудряются жить люди. Возможно лишь потому, что им больше некуда деться. По правилам нашего государства переселения запрещены еще с Великого мира, когда маленькие республики, которые располагались на этом континенте, объединились. То есть фактически ты прикован пожизненно к месту, где ты родился. В центре Голиуса расположены смешанные леса, собственно говоря, в одном из них я сейчас нахожусь.
Страна, объявившая нам войну носит название Империей Трех Островов, как можно догадаться по названию, в ее состав входит три больших острова. Стиль правления – демократический. По словам властей этой страны.
Об ее устройстве мы слышали только от стариков, которые знали много легенд и сказок. Чтобы являлось правдой на самом деле, не знал никто. Некоторые говорили, что это высокоорганизованная страна, с развитой наукой. Будто бы они научились управлять климатом и на разных островах в одно и тоже время разные времена года. Другие же утверждали, что это страна варваров, которые озлобились и хотят уничтожить весь мир. Судя по последним событиям, я склоняюсь больше к последней версии. Они не щадили никого. Убивали, как машины, словно у них не было никаких эмоций, кроме злости и ненависти.
Все началось как-то неожиданно, точнее предсказуемо, но и в тот, же момент неожиданно. Конфликт давно назревал. Все это чувствовали. За несколько месяцев люди ходили какие-то напряженные в ожидании начала, при этом все старались делать вид, что ничего не происходит. Каждый вечер в новостях нам обещали, что конфликт разрешиться на словах, что просто наш президент встретиться с министрами двух соседствующих стран, они обсудят проблемы и мирно разойдутся. Как бы не так! Нам уже давно вынесли смертный приговор, еще за несколько лет до начало всех этих действий. Признаться, я тоже ждала, что все стихнет и забудется. Надеялась, что наш мир останется таким, как прежде. Я как сейчас помню этот день. Это был жаркий август. По всем телеканалам показывали жуткие кадры бомбардировок окраин нашей страны. Нас взяли в кольцо. Сотни людей остались без крова за несколько часов. Все что мы строили, к чему стремились, превратилось в прах.
Когда я увидела первые сводки, то испугалась. Меня парализовал животный страх. Я не знала, чем закончится эта война. Останется ли вообще хоть какой-нибудь мир. Меня пугали собственные мысли. Потому что я не была точно уверена, что и в этот раз мы сможем противостоять силам. Ценности изменились. В один момент я подумала, что мы просто сдадимся без боя, но я недооценивала наших людей. Все резко осознали, что мы никому не нужны, что единственное, что у нас есть это мы сами и наша страна, и если мы не будем сопротивляться от нас не останется ничего. Молодые парни и девушки повзрослели сразу на тысячу лет. Они вдруг стали взрослыми, в их глазах читалась сила и мощь. Никто больше не смотрел на цвет кожи, веру и социальный статус. Не было национальностей. Страна в один миг превратилась в нацию. Враги были лучше подготовлены, вся их армия состояла из хорошо обученных солдат, которые шли убывать и захватывать. Нашим как всегда не хватило времени вооружить всех и показать, как стрелять. Впервые дни войны была захвачена большая часть нашей территории. Кольцо сжималось, нам только и оставалось, что обороняться, обороняться до последнего. Нам никто не спешил помогать, все, затаив дыхание смотрели, что же произойдет завтра.
Я хотела пойти на фронт, хотя бы медсестрой, но мама буквально впала в истерику, когда я поделилась с ними этой идеей. Я была единственным ребенком в семье. Если бы меня убили, то смысл их жизни был потерян. Когда вражеские силы начали входить в пределы нашего округа, то было принято решение уходить в лес. Рядом с нашим поселком находился достаточно большой лес, несколько гектаров.
