В. ФЕДИН
РЫБАЛКА НА НЕРЛИ
из сб. "НА РЫБАЛКЕ У РЕКИ"
Рыбалка на великой русской реке Ширне разожгла наш рыбацкий азарт. Как-никак, а одну рыбешку на двоих мы все-таки поймали. К тому же неутоленная страсть – самая сильная. На Ширну нас теперь не заманить никакими пряниками, но посидеть с удочкой на берегу рыбного водоема хотелось с каждым днем все больше. И мы решили съездить на легендарную Нерль, - не летописную владимирскую Нерль со знаменитым храмом Андрея Боголюбского, а на вторую, которая впадает в Волгу около Калязина. По сдержанным рассказам моих коллег из любителей серьезных, на Нерли рыбы видимо-невидимо. Там водится крупная плотва, окуни, лещи, щуки и даже огромные сомы.
Я расспросил коллег о самых удачливых рыболовных местах и нарисовал с их слов кроки. Все эти кроки никакой практической ценности не имели. Попробуйте найти заветное местечко в незнакомых краях, если вам дали указания вроде: через полкилометра за мостом поворачивай направо, потом налево, потом с километр прямо, потом налево, направо, а там уже рукой подать.
Мы наладили удочки, запаслись лесками, крючками, поплавками, грузилами. Я, - при свидетеле! - вечером привязал удочки к верхнему багажнику, а банку с червями и коробку с запасной снастью поставил в задний багажник. По рекомендациям опытных коллег я прихватил разнообразную приманку. Неудачный опыт на Ширне показал, что подмосковная рыба избалована до безобразия, и на простецкую приманку не клюнет.
На этот раз я взял вареную пшеницу, пареный горох, тягучую манную кашу. Один из любителей серьезных выдал мне под страшную клятву свой личный секрет обильной ловли. Надо на газовой плите обуглить половину буханки черного хлеба, положить ее в сетку, а на месте опустить на веревочке с грузом на дно реки. Рыба табуном кинется на аппетитный запах обгоревшего хлеба. Прихватил я с собой и надувную лодку.
Первую треть пути до Нерли мы изучили хорошо, ибо на границе Московской и Тверской областей у нас имелось малоизвестное, но неплохое грибное местечко. Еще довольно ранним утром мы миновали пограничную арку и помчались в неизвестность. Ездить по подмосковным автодорогам в субботу утром – занятие не из простых. Утомленные бизнесом москвичи косяками мчатся на лоно природы. Я ехал осторожно, и нас постоянно обгоняли нетерпеливые иномарки с московскими номерами. Многие москвичи направлялись на Волгу, некоторые везли на верхнем багажнике небольшие лодки, а кое-кто тянул на прицепе солидные катера.
Московская манера езды меня изумляет и еще больше раздражает. Доведенные до предела многочасовым стоянием в бесчисленных московских пробках москвичи отводят душу на подмосковных дорогах. Как писал один уважаемый мной писатель, в нашей державе даже в начале XXI века нет ни одного километра автодорог, которые можно назвать автострадой. На узкой, извилистой полоске дрянного асфальта москвичи мчатся непрерывной вереницей со скоростью не меньше 120 километров в час. По своей московской привычке водители держатся буквально в метре от заднего бампера передней машины.
Я не раз задавал себе вопрос: что случится, если передний водитель вдруг резко затормозит? Авария неизбежна, потому что ни лучшие в мире тормоза, ни самая быстрая человеческая реакция не спасет таких водителей от столкновения. А москвичи не думают об этом, они спешат жить. Они обгоняют друг друга в запрещенных местах, бесстрашно втискиваются в любую щель между машинами, выскакивают на встречную полосу перед самым носом неуязвимых «камазов» и прочих тяжеловозов, бешено мчатся по пыльным обочинам справа от дороги- и все это на бешеной скорости и на отвратительных по качеству узких дорогах.
Мы с Валентиной Николаевной часто ездим по Ярославке на свою дачу и обратно. Наш путь по этому шоссе государственного значения, - Москва – Архангельск, - всего-то десять километров, но насмотрелись мы всяческих ужасов досыта. Редкая наша поездка обходится без душераздирающего зрелища последствий ДТП. То горящая машина на обочине, то измятая в безобразный железный ком иномарка в кювете, то сразу два лимузина, сплющенных от лобового удара на бешеной скорости.
