- Я не мама, я крёстная. Просто с ним некому больше возиться. А мама сбежала. Вернее, после всего, её попросили уйти. Вобщем, тут такая история. Молодая мама, которой ещё самой погулять хочется, а тут ребёнок. И работать надо тоже. А кругом старшие и взрослые, которые, вместо того, чтобы помогать – только командуют. Бабушку позвали помогать, а та не поняла, что её позвали помогать, а не командовать. Короче, ситуация классическая – молодая невестка не ко двору. Ну, да не суть. А папа где? Ну, самоустранился. Как и бабушка, которая тут же, после всего, не то с инфарктом, не то с инсультом. Не суть. Вот меня и попросили. Потому как маму выгнали, папа и прочие – дезертировали. Что произошло? Да ничего особенного. Мама ошизела от сидения в четырёх стенах с дитём и пошла работать. Я её не осуждаю – сама такая была. Своих двое. Вобщем, ребятёнок не то какой-то документ у неё изорвал, не то в компьютере какие-то кнопки нажал и там всё поудалялось к чертям. Что-то важное. И она его наказала. Ремнём. Я не знаю, что там произошло конкретно. Я появилась, когда у него уже синяки почти сошли. Мама к тому времени уже ушла. Вернее – её ушли. Хотя, если верить рассказам той же бабушки, а она, я так понимаю, свидетель пристрастный, мамаша уже раньше делала попытку ребёнка сбросить на бабушек-дедушек. Она приезжая откуда-то. А с его отцом я знакома давно – это сын маминых знакомых. Он моложе меня и я его, можно сказать, вырастила, как сестра старшая. Поэтому и крёстная. Нет, я не спорю – детей нужно наказывать, нужно объяснять, что хорошо, я что плохо, но излупцевать ремнём так, что мальчишка разговаривать перестал – это уже перебор. А по-моему – она и не только ремнём его била. Скорее всего, хотя я не берусь судить – это мои догадки и предположения – у неё нервный срыв был. Что неудивительно. Бабушка там такая, что кого угодно доведёт. Я помню, как она своего сына – его отца воспитывала. Парень у неё строем ходил. А тут – женился и у мамочки не спросился. Сначала было стандартное «пузом окрутила, голь приезжая», потом «да он не от него вовсе, она от него гуляет». Ну, сам понимаете – ни логики, ни последовательности. Не суть. Короче, мальчишке два с половиной, до этого рос и развивался нормально. Я его видела пару раз, правда, всего. В год уже лепетал вовсю. Да, разговаривать перестал после того, как мамка его… Я повторяю – меня не было, я не видела, что там произошло. Я вообще была не в городе. Я приехала уже через неделю после того, как она ушла. А ушла она почти сразу. Дня через два, что ли. А до этого, если верить бабушке, которая сама сейчас в больнице, она уже пыталась скинуть ребёнка им. Ушла в общежитие студенческое. Жила неделю. Потом муж её уговорил вернуться. Где-то пару месяцев назад это было. Короче, ситуация стандартная – ребёнок никому не нужен, бабушка привыкла командовать – отец не отец вовсе, а маменькин сынок, а на молодуху все шишки. И приехала она-де откуда-то из мухосрандии, и сынулю-то пузом окрутила, а пузо-то не от него, и готовить не умеет, и работать не хочет, и зарабатывает мало, сидит у них на шее… Короче – я бы тоже озверела. Только вот лупить надо было не ребёнка, а мамочку. Я бы её вообще придушила ночью подушкой. У меня была похожая ситуация, когда старшая родилась. Но я сразу своим сказала – и свекрови, и маме своей: « Вас, - говорю, - позвали помогать, а не командовать. Вот и помогайте. А командиров тут и без вас до дури!»
Обиделись.
«Да, - говорю, - хорошо. Я и сама могу справиться. Да, будет тяжело. Но вы в таком случае внучку в глаза не увидите! Я ни вас к ней, ни её к вам на пушечный выстрел не подпущу!»
Не, я понимаю, - шантаж. Но я себя поставила. И заставила с собой считаться. Зато теперь, хоть мы с мужем и в разводе, его мать меня уважает. И хорошо ко мне относится. До сих пор жалеет, что развелись с ним. А он уже женился. А эта себя поставить не смогла. Может, характера не хватило. Или ума. Но я ей сочувствую. Потому что эта корова – свекровь её, мамина подруга, лежит сейчас в больнице и всем на отделении рассказывает, какая она несчастная и какая у неё невестка гадина. А это не она гадина, это ей с такой свекровью плохо было. Потому что ей создали непереносимую жизнь.
А мальчишка ведь нормальный был, болтал вовсю. Уже фразы говорил. А теперь, получается, не нужен никому. Папа где – я тоже не знаю. Его даже дома нет. Не бывает никогда. Может – уехал куда. С него станется. С мамой я пыталась поговорить, но она не захотела меня видеть. Решила, что это меня свекровь подослала. Потому что крестили мы его уже после всего. До этого у них в семье к религии всерьёз не относились. Над нами смеялись всё время. Что в церковь ходим, праздники отмечаем все. А тут, видимо, испугались. Да я бы тоже испугалась. Мальчишка разговаривать перестал. Нет, слышит он хорошо, понимает всё. Артёмка, принеси тёте доктору машинку. Молодец. А пирамидку? Умница. А где у пирамидки жёлтое колечко? А зелёное? Видите, всё понимает, цвета знает. Но не говорит. Нервное потрясение. Шок. А Софье Львовне Вы не верьте. У неё каждое слово – ложь. Она в глаза улыбается, а за спиной всякие гадости говорит. Да, это свекровь. Бабушка Артёмкина. Про меня она чего только не нарассказывала, когда я со своими мужьями и жила, и разводилась. Она же в городе у нас первая сплетница.
Я приехала когда, у него синяки уже почти сошли. На лице были, на лбу большой кровоподтёк. Спина, попка. Там ремень такой был, с металлическими не то заклёпками, не то накладками. Била, наверное, по чему попало. Я Артёмку забрала к нам почти сразу, потому что родителей, считай, нет. Эта стерва в больнице страдалицу изображает. Дедушка, её муж, сбежал ещё лет 10 назад. Всю семью разогнала, гадина. Артёмку я ей не отдам. Я с ней её же оружием разделаюсь. Так и скажу – раз Вы такая больная, Софья Львовна, то воспитывать ребёнка Вы не сможете по состоянию здоровья. Так что я лучше на него опекунство оформлю. А Вы, Ирина Николаевна, подтвердите, что к Вам я ходила с ребёнком. И я им занималась. А то эта сволочь, я слышала, на лишение родительских прав подала на невестку. Я не знаю, развелись они, или нет, но, думаю, Львовна их разведёт. Артёмка, не бойся, тётя тебе ничего не сделает. Не надо плакать. Ну, вот. Ребёнок уже людей шугается, боится, что бить начнут. Я его забрала когда, он первые дни от меня тоже ручками закрывался. Сейчас уже перестал. Я на него стараюсь голос не повышать. Своих-то я наказывала. И шлёпнуть могла. Но чтобы так вот… А что, Ирина Николаевна, он разговаривать будет, или это уже на всю жизнь?