Зори Галаада
Гл. вторая
Орфа и Сигон
Утром, Пагиил проснулся первым. Он разбудил Галаада и отправил его искать осла, а сам стал собирать и упаковывать шатер. Галаад послушно пошел исполнять распоряжение Пагиила. Вместе с Агоном они быстро нашли осла и спустя час, вся процессия уже шагала по дороге.
К вечеру Пагиил и Галаад прибыли на пастбище. Пастухи встретили их недовольными взглядами. Мало того, что их сменили позже оговоренного времени, у них закончились запасы провизии и пастухи голодали.
Пагиил и Галаад приготовили ужин и накормили пастухов, после чего те заметно подобрели. Утром следующего дня, пастухи отправились в город, а Пагиил и Галаад приступили к выполнению пастушеских обязанностей.
Псы, – какие были при стаде, сразу признали старшинство Агона, он и до этого времени, был у них вожаком.
Пагиил распределил время так, что большую часть ночного времени, за овцами наблюдал он. Это вызвало недовольство Галаада
- Почему, большую часть ночи, за овцами наблюдаешь ты – недовольно спросил он Пагиила – Ты опасаешься, что я ночью усну или жалеешь меня? Я могу не спать две ночи подряд.
- Я верю тебе- с улыбкой ответил Пагиил – но ты еще будешь заготавливать дрова для костра, а по утрам искать осла.
- Дров здесь достаточно и заготовить их не составит большого труда, а осла на ночь можно привязывать. Достаточно с него и того, что он пасется целый день.
Пагиилд сделал серьезное лицо
- Не из жалости к тебе, я выбрал большую часть ночного времени. В моем возрасте, человеку не надо спать так много, как это нужно тебе. К тому же я просто люблю сидеть у ночного костра.
Галаад помолчав, кивнул в знак согласия.
На окраине пригорода Массифы Иаировой, стоял глинобитный двухкомнатный домик. В нем жила семья Моавитян. Муж, нанимался пастухом у Еврейских скотоводов, а жена, продавала на рынке воду для питья.
За время совместной жизни у них родился только один ребенок – дочь. Имя ей было - Орфа. Приближалось время, когда дочь достигнет возраста невесты, и ее родители как могли, собирали ей приданое.
Многие небогатые пришельцы, отдавали своих дочерей в наложницы богатым Евреям.
Родителям Орфы, уже не раз поступали такие предложения. Орфа несмотря на юный возраст, была необычайно красива лицом и статью.
Но какие родители, имея единственного ребенка, не хотят ему счастья?
Отец и мать, единодушно решили – с замужеством дочери не спешить. Пусть дочь сама выберет себе парня по душе. Пусть он будет не богат, лишь бы нравился их дочери, и любил ее.
Сами они, когда-то встретили друг друга, полюбили, попросили своих родителей и те их поженили.
У нее приданое – несколько овечьих шкур, да глиняные горшки. А у него - вот этот домик, да перемена одежд. С тех пор и живут они в этом доме.
Бывало – не было работы, бывало – нечего есть. Но любовь между ними, была всегда. А когда в доме есть любовь, можно пережить любые невзгоды. Так, что жизнь свою они считали счастливой, и для дочери им хотелось того же.
Сейчас, они не оставляли для себя, ничего лишнего. Отец имел одну одежду – та, что на нем. А мать два платья. Когда одежду надо было постирать, отец оборачивался до пояса куском старой материи, и ходил так, пока постиранная одежда не высохнет. А мать – женщина. Ей выглядеть надо чистой и красивой. Иначе, кто купит воду у замарашки. Поэтому она имела три платья.
Отец постоянно пас овец у одного скотовода – Еврея.
Тот был человек добрый, и если за сезон не пропадало не одной овцы, к оговоренной плате, добавлял ягненка. Но содержать своих овец, семья Моавитян не могла. Не было времени, на их уход. По этой причине, ягненка продавали.
Когда Орфа подросла, ее отправили пасти первого оставленного ягненка. На прилегающих к пригороду лугах, трава хотя была редкой и чахлой, но за день, ягненок успевал наедаться.
На следующий год появился еще один ягненок.Выросшего, к тому времени барана, продали. Купили молодого ягненка - овцу и еще остались средства. Таким образом, в семье появились дополнительные доходы
Орфа отправлялась пасти баранов рано утром, а вечером пригоняла их обратно.
Орфа, знала о желании родителей – выдать ее замуж за любимого человека. Но подходящего парня, к которому потянулось бы ее сердце, она пока не встретила.
Время от времени, Орфа по вечерам ходила на площадь молодой Астарты. Там на гулянья, собиралась городская молодежь. Основу гуляющих, составляли пришельцы – Моавитяне, Аморреи и представители других народов, какие в изобилии населяли пригороды городов Галаада. Были среди гуляющих и Евреи - в основном, сыновья батраков, пастухов и ремесленников.
Да и как им не быть? Пасут в горах овец два молодых пастуха – один Моавитянин, а другой Еврей. За сезон, они научились ладить меж собой и даже сдружились.
