Карнэ Пьера Безухова
карнэ (от фр. carnet — записная книжка)
Пьер Безухов и отчаяние
***
Князь Пьер пришел к поручику Ржевскому в пресквернейшем расположении духа. Тяжкая мысль, посетившая его вчера на закате дня, все не шла из головы и грызла своим ядом душу, от чего он совершенно не мог пить и есть и до утра промаялся, ворочаясь на постели.
Ржевский встретил его радостно, впрочем, как и всегда. Он подбежал к Пьеру и радостно, по-гусарски, загоготав, хлопнул его по плечу и попытался обнять, но Пьер сухо и отстранено остановил его.
- Что с тобой , mon ami?!! - спросил поручик несколько озадаченный холодностью встречи.
- Вот-вот!!! - устало и укоризненно сказал Пьер. - Вот об этом я всю ночь и думал.
- Об чем же?!!
- Ничего мы в жизни не умеем... я, во всяком случае... ничему не научились... по-французски да по-аглицки разговаривать, да к мамзелям приставать... кланяться да.... да... вот и все что приобрели мы на пути великом, что нам Создатель готовил и не вкусили и малой толики от премудростей, что он нам приготовил да в подарок безвозмездный дал.
Он скорбно сгорбился на кресле и, опустив голову, вздохнул с печалью превеликой.
- Мдя!!! - сказал Ржевский, как говорил кучер его Митряй, когда хотел за образованного слыть. - Ну и разнесло тебя! Мамзель, какая, что ли отшила или в карты проигрался?
Пьер отрицательно мотнул головой.
Ржевский подумал, как ему друга своего закадычного успокоить.
- Ну, как же ничего не умеем!!! - вскричал он. - А вот посмотри!!!
Пьер поднял глаза к нему.
Ржевский выхватил палаш и закрутил над головой со свистом да с гиканьем как допречь при Ватерлоо как он всем собеседникам своим говорил и на факт сей особо упирал. Люстра, задетая палашом, брызнула осколками хрусталя и осыпалась на пол паркетный.
Пьер чуть не заплакал.
Ржевский секунду глядел недоуменно на палаш и осколки и тут же снова бросился в атаку на одолевавшую Пьера печаль.
- Вот смотри!!! - выхватив пистоль, он нацелился, как казалось в Пьера. Пьер застыл - холодной змеей в душу прокралось сомнение - от поручика можно было ждать, что, решив покончить с печалью Безухова, он убьет ее в корне, то есть вместе с самим Безуховым.
- Не шевелись!!! приказал Ржевский, прицеливаясь и высунув для верности кончик языка.
- Муха у тебя над головой!!! Ща я ее!!!
Грянул выстрел.
На голову Пьера посыпалась пыль и какая-то труха.
Потом мимо лица его пролетела ужасно недовольная муха.
- Вот те на!!! - сказал озадаченно Ржевский. - Это ведь подсудное дело!!!
Пьер оглянулся.
На стене висел портрет цесаревича... раньше у него было два глаза.
Ржевский засуетился и, видимо, что-то решив, подскочил к портрету с чернильницей и пером.
- Что ты делаешь?!! - превратившись в сосуд мировой скорби, спросил Пьер.
Ржевский старательно и быстро рисовал цесаревичу черную чернильную повязку долженствующую закрыть простреленный глаз.
Немного подумав, он закрасил мундир и ордена тоже.
- Все!!! - сказал он с облегчением. - Теперь он Кутузов! Никто я думаю, не заметит! А ты говоришь - ничего не умеем!!!
Он еще раз хлопнул Пьера по плечу, а потом и по спине. Пьер в своей прострации подумал, что сейчас Ржевский войдет в раж и, исходя из поговорки о троице, стукнет его и по голове, но Ржевского отвлекла новая мысль.
Поручик с загадочным видом подошел к столу и, озорно и многозначительно оглянувшись на Пьера, взял и откупорил бутылку лафита.
- Гляди!!! - произнес он.
Он расставил ноги, заложил руки за спину и, нагнувшись, схватил зубами бутыль, и вздернул голову, вбирая в себя напиток чудный.
Пьер с неподдельным интересом наблюдал за ним.
Покончив с лафитом, Ржевский, не качнувшись и не зажмурившись, отшвырнул бутылку в угол.
- Ну?!! - сказал он чуть осипше.
Пьер подошел к столу, уставленному самым разнообразным питием.
- Попробовать что ли?!! - он секунду сомневался. - А я вот что сделаю... ты так не сумеешь!!!
Он налил мадеру в глиняный кувшин с широким горлом. Ржевский глядел на него с одобрением и радостью.
Пьер расставил ноги, заложил руки и, наклонившись, вцепился зубами в кувшинное горло. Попытался приподнять. Кувшинная глина не выдержала и треснула... остатки рухнули на пол, мадера пролилась, а осколок кувшинного горла остался в зубах Пьера, который стал теперь похож на дикого вепря в очках.
У Пьера стали дергаться плечи и трястись щеки.
- Да не переживай ты!!!
Ржевский стал рыться в батарее бутылок.
- Ты прям с кувшина начал... кувшин, понимаешь, это вершина!!! Высокое искусство!!! Во - на с чекушки начни.
Всхлипывая, Пьер послушно склонился к чекушке.
К пополудни Пьер хотел, было опять за кувшин взяться, но кувшинов в доме уже не оказалось... была напольная ваза китайского фарфору, но Ржевский пальцем так показал... мол ''Не надо''!!!
Поручик взял Пьера за плечи и взглянул в запотевшие стекла очков.
- Ну, как друг мой?!! Прошла ли печаль твоя!
- Да! - просто и убежденно ответил Пьер.