Мы объединились с рядом живущими соседями и семьей моего лучшего друга, и втайне от всех остальных начали ходить в лес, чтобы разведать обстановку. Поначалу просто гуляли по нему. Смотрели насколько он большой, ведь теперь интернет не работал, не было возможности посмотреть на карту и оценить насколько он действительно большой. Я и мой лучший друг Кай потратили ровно три дня, чтобы пройти по нему от нашего поселка до другого, при условии, что мы останавливались на ночлег.
После таких разведок, на которые ушло два месяца, потребовалось еще несколько недель, чтобы выбрать место для лагеря и обустроить его. Мы вырыли землянки, точнее целый подземный город на глубине двух метров. У нас была общая кухня, санузел, кладовка, несколько комнат для семей, и лазарет, на всякий случай. Освещение комнат было полностью на солнечным батареях. Больше всего времени потребовалось на то, чтобы перетаскать запасы, ведь чтобы добраться до лагеря пешком требовалось полдня. Когда все было готово, мы вернулись в деревню и стали ждать новостей. Они последовали незамедлительно. Буквально через дня два войско подошло к ближайшей железнодорожной станции. Поэтому мы собрали всю необходимую одежду, медикаменты и отправились в путь.
По прибытию лагерь, обнаружилось, что забыли о самом главном - о запасах воды на первое время. Не знаю, это было настолько очевидно, что эту проблемы мы не обговаривали, и каждый посчитал, что эта проблема была уже давно решена.
Я и Кай решили вернуться в поселок, чтобы принести хотя бы по двум-трем литрам воды. Было слишком поздно. Вражеская пехота была уже здесь. Поселок был небольшой поэтому, чтобы осмотреть все дома требовалось не больше часа. Воду мы решили набрать у Кая в доме, он находился возле леса. Мы уже уходили, когда услышали грозные крики за воротами. Кай всучил мне бутылку с водой, вытолкнул меня в сад, там располагалась калитка в лес, и закрыл за собой дверь, когда уже американцы валились в дом. Единственное, что он успел мне сказать, это было «Я люблю тебя». Эта фраза прозвучала с такой тоской и болью, что я тогда уже испытала всю ту горечь и тоску по расставанию с ним, которую испытываю весь этот год.
Хорошо, что я тогда догадалась взять с собой рюкзак, мои руки тряслись от страха так, что не с первого раза открыла щеколду. Я просто бежала, бежала, не останавливаясь, как будто бежала марафон. Только убедившись в том, что за мной нет погони, я обессилено упала на землю и зарыдала, как белуга. Я не представляла, что я скажу родителям Кая. Невыносимое чувство вины, вот что я испытала. Я бы предпочла тогда умереть рядом с ним, чем в одиночку.
Я плутала по темному лесу, не понимая, где нахожусь. Это были самые страшные часы в моей жизни. Я еще никогда не чувствовала себя настолько беззащитной и беспомощной. Здесь все мои умения были не нужны. Передо мной была дикая природа, которая не терпела слабых, но почему-то она сжалилась надо мной. Я вышла к небольшому болотистому озерцу, рядом с которым в обрыве лиса вырыла себе нору. Она стала моим убежищем до утра. Я забилась в дальний угол и обессиленная отключилась на время, позабыв о своем горе. Позднее эта нора стала моим личным домом, до и после дежурства я оставалась там на ночь.
Мы патрулировали лес на тот случай, если солдаты слишком близко подойдут к лагерю, но во время моего дежурства я не встретила еще, ни одного солдата, хотя Икар говорил, что он сам лично утопил двоих солдат в болоте, но зная Икар, он был еще тем сказочником.
Иногда мы с Икаром дежурили вместе. За это время он многому научил меня. Я и сама замечала, как изменилась. Стала сильней, уверенней. Он обучил меня самообороне, показал, как ориентироваться в лесу, помог выучить все съедобные и несъедобные растения. Несмотря на нашу близкую дружбу, я никогда не забывала о Кае. Он всегда был в моих мыслях. Я не могла себе простить, что из-за меня он остался там. Меня мучила неизвестность. Я не хотела верить, что его расстреляли, я все-таки надеялась, что американцы оставляли мирных жителей в живых.
