ОПЕР - ВЕТЕР Андрей Полысаевский г. Полысаево. 2009 год.
Ни для кого не секрет, что отношение населения нашей страны к правоохранительным структурам весьма неоднозначное, и, к великому сожалению, для этого есть причины…
…но как это бесконечно несправедливо по отношению к тем самоотверженным героям, которые не щадя ни здоровья, ни самой своей, по истине достойной, жизни честно служат своему народу…
…и ещё: я убеждён в том, что среди сотрудников правоохранительных структур всё же большинство порядочных людей. Эти самые люди каждый день заступают на службу, которая, чаще всего выглядит как ничем и никем не нормированный рабочий день, а то ещё и ночь, и бывает, что не одну…
…они разыскивают, находят, вступают в схватки с бандитами и побеждают, порой даже в неравной борьбе, но бывает и так, что погибают… они, защищают НАС!
… и если бы всё это было не так, то стоит задуматься, что же, тогда, творилось бы на улицах наших городов?
ЧЕСТНЫМ И БЕССТРАШНЫМ БОРЦАМ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ ПОСВЯЩАЕТСЯ…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: О П Е Р – В Е Т Е Р.
Глава 1. Адвокат.
– Здравствуйте господа, моя фамилия Миловский, я – личный адвокат господина Тришковича, Эдуарда Владленовича. По моему мнению – незаконно задержанного сыщиками вашего отдела. Я, за такие фокусы, могу устроить им крупные неприятности. Вот моё удостоверение.
Ребята в отделе даже привстали. Вот так незаконно! Убийца взят почти с поличным, с вещами, похищенными из квартиры убитого, с огромными пятнами, свежей, не высохшей крови. Уже готовы все результаты экспертизы, молодцы эксперты, уже проведён официальный допрос, на котором преступнику предъявлены неопровержимые доказательства его прямой вины в совершении особо тяжкого преступления. Уже на этом допросе подозреваемый дал признательные показания. Уже получена санкция на содержание под стражей и на тебе – является какой-то щелкопёр и трясёт своим удостоверением да ещё обвиняет сотрудников отдела в незаконных действиях.
– Погодите немного, юноша, минуту другую и сюда подтянется старший оперуполномоченный капитан Ветров – это он со своей опергруппой совершил сие «хулиганство». И Вам, что бывает крайне редко, представится возможность лично пожурить его за этакое безобразие – ехидно съязвила Соня (старший лейтенант Лазарева Софья Аркадьевна) аналитик отдела.
Адвокат наивно приосанился, поправил галстук и с треском отлетел от входной двери, распластавшись на полу лицом вниз. Дверь открывалась внутрь кабинета, а открыл её вышеупомянутый капитан Ветров Артём Сергеевич. Он обычно открывал дверь в отдел, достаточно плавным, но очень сильным и техничным «йоко-гери», когда дела шли результативно. А результат на лицо – преступник взят, доказательств – через край, так, что судья поскупиться не должен. В отделе все знали этот трюк, и никто не стоял у двери, когда дела шли хорошо. А этот не знал, и не сказали ему намеренно. Так как с самого начала повёл себя невежливо.
– И что, кто это здесь улёгся, уже сдаёте спальные места командировочным, а, коллеги? – шутливо поинтересовался Артём, – ладно вставай уже, в нашем отделе спальных мест нет, обманули тебя.
Молодой человек на полу что-то прохныкал и попытался подняться, но не смог и даже как-то расслабился. Видимо досталось ему «от всей широченной души» капитана Ветрова.
Артём – высокий, атлетического телосложения, парень, со здоровенными кулаками, огромной и неимоверно сильной пятернёй сгрёб воротник и часть осеннего пальто адвоката и одним рывком поставил его на ноги. Адвокат, после перенесённого испытания, стоять не был способен и повалился заново. Артём вновь подхватил его за шиворот и усадил в кресло.
– Сонечка, сделай мальчику холодный «компресс», а то он совсем бледный, и говорить не может, да и смотрит как-то странно – в потолок, – вежливо попросил Артём.
Соня подошла к адвокату с графином воды, вынула из его кармана носовой платок, обильно смочила водой и положила на лицо неудачливого заступника преступников. Адвокат тут же начал, активно, проявлять признаки жизни. Через пару минут он уже вовсе очнулся и, испуганно, озираясь по сторонам, пытался сообразить, что с ним произошло. Сотрудники отдела, к этому времени уже успели доложить капитану Ветрову цель визита адвоката Миловского. Артём подошёл к Миловскому, и с явным издевательством представился.
– Старший оперуполномоченный капитан милиции Ветров Артём Сергеевич, исполняющий обязанности начальника отдела по раскрытию особо тяжких преступлений. – да, Артём не был начальником этого отдела, а лишь исполнял «эти» обязанности. Он не был потому, что сам не хотел этого. Ответственности он не боялся, работу выполнял – значит, и ответственность нёс по полной. А начальником быть наотрез отказался, даже начальнику главка генералу Смирнову сказал «нет», прямо, глядя в глаза. Генерал даже глаза отвёл, решительный взгляд Артёма выдержать не мог никто, просто отворачивались.
Что в нём, в его взгляде было – капитан Ветров и сам не знал, да и не думал об этом. Зато другим «доставалось» и они «думали», каждый в силу своего мировоззрения. Вот и сейчас Артём упрямо смотрел в глаза в конец ошарашенного адвокатишки и взгляд его говорил о том, что сей ярый правозащитник, дверью получил неспроста, а по заслугам, хотя и случайно – законы Артём чтил и не нарушал, а потому принёс адвокату Миловскому свои официальные, искренние извинения по поводу нелепой случайности. Адвокат извинения принял, поскольку выбора у него не было. Под убойным взглядом капитана Ветрова, казалось, что даже огромный питон будет чувствовать себя тщедушным кроликом.
Сказать честно, ко многим адвокатам Артём относился нескрываемо предвзято. Ветров, всем своим существом, наотрез отказывался понимать тех, кто находил хоть слово в защиту отпетых мерзавцев.
– Нет у них прав, никаких нет! – вот так прямо и говорил, имея в виду преступников, – А те, кто их защищать, берутся – дерьмо продажное, за деньги, людской кровью облитые, душонки свои позорные давно продали!
