Возмездие 3 http://www.proza.ru/2013/03/01/832
ДГ15 Солнце в огне
Благодарю прекрасную певицу Саеру Сафари с ее песней "Птичка" за виртуальную помощь в написании этой главы
http://www.youtube.com/watch?v=yemwZeJQy3s
Наше горло отпустит молчание
Наша слабость растает как тень.
И наградой за ночи отчаянья
Будет вечный полярный день
В. Высоцкий
Почему так щемит сердце? Что я слышал во сне?
За окном – затишье и безветрие. Размытые краски рассвета пробиваются сквозь рваные кружевные занавески дома, в котором никто не живет, но его, скорее всего просто используют, как перевалочную базу.
Коханде всю ночь не сомкнул глаз, хотя в соседней комнате есть еще одна кровать. Он сидит, смотрит на меня пристально, и не верит, что его нашел враг из прошлого, и что я, человек, которому он доверял безгранично, встал на его сторону. Безмерность боли от того, что командир видит, как предательство, давит и мучает его.
Ибо для Гордыни нет понятия равновесия. Основа этой программы – весы, одна чаша которых навсегда застряла в перевешенном положении. Эту чашу под названием «мое» она защищает, и именно это считает единственно приемлемым положением вещей.
Я не «встал на сторону врага». Я считаю, что решить все должна честная дуэль, которой Ивсу не стоит бояться.
Дверь открывается неожиданно, хотя мы и ждали этого каждую минуту. Неизбежность встречи с прошлым заставляет Коханде отпрянуть, и отчаянно выхватить меч.
Ирис тут же делает один большой шаг, и скрещает мечи с Коханде, не давая ему броситься на вошедших. Угрожающий и эффектный, барон Лио внушает страх и уважение, и силой отстраняет командира к стене.
И тут я вспоминаю свой сон. Он врывается в мое сознание с демонической силой, бодрящим, но горьким ветром. Я вижу Ириса, который стоит на развалинах своего дома в Орна-Доране.
Его волосы развевает дыхание бесчисленных призрачных теней, оплакивающих гибель города, и барон Лио не боится смотреть в их серые лица, и клянется, что вернет домой всех выживших жителей города, угнанных на рудники.
Я знал о том, что на могиле своей матери он поклялся убить меня, и почему-то решил, что, после того, как я вернул к жизни его отца, все клятвы были забыты. Глупо, очень глупо. Его сердце все также – темная бездна беспрерывного страдания, и ничего не изменилось.
Вторая часть сна наполнена знакомой и желанной мне энергетикой Астангира, но разговаривает он не со мной, а с Ирисом.
«- Ты должен показать ему, что ты сильнее, иначе он поиграет тобой, и растопчет также, как и твой несчастный город.
- Мне нужно завоевать его сердце, чтобы добраться до моих людей в Северном Геймтуке. Но как? Он намного выше меня происхождением... – Голос Лио глухой, взволнованный, и прерывающийся.
- Аристократы, вы меряете жизнь не тем. Я невольник, но положил его на обе лопатки в первую же встречу. Поэтому-то он меня так любит и добивается. Но он мне не нужен. Я научу тебя, что делать. Будь уверен в себе через связь со своим «Высшим Я», с Богом.
Сон обрывается, и сквозь жгучую боль, застилающую все белесой вуалью, я вижу, как Ирис выпроваживает всех на дорогу, где снег утоптанный, и не такой глубокий.
Бримеур приехал не один, скорее всего с целью без промедления разделаться с Коханде за старое предательство, сути которого он тогда даже не понял. Вроде крепко дружили, и вдруг кореш взял, и сдал хозяину.
Через оставленную приоткрытой дверь мне видно, как Коханде и Бримеур начинают драться, и спутники последнего позволяют Ирису быть судьей. Я знаю также, что юный барон не даст дуэлянтам убить друг друга. И я отключаюсь, проваливаясь в затягивающий вортекс того дня, когда Ирис узнал о том, что расколет его жизнь на «до» и «после».