Нет, Икар н не совсем врал, солдаты действительно патрулировали лес, потому в эту ночь бежали не только мы, как выяснилось позже. Я это узнала от страху, которая собирала грибы рядом с дорогой. Конечно, было строго запрещено выходить к дороге в дневное время, но это было всего лишь раз. Я хотела узнать что-нибудь о Кае. Именно так я оправдывала свою беспечность. Больше подходить близко к дороге я не осмеливалась даже в ночное время суток.
Солдаты патрулировали лес исключительно в ночное время, а днем летали вертолеты. Не знаю, в чем заключалась такая необходимость вылавливать нас из леса, будто бы мы знали что-то важное, тем не менее, стабильно утром и в обед пролетала несколько вертолетов, поэтому никто из наших не высовывался.
Чтобы собаки не смогли почувствовать наш запах, и заприметить наши следы, мы передвигали по деревьям. Изначально это было непривычно и неудобно, да, и способных лазить по деревьям в лагере было немного. Икар, Я, Роза, Дориан и Ноа – это все молодое поколение, которое не страдала от радикулита и других болезней. Икар был самым взрослым. На вид ему было тридцать с небольшим, он быстро стал главарем нашего лагеря, поскольку имел лидерские качества. Никто не осмелился с ним тягаться, а я была не в том состоянии, чтобы бороться за власть. В первый месяц я находилась в трауре по другу. Мне был плевать, что и кто будет делать, я волочила свою жизнь, в ожидании, когда нас всех поймают.
Со временем моя боль поутихла, я освоилась, лазить по деревьям получалась лучше всех, не знаю, откуда это у меня, но Икар часто это подмечал и поручал мне сложные задания, к примеру, развесить по деревьям солнечные батареи, которые разрядились, или собрать новую листву для кроватей. Иногда мы с ним вступали в спор по поводу каких-то решений, они казались мне глупыми, но я отступала, понимая, что разногласия не принесут никому пользы.
В целом в лагере царило спокойствие. У нас существовала не так много правил, но нарушив их, можно было расплатиться лишь своей жизнью. Конечно, первое правило гласило о том, что повстречав американского солдата в лесу нельзя было его щадить, чтобы он ни говорил и обещал. Второе, если тебя поймали, умри, но не говори, где расположен лагерь. Третье правило запрещало покидать лагерь без разрешения, не доложив об этом главному или дежурному, и только после его согласия, можно было уйти. Четвертое правило касалось межличностных отношений. Строго-настрого запрещалось иметь сексуальные связи. Лишние рты были не нужны. Пока никто не осмеливался нарушить это правило, хотя Ноа всячески подстрекал и проверял нас на силу волю. Ставил на дежурство парня и девушку. Все уже давно заметили, что Роза и Дориан не равнодушны друг к другу, но пока они держались
Зимой мы не патрулировали лес. Это были самые ужасные месяцы моей жизни. Круглые сутки в закрытом пространстве, я даже подумала, что сойду сума от нервного напряжения. Чтобы как-то отвлечься все нашли себе хобби, мой папа, к примеру, вырезал посуду из дерева. Мама на пару с моим дядей Эриком грезили о собственной подземной теплицы, они разрабатывали какие-то специальные приборы, благо мой папа успел натащить всяких микросхем и плат. Я же читала всем вслух долгими зимними вечерами. Особенно тяжелым месяцем стал март. Все солнечные батареи отключились, и город погрузился во тьму. По сравнению с лампами свечи освещали не так ярко, им было недостаточно кислорода, поэтому я старалась лежать на кровати с закрытыми глазами и грезить о лете.