Как два мощных лазерных луча, глаза Артёма жгли и резали всё, что Миловский старательно сфабриковал перед приходом в отдел. Адвокат, предварительно «подготовленный» дверью, под взглядом капитана Ветрова, с трудом промямлил, что, вероятно, недостаточно ознакомился с материалами дела. А в душе, или скорей всего Артём был прав – в душонке, этот холёный манекен мечтал о том, чтобы как можно скорее покинуть помещение отдела по раскрытию особо тяжких преступлений. Артем, прекрасно понимая состояние Миловского, бережно взял его под локоть, подвёл к злополученной, для адвоката, двери и резко распахнул её перед самым носом защитника прав отморозков. Это было последней каплей. У Миловского «сорвало тормоза» и он с истошным воплем вырвался вон из кабинета. Некоторое время в коридорах УВД еще держалось эхо от крика адвоката, но потом стихло и оно.
К этому моменту стрелки часов показывали, что уже пора ужинать и, соответственно, высокого начальства в управлении уже не было, а смена в дежурной части, на счастье, была из «своих» – бывших сыщиков, насквозь прошедших все «прелести» оперативной работы. Кто-то после ранения, кто-то после «подставки» подлецов, но никто из них не сломался, а уж за Артёма – каждый из них …
Сотрудники «особо тяжкого» отдела тоже некоторое время находились в состоянии лёгкого ступора, но быстро пришли в себя и разразился оглушительный и дружный хохот, который услышали и, по товарищески, поддержали ребята в дежурной части.
Когда все уже успокоились, Соня включила электрочайник и начала «накрывать» импровизированный ужин на своём рабочем столе. Присутствующие тоже достали, у кого, что было и присоединились к ней. Получилось неплохо, даже нашлось немного коньяку, по полстопки на брата (и сестру). Этим всем и отметили результаты проделанной работы.
Глава 2. Опер – Ветер.
Утро, как всегда, старалось подобраться незаметно. И вполне возможно, в других районах города ему это и удалось, но здесь, в Кировском, нет. Здесь, на Муромской 15 – 54, жил Артём Ветров и первым номером был он, хотя и не претендовал на такое положение. Но вот так обычно и бывает, что тот, кто истинно достоин – тот не претендует, а какое-нибудь ничтожество постоянно лезет в князи.
Капитан Ветров поднимался с постели резким рывком, одним точным движением вставал во весь свой могучий рост, ровно за секунду до начала работы будильника. Поздней весной, летом и ранней осенью Артём спал, не закрывая двери на лоджию. В это время ветер – его старший брат…, врывался в комнату с какой-нибудь проказной шуткой. Вот и сейчас он подхватил со двора охапку жёлтой листвы и швырнул в лицо, только что поднявшемуся, ветру младшему, как бы говоря: «Не тормози, пора приветствовать новый день!». Артём вышел на лоджию, сделал несколько плавных растяжек и как пружина – быстро сменяя одно упражнение на другое, выполнил весь армейский комплекс утренней зарядки. Далее по порядку: вода и всё, что с ней, завтрак, городские новости, потом одежда, оперативка, стволы и – за дверь.
Во дворе, Капитана Ветрова, ждала верная подруга – восьмёрочка, ВАЗ – 21083. Не удивительно, шикарную машину на милицейскую зарплату не купить. Кстати сказать, Артём был доволен своей машиной, купленной по случаю, да по сходной цене, да по рекомендации хорошего знакомого – замечательного автомеханика. Он-то, затем, и довел этот автомобиль, как говорится «до ума». До предела возможного форсировал двигатель, усилил и усовершенствовал подвески, поставил авто на уширенное литьё и спортивную резину. Цвет подобрали самый, что ни на есть подходящий – тёмно-синий – ночной. В динамике, скорости и маневренности, уступали многие иномарки.
Ребята из гаража УВД напичкали салон всем необходимым оперативным комплектом, а ещё установили отличный музыкальный рессивер. Музыку Артём любил, разную, но только качественную.
Кажется всё. Пора уже старшему оперуполномоченному отправляться в отдел, что он, не мешкая, и предпринял.
Прогрев двигатель, темно-синяя восьмёрка устремилась по накатанному маршруту, легко рассекая застоявшийся воздух утренних улиц. А следом, как бы нарочно проспав первенство, поднимая с обочины опавшие листья, и закручивая их в воздушных спиралях, гнался ветер старший. Он неистово завывал в проводах, срывал крышки с мусорных баков, поднимал дыбом шерсть зазевавшимся котам и с гулким эхом, отражаясь от зданий, преследовал восьмёрку Артёма. Ранние прохожие, удивлённо озираясь по сторонам, прижимались к стенам домов, прятались в подъезды, но никто по- настоящему не боялся. Все знали: опер – Ветер спешит на работу, а старший брат его бережно провожает.
Опер – Ветер, Артёма прозвали и бандиты и сослуживцы, и неизвестно кто это сделал вперёд. С потоком дел как-то забылось. Но те и другие помнили, что Артём имел интересную особенность появляться внезапно, как шквальный штормовой ветер он обрушивался на преступников. Однако никто из последних, упомянутых никак не мог к этому, как следует, подготовиться. В результате бандиты очень редко уносили ноги, (да, бывало, что и уходили) Ветров не был волшебником, да и среди криминального элемента далеко не все лохи. А коллеги только разводили руками не находя подходящих слов. Но вот в душе, они были горды своим товарищем, и прозвище его произносили, хотя и редко, зато с нескрываемым достоинством, оттого, что это, их, товарищ.
Преступники тоже, по-своему, «уважали» Артёма, хотя бы, за то, что он слово своё всегда держал. Вот если Ветер сказал, что во что бы то ни стало, найдёт, разобьет башку и в клетку посадит, то, как ни печально, братва, а к сомнениям причин не наблюдалось.
Короче говоря, старший оперуполномоченный отдела по раскрытию особо тяжких преступлений, капитан милиции Ветров Артём Сергеевич, авторитетом местного населения обделён не был. Но и авторитет этот тоже был разнохарактерный. Одни видели в нём хорошего боевого товарища, другие надёжную защиту, а третьи мечтали о его похоронах. Первые две, названные категории граждан, в своём видении, были значительно удачливее последней, что, в общем и целом выглядело вполне справедливо.
Темно-синяя восьмёрка плавно вписалась в последний поворот, прошла под аркой здания УВД и припарковалась на своём постоянном месте во внутреннем дворе управления. Капитан Ветров закрыл машину и начался очередной рабочий день.
Глава 3. Инна Иннокентьевна.
Артём, минуя дежурную часть, как обычно в знак приветствия проходил шутливо-строевым шагом мимо окна оперативного дежурного. Сей же момент из этого окна показалась голова помощника дежурного младшего лейтенанта Сокова и заговорила громким заговорщицким шёпотом:
– Артём Сергеевич, тебя Красилов с самого утра к себе велел направить, и смотрел при этом, как-то, строго уж.
Полковник милиции Красилов Юрий Алексеевич – начальник УВД, в котором, доблестно и самоотверженно нёс службу капитан Ветров.
– Ну да, понял, – ответил Ветров, – смотреть на нас «строго уж» – это особая привилегия начальства, Миша, (так звали молодого лейтенанта), а цель не обозначил?
– Не-е, – протянул Соков, – только приказал, проходя мимо, да ещё посмотрел так серьёзно.
– Спасибо, Михаил, ты – настоящий друг! – Артём подбодрил уставшего после суточного наряда молодого офицера, – а я: предупреждён – значит вооружён! Хорошая информация порой не хуже моих стволов, – продолжал шутить Артём.
Ветров, в отличие от других оперативников, носил два ствола одновременно. Один – штатный табельный ПМ, а другой наградной ТТ(Z-10), которому доверял гораздо больше. Профессионалы знают, что пистолет Макарова хотя и хорош в деле при умелом обращении, но Тульскому Токареву не конкурент, уступает практически во всём. Пистолеты ТТ модификации (Z-10) производились в бывшей Югославии и являются усовершенствованной моделью обычного советского ТТ. Официально считаются лучшим вариантом из этой серии. Отличаются от первоначального образца калибром ствола под десятимиллиметровые патроны и наилучшими боевыми характеристиками.
Такой усиленный арсенал был весьма полезен Капитану Ветрову в схватках с вооружёнными бандитами. Особенно, а такое случалось чаще, чем хотелось, когда расстановка сил была отнюдь не в пользу Артёма.
– Ладно, пойду уже сдаваться, а тебе смену сдать без замечаний и хорошего отдыха, будь здоров.
Артём в четыре прыжка форсировал лестничную клетку и, оказавшись на втором этаже, где находилась приёмная УВД, чуть не столкнулся с секретаршей Красилова. Только что упомянутая особа, как оказалась уже спешила, якобы, на розыски капитана Ветрова, дабы поторопить его, хотя этого вовсе и не требовалось.
Лейтенант милиции Багрянская Инна Иннокетьевна – эффектная молодая особа с явно завышенной самооценкой, вопреки своей натуре, как-то допустила слабость и оказала Артёму несколько знаков внимания. Но поскольку делала это с позиции высокомерной дамы, капитан Ветров дал ей понять, что заметил, но тут же вежливо отклонил. Да и не вписывалась она в понятия Артёма о предмете его мужского внимания.
Инну тогда это очень сильно задело и, хотя она всегда хорошо владела собой, в этот раз эмоции оказались сильней. С тех пор она старалась не упускать момент, чтобы «подставить ножку» капитану Ветрову, но он всегда «лихо перепрыгивал» подобные препятствия, отчего Инна негодовала пуще прежнего.
Вот и сейчас Артём, нежно обнял её за талию, не менее нежно прошептал прямо в ухо: «Доброе утро…», два раза прокрутил вокруг её оси и оставил в полной неопределённости направлений движения, а сам мягко проскользнул в приёмную и растворился в двери кабинета начальника УВД. Инна кусала губы: мало того, что это неандерталец изловчился её обойти и не дал возможности хотя бы слегка подставить его перед начальником, он посмел обнять её своими лапищами и ещё доброго утра пожелал: «Наверное, всю ночь зубрил, дубина!»
С такими мыслями лейтенант Багрянская вернулась на рабочее место, уселась в своё кресло, достала из сумочки косметичку, повернулась к зеркалу и увидела, как одна слезинка всё же прорвала оборону высокомерия и уже была готова устремиться вниз по щеке. Инна, салфеткой, устранила сей факт недопустимой слабости, затем достала конфету, развернула и положила в рот. В этот момент в приёмную вошёл высокий худощавый мужчина и представился:
– Прокурор по надзору Весенников, к начальнику УВД. Доложите, будьте любезны.
Инна, попыталась сказать, что немедленно доложит о его прибытии полковнику Красилову. Однако конфета во рту, по-своему откорректировала речь. В результате прокурор услышал что-то похожее на то, что его уложат вместе с полковником Красиловым. Весенников опасливо покосился на секретаршу и на всякий случай сделал два небольших шага назад.
Инна поняла, что за это утро она вторично «не в почёте» и на сей раз это чревато. Посмотрев на себя в зеркало, она увидела своё лицо с явной асимметрией из-за конфеты за щекой. Плюнув конфету в урну, лейтенант Багрянская включила селектор и доложила:
– Юрий Алексеевич, к Вам прокурор по надзору Весенников.
– Просите, пусть войдёт, я его жду, – ответил Красилов.
Прокурор прошёл в кабинет начальника УВД, и Инна наконец-то осталась одна. Она готова была разрыдаться от утренних неудач, но, собрав нервы в комок, пришла к выводу, что нет, худа без добра. А именно то, что она лопухнулась перед прокурором ещё ерунда, против того, что ожидает Ветрова. Ведь если с самого утра Красилов вызвал Ветрова к себе, а тут же прибыл прокурор по надзору, а прокурор по надзору не приезжает ради праздного любопытства, значит причина беседы – капитан Ветров, а вернее его служебная деятельность.
– Вот и попался голубок, мало тебе не покажется, – злорадствовала Инна, разговаривая сама с собой, – прокурор по надзору это не секретарь референт, потяжелее тебе будет. Поглядим, как ты на этот раз выкрутишься.
Капитан Ветров, несомненно, нравился Инне и как мужчина и как офицер, но её чрезмерное чувство собственного достоинства, порой переходящее в откровенное высокомерие, не позволяло ей подойти к нему и простыми добрыми словами дать понять чего она от него ждёт. Именно ждёт. Она уже второй год работает на этом месте, и второй год пытается безуспешно обратить внимание Артёма на себя. А когда в очередной раз ей это не удаётся, она считает Артёма недостойным её и на какое-то время успокаивается этим. Потом всё повторяется.
Глава 4. Полковник Красилов.
Капитан Ветров, соответственно уставу внутренней службы, войдя в кабинет полковника Красилова, представился и доложил. Юрий Алексеевич, ответив на приветствие, указал Артёму на стулья вдоль длинного стола. Столы в кабинете начальника УВД стояли по обычной схеме: к столу хозяина кабинета был приторцован длинный стол для посетителей, приглашённых и вызванных. На сегодня Артём относился к последним.
Красилов медленно поднял глаза на Артёма и проговорил.
– Докладывай уже, что ли, результаты задержания.
– По подозрению в совершении особотяжкого преступления, а именно: убийства, совершённого с особой жестокостью, задержан гражданин Тришкович Эдуард Владленович, – бодро начал доклад капитан Ветров, – подозреваемый был задержан прямо в подъезде дома убитого гражданина Семикратова Трофима Нконоровича. При себе Тришкович имел боевые ордена и медали Семикратова, его пенсионное удостоверение, удостоверение ветерана ВОВ и ветерана труда, так же на имя Семикратова, деньги наличными в сумме 3100 рублей и именной кортик (личное холодное оружие морского офицера).
На рукавах куртки и на левой ладони Тришковича были обнаружены большие пятна свежей крови, как показала экспертиза – это кровь убитого Семикратова. На орудии убийства – опасной бритве, найденной на месте преступления, обнаружены отпечатки пальцев только одного человека – Тришковича Эдуарда Владленовича.
На предварительном допросе Тришкович во всём признался, а именно, что обманным путём вынудил Семикратова открыть ему, Тришковичу, входную дверь квартиры, ворвался туда и убил Семикратова тем, что нанёс ему порезы опасной бритвой – сначала на руках, затем на лице, потом с двух сторон на шее и в итоге перерезал потерпевшему горло.
Преступление совершено с особой жестокостью, в состоянии обострения наркотической зависимости, так называемой ломки. Тришкович оказался наркоманом, при осмотре на венах его рук обнаружены множественные проколы немедицинского происхождения. Остаточное одурманенное состояние и проколы на венах квалифицированы врачом наркологом. Мотивы налицо, детали доложить?
– Доложишь позже, что есть Тришкович, пояснять надеюсь не нужно?
– Так точно, не нужно, Тришкович Эдуард Владленович есть сын заместителя главы администрации нашего города Тришковича Владлена Давидовича.
– Ну и что нам с ним делать?
– В тюрьму его, товарищ полковник и желательно навсегда, хотя он заслуживает более сурового наказания.
– Это, конечно так, и я тоже надеюсь, что в суд мы представим всё необходимое, но визгу, Артём, будет много. Ты не хуже меня знаешь, какие связи у Тришковича старшего с прокуратурой. Да и характеристика этого экземпляра для тебя тоже не новость.
Владлен Давидович Тришкович – заместитель главы администрации города – личность особо неприятной наружности. При общей благообразности – его надменный взгляд ничего хорошего не обещал никому. В этом и заключалась вся его внешняя неприятность. Кроме этого Тришкович старший обладал целым букетом внутренних «качеств», от которых многие его сослуживцы и подчинённые, да и просто другие люди нередко терпели крупные неприятности.
– Денег у него нахапано, – продолжал полковник, – и жалеть их в этот раз он не станет. При таком раскладе если он своего ублюдка из дела не вытащит, пост свой потерять может. В этой команде с компроматом никого не жалуют, а тут не просто компромат, тут вонь жуткая, тут смердит. Такой высокий и уважаемый чиновник, а единственный сын – отморозок – наркоман, да ещё и убийца.
– А как вытащишь, когда с поличным взяли? – недоумевал Ветров.
– Поверь, Артём, старому оперу, и не такое происходило. По тому-то и непрекращается эта вечная война добра со злом. Кабы Тришковичи старшие закон почитали, то и сыновей бы своих добру учили, а коли сам, плевал на всё доброе, так и отпрыска своего этому научил, да вот беда – забыл ума вложить. По этому тот и опустился до позора и преступления.
– Что же, теперь ещё и сорвётся? И не накажут упыря? – негодовал Артём, – да при таких фактах отпереться нереально! Прямых и косвенных улик показывающих на причастность Тришковича, через край. И отпечатки на бритве – тоже его, Тришковича. Да и сам он ничего не отрицает, говорит, что убил неосознанно, ссылается на неадекватное состояние по причине ломки. Как они его вытащат?
Артём сказал «они», потому, что Тришкович старший, в этом городе, вовсе не был одинок. В отличие от простых граждан, многие сотрудники различных правоохранительных структур, и некоторые представители гражданского населения имели неофициальные сведения о том, что в городе существует как бы нелегально правящая группировка. В этой тёмной команде состояли некоторые высокопоставленные работники городской администрации, прокуратуры, городского отдела здравоохранения, адвокатуры и ряд бизнесменов. Туда же входил и Тришкович старший.
И всю эту неакредитованную, к самодержавной власти, палату, знающие о ней называли нелестно, но честно – кодла.
– Никто и не думает сдавать позиции, – ответил Красилов, – но драка будет, и не шуточная. И кому-то в этой драке здорово достанется, и не факт, что только им, не исключено, что и нам. Вот ты сейчас говорил, что полно улик показывающих на причастность Тришковича младшего к убийству. А теперь подумай – причастность ещё не само убийство.
– Возможно, – продолжал Юрий Алексеевич, – и в квартире убитого побывать, и вещи его при себе иметь, возможно, и в крови выпачкаться, даже отпечатки свои на орудии убийства оставить, но при этом никого не убивать, а быть всего второстепенным соучастником. На вопросы об отпечатках вполне можно ответить, что взял опасную бритву в руки просто посмотреть – типа того, что такой предмет мужского туалета сейчас большая редкость и это верно. А на мнимого злодея наговорить, что он, дескать, продуманный гад и убивал человека держа сие орудие убийства в руках одетых в перчатки.
– Или того лучше, – полковник Красилов решил дать Артёму полный расклад принципиально возможных причин нахождения на месте преступления, – просто случайно забрести в квартиру уже после совершённого убийства, наследить там и замазаться, да еще и вещички прихватить. А то, что признался, так это не проблема – как признался, так и отопрётся. Да ещё скажет, что опера били, признаться заставили. А что побоев нет – так сегодня не секрет, что умеючи можно бить и без видимых следов.
– Теоретически, – заканчивал свою речь Юрий Алексеевич, – отмазать его вполне возможно, и они будут использовать абсолютно все возможности, до мельчайшей. Сам-то он тупой, все мозги, что были – давно проколол. Но если этот отморозок встретиться с адвокатом раньше времени, то сложностей будет выше крыши, понимаешь.
Артём молча кивал, не проронив ни звука, он хорошо знал своего начальника, и всегда чувствовал, когда нужно дослушать, даже если Юрий Алексеевич прерывался.
– Теперь твоя задача: пока я всеми правдами и неправдами буду оттягивать встречу подозреваемого с адвокатом, ты должен найти все возможные факты по этому делу, которые доказывают либо совершение убийства Тришковичем, либо его соучастие в этом, либо то, что Тришкович попал туда случайно.
– Даже если Тришкович и случайно попал в квартиру Семикратова, –продолжал Юрий Алексеевич, – после того как убийца уже ушёл, что, в общем-то, смахивает на бред сивой кобылы, он всё равно преступник – гопник позорный, убитого старика ограбил. Для нас не есть задача доказать, что именно Тришкович убийца, но для нас есть долг найти настоящего убийцу, кто бы им не оказался. И на это у тебя и твоих ребят, Артём Сергеевич, ц-е-л-ы-х 24 часа.
– У-у! Так мы ещё и в сауну с пивом смотаться успеем! – подыграл начальнику Ветров.
– Ладно, не паясничай мне тут, – полковник строго приструнил Артёма и уже более мягко добавил, – сам понимаешь – это всё, чем мы располагаем. Адвоката к Тришковичу младшему мы допустить обязаны, по закону.
Полковник милиции Красилов Юрий Алексеевич был назначен начальником УВД этого города сравнительно недавно (его перевели из другого региона), всего полтора года назад. Но и за этот, сравнительно небольшой, промежуток времени он успел стать по настоящему уважаемым человеком в коллективе. И уважение это основывалось отнюдь не на его должностных полномочиях, а на его высоких морально-этических и профессиональных качествах, а так же на чести и достоинстве офицера и гражданина.
Юрий Алексеевич, по доброму относился к Артёму и его товарищам. Да и по совести сказать, они того стоили. Как на удачу, весь коллектив «особотяжкого» отдела подобрался из грамотных профессионалов, а главное из честных и порядочных людей, какие нужны в милиции как никто более. Красилов всегда заступался за всех своих подчинённых без исключения, когда в главке находились желающие показать свою власть, но за этих он стоял стеной. Вот и сейчас Юрий Алексеевич смотрел на Артёма и думал о том, что ему в любом случае придётся объясняться в главке по этому делу. У вышеупомянутой кодлы, и там есть свои люди, и не последних чинов. Так, что если, например, вина Тришковича в убийстве будет доказана, то посыплются нарекания, что вот мол, не владеет Красилов обстановкой в городе. Допустил жестокое убийство и кого – ветерана, героя войны. Соответственно укажут на слабую профилактику преступлений, плохую работу с личным составом, ну и т.д. А уж если выкрутят Тришковича младшего из под обвинения в убийстве, тогда и вовсе пощады не жди. Выговор – как минимум. А как максимум – на пенсию, возраст и стаж, к сожалению позволяют.
В этом случае начальником УВД будет назначенец из главка, и произойдет это не без участия кодлы. Тогда всем порядочным людям здесь не поздоровится. Этого Красилов и как человек и как офицер, допустить не мог. По тому и смотрел на Артёма и верил только в то, что Ветров и его опергруппа, как и бывает в таких случаях, в сумасшедшем ритме проработают все возможные и невозможные варианты и найдут прямые улики, подтверждающие вину подозреваемого в убийстве. А в том, что Тришкович был виновен, в этом не было сомнения. Оставалось только найти прямые доказательства его вины, и этим решить все вопросы: представить преступника перед судом, а всю кодлу, как и всегда перед всем городом – «об стол рожей!».
Глава 5. Кодла.
Господин Тришкович Владлен Давидович, на сей момент являющийся первым заместителем главы администрации города, был фигурой, весьма, уважаемой, но так же в весьма ограниченных кругах городского общества. Его краткая характеристика уже приводилась ранее и не стоит того, чтобы повторятся на сей счёт.
Однако его непосредственный начальник – мэр города особого уважения к своему заместителю не питал, поскольку в положительную сторону, от своего зама, ни отличался ни на грош. От того и неприязнь к Тришковичу у него была вполне объяснима, по крайней мере соответственно закону физики гласящему о том, что одноимённые заряды отталкиваются. А уж как они отталкивались, (а вернее толкались локтями), было незаметно только абсолютно слепому.
Всё дело в том, что Владлен Тришкович, не первый год безуспешно пытался «поджевать ласты» своему начальнику. Но как он ни старался, кодла, пока, на это добро не давала. Сегодняшний мэр вполне устраивал вышеупомянутую фракцию, да и считался там фигурой, куда более способной и полезной на посту главы администрации, чем Тришкович.
Городской глава администрации Пырковский Аркадий Семёнович был «законно» избран на эту должность три года назад на второй срок, и вот уже за последние семь лет люди в городе забыли про, хотя бы относительный порядок, покой и безопасность на улицах.
Такое положение дел для горожан выражалось в отвратительной работе всех социальных и коммунальных служб и разгулявшейся организованной и неорганизованной преступности. Чиновники издевались над гражданами как хотели – по любому поводу устраивали жуткую волокиту, при этом прозрачно намекая на некую сумму денег для быстрого решения образовавшейся проблемы. Коммунальщики бессовестно завышали тарифы на все поставляемые ими услуги, которые услугами назвать было невозможно даже с натяжкой, поскольку подобную натяжку ни одна из этих «услуг» выдержать не сможет – порвётся… Рэкетиры просто грабили всех, даже мало-мальски начинающих предпринимателей, а уличная шпана – гопники, карманники и прочая нечисть, порой нередко не давала проходу людям даже в дневное время.
Выше приведённые статьи качества работы городских властей напрямую характеризовали личность «законно» избранного главы администрации города. Человека, весьма далёкого от каких либо намёков на положительный облик. Да и внешность, что ни говори – то же не маловажная составляющая при подобной характеристике, а вот похвастать этой самой внешностью, господин Пырковский не имел ни малейшего шанса. Хотя следует признать, что генетические задатки этого индивидуума были отнюдь неплохи, но больное себялюбие, слабость к удовольствиям и полный достаток честно выполнили свою работу.
Возникает вполне уместный вопрос: почему бы господину Пырковскому, являясь мэром города с соответствующей этому посту полнотой власти просто не избавится от алчущего его кресла господина Тришковича. Пырковский не только догадывался о страстном желании Тришковича и многих различных попытках его достижения, он знал об этом наверняка, но так же как и Тришковича его сдерживала кодла. А выгодно ей это было по той простой причине, что делать большие деньги используя служебное положение, так как делал их Тришкович, не мог пока никто. А уж если пока никто, то, стало быть, Тришкович тоже недосягаем для своего начальника на предмет избавления от его – Тришковича персоны, но тоже пока…
Медицинское обслуживание этого неформального объединения, которое уже знакомо нам под названием кодла обеспечивала, сравнительно молодая и весьма приятной наружности особа, состоящая на должности заведующей городским отделом здравоохранения. Лариса Марковна Кожемнова, так величали вышеобозначенную даму, была женщиной средних лет, достаточно симпатичной внешне, на чём, впрочем, и заканчивалась её положительная характеристика. Это тёплое место Лариса Марковна получила не иначе, как говорится «за красивые глазки», потому что уже давно была любовницей мэра – господина Пырковского. И это он, Пырковский стремительно продвигал её по служебной лестнице с должности простого врача терапевта, не гнушавшейся, в те «далёкие» времена советской нищеты, приторговывать больничными листами. На одной из таких тайных сделок они и познакомились. Прошло время, но их взаимная симпатия не угасала.
Заведующая «горздравом» достаточно «грамотно», а вернее ловко управляла доверенной ей областью. А результатами её «компетентного» руководства было, до края бестактное, а порою и вовсе бессовестное отношение к пенсионерам и прочим простым больным гражданам. Последним двум категориям населения было весьма наивно рассчитывать не только на положенные по полису ОМС медицинские услуги, но даже на простое вежливое обращение.
Во всех медицинских учреждениях, будь то больницы, поликлиники и другие учреждения, в руководстве посторонних людей просто не было. А были только те, кого утверждала сама госпожа Кожемнова, после предварительного, разумеется, собеседования. По сути, сказать, а вернее спросить: что ж тут предрассудительного? Да ничего, если не учесть, что это самое собеседование проходило, отнюдь не под эгидой клятвы Гиппократа, а по принципу: «Я – начальник, ты – дурак и служить мне будешь, так как я тебе укажу, иначе будешь выброшен(а) за дверь и никто в этом городе не даст тебе работу по медицинской специальности.»
Соответственно «рабочему настрою» командиров медицинских подразделений в этом городе всё, что реально могло предоставляться как бесплатное медицинское обслуживание, и даже сверх того, предоставлялось только лицам с тугими кошельками. А остальному населению, всеми правдами и неправдами навязывались по большей части только платные услуги, которые можно было отыскать в частных медицинских клиниках и кабинетах. Которые в свою очередь, либо принадлежали господам Пырковскому и Кожемновой, либо были открыты с великодушного разрешения вышеупомянутых господ, за что и платили, естественно, соответствующую мзду.
Следующим постоянным членом клуба под названием «кодла» был председатель коллегии адвокатов Дирюга Евгений Павлович. Бывший одноклассник и друг детства господина Тришковича Владлена Давидовича. Ещё в школе они ловко дурили одноклассников и других ребят, бессовестно разводя их на деньги. Пройдошный Тришкович придумывал заведомо проигрышный для другого школьника вариант, например какое-то пари или нечестную сделку. А когда проигравший начинал понимать, что произошло, и пытался требовать возврата утраченного, то в дело вступал Женя Дирюга и поистине мастерски находил целый ряд доказательств того, что всё было «честно» и проигравший не имеет прав на возмещение ущерба.
Вот и сегодня Владлен Тришкович обогащал себя и кодлу тем, что придумывал и претворял в дело различные махинации с бюджетными средствами, а Евгений Дирюга осуществлял весьма компетентную юридическую поддержку так, что всё было шито-крыто.
Бизнесмены и предприниматели этого города ведущие свои дела с вектором не соответствующим вектору закона, также добровольно входили, но уже в нижние апартаменты кодлы. Они, как и все платили в кодлу присущую их доходу долю, но и находились под крышей этой неформальной организации.
Прокурор по надзору, Весенников Анатолий Петрович, пришедший было к полковнику Красилву по душу капитана Ветрова, постоянным членом клуба под названием кодла, не числился. Но поскольку очень любил деньги, а ещё он любил, чтоб их было много, то услугами кодлы пользовался, и нередко, иначе бы денег много не было, а этого Анатолий Петрович допустить ни как не мог.
Дочь единственная – в столице учится, жена любимая – роскошь любит, как тут без денег? Никак. А деньги даром не дают. Вот и приходится подряжаться на грязную работу и честных людей выставлять нарушителями законности, а то и вовсе преступниками. За такую грязную работу кодла расплачивалась такими же «чистыми» деньгами. И всякий раз Анатолий Петрович «твёрдо» говорил себе и кодле, что это в «последний» раз, но как только появлялись очередные нуждишки, всё возвращалось на круги нечистые.
Кстати, печально прославившийся, адвокат Миловский Денис Леонидович прокурору по надзору Весенникову приходился родным племянником по линии матери, но дядиного покровительства на себе не испытывал, поскольку изначально имел принадлежность к лицам являющимся оппонентами работникам прокуратуры на судебных процессах.
Даже тот факт, что сам дядя был прокурором по надзору за работой милицейских подразделений, что как бы намекало на некую, пусть даже косвенную коллегиальность с адвокатурой, расположением Анатолия Петровича племянник не пользовался. За то Денис Миловский пользовался покровительством председателя коллегии адвокатов Дирюги Евгения Павловича. И не только по тому, что был одним из его лучших молодых специалистов, а ещё и потому, что был его зятем, а стало быть, мужем единственной любимой дочери и отцом единственного внука. А это уже вполне серьёзные гарантии некоторого успеха.
Идейным вдохновителем кодлы был генеральный директор угледобывающей компании в собственности, которой были все местные угольные шахты и разрезы. Имя его в кодле произносить было не принято даже в прямом общении с ним.
Его называли модно, по западному – босс. Боссом являлся ни кто иной, как двоюродный брат мэра города Пырковского, а имя его читалось не иначе как Угрюмов Валерий Владимирович. Человек по натуре жесткий и властный, однако, надо отдать должное – это был грамотный инженер и отличный организатор. О его моральных качествах распространятся, нет никакого смысла, стоит лишь вспомнить лидером какой группировки в городе он является. Стоит добавить лишь тот факт, что человек этот был вхож в некоторые апартаменты в столице, и возможно имел не одного, поистине влиятельного, покровителя.
Глава 6. Прокурорская отсрочка.
С прокурором, Артём, встретился в дверях, когда уже выходил из кабинета полковника Красилова. Весенников, намеренно пропустив мимо ушей, вежливое приветствие капитана Ветрова, ехидно протянул:
– А-а, вот и Вы-ы капита-ан, весьма кста-ати. Вы, как я понял, уже собираетесь отбыть? А в каком направлении? У меня, видите ли, есть намерение задать Вам целый ряд, весьма важных, вопросов. Как Вы на это смотрите?
– Нормально, Анатолий Петрович, – всё так же вежливо отвечал Артём, – но, видимо не сейчас, а некоторое время спустя…
– И сколько же времени, вы, намерены спустить, милейший?
– Капитан Ветров, в данный момент, немедленно отправляется выполнять мой приказ, и это срочно и безотлагательно, – с достоинством начальника управления и хозяина кабинета вмешался в разговор Юрий Алексеевич.
– А в чём, собственно суть такой срочности, Юрий Алексеевич? – не меняя ехидного тона, спросил Весенников.
– Суть оперативной работы, Анатолий Петрович, как Вы должны понимать, регламентируется специальным приказом. А если Вы, всё же, знакомы с существованием сего документа, то и знать должны, соответственно, о правилах допуска к оперативной информации, которого у Вас, как Вы знаете, в моём подразделении, к счастью, – нет.