Однажды мы увидели «свежую» аварию. На встречной полосе лежала вверх колесами навороченная иномарка игривой розовой расцветки. Вокруг на сто метров во все стороны валялись оторванные дверцы, колеса и бесчисленные бутылки, коробочки, пакеты в яркой упаковке, какое-то тряпье и масса бумажек. Я даже удивился: сколько разного барахла берем мы с собой в дорогу.
А среди этого живописного хлама на асфальте мирно лежали два трупа, мужской и женский, каждый в луже собственной крови. Молодая женщина лежала на боку, и голова ее бессильно свешивалась на асфальт. Молодой мужчина лежал на спине, - крепкий, прилично одетый, с заметным животиком. Они наездились навсегда. Рядом суетились гаишники, из «Скорой помощи» с мигалкой и сиреной двое в белых халатах выгружали носилки. Валентина Николаевна не выносит подобных зрелищ, она закрыла лицо руками, отвернулась и попросила меня поскорее убраться отсюда.
Лихачат на наших убогих дорогах обычно «новые русские», бритоголовые братки с массивными золотыми цепями на крепких шеях, напыщенные скоробогачи, наглые водители большого начальства и бизнесменов. К сожалению, эти мерзавцы обычно выходят сухими из воды и своевременно улепетывают с места ДТП. А страдают нормальные, ни в чем неповинные люди.
Недавно СМИ обсуждали удивительное ДТП на нашем Ярославском шоссе, на том его участке, по которому мы ездим на дачу. Глубокой ночью здесь столкнулись на сумасшедшей скорости лоб в лоб «мерседес» костромского губернатора и «форд» костромского же молодого бизнесмена. Губернатора вез шофер, молодой бизнесмен ехал один. Костромской губернатор и его шофер скончались на месте, бизнесмен остался жив, но попал в реанимацию. Следствие выяснило, что и губернатор, и бизнесмен ехали из Костромы в Москву! Как могли столкнуться лоб в лоб эти машины, едущие якобы в одну сторону – загадка века. Полосы тут разделены довольно широким газоном. Наверно, кто-то из водителей задремал на ходу, его машина выкатилась на встречную полосу, водитель очнулся, увидел непорядок, вывернул руль и спросонья помчался в обратную сторону. Другого объяснения я не могу придумать.
Частенько лихачат молодые недоросли и ещ1 чаще - продвинутые бойкие девицы-недоучки, дурно воспитанные родителями. А гаишники, вместо того, чтобы отлавливать этих негодяев, вводят жесточайший террор против всех без исключения водителей. С «крутыми» наглецами гаишники предпочитают не связываться и отыгрываются на беззащитных законопослушных водителях. Все идет к тому, что скоро на наших дорогах можно будет ездить только в бронетранспортерах. А ещё лучше - в танках.
Так или иначе, мы безаварийно проехали 70 километров по угличскому шоссе и с облегчением свернули вправо, на разбитую бетонку. Вскоре в полном соответствии с кроками впереди показался мост через Нерль. Даже здесь, на пустынной боковой неровной дороге, нас чуть не столкнул в кювет огромный черный джип. Новые хозяева нашей страны спешили на уикэнд наслаждаться природой. Сразу за мостиком мы увидели слева уютную террасу у реки и спустились туда. На плоской изъезженной площадке стояло несколько машин. Мы остановились на свободном месте и начали разгружаться.
Моя супруга – азартная рыбачка. Она схватила легкую пластиковую удочку, отсыпала себе червей в какую-то коробочку и принялась удить. Минут пять она постояла у самой тропинки, потом перешла на другое место, на третье, на четвертое и так далее. Вскоре по окрестностям разнесся ее победный возглас. Она извещала всех, что у нее сорвалась вот такая плотвичка.