И вот однажды Моавитянин приводит своего друга на площадь молодой Астарты и говорит своим друзьям
- Этот Еврей мой друг. Он хороший человек и также беден, как и мы.
И молодой Еврей начинает приходить на площадь молодой Астарты, и однажды встречает там девушку Моавитянку. Они любят друг друга и просят своих родителей поженить их.
Родители соглашаются, они рады, что сын женится и вено, за невесту не большое
Но этот молодой Израильтянин уже не будет верен Богу Святому Израилеву, и скоро забудет Его. Потому, что его жена, никогда не знала его, а молодую жену, молодой человек любой народности, почему-то всегда любит больше, чем Бога.
Судья Иаир после предательства в Иогбеге, запретил пришельцам селиться в укрепленной части города. Только если пришелец принимал веру Бога Святого Израилева – он мог купить себе дом, в обнесенной стеной, части города. Но мало кто из пришельцев, мог перенести тяготы Израильской веры. Не каждый мог решиться на обрезание. Кроме того, чтобы принести жертву, надо было идти в Силом. А это путь не близкий.
А соблюдение Суббот? Если ты торговец? То, что ж, пусть другие переманивают у тебя покупателей? А ты в это время будешь бездельничать дома.
Свои боги – вот они рядом. Их статуи стоят во дворах и на перекрестках дорог. Прошел квартал и вот тебе храм Хамоса, прошел другой – храм Астарты, далее храм Дагона, Молоха, и жертва не велика. Сыпанул горсть священных зерен купленных у жреца, и проси чего душа пожелает.
Поэтому, не только пришельцы, но и многие сыны и дочери Израиля, потянулись к местным богам, особенно бедная молодежь.
Поляну у статуи Астарты, молодежь облюбовала, для проведения здесь игр и танцев. Предприимчивые торговцы, сразу же построили здесь небольшой базар – где торговали фруктами, сладостями и подслащенной водой для питья. Другой торговец построил несколько качелей. Все это пользовалось спросом у гуляющей молодежи.
Чтобы как-то обозначить эту площадь от других площадей Астарт, молодежь эту площадь стала называть – площадью молодой Астарты.
Однажды Орфа как обычно пришла на гулянья. Здесь у нее уже появились подруги, они также как и Орфа присматривали себе женихов.
Собственно Орфе, жених был не нужен. Но она очень любила отца и мать. А, те все чаще намекали о том – что хотели бы нянчить внуков. Теперь Орфа все чаще высматривала среди молодых парней, того кто понравился бы ее родителям.
Быстро осмотрев присутствующих парней и не выделив ни кого из них, Орфа подошла к подругам. Она весело болтала с ними и отшучивалась от парней пытавшихся завязать с ней знакомство.
Орфа выделялась среди присутствующих девушек своей красотой. Многие также знали о приданом в пять баранов. Так как люди здесь были далеко не зажиточные, Орфа считалась среди них, выгодной невестой.
В бликах пылающего костра, стоял, сложив руки на груди, высокий парень, и не отрываясь, смотрел на Орфу. Имя ему было – Сигон. Сигон был – Аморрей. Его отец торговал на рынке глиняной посудой.
Отец, однажды рассказал Сигону, что земля, которая теперь принадлежит Евреям – раньше была Аморрейским царством. Но пришло лихое время, из пустыни нагрянули полчища лохматых Израильтян. Они вырезали население и отняли у Аморреев их земли .Уцелели лишь те, кто бежал за пределы Аморрейского царства. Позже, когда гонения на Аморреев прекратились некоторые, вернулись на родную землю. Среди них и отец Сигона. Поэтому Сигон люто ненавидел Евреев.
Когда Сигон, еще был маленьким мальчиком и выходил на улицу играть с другими детьми, он обратил внимание – дети Моавитян и Аммонитян – относились к нему спокойно. А Еврейские дети, как только знакомились с ним, на следующий день переставали с ним играть. Сигон обижался, но не мог понять причины.
Однажды в дом, что стоял напротив, приехал погостить к своей бабушке мальчик по имени – Иуда. Иуда был таким смелым и изобретательным, что очень понравился Сигону. Они целый день играли вместе, а когда на следующий день, Сигон пришел к воротам Иуды, тот выйдя из ворот, равнодушно прошел мимо.
- Что. Я сделал тебе плохого, что ты даже не приветствовал меня? – спросил Сигон Иуду с обидой в голосе.
Иуда обернулся и, смерив Сигона презрительным взглядом, произнес
- Ты носишь имя Аморрейского царя, какой не позволял Евреям пройти к их земле, – которую нам дал наш Господь. Раз твой отец дал тебе такое имя, значит, он ненавидит Евреев. Мой отец, сказал мне, что от тебя, нечего ожидать кроме подлости – отвернувшись от Сигона, Иуда продолжил путь к группе собравшихся посреди улицы, мальчишек.
Сигон плача от обиды направился к своему дому. Он вошел в комнату к отцу.
Сигон боялся своего отца. Отец за малейшую провинность жестоко наказывал плетью. Но сейчас обида была такой сильной, что Сигон преодолев страх перед наказанием, закричал отцу прямо в глаза
- Зачем вы назