К ВОПРОСУ О ГРАФОМАНАХ, БУМАГОМАРАТЕЛЯХ И БОГАТЫХ ПИСАТЕЛЯХ
Вопрос кто ты, у взявшегося за перо человека всегда стоит остро: графоман, бумагомаратель? – это в том случае если ты склонился с ручкой в руке над листом бумаги.
А в современных условиях? - Ты уставился в экран дисплея, давишь клавиши с буквами и видишь сразу своё письмо со всеми грамматическими ошибками, и твой текст тут же покрывается красными или зелёными полосами, в таком случае ты прибегаешь к помощи автоматического редактора. Исправляешь быстро ошибки и спешишь опубликовать своё произведение, не задумываясь о том, что твоё письмо ушло в бездну возможностей для прочтения. Всемирная паутина поглотила твоё произведение, его могут прочитать и в Канаде, и в Японии, на Северном полюсе, и на Южном, и даже в космосе.
Вот в таких условиях – кто ты? – писатель, слайдомаратель или слайдопустозаполнитель. Давайте все вместе подумаем над этим новым названием писателя всемирной паутины.
Давайте все вместе задумаемся, всегда ли люди относились так презрительно к человеку жаждущему писать, стремящемуся выразить себя на скалах, на пергаменте, на бумаге.
Жажда выразить своё видение мира, окружающих людей и природу зародилась давным-давно, и происходило это не ради славы и денег. Поскольку тогда не было ни денег, ни понятия слова «слава». То был искренний порыв души. Автор идеи в те далёкие времена был исполнителем и продавцом своего творения.
Имена тех авторов, как не бьётся современная наука, человечество забыло, и вспомнить не может. Но их творения помнят, ими восторгаются и научно изучают, видят в них прелесть слога и сюжета. Это были первые писатели, но их письмо было настолько коряво, не читабельно, что просто ужас. Но они были первыми, и в этом их достоинство. А чтобы ту писанину могли понять люди современные: культурные, воспитанные, образованные, другие грамотные взялись растолковать для остальных не только на понятном для остальных языке, но даже переложили на язык современной поэзии. Смотри: «Слово о полку Игореве», «Повесть временных лет», «Книга Велеса».
В печатном удобовоспринимаемом виде литературное письмо появилось на Руси в 18 веке.
Почему именно в 18 веке, а не раньше? Здесь для более глубокого и осязаемого запоминания необходимо вспомнить 20 век. В нашей стране, конечно, все знают, что большой теннис существовал не шатко не валко многие десятилетия, но без каких либо больших достижений. Большой теннис приобрел в нашей стране большую популярность и вышел на мировой уровень только тогда, когда им увлёкся первый человек в стране, т.е. Президент. Это был Борис Николаевич Ельцин. Ещё один пример с горнолыжным спортом. Увлечение этим видом спорта Президентом Путиным, всколыхнуло интерес к горным лыжам. Сейчас только в донских степях нет горнолыжных трасс. Горнолыжный спорт процветает и это хорошо.
К чему это всё я говорю? Да к тому, что художественная литература в России стала расти, расширятся и приобретать вид специфического продукта при Екатерине Второй. Матушка увлекалась водить замаранным гусиным пером по бумаге. А раз царица – писатель, то, что делают придворные? Они то же начали писать. Пример первого лица заразителен и не только среди танцоров двора.
При Екатерине появился и первый библиограф – Новиков Николай Иванович, который сосчитал всех писателей 18 века и провёл первый в России «Опыт исторического словаря о российских писателях». Если мне не изменяет память в этом словаре, по данным других авторов насчитывалось – 317 русских авторов. Вот так! Запомнили эту цифру. Словарь Новикова сейчас достать невозможно – не переиздают. Но! в моей картотеке насчитывается 62 автора 18 века. Всего-то, а мне хотелось бы иметь всех – 317.
Слышу реплики: «Кому они нужны?» и «Кто их помнит?». Надо помнить, может быть не всем, но любители и знатоки русской художественной литературы должны держать всё это в памяти. Это жизнь наших предков положенная на бумагу. Библиотеки, некоторые люди называют кладбищем мысли. Может быть, с этим и можно согласиться, но почему-то живые всегда ходят на реальное кладбище. Так и домашняя библиотека, как «кладбище», или иная другая библиотека всегда востребована.
И ещё один вопрос для всех: «А разве живые бывают без мертвых, а?»
19 век – золотой век русской культуры. Русская литература, живопись, музыка вышли на мировой уровень. Да и сами русские стали осознавать себя глубже, и этому способствовали истинные знатоки русской культуры и бессеребренники энтузиасты: Владимир Иванович Даль «Толковый словарь живого великорусского языка», Александр Иванович Афанасьев «Народные русские сказки», Сергей Васильевич Максимов известный русский этнограф, фольклорист, самобытный писатель, который был «первопроходцем на пути глубокого исследования народной души во все её проявлениях» и многие другие.
В 19 веке в России резко поднялась грамотность (по тем временам) и издательское дело. Количество людей жаждущих взяться за перо и бумагу, резко возросло.
Сколько их было всего? Кто знает? Никто не считал. Но вот у меня в руках книга в 2-х томах: «Русские писатели. XIX век. Биобиблиографический словарь». В первом томе упомянуто – 146 имен, во втором – 150. Значит, всего писателей в 19 веке на Руси было 296 человек. Я не верю этому. Поскольку в моей картотеке писателей собранных из разных источников и ссылок – 480. И это далеко не все.