Я за это время накачал лодку, спустил ее на воду, взял две удочки, мятый хлеб, обугленную половину буханки, червей, пшеницу, горох, манку и отплыл к другому берегу. Я облюбовал там заманчивое местечко среди кувшинок и заякорился. Глубина оказалась большая, здесь могут водиться окуни и крупные красноперки. Я насадил червей и застыл в блаженном ожидании. Примерно через полчаса поплавок резко дернулся, немного подумал и снова задергался, часто и нетерпеливо. Я потянул удилище. Ура! Чувствовалось сопротивление. В воздухе затрепетал окунек, - с мой указательный палец. Начало положено. С другого берега мой успех радостно приветствовала Валентина Николаевна. Я преисполнился гордостью. После постыдного бегства с Ширны со счетом 0:1 не в мою пользу, мое мужское самолюбие требовало реванша. И вот я сравнял счет!
Я снова забросил крючок среди кувшинок. Однако теперь ждать пришлось гораздо дольше. Наверно, рыбы посовещались и приняли меры безопасности. Мне представилась возможность вволю насладиться лицезрением природы дальнего Подмосковья. Нерль струит свои неширокие воды довольно медленно, но все же течение заметно. В моем закутке среди кувшинок поплавок почти не сносило течением, и перекидывать удочку приходилось, к счастью не часто.
Вокруг – обычный российский пейзаж. На правом берегу, где рыбачила моя супруга, за неширокой террасой поднимался высокий глинистый обрыв, а на нем высился смешанный лес с березками, дубами, соснами и елями. На террасе кучками произрастал ивняк, развесистая ива склонила плакучие ветви к самой воде. На моем, левом низком берегу простиралась широкая лужайка, густо поросшая кустами. Вода в Нерли довольно чистая для Подмосковья, можно даже купаться. Этим и занимались соседи Валентины Николаевны на другом берегу возле своих машин. День стоял вполне приличный, сияло солнце, по небу плыли кучевые облака.
После первой удачи мой поплавок лежал на воде неподвижно почти час. Я дожидался, пока слабое течение отнесет его к островку круглых листьев кувшинок, перекидывал удочку на старое место, снова ждал, снова перекидывал. Занятие необременительное, но очень азартное, исключительно полезное для нервной системы. Все время напряженно ждешь, что вот сейчас как клюнет!
Я видел, что Валентина Николаевна на своем берегу осваивала новый, незнакомый мне способ ловли. Она опускала крючок в воду у самого берега, удилище держала высоко, так что поплавок болтался в воздухе. Я заинтересовался ее методом, и она не стала держать его в секрете.
- Тут у берега вот такие рыбы плавают. Я им червяка под нос сую, а они отворачиваются, не хотят!
- Ты хлеб попробуй, - посоветовал я.
- Пробовала. И хлеб, и манку, и горох, и пшеницу. И что им надо еще? Они тут заелись, их избаловали.
Мой поплавок снова задергался. Я немного выждал и снова вытянул окунька, поменьше первого. Что же, для Подмосковья клев вполне приличный. В час по рыбешке, - к вечеру обязательно наловлю на скромную уху! Я насадил свежего червя, снова забросил крючок и опять уставился на поплавок. Он спокойно дрейфовал от одного островка кувшинок к другому. Я возвращал его в исходное положение, и так проходило время в безмятежном созерцании.
С другого берега донесся торжествующий возглас. Я обернулся. У Валентины Николаевны на крючке отчаянно бился щурок длиной сантиметров двадцать. Рыбачка ликовала и со страхом пыталась схватить зубастого рыбьего подростка.
- Щука! Смотри! Я поймала щуку! На хлеб!
- Наверно, вокруг твоего хлеба суетились мальки, а щука промахнулась и вместо малька схватила хлеб, - догадался я.
- Наверно! Смотри, какая щука!
У меня упорно не клевало, и я с удовольствием наблюдал за этой сценой. Супруга моя ухватила, наконец, щуренка руками, положила его в прозрачный пластиковый мешочек и опустила на веревочке в реку. Сама же с удвоенным азартом продолжала махать удилищем. Я вернулся к наблюдению за своим поплавком, иногда вспоминал Ширну и вздрагивал. Какая благодать здесь, на Нерли! Тепло, светло, мухи почти не донимают, комаров нет и в помине. Мои знакомые рыболовы серьезные не зря нахваливали Нерль. Не прошло и двух с половиной часов, как мы вдвоем изловили трех рыбешек! С Волгой и Сибирью не сравнить, но человек довольствуется не тем, что ему хочется, а тем, что Бог послал. Впереди еще долгий день. В обратный путь можно трогаться в сумерках, в субботу в сторону Москвы мало кто едет, дорога будет свободна.
Поплавок мой затрясся мелкой дрожью. Это не окунь, это что-то несерьезное. Наверно, верхоплавка со скуки заглянула на трехметровую глубину. Я поднял удилище. На крючке металась в воздухе серебристая рыбешка. Довольно крупная: из майонезной баночки хвост будет торчать. Я присоединил эту странную помесь уклейки с чехонью к окунькам и снова погрузился в созерцание поплавка. Неплохая рыбалка на Нерли, очень неплохая. За неполных три часа – четыре рыбешки. Уже вполне хватит на жареху, а если вытащить еще парочку, - вот тебе и уха на свежем воздухе!
Валентина Николаевна заявила, что устала. Немудрено, она почти три часа прыгала по берегу. Я посоветовал ей сесть.
- Я не могу. У меня сидя не получается.
Ну, ладно, хорошего помаленьку, а то мы выловим всю рыбу в Нерли. К тому же тугие борта моей лодки потеряли упругость, видно, я слабо закрутил пробки. Да и ноги уже затекли от скрюченной позы в тесной посудине. Пора возвращаться на сушу. Я смотал удочку, вытащил якорь и повел лодку к Валентине Николаевне. До берега оставалось метров десять, как вдруг моей супруге захотелось еще раз похвастать своей небывалой добычей.
- Посмотри, какую щуку я поймала!
Она вытащила несчастного щуренка из мешочка, зажала в ладони и протянула в мою сторону.
- Смотри! А-а-а-х!!!
Щуренок, видно, понял, что ему дается уникальный шанс на спасение. Он из последних сил рванулся, выскользнул у счастливой рыбачки из пальцев и плюхнулся в Нерль. Валентина Николаевна прыгнула за ним, захлопала ладонями по воде. Куда там. Коварный рыбий отрок исчез в спасительной глубине.
- Ушла! Ушла! Какая щука! Ах, дура я, дура! Похвастаться хотела! Ушла! Прямо из рук!
Над сонной Нерлью долго разносились эти жалобные самокритические восклицания, традиционные для рыболова-любителя. Подобные возгласы издает на рыбалке каждый любитель из подвида несерьезных, когда у него из рук ушла вот такая рыба. А тут – щука! Я огорчался и веселился. Огорчался вслух, веселился про себя, украдкой. Нельзя же смеяться открыто над таким глубоким горем.
После обеда мы продолжили увлекательное занятие. Я положил перевернутую лодку на солнышко для просушки, а сам уселся чуть подальше по берегу за развесистой ивой. На этот раз я вооружился пятиметровой телескопической удочкой и для начала насадил червяка. Сидеть на берегу оказалось намного удобнее, чем на вертлявой надувной лодке. Солнце приятно согревало спину, поплавок неспешно сносило течение, я периодически возвращал его на прежнюю позицию, а в перерывах наслаждался окружающей средой.
Напротив меня на левом берегу остановилась машина. Из нее вышли два мужика и двое дошколят. Подрастающее поколение тут же принялось скакать по лужайке с восторженным визгом. Один мужик доставал из багажника и раздвигал длинные телескопические удилища. Одно, второе, третье, четвертое. Потом он полез в салон и вытащил пятое удилище и шестое. Да, эти ребята приехали сюда не шутки шутить.
Второй из приехавших вынул из багажника и поставил у воды два тяжелых, наполненных чем-то ведра. Я не успел догадаться, зачем им эти ведра. Мужик поднял одно ведро, подошел к самой воде и широким плавным движением старинного русского сеятеля выхлестнул в Нерль струю буроватой, зернистой, густой жижи. Она напомнила мне разваренную крупяную кашу. Прикорм, - сообразил я. А любитель серьезный поднял второе ведро и отработанным плавным движением выхлестнул в реку его содержимое широким полукругом перед собой. Он неторопливо ополоснул ведра и отнес их к машине.