Теперь уже Юрий Алексеевич говорил, жёстко расставляя акценты на том, что будет именно так, как он сказал, поскольку, хоть Вессенников и прокурор по надзору, но текущие события происходят в кабинете начальника УВД. А начальник УВД – не прокурор Весенников.
– А ответы на свои вопросы адресованные капитану Ветрову Вы несомненно получите. Как только Артём Сергеевич выполнит, поставленную перед ним, служебную задачу, я немедленно откомандирую его к Вам, в удобное для Вас время и место. – а потом еще и добавил, но уже в тон Весенникову – И заметьте, Анатолий Петрович, я восе не спрашиваю – удобно это Вам или нет?...
Весенников попал в замешательство уже во второй раз за это утро, и всё это здесь – в апартаментах Красилова, и не поспоришь, Красилов прав, чёрт его побери! Прав как всегда!
Юрий Алексеевич был честным и порядочным человеком и службу нёс соответственно, поэтому и не давал никому повода сомневаться в своей правоте. А вот кто и как на это реагировал – было уже вопросом пятнадцатым, но результат, всё же, был прямо пропорционален тому – кто именно и как…
Такое положение вещей ещё больше будоражило оппонентов Красилова и, как следствие, в этом городе, да и не только в этом, кроме основной массы горожан, присутствовали люди, не подпадающие под определение его друзей или хотя бы товарищей…
Весенников по обыкновению, попав в замешательство, сделал, как это всегда бывает, два небольших шага назад. Но и этих двух небольших шагов было достаточно, чтобы запнуться о стоявший позади него стул, который второпях не убрал за собой Артём.
… Раздался звук прокурора об пол… и добавочный звук его головы об тумбу стола. Из упавшей рядом прокурорской папки полетела бумага… Весенников распластался на полу и притих. Артём и Юрий Алексеевич немедленно принялись оказывать первую помощь пострадавшему.
Капитан Ветров легко поднял худощавое тело несчастного прокурора и положил его прямо на длинный стол, приторцованный к столу начальника. Юрий Алексеевич сначала поморщился, но потом махнул рукой:
– Да пёс с ним, был бы жив.
Не будет новостью сообщить, что Артём, а уж Юрий Алексеевич и тем более, побывали в ситуациях куда более сложных и поэтому не суетились, но действовали ответственно, а главное оперативно.
Ветров быстро подошёл к аптечке и достал аммиак. Красилов, вышел в приёмную, велел Багрянской срочно вызывать скорую помощь и вернулся в свой кабинет помогать Артёму, оживлять прокурора.
Весенников смиренно лежал на столе и похоже был без сознания. На аммиак не отреагировал. Ветров наклонился над лицом прокурора, чтобы определить дышит он или нет. Красилов попытался определить пульс у пострадавшего. В итоге подняв глаза, друг на друга офицеры поняли, что ни тем, ни другим Весенников не обладает.
– Артём, тебе приходилось делать массаж грудной клетки? – спросил Юрий Алексеевич.
– Да было два раза, но это ещё когда на флоте служил.
– Ну, вот и давай, вспоминай службу, а главное прокурора спасай!
Капитан Ветров хилым не был, и работать руками начал самоотверженно, но после первого же нажима огромных ладоней Артёма на тщедушную грудь Весенникова последний хрипло завопил:
– Ветров! Ты, жлоб окаянный, меня добить под шумок решил, что ли?
Оказалось, что к этому моменту Анатолий Петрович уже очнулся, но это произошло как-то тихо и незаметно. А пока Ветров с Красиловым выясняли, кто из них имеет опыт реанимационных приёмов, Весенников, окончательно пришёл в себя и на удивление быстро, оценив обстановку, притворился, что якобы ещё без сознания. Благо для этого нужно было просто лежать и не подавать признаков жизни, что на данный момент прокурора устраивало как никогда, – пусть, мол, менты побегают, посуетятся…
Но суеты не последовало, а последовало срочное оказание первой медицинской помощи, а именно – непрямой массаж сердца – мера, крайне необходимая для восстановления сердечной деятельности пострадавшего. От которой Весенникову показалось, что он может притихнуть уже по настоящему.
– Артём! Да ты прирождённый реаниматолог! – нарочито удивлённо воскликнул Красилов, быстро овладев ситуацией, – я уж и боюсь подумать, что у тебя призвание врача, а не оперативника…
– У него призвание костолома... нашли, тоже мне, врача, это не врач, это потенциальный убийца… – прохрипел Весенников.
Теперь уже Артём в замешательстве смотрел на Красилова всем видом задавая вопрос: «Что ж теперь будет-то?»
Юрий Алексеевич, глядя на капитана, так же всем видом, давал понять: «Да всё нормально, Артём, не парься – Бог шельму метит… Прокурор сам об пол грохнулся. Никто не виноват, что он как рак пятится. А где стоят стулья в моём кабинете – так это на полу – там, где и должны стоять. А кто хочет задом ходить – пусть этим задом и дорогу себе сканирует!»
Тут Весенников прервал мысленное общение милиционеров тем, что с трудом повернул голову набок и его скоропостижно стошнило.
– Фу-у, блин! Вот ещё и пол загадил, – невольно выругался Красилов, благо прокурор этого слышать не мог, поскольку не до этого ему стало.
В кабинет вошли медики, прибыла бригада скорой помощи. Артём облегчённо вздохнул. Слава Богу! Приехали уже, и как на удачу прибыл экипаж, где врачом работал Саня Пушков – настоящий профессионал, а главное – свой парень. Как и Артем – тоже из морпехов, а значит – братан!
…
До милиции Артём служил командиром взвода в Десантно Штурмовом Батальоне морской пехоты. А когда пришлось хоронить старшего брата – Алексея Ветрова – начальника отдела по раскрытию особо тяжких преступлений, убитого бандитами трусливым выстрелом в спину, Артём твёрдо решил занять его место в строю. Как когда-то ещё молодым салагой – морпехом, в торжественной обстановке, принимая военную присягу, принял и боевое оружие старшего брата, ранее служившего в том же подразделении – грозный и безотказный АКМС. После срочной службы – военное училище и вновь родной Тихоокеанский Флот.
…
Бандитам Артём не старался мстить – это он считал слабостью, да и урода этого, что Алексея убил, опера тогда ещё, «хлопнули» в перестрелке – оказал вооружённое сопротивление при задержании.
А вот служить народу и закону Артём поклялся, да так чтобы никто из преступного мира не смог порадоваться тому, что нет больше оперативника Ветрова …
– А я сказал, есть! – в порыве праведного гнева говорил себе Артём, – Ветров младший есть! – а это означало, что Опер – Ветер жив.
