Рождена Глупость на тех Счастливых островах, где не сеют, не пашут, а в житницы собирают. Нет на этих островах ни старости, ни болезней, и не увидишь там на полях ни волчцов, ни бобов и тому подобной дряни, а лишь лотосы, розы, фиалки и гиацинты. И питали дитя своими сосцами две прелестные нимфы — Метэ-Опьянение и Апедия-Невоспитанность. Теперь же состоят они в свите спутниц и наперсниц Глупости, а с ними и Колакиия-Лесть, и Лета-Забвение, и Мисопония-Лень, и Гедонэ-Наслаждение, и Анойя-Безумие, и Трифэ-Чревоугодие. А вот еще два бога, замешавшиеся в девичий хоровод: Комос-Разгул и Негретос Гипнос-Непробудный сон. С помощью этих верных слуг подчиняет Глупость весь род людской и отдает повеления самим императорам.
Узнав, каков род, каково воспитание и какова свита Глупости, навострите уши и внимайте, какими благами одаряет она богов и людей и как широко простирается ее божественная сила.
Прежде всего — что может быть слаще и драгоценней самой жизни? Но к кому, как не к Глупости, должен взывать мудрец, ежели вдруг возжелает стать отцом? Ведь скажите по совести, какой муж согласился бы надеть на себя узду брака, если бы, по обычаю мудрецов, предварительно взвесил все невзгоды супружеской жизни? А какая женщина допустила бы к себе мужа, если бы подумала и поразмыслила об опасностях и муках родов и о трудностях воспитания детей? Итак, только благодаря хмельной и веселой игре Глупости рождаются на свет и угрюмые философы, и порфироносные государи, и трижды пречистые первосвященники, и даже весь многочисленный рой поэтических богов.
Мало того, все, что есть в жизни приятного, — тоже дар Глупости, и сейчас это будет доказано. Чем была бы земная жизнь, если б лишена была она наслаждений? Сами стоики отнюдь не отворачиваются от наслаждений. Ведь что останется в жизни, кроме печали,
скуки и тягот, если не примешать к ней малую толику наслаждения, иначе говоря, если не сдобрить ее глупостью?
Первые годы — самый приятный и веселый возраст в жизни человека. Чем объяснить нашу любовь к детям, если не тем, что мудрость окутала младенцев привлекательным покровом глупости, который, чаруя родителей, вознаграждает их за труды, а малюткам доставляет любовь и опеку, для них необходимые.
За детством следует юность, В чем источник очарования юности, если не в Глупости? Чем меньше умничает мальчик по милости Глупости, тем приятнее он всем и каждому. А чем больше удаляется человек от Глупости, тем меньше остается ему жить, пока не наступит наконец тягостная старость. Никто из смертных не вынес бы старости, если бы Глупость не сжалилась над несчастными и не поспешила бы им на помощь. По ее милости старцы могут считаться недурными собутыльниками, приятными друзьями и даже принимают участие в веселой беседе.
А каковы тощие угрюмцы, придающиеся изучению философии! Не успев стать юношами, они уже состарились, упорные размышления иссушили их жизненные соки. А дурачки, напротив, — гладенькие, беленькие, с холеной шкуркой, настоящие акарнские свинки, никогда не испытают они тягот старости, если только не заразятся ею, общаясь с умниками. Недаром учит народная пословица, что одна только глупость способна удержать быстро бегущую юность и отдалить постылую старость.
И ведь не найти на земле ни веселья, ни счастья, которые не были бы дарами Глупости. Мужчины, рожденные для дел правления и посему получившие несколько лишних капель разума, сочетаются браком с женщиной, скотинкой непонятливой и глупой, но зато забавной и милой, дабы она бестолковостью своей и подсластила тоскливую важность мужского ума. Известно, что женщина вечно будет женщиной, иначе говоря — дурой, но чем привлекают они к себе мужчин, как не Глупостью? В Глупости женщины — высшее блаженство мужчины.
Впрочем, многие мужчины высшее блаженство находят в попойках. Но можно ли представить себе веселый пир без приправы Глупости? Стоит ли обременять чрево снедью и лакомствами, если при
этом глаза, уши и дух не услаждаются смехом, играми и шутками? А именно Глупостью заведено все это для блага человеческого рода.
Но, быть может, найдутся люди, которые находят радость лишь в общении с друзьями? Но и тут не обойдется без глупости и легкомыслия. Да что там толковать! Сам Купидон, виновник и родитель всякого сближения между людьми, разве он не слеп и разве не кажется ему безобразное прекрасным? Боже бессмертный, сколько было бы повсеместно разводов или чего другого похуже, если б мужья и жены не скрашивали и не облегчали домашнюю жизнь при помощи лести, шуток, легкомыслия, заблуждения, притворства и прочих спутников Глупости!
Одним словом, без Глупости никакая связь не была бы приятной и прочной: народ не мог бы долго сносить своего государя, господин — раба, служанка — госпожу, учитель — ученика, жена — мужа, квартирант — домохозяина, ежели бы они не потчевали друг друга медом глупости.