Оба серьезных рыболова воткнули в берег по две высокие рогульки и закинули крючки чуть не на середину Нерли. Тонко прострекотали катушки на удилищах. Рыболовы положили длинные удочки на рогульки и взяли каждый по второму удилищу. Размах, стрекотание катушки, всплеск, удилища лежат на новых рогульках. То же они проделали и с третьей парой удочек. После этого мужики уселись на раскладные стульчики, закурили и погрузились в мечтательное созерцание.
Я сидел в изумлении. Так вот почему в подмосковных реках рыба практически не клюет. Напрасно Валентина Николаевна подсовывала здешним рыбам свою убогую наживку под самый нос. Эти мужики выплеснули в Нерль двадцать килограммов какого-то изощренного прикорма, - этого хватит всей рыбе в Нерли на километр в каждую сторону от нас. После такого пиршества, устроенного этими идиотами, ни одна уважающая себя рыбешка не поглядит на червяка на крючочке. Жалкий червяк висит в воде, а по дну мутным облаком расплывается соблазнительное лакомство. Рыбам остается открывать рот и глотать питательную смесь.
Ну, москвичи! Ну, любители серьезные! Чтоб ни дна вам, ни покрышки! Я вспомнил армейский анекдот про обжор. На дивизионных состязаниях обжор признанный фаворит с трудом одолел три буханки хлеба и упал без сил. Его соперник съел пять буханок, и приз достался ему. Генерал набросился на прапорщика.
- Позор! Что ты сделал с нашим чемпионом? Что с ним стряслось?
- Товарищ генерал, сам ума не приложу. Утром на тренировке он сожрал шесть буханок!
Какие же мозги надо иметь, чтобы вывалить в речку два ведра густого, питательного прикорма и после этого надеяться поймать хотя бы одну рыбешку? Ну, гиганты мысли, отцы русского национального рыболовства! Такие и им подобные десятилетиями валят в подмосковные речки пуды рыбьего лакомства, откровенно портят жизнь всем будущим поколениям рыболовов в веках. Чудом выжившая в здешних ядовитых водах рыба привыкает к дармовому обжорству и плевать хотела на нормальную наживку.
Мужики на другом берегу негромко переговаривались. Потом один из них поинтересовался у меня:
- На что ловите?
- На червя, - простодушно ответил я. На том берегу послышался снисходительный хохоток.
- А вы? – в свою очередь поинтересовался я.
- На манку с анисовым маслом, - прозвучал гордый ответ.
Тут мой поплавок вдруг заплясал по воде. Я схватил удилище и выдернул леску из воды. Ого! На крючке солидно висел подлещик. Настоящий подлещик, величиной с мою ладонь! Рыболовы серьезные на том берегу изумленно заахали. Прибежала Валентина Николаевна. Я неторопливо снял подлещика с крючка и положил его в пластиковый мешок, который супруга протянула мне. В мешочке уже лежали два окунька и подмосковный гибрид уклейки с чехонью. На возгласы к мужикам на том берегу прибежали еще три любителя. Началось возбужденное обсуждение моей добычи.
- Вот такого леща вытянул!
- На что?
- Говорит, на червя.
- Не может быть!
До вечера я поймал еще одну уклейко-чехонь. Валентина Николаевна завершила лов с нулевым счетом, не считая упущенной щучки. Что ж, все в мире справедливо. На Ширне ей необыкновенно повезло, теперь мой черед надевать лавровый венок. Да и здесь она все-таки поймала щучку, которая по весу перетягивала всех моих рыбешек. Щучка выскочила из рук, - не беда, такое бывает. Но ведь была щучка!
А на том берегу все продолжалось нашествие любителей. Мои визави без устали повторяли:
- Вот такого леща вытянул!
- На что?
- Говорит, на червя.
- Не может быть!
Мы с чувством исполненного долга и утоленной рыбацкой страсти поехали домой. Валентина Николаевна к ужину зажарила свежую рыбу. Мы выпили красненького за удачную рыбалку. Ведь щучка-то была в мешочке!