Он был в отдаленном поселении провинции, когда по улице пробежал мальчик, кричащий о штурме Орна-Дораны. Вернее о том, что город пал. Разговоры об осаде Орна-Дораны Чернокнижником не были новостью, но этого никто не принимал всерьез, и никто не верил, что городу грозит реальная опасность.
Конфликт между Герондесом Орна-Дорана и Домиарном Гидеалисом шел своим чередом, и отец послал Ириса по делам, особенно не волнуясь ни о чем.
И вот теперь Ирис мчится на полном скаку, не веря в услышанное, не понимая, как это возможно. Он приезжает только к вечеру, и сквозь слезы, застилающие глаза, находит город почти полностью разрушенным, обезлюдевшим, полыхающим невыразимо ярким огнем.
А где-то там, на недосягаемой, леденящей высоте, огромное солнце катится к горизонту, и проваливается прямо в огонь, чтобы стать невидимым, как стекло в воде, как слеза в дожде, как Ирис станет в ратуше моего отца, в логове врага, притворившись слугой, дожидаясь того волнующего часа, когда он сможет исполнить свою клятву.
С того момента мир перестал для него существовать. Он жил всего одной мечтой – убить меня, вызволить людей. Но все пошло немного не по плану. И вот теперь он живет со мной в одном доме, и вершит правосудие моим именем. Но кто из нас наивно заблуждается что касаемо чистоты чувств?
Я выхожу из дома, и жмурюсь от белизны снега, от насыщенности красок, от красоты дуэли двух достойных, прекрасно подготовленных противников. Их силы практически равны, и клинки полыхают на солнце ликующими молниями, но этот призрак из прошлого, Бримеур, чуть-чуть сильнее, чуть-чуть проворнее.
Это чуть-чуть в конце концов помогает ему каскадом ударов сбить Коханде с ног, и приставить меч к его шее.
Ирис уже готов вмешаться, но у Бримеура, кажется, достаточно ума и самообладания.
- А теперь скажи мне, кореш, за что ты меня посадил?! – Бывший друг Ивса наклоняется над Коханде, и упирается острием меча в грудь, продавливая бархат камзола.
- За воровство, Саран, за воровство! – Командир тяжело дышит, но смотрит на противника с неизменной ненавистью.
Бримеур вздыхает, и убирает меч в ножны.
- Ничего не понимаю. Всегда вместе воровали, и вдруг в один момент его понесло... Может, вы знаете?
Ирис кивает, и помогает Коханде встать.
- Помните тот день, когда вы спасли малолетнюю дочь Макса Синелиса от несущейся на нее лошади? И Синелис пожаловал вам за это поместье под Антейном?
- Конечно, помню. – Бримеур, крепкий и моложавый, но по виду несколько старше Ивса, кивает, дышит на замерзшие руки, и идет к дому.
- Зависть бесшумна и невидима, но смертоносно опасна. Ваш друг посчитал, что подарок был слишком щедрым, и почему именно вам, он тоже много делал для хозяина. С тех пор он затаил на вас огромную обиду, и его месть была только делом времени.– Ирис пожимает плечами, и останавливается, чтобы вглядеться в лик солнца, полыхающий бессчетными языками пламени его собственных старых обид.
- Из-за этого ты меня предал? – Бримеур не выдерживает, догоняет Коханде, и трясет его за грудки.
- Не «предал», а сдал за дело. И поместье тут ни причем. Глупостей не говорите! – Ивс хмурится, и недовольно качает головой.
- Гордыня не даст ему допустить факт мести. Тогда будет нарушена иллюзия «праведности». – Барон Лио кладет руку на плечо Бримеура, призывая его успокоиться.
- Как мы можем его спасти? – Вступаю я в разговор, указывая на Коханде, накрепко обнявшегося с обвившими его скользкими кольцами, отливающими на солнце иссиня-черным.
- Никак. Мы можем спасти только себя. Бог в нашей душе для того, чтобы помочь нам бороться со своей гордыней. А борьба с чужой гордыней именем нашего Бога – это худшая форма личной гордыни. – Ирис бросает еще один взгляд на завораживающий диск солнца, и неожиданно берет меня за руку.