Надо было видеть, что со мной творилось, когда нас всех выпустили на свежий воздух. Первые дни мы ходили в солнцезащитных очках, чтобы не повредить сетчатку глаза. Несмотря на все неудобства, я была рада, что наконец-то вижу деревья, землю не снизу, а сверху, голубое небо. Я использовала любую возможность, чтобы подольше побыть на свежем воздухе, поэтому, когда Дориан упал с дерева и повредил ногу, я вызвалась дежурить вместо него, а иногда и Роза, которая ухаживала в лазарете.
Сегодня стояла невероятно теплая погода, после стольких холодных дождливых дней наконец-то выглянуло солнце. Стоял полдень, оранжевый круг висел ровно посередине неба, на котором не было ни единого облачка. Я подставила свое лицо навстречу жарким лучам. Легкий ветерок игрался с моими волосами, приятно охлаждал кожу, которая быстро нагревалась на солнце.
Вдали послышался тихий гул вертолета, я неохотно открыла глаза и потянулась, давая своим затекшим конечностям обрести тонус. Я ухватилась за небольшую ветку и осторожно соскользнула на рядом стоявшую березу. Она недовольно заскрипела под моим весом, и начала медленно наклоняться. Я любила именно такую манеру спускаться, мне было лень карабкаться по веткам, так что я просто спускалась, как на парашюте.
Почувствовав твердую почву под ногами, я осторожно отпустила макушку дерева и быстро отскочила в сторону. Ствол взлетел ввысь и еще несколько секунд покачивался из стороны в сторону.
Я короткими перебежками спустилась к норе и нырнула в нее. Она располагалась за широкими кустами можжевельника. Пришлось немного ее расширить в стороны, а стены потолок и пол обложить переплетенными березовыми ветками, поскольку, когда я переворачивалась во сне, то песок осыпался прямо на меня.
В норе я свернулась калачиком и обратилась вслух. Вскоре звуки вертолета стали более громкими и четкими. Несколько раз они отдалялись и приближались. Я посмотрела на наручные часы. Большая стрелка показывала два часа дня. Сегодня они патрулировали дольше, чем обычно. Видимо топливо завезли, или просто новеньких учили. Черт их знает. Я достала из рюкзака пару сухарей и медленно начала их рассасывать, чтобы не создавать шум.
Через несколько минут ко мне в гости заглянула знакомая белка, которую я приручила и разбаловала сухарями. Сначала она ошивалась возле норы, и я просто оставляла несколько сухариков у входа, а затем белка немного осмелела и начала входить внутрь. Она иногда позволяла себя гладить, если я притаскивала пару грецких орехов.
Я осторожно вытащила еще один сухарик и протянула ей. Она подошла ближе, обнюхала сухарь и мою руку, а потом ловко выхватила сухарь, и затолкала себе за щеку. Создалось такое впечатление, что у нее резко начался флюс. Я улыбнулась. Белка какое-то время посидела возле меня, а затем пулей выскочила наружу.
Шум вертолета стих только под вечер, когда стрелка моих наручных часов приблизилась к шести. Только тогда я смогла закрыть глаза и спокойно заснуть.
Мне снились какие-то обрывки воспоминаний из детства. В целом сон оставил приятное впечатление, во всяком случаи, я не смогла вспомнить ничего плохого после пробуждения.
Я осторожно высунулась наружу. На улице уже давно стемнело. Лес погрузился в сумерки, а на небе заняла свое законное место луна. Я вскарабкалась на высокую ель, и огляделась. Было тихо, только иногда совы ухали, да сверчки урчали свою однообразную песню. Я откинулась на ствол дерева, будто бы это была спинка стула, и начала медленно болтать ногой. На всякий случай, я привязала себя к дереву, чтобы часом не свалиться с него, если начну дремать.
