Особенности русского гостеприимства

               
 Вечерело. После проведённой битвы и обхода памятников на Бородинском поле реконструкторы возвращались в палаточный лагерь. Павел задержался возле батареи генерала Раевского. Его соратники ушли, не дождавшись, когда Паша оторвётся от созерцания памятника и окрестности.

 Теперь он шагал один. Усталый, но полный благоговейных (именно так ему хотелось это назвать) чувств. Восхищение и умиротворение  переполняли его душу. Навстречу попадались реконструкторы, некоторые уже наполовину в «гражданской» одежде. Павлу не хотелось снимать мундир, который так ладно смотрелся на его коренастой фигуре. Даже кивер он не оставил в лагере, лишь снял на батарее и нёс в руках. Ветерок приятно шевелил волосы.

 В палаточном лагере слышались песни, крики, гул голосов. Временами воздух сотрясали одиночные выстрелы. «Не успели во время боя, что ли, порох истратить?» - подумал Паша. Сам он палил во время реконструкции сражения вовсю, под конец даже жалел, что припасы быстро закончились. Он впервые приехал на военно-исторический фестиваль «День Бородина». Всё вызывало в нём восторг: и упоение в бою, и легендарная местность. Временами его состояние доходило до экзальтации. «Какое счастье здесь находиться!» - то и дело сверкала мысль в голове. И при этом горячая волна приливала к сердцу.
                Уже совсем стемнело. Павел вошёл в пределы лагеря, состоящего из множества биваков. Прошёл мимо казаков, у которых составленные вместе пики указывали на рассыпавшиеся по небу яркие звёзды и луну, напоминавшую мягко улыбавшееся лицо девушки. Казаки лихо исполняли свои удалые песни.  Проходя по направлению к своему бивуаку, Павел слышал, как с левой стороны артиллеристы бодро пели: «Пчёлочка златая…», с правой кто-то выводил горько-самозабвенно: «Ты не вейся, чёрный ворон…». Дальше раздавались то протяжные старинные, то лихие солдатские песни, то залпы хохота.

Издалека ещё услышал, как горланили его приятели, сопровождая своё исполнение взрывами смеха. Часть соратников распевала вокруг костра, другая часть распивала спиртное, сидя на скамейках у стола под высоко натянутым тентом. Паша остановился за спиной гитариста Артура. Артур, обладавший весёлым нравом, сейчас был изрядно навеселе. Расстёгнутый мундир, на голове  банет – род высокой пилотки. Закончив играть и перекинувшись фразами с друзьями, он заявил:                - Ну, грянем нашу! – и ударил по струнам. Озарённые бликами костра его приятели грянули матерщинную песню. Припев с особо похабными словами они кричали наиболее громко. Паше это не понравилось. Он отвернулся, посмотрел на другие бивачные костры, взглянул на небо: луна как вуалью стыдливо закрылась полупрозрачным облачком. Чтобы сохранить благоговейное чувство, хотел уйти в палатку.

 Вдруг он заметил, что за спинами горланивших стоит незнакомый темноволосый парень в щегольском мундире и с большим любопытством взирает на импровизированный концерт. На голове у него красовалась длинная узкая шляпа, которую носили в прошлом представители высшего офицерства. Павел подошёл к незнакомцу и промолвил:
 - Что-то ребята у нас сегодня расхулиганились.
 Незнакомец улыбнулся смущённо и произнёс что-то по-английски.

 - Иностранец! – заинтересовался Павел и тут же подосадовал, что в школе изучал не английский, а немецкий язык. Он тронул за плечо стоявшего в круге Николая Кучина и попросил того сказать что-нибудь гостю. Коля обрадовался и начал бойко задавать вопросы пришельцу. В это время певцы вдохновенно проорали последний, особенно похабный, куплет, закончив с удовольствием: "... твою ма-ать!". Погоготали немного.

Николай обратился ко всем:
 - Пацаны, к нам в гости немец пришёл!
 - Мы сами французы, - хохотнул один из сидящих.
 - Смотри, тут вас меньшинство, на русский штык тебя насадят, - под смех собравшихся заявил егерь Вася, поглаживая русую бородку. – Ну, что он там говорит? – обратился он к Николаю, и, привстав, позвал:
 - Фриц, иди сюда!

 Николай перевёл то, что услышал от гостя:
 - Он говорит, что его зовут не Фриц, а Томас. Живёт во Франкфурте, учится на филолога. Говорит, мол, зашёл сюда потому, что мы всех веселее пели.
  У костра захохотали. Артур спросил:
 - У кого водка осталась? Надо угостить друга.
 - Всю уже выпили, - за всех ответил Вася. После этого в его руках откуда-то оказалась тёмная бутылка, - вот вино есть. Тут же поднесли стакан вина и кусок сыра Томасу. Тот, улыбаясь, стал отказываться, но под Колины уговоры, сопровождаемые подбадривающими возгласами членов компании, выпил. Бутылка пошла по кругу.

Артур, повернув голову к тенту, окликнул:
 - Савватей! К нам немец пришёл!
 - Ну и хрен с ним! – послышался голос из-под тента. Тот же голос громко продолжил:
 - Пять лет назад мы немцев чпоком угощали. Наливаешь в стакан в равной доле водки и пива до половины. Потом берёшь стакан двумя руками, одной рукой его плотно закрываешь, другой держишь снизу. Резко ударяешь о колено и сразу пьёшь.

Тогда немцам это очень понравилось, один так назюзился, что на сене у нас ночевал. Приходили двое мужиков: один тощий, как палка, другой полный как пончик, и ещё баба широкая. Один мой друг сказал:
 - Налейте ещё этим Покимону и Покимонихе! А немка возмутилась, всё повторяла, что она не Покимон.

 Под тентом и у костра заржали.
 - Так надо угостить немца! – раздался второй, напористый голос из-под тента.
 - Да нету же водки! – ответили ему.

 - Кто ищет, тот всегда найдёт! – вслед за этими словами вынырнул обладатель этого голоса Леонид Ятев – высокий плечистый молодой мужчина со светлыми волосами. Появился и тут же исчез как привидение.

 Тем временем парни у костра вновь запели. Коля с Томасом отступили на два шага от круга и продолжили беседу. Подошли две девушки из их команды – Эльвира и Светлана, приехавшие с реконструкторами в качестве зрительниц. Они угостили иностранца конфетами и тоже вступили в беседу. Павел досадовал, что не может вспомнить подходящих фраз на немецком языке. В голове звучали только строки из стихотворения Гейне о Лорелее – фее, сидящей на крутой скале в реке. Её колдовское пение притягивало внимание лодочников, что приводило  тех к гибели. Немецкий текст и перевод чередовались в его памяти: «Я знаю, волна, свирипея, Ам Енде Шиффер унд Кан; унд дас hat мит ирем Зинген Ди Лорелей гетан».

 Когда очередная песня у костра закончилась, Коля с усмешкой обратился к компании:
 - Томас говорит, что Россия ему нравится. Восторгается: какие мы очень гостеприимные, доброжелательные люди. А я ему сказал, что мы просто хотим попрактиковаться в английском языке.

 Девушки между собой осудили это высказывание Николая. Немцу – высокому стройному юноше они явно симпатизировали. Паше нравилась Светлана, поэтому он даже ощутил укол ревности.
 Эльвира, студентка факультета иностранных языков, перевела Павлу то, что им поведал симпатичный немец:
 - Томасу двадцать лет. Он владеет пятью языками, хочет русский выучить. У него ещё не было подруги. Девушки в Германии, говорит, тупые, только и знают, что сидят в социальных сетях.

 Паша всё же пересилил себя и вежливо спросил:
 - Entschuldigen Sie bitte, sprechen Sie deutsch?
 - Ja, Ja, ich spreche deutsch, - обернулся к нему Томас, негромко засмеявшись.
 Эльвира прыснула:
 - У немца спрашивает, знает ли тот по-немецки, ха-ха-ха!
 Павел, не обращая внимания на её смех, продолжил:
 - Wo lernen Sie? Wie heist ihren Uniwersitet?

 Немец стал объяснять, в каком университете он учится. В это время у костра появился Леонид Ятев. Он торжествующе воскликнул, сверкая голубыми навыкате глазами:
 - Есть, достал водки!

 Паша с досадой произнёс про себя: «Вот белокурая бестия!»
Тут же к ним подскочил Коля, отвлёкшийся было, чтобы подпеть импровизированному хору. Вдвоём с Ятевым они начали уговаривать немца выпить. Взяли того под локти, ввели в круг. Николай стал показывать, как нужно делать чпок. Заставили пленённого немца сделать то же самое. У Томаса получилось не очень ловко.  Тогда во-второй раз это сделал сам Коля, заставив немца быстро выпить. Гостю освободили почётное место – толстый чурбак возле костра. Артур ударил по струнам и пение продолжилось.

 По очереди спиртное разливалось всем, причём гостю подливали побольше. Щедро закусывали откуда-то появившейся колбасой. Иностранец улыбался, оглядывал всех тёмными добрыми глазами и кивал головой. Ятев встал за ним, во всё горло подпевая хору. После очередного возлияния он взял шляпу Томаса и надел её себе на голову. Немец смотрел на него, смущённо улыбаясь. Лёня водрузил ему шляпу так, что тому пришлось поправлять её. Когда дошёл черёд опрокинуть стакан, Ятев потянулся за ним и чуть не столкнул иностранца. Выпил, похлопал того по плечу. Следующую порцию заставил выпить немца. Затем опять взял шляпу Томаса и надел на себя. В свете костра видны были его светло-голубые глаза, насмешливо смотревшие на гостя. Томас вежливо попросил её отдать. Попытался встать, но тот, надавив ему на плечи, усадил обратно. В это время Коля протянул ему стакан и, попросив шляпу, отдал гостю.

 Паша сказал девушкам: «Надо спасать лодочника!» Не отвечая на их недоуменные вопросы, он приблизился к иноземцу и  на ломаном немецком прошептал тому на ухо, что уже пора уходить. Немец поднялся и вышел из круга. На чей-то оклик ответил, что ему нужно в туалет. Голос уже не вполне слушался его. Немного погодя и ноги стали слегка заплетаться. Павел вёл Томаса под руку в расположение его «части», слушая излияния после обильных возлияний. Временами поддакивал немцу:
 - Гут! – Хорошо!  Дружба! - Фройндшафт!