Допусти мудреца на пир — и он тотчас же всех смутит угрюмым молчанием или неуместными расспросами. Позови его на танцы — он запляшет, словно верблюд. Возьми его с собой на какое-нибудь зрелище — он одним своим видом испортит публике всякое удовольствие. Если мудрец вмешается в разговор — всех напугает не хуже волка.
Но обратимся к наукам и искусствам. Не подлежит сомнению, что любая вещь имеет два лица, и лица эти отнюдь не схожи одно с другим: под красотой — безобразие, под ученостью — невежество, под весельем — печаль, под пользой — вред. Устранить ложь — значит испортить все представление, потому что именно лицедейство и притворство приковывает к себе взоры зрителей. Но и вся жизнь человеческая есть не что иное, как некая комедия, в которой люди, нацепив личины, играют каждый свою роль. И все любят и балуют дурачков. А уж государи, те своих дурачков любят, без всякого сомнения, больше, нежели хмурых мудрецов, ибо у последних два языка, из коих один говорит правду, а другой разглагольствует сообразно времени и обстоятельствам. Истине самой по себе свойственна неотразимая притягательная сила, если только не примешивается к ней ничего обидного, но лишь одним дуракам даровали боги уменье говорить правду, никого не оскорбляя.
Всех счастливее тот, кто всех безумнее. Из этого теста испечены люди, которые любят рассказы о ложных знамениях и чудесах и никак не могут досыта наслушаться басен о призраках, лемурах, выходцах с того света и тому подобной невидали; и чем более расходятся с истиной эти небылицы, тем охотнее им верят. Впрочем, нужно помянуть и о тех, кто, читая ежедневно семь стишков из священной Псалтири, сулит себе за то вечное блаженство. Ну, можно ли быть глупее?
А разве просят люди у святых чего-нибудь не имеющего отношения к Глупости? Взгляните на благодарственные приношения, которыми стены иных храмов украшены вплоть до самой кровли, — увидите ли вы среди них хоть одно пожертвование за избавление от глупости, за то, что приноситель стал чуть-чуть умнее бревна? Так сладко ни о чем не думать, что от всего откажутся люди, только не от Мории.
Не только большинство людей заражено глупостью, но и целые народы. И вот в самообольщении британцы заявляют исключительные притязания на телесную красоту, музыкальное искусство и хороший стол. Французы только себе приписывают приятную обходительность. Итальянцы присвоили себе первенство в изящной литературе и красноречии, а посему пребывают в таком сладостном обольщении, что из всех смертных единственно лишь себя не почитают варварами. Испанцы никому не согласны уступить своей воинской славы. Немцы бахвалятся высоким ростом и знанием магии. Рука об руку с самообольщением идет лесть. Это благодаря ей каждый становится приятнее и милее самому себе, а ведь в этом и состоит наивысшее счастье. Лесть — это мед и приправа во всяком общении между людьми.
Говорят, что заблуждаться — это несчастье; напротив, не заблуждаться — вот величайшее из несчастий! Счастье зависит не от самих вещей, но от нашего мнения о вещах, а знание нередко отнимает радость жизни. Если супруга до крайности безобразна, но мужу своему кажется достойной соперницей Венеры, то не все ли равно, как если бы она была воистину красавицей?
Итак, либо нет никакой разницы между мудрецами и дураками, либо положение дураков не в пример выгоднее. Во-первых, их счастье, покоящееся на обмане или самообмане, достается им гораздо дешевле, а во-вторых, они могут разделить свое счастье с большинством других людей.
Многие люди всем обязаны Глупости. Есть среди них грамматики, риторы, юристы, философы, поэты, ораторы, а в особенности те, которые марают бумагу разной чушью, ибо кто пишет по-ученому, достоин скорее сожаления, чем зависти. Поглядите, как мучаются такие люди: прибавляют, изменяют, вычеркивают, затем, лет эдак через девять, печатают, все еще недовольные собственным трудом. Прибавьте к этому расстроенное здоровье, увядшую красоту, близорукость, раннюю старость, да всего и не перечислишь. И наш мудролюб мнит себя вознагражденным, ежели похвалят его два-три таких же ученых слепца. Напротив, сколь счастлив сочинитель, послушный внушениям Глупости: он не станет корпеть по ночам, но записывает все, что взбредет ему на ум, ничем не рискуя, кроме нескольких грошей, истраченных на бумагу, и зная заранее, что чем больше вздора будет в его писаниях, тем вернее угодит он большинству, то есть всем дуракам и невеждам. Но всего забавнее, когда глупцы начинают восхвалять глупцов, невежды — невежд, когда они взаимно прославляют друг друга в льстивых посланиях и стихах. Что до богословов, то не лучше ли не прикасаться к этому ядовитому растению, хотя они и в великом долгу у Глупости.
Впрочем, никому нельзя забывать меру и границу, а посему говорит Глупость: «Будьте здравы, рукоплещите, живите, пейте, достославные сопричастники таинств Мории».