С этой позиции у меня открывался отличный вид на поселок. Несмотря на поздний час в нем, кажется, кипела жизнь. Практически везде горел свет. Я бросила взгляд на небольшую ярко-желтую точку, где должен был стоять дом Кая. Сердце тут же незамедлительно забилось быстрее. Я так и не смогла определиться за все это время, что мы дружим, люблю я его, как мужчину или нет. Разлука давалась мне тяжело, но, несмотря на это я могла свободно дышать. Разве смогла бы я так дышать, если бы любила его? Я безумно скучаю без него, иногда по ночам плачу от тоски, но есть ли это любовь? Я не могла себе представить, как мы целуемся или что-то большое. Эти мысли вызывали у меня смущение. Не знаю, чтобы я испытывала, если бы он поцеловал меня в действительности, да, к тому же, я не могла понять, что означала его признание в любви. Если эти слова были брошены вместо банальной фразы «прощай», то это одно дело, а если они действительно были сказаны, как признание в чувствах, то дело принимало другой поворот. Могла бы я на них ответить? И сколько же мы потеряли, вот просто так все это время просто находясь в дружеских отношениях? Я покачала головой, не соглашаясь с собственным ходом мыслей. Что значит просто дружили? Дружба – это не просто. Дружба это сильнее и долговечнее, чем любовь. Любимому человек ты не говоришь всей правды, в отличие от друга. Друга, которого у меня отняли. Только за это я незамедлительно стерла его в порошок.
Я глубоко вздохнула, давая прохладному воздуху затушить пылающий огонь. Мне потребовались нечеловеческие усилия для того, чтобы оторвать свой взгляд от одинокого огонька.
Я покинула свой пост, когда горизонт начал окрашиваться светло-голубым оттенком. Мне потребуется два часа, чтобы добраться до лагеря, как раз, ровно через столько же времени в небо взлетит первый самолет.
Глава 2.
- Вставай, ленивая скотина! – крикнула я на ухо, спящему Икару. Он недовольно поморщился, а затем перевернулся к стенке - Вставай! Вставай! Вставай!
- Отстань…- недовольно буркнул он басом.
- Нет! – я навалилась на него всем телом.
- Чего тебе надо?! Оставь меня в покое - он начал брыкаться и стаскивать меня, но я крепко вцепилась в его мускулистое плечо.
- Икар, быстрей вставай! Скоро вернется Ноа. Если он увидит, чем ты тут занимаешься, жалеть не станет. Пошлет на две ночи в патруль - раздался голос в дверном проеме, ну, во всяком случаи, именно там должна была находиться дверь, вместо нее висела хлопчатая занавеска. На пороге стояла Роза.
- Как дела, милая? – спросила она, обращаясь ко мне.
- В порядке – улыбаясь, ответила я – А как Дориан поживает?
Услышав это имя, Роза смущенно отмахнулась.
- С ним все в порядке. Что с ним стянется? Все пляшут вокруг него, особенно некоторые. Герой войны недоделанный – ответил за нее Икар.
- Икар…
Я толкнула его бок.
- С ним действительно все в порядке – заверила меня Роза.
- Прекрасно – медленно проговорила я.
- Когда завтракать будем? – деловитым тоном поинтересовался Икар.
- Ровно в десять – ответила ему девушка.
- Ладно,…как прошло дежурство? Встретила кого-нибудь? – обратился он ко мне, после секундной паузы.
- Конечно! Большого толстого кабана, я сначала подумала, что это ты – съязвила я.
Икар расплылся в широкой улыбке.
- Передала ему привет? Ведь только ты у нас умеешь разъясняться по-свински?
- Ладно, будет вам, пошлите на кухню. Может быть помощь нужна – во время остановила нас Роза.
Мы замолчали, и проследовали за ней на кухню, где вовсю кипела жизнь. Несколько мужчин, в том числе и мой папа, сидели за столом, и что-то бурно обсуждали. Моя мама на пару с Вивьен – мамой Кая готовила завтрак. Заприметив меня, женщины улыбнулись.
Чувство вины не заставила себя долго ждать. Каждый раз, когда я сталкивалась с мамой Кая или его отцом, перед глазами тут же всплывала та ночь. Я верила, что могла его спасти, но повела себя глупо и трусливо, сбежав одна.