…
Увидев медиков, Анатолий Петрович Весенников начал более активно претендовать на улучшение своего состояния здоровья. И теперь от Сани Пушкова в большей мере зависел исход случившегося, которое крайне необходимо было использовать в сложившейся ситуации с убийством Семикратова.
Всё предельно просто – чем дольше прокурор по надзору будет под присмотром врачей – тем больше времени для отсрочки встречи Тришковича младшего с адвокатом.
Тришкович – преступник при любом раскладе, а значит сидеть ему ещё долго и причин для изменения меры пресечения тоже не наблюдается, поскольку грабить, пусть даже кем-то другим, убитого человека – простым хулиганством не является, и не штраф за это деяние законом предусмотрен, а срок и вполне реальный.
Так, что когда к Тришковичу придёт адвокат, всем честным гражданам должно быть предельно параллельно, на волю ему уже не положено, а условия его содержания под стражей – в полном соответствии с законом.
– Вот и хрен с ним! Пусть привыкает, – подумал про себя Артём, – а мы пока разберёмся кто и что сотворил.
Врач скорой помощи Александр Васильевич Пушков произвёл осмотр пострадавшего, поставил какой-то укол, и пока медсестра и санитары упаковывали Весенникова, подошёл к Артёму и спросил:
– Как его угораздило?
– Да ходит задом наперёд!
– А что так?
– Не знаю, рак, наверное.
– Рак чего? Системы ориентации на местности? – шутил Пушков.
– Да нет, Саня, пятится он как рак, задом… Ты, братан, лучше помоги, мне немного с этим клиентом.
– Чем помочь-то?
– Диагноз ему нарисуй, чтоб полечили его подольше, но только так, как это на самом деле возможно.
– Я-то нарисую, но в стационар всё равно сдам. А там уже сам знаешь, кто рулить будет.
– Да пусть рулят, если диагноз будет нешуточный – Весенников сам струхнёт, и на крест рухнет. (рухнуть на крест – пойти на больничный)
– Артём, ты пойми, братан, я же не могу лишнего прибавить, врачи и кроме меня есть.
– Да Господь с тобой, Саня, я не про лишнее, я про то, что на самом деле возможно.
– А на самом, как ты говоришь деле, ему и так досталось. Здесь и без очков видно, что сотрясение мозга, этого ему по перебору. А тебе, сколько времени-то надо?
– Да пару суток хотя бы.
– Трое как минимум у тебя есть.
– Просто отлично, я за это время дело закончу.
– Это по ветерану убитому?
– Да, Саня, по нему…
– А этот причём?
– Ты его знаешь?
– Да нет.
– Тогда, братан, тебе лучше и не знать, что и к чему. Это для тебя лучше, поверь.
– Да ладно тебе Артём, мы же с тобой одной крови!
– Вот и я о том, чтобы этой крови, в тебе, было больше, а не меньше. А пуля – дура – куда отправят там кровь и выпускает. Ты тоже пойми, меня правильно, братан.
– Да понимаю, конечно, ты зря не скажешь… Ну да ладно, удачи тебе, не болей! И гадов этих, что ветерана убили, найди!
– Обязательно найду! И ты будь здоров, увидимся!
К этому времени прокурор был уже в салоне скорой помощи и как только врач Саня Пушков сел на своё место – рядом с водителем, машина тронулась в направлении городской больницы.
Пришедшая уборщица, Клавдия Михайловна, а в прямом общении – тётя Клава, недоумённо покачала головой и принялась за свою малоприятную работу. Красилов и Ветров вышли в приёмную.
Юрий Алексеевич вежливо попросил Инну Иннокентьевну, отдохнуть от работы полчаса и провести это время где угодно – на её усмотрение. Лейтенант Багрянская, этой просьбой начальника была доведена до, весьма, определённого состояния, но понимая где находится, поспешила выполнить пожелание полковника Красилова.
Инна с трудом сдерживала своё негодование. С самого утра всё пошло наперекос, и виноват в этом – Ветров. Всё из-за него проклятого. Вот и прокурора на скорой увезли – опять Ветров постарался, не иначе! Опасный, вообще, тип! Надо держаться от него подальше. Но тогда как ему шпильки вставлять?
Такую задачу лейтенант Багрянская на ходу решить никак не могла, и от этого её жизнь превращалась в сущий кошмар. Она шла по осеннему тротуару в, абсолютно, неопределённом направлении, и лишь изредка поглядывала на часы, чтобы вернуться точно через полчаса. «И ни минуты более, товарищ полковник!» – говорила Инна шефу «за глаза».
Юрий Алексеевич вышел из кабинета с папкой прокурора Весенникова, расположился за столом своего секретаря и начал просматривать бумаги находящиеся в папке. Артём внимательно смотрел на происходящее, ничего не спрашивая, он знал, что времени не так уж и много и скоро из прокуратуры последует официальный запрос оставленной прокурором папки.
– Вот, что Артём, – Красилов отвлёкся от просмотра прокурорских документов, – Я всё просмотрю сам, что полезно скопирую, после мы с тобой всё проанализируем. Главное постоянно будь на связи, могут появиться причины для срочных и неотложных оперативных мероприятий. Сейчас проконтролируй, чтобы Инна не появилась здесь раньше времени. Ей лишнего знать не пристало. Лишнее оно и в Африке, знаешь какое.
– Юрий Алексеевич, понимаете, она…
– Понимаю, капитан, понимаю, но с лейтенантом в юбке ты справиться обязан и… ка-ак хочешь. А время выйдет – сам знаешь что делать. Можешь идти уже, разрешаю.
Разумеется, Артём знал, что ему и не только ему, а всему отделу придётся носиться по городу, да и по окрестностям тоже наверняка, «трясти» всё «что» попадётся дабы найти дополнительные факты вины Эдуарда Тришковича в убийстве Семикратова. А если выйдет, что не он – тогда найти кто.
Артём был уверен, что это Тришкович, но так же понимал и то, что при существующем положении у кодлы есть возможность вытащить Тришковича. Значит, нужны эти самые дополнительные факты его вины. Для этого весь отдел будет работать столько, сколько потребуется и никто даже и не подумает идти домой пока не будет решена поставленная задача. Это положение, в отделе по раскрытию особо тяжких преступлений, не являлось официальным, но все как один, всегда были готовы работать сверхурочно.
– Ладно… – сказал себе Артём, отстояв у входа в здание УВД время необходимое для возможной локализации лейтенанта Багрянской, которая, выходя из-за газетного киоска, уже появилась на тротуаре, – Прокурорскую отсрочку получили, теперь наш ход!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...