Но вот что интересно, словарь-то составляли советские исследователи русской литературы, они уже были заражены вирусом слова – графоман и не включали в этот словарь под видом, что не хватает бумаги таких интересных писателей как Лев Жданов, Михаил Волконский и других.
Откуда взялось слово – графоман, кто его автор? Смотрим Даля. Нет у него такого слова. Ну, нет, и всё!
Литературная критика в 19 веке уважительней относилась к пишущим людям, чем в 20.
Открываем «Толковый словарь русского языка», 1935 года издания под редакцией Д.Н. Ушакова, читаем: «Графоман – страдающий графоманией (мед.). Бездарный, но плодовитый писатель (ирон.)». «Графомания – психическое заболевание, выражающееся в пристрастии к писательству, у лица, лишенного литературных способностей». Здесь уже не ирония, и не только медицинское заключение, тут что-то политикой пахнет. В следующем словаре С.И. Ожегова «Словарь русского языка», 1987 год издания объяснение помягче: «Болезненное пристрастие к сочинительству». Тут уже ареста можно избежать. Но все равно без уважения к пишущему человеку.
Слово графоман, если и зародилось не при советской власти, то широкое распространение получило при ней, как слово блат.
Почему так произошло? Беру на себя смелость предположить следующее.
С момента зарождения частной периодической печати в России, на Урале это 1879 год, все газеты выходили как общественно-политические или экономические, но обязательно с добавлением «литературно-художественные», где печатались стихотворения небольшие миниатюры, что давало пишущим возможность выразить себя голосом равным тиражу газеты. С 1928 года советская власть ликвидировала эту «литературно-художественную» приставку. Конечно, не все могли пробиться на страницы газет и при царе. Как говорил В.В. Вересаев: «Трудно было публиковаться, но возможно», а К. Паустовский вспоминал, как он публиковался в газетах. Приносил рукопись в редакцию, вручал редактору. Последний отдавал рукопись секретарю-машинистке. Секретарша набирала текст и возвращала редактору и получала от него вопрос: «Ну, как? Да ничего». Всё, рассказ шел в газету.
С ликвидацией приставки «Литературно-художественная» в газетах многие авторы потеряли возможность открыто публиковаться. Вся литературная публицистика ушла в толстые литературные журналы, а там площади ограничены. Началась давка и драка за возможность опубликоваться в престижных и много тиражируемых журналах. Побеждал тот, кто стоял ближе к редактору, к издателю. Зависть, как черта характера среди творческой интеллигенции общеизвестна. Очернить, невзначай плохо отозваться о сопернике, возникшем на почве зависти – это существует до сегодняшнего дня. А кличка «графоман» в этой борьбе широко использовалась и используется, открыто и подспудно.
Все прекрасно знали и понимали слова Ильфа и Петрова: «Было бы опубликовано, а читатель найдётся».
С падением советской власти и возникновением всемирной паутины - всё в этом мире изменилось. Издательства и толстые журналы перестали платить гонорары. Писатель стал пахарем, который обеспечивает хлебом: компьютерщиков, корректоров, редакторов, печатников, издателей, а сам остаётся без денег. А «творческий зуд» никак не проходит. Не напоминает ли вам, читатели, всё это ту ситуацию, с которой я начал своё повествование. Наскальные рисунки первобытного неизвестного человека, автора «Слова о полку Игореве», которые творили не ради денег и славы, а ради выражения собственного «Я».
Круг замкнулся.
Так кто мы? Графоманы, бумагомаратели, сайтопустозаполнители, или?..
Вот здесь мне всегда приходит на память воспоминания писателя эмигранта Михаила Осоргина. В городе Перми в 19 веке жил учитель чистописания Михаил Афанасьевич Афанасьев – поэт. Афанасьева знал весь город, поскольку он появлялся часто без приглашения в дома, где проходили празднества посвящённые дню рождения, свадьбы и на всех этих торжествах читал стихи посвящения. Он даже имел одну изданную поэтическую книгу. Старика никто не осуждал и не гнал со двора, всю его поэзию воспринимали как чудачество. Знал его и Михаил Осоргин, и относился к нему соответственно. Но вот чудак старик умер. Осоргин захотел сохранить его архив для потомства. Пришёл в дом, где Афанасьев снимал квартиру, встретил толстую хозяйку в грязном переднике на большом круглом животе, спросил: «Где же бумаги, ушедшего из жизни жильца». И получил ответ: «Сожгла в печке. Кому они нужны». Осоргин вернулся ни с чем и забыл о чудаке поэте.
Революция изменила жизнь Осоргина. Он оказался в изгнании. И вот там, далеко от родины, Осоргин глубоко осознал поэтику чудака Афанасьева. Он, признанный писатель, знакомец многих поэтических авторитетов, знаток русской поэзии заявил, лучшего поэта, чем Афанасьев, он Осоргин в жизни не встречал.
Всё зависит от времени, условий жизни, настроения читателя, критика и исследователя вашего творчества, только надо, чтобы заметила толпа читателей.
И ещё в современных условиях, чтобы стать богатым писателем, а значит и известным необходимо создать своего индивидуального героя, отличного от всех других пишущих. Примеры: Николай Носов и его Незнайка, Корней Чуковский и его Мойдодыр, Сименон и его комиссар Мигре, а в наше время Гарри Потер. Такого героя можно создать только при одном условии: писать, писать и писать. Лучший рассказ, лучшая повесть у каждого пишущего только впереди.
А на все обидные выпады: графоман, бумагомаратель, сайтопустозаполнитель не стоит обращать внимания. Всех на своё место расставит жизнь.
С уважением Владимир Голдин.