- Дорогая…- промямлила мама, смахивая непрошенную слезу. Она всегда так переживала, когда я уходила на дежурство. Я поспешила ее обнять.
- Доброе утро, как спалось? – обратилась я к ней.
- Ты же знаешь, что я не смогу заснуть, пока ты не вернешься.
- Будет вам, давайте садиться за стол – сказал Ноа, который вошел на кухню.
Во время всех приемов пищи кухня напоминала небольшой улей. За столом велись сразу несколько тем. Все голоса смешивались в монотонный гул. Я любила, когда все собирались вместе. Создавалась семейная атмосфера. Мы обсуждали общие проблемы, а иногда просто общались на отвлеченные темы.
Сегодня на повестке дня встал вопрос о заготовлении припасов. Ноа недавно обнаружил в лесу дикие яблони, их можно было собрать, когда придет время. Их можно было высушить и в течение всей зимы у нас были бы витамины. Только нужно было это делать осторожно и днем. Было решено, что на это задание отправлюсь Ноа, Икар и я. Так как у меня хороший слух, а Икар обладает силой, а, следовательно, за один раз мы утащим больше фруктов. Ноа отправлялся с нами, так как он единственный знал, где располагаются эти яблони.
После завтрака я заглянула к себе в комнату, чтобы смыть с лица пот, смешанный с приличным слоем пыли. В небольшом темно-зеленом пластмассовом тазу плескалась вода. Стоило мне опустить руки, она моментально стала мутной. Я перевела взгляд на осколок зеркала, который висел на стене. На меня смотрели исхудавшая девушка с землистым цветом лица. Уставшая и отчаявшиеся. Только зеленые глаза излучали надежду, но и та с каждым днем становилось все тусклее и тусклее. Губы потрескались от ветра, рыжие вьющиеся волосы спадали на хрупкие плечи. Я едва ли могла узнать в этой девушки себя.
Я привела себя в порядок, переоделась в свежую рубашку и отравилась в лазарет. Маленькую комнату в самом конце подземного города. Единственным пациентом здесь был Дориан. Он спал на самодельном матрасе, который был набит сухой листвой.
За небольшим столиком сидела Цинна. Это была сестра Кая. Худенькая светловолосая девчушка пяти лет отроду. Она так была не похожа на него. Кай был брюнетом с теплыми шоколадными глазами, в то время как, его сестра была счастливой обладательницей голубых глаз. Да, и черты лица были совсем иными. Возможно, это было к лучшему. Я научилась отделать этих дух людей в своем сознании. Для меня она просто была Цинна, моей маленькой лучшей подружкой.
Увидев меня, девочка одарила своей лучезарной улыбкой.
- Лира! – закричала она, и бросилась в мои распахнутые объятия. Я подняла ее в воздух и закружила – Я тебя ждала! Ты обещала меня научить рисовать медведей – напомнила она мне.
- Обязательно – пообещала я, чмокнув в щеку.
- Ноа сказал, что ты была на дежурстве?
- Верно.
- А когда я пойду на дежурство?
- Когда научишься рисовать медведей
Девочка улыбнулась.
- Ладно.
- Как наш пациент? – наигранным серьезным тоном спросила я.
- Он будет жить, если давать ему побольше конфет.
- Что ж, надо будет сообщить об этом на кухне.
Я посмотрела на Дориана, который лежал с открытыми глазами.
- Доброе утро - поприветствовала я его.
- И тебе тоже – у Дориана был приятный бархатный голос. Он был невысокого роста, коренастый и смуглый. Черты лица были мягкими, ярче всего выделялись его серые глаза.
- Как ты? – поинтересовалась я.
- Ты же слышала все от доктора – улыбнувшись, ответил Дориан.
Я опустила Цинну на пол и подошла к нему поближе. Его нога еще была опухшей, а на коже виднелась сильная гематома.
- Все в порядке.
- Ну, да…
Я хмыкнула.
- Не все является на самом деле таки страшным, как это ведется нам со стороны.
- Давай обойдемся без твоих философских изысканий.
- Как скажешь – покойным тоном ответил он.
В комнате на несколько секунд воцарилась тишина.
- Что новенького там наверху? – поинтересовался Дориан. По нему было видно, как ему сильно надоело лежать здесь.
- Ничего. Все так же поют птицы, все так же летают американские самолеты.
Он понимающе кивнул.
Я пробыла рядом с ним до тех пор, пока он снова не заснул, а затем отправилась в свою комнату. Ее убранство особо не отличалось от других комнат. Единственное отличие было лишь в том, что папа сделал отверстие в стене, где повесил рейку для вещей. Получился эдакий шкаф.
Я плюхнулась на ровно такой же матрас с лиственной набивкой, взяла книгу, и принялась читать. За небольшим стульчиком сидел папа, который что-то вырезал из небольшой доски. Он тоже переживал из-за моих дежурств, но в отличие от мамы не подавал виду. Переживал все в себе. За этот год он сильно сдал. Он похудел и постарел, как будто прошло не полгода, а целых пять.
Некоторое время я просто наблюдала за ним, а потом обратилась к нему полушепотом.
- Что это будет?
- Если все пойдет по плану, то половник – ответил он.
- А если не пойдет?
- То очередная ложка – он улыбнулся и посмотрел на меня. В его светло-голубых глазах отражалась такое тепло и сопереживание, что у меня встал ком в горле. Если бы он был чуть-чуть помоложе, то ходил бы вместе с нами на дежурство, не отпуская меня от себя ни на миг, но годы брали свое. Он был вынужден торчать здесь, иногда вместе со всеми вылезая прогуляться неподалеку от лагеря.
- Ложка никогда не бывает лишней – уверила я его.
Он кивнул. Я еще несколько минут наблюдала за ним, а потом опять уткнулась в книгу. Не то чтобы я читала, скорей больше пребывала в своих мыслях. Мои глаза бегали по строчкам, но я не особо вникала в их суть.
Я была немного расстроена тем, что мне предстоит провезти в этой темной норе двое суток, поскольку график дежурств составлялся именно так. Мне предстояло целый день находиться на кухне. Я любила, конечно, готовить, но здесь особо не блеснешь своими кулинарными особенностями. Все что требовалось от местного шеф-повара так это просто открыть пару-троку консервов и вывалить их в тарелку.
Если была бы возможность, то я бы дежурила каждый день, а сюда бы приходила только, чтобы переодеться в чистые вещи и немного поспасть. Единственным веселым занятием была стирка. Рядом с лагерем находился небольшой лесной ручей. Можно было провести целый день на свежем воздухе, возвращаясь только в часы патрулирования вертолета. На стрику тоже часто не отправляли, ждали, когда грязных вещей накопиться действительно много.
Мылись все тоже там, группами. Кроме меня. Я каждый день купалась в озере неподалеку от моей норы. Это было моей привилегией за хорошую службу. На зиму мы готовили большой запас воды, чтобы больше не мыться раз в неделю. У нас был небольшой солнечный обогреватель, жрал он, конечно, много, но чистым все-таки хотелось быть больше. Поэтому этой зимой мы решили тоже иногда выбираться наружу, чтобы подзарядить солнечные батареи. Моему счастью не было предела, когда я услышала такую новость.
В лагере время тянулось с очень медленной скоростью, поскольку особых развлечений не было, кроме настольных игр и книг. Мы с папой держались от всех общественных сборищ в стороне. Я хоть и любила общество, но по натуре больше была одиночкой, а все эти совместные игры вгоняли меня в тоску. Папа же предпочитал больше возиться с деревом, чем с людьми.
Я легла спать, не дожидаясь ужина. Мне хотелось быстрее убить время, а сон – это был самый эффективный способ заставить его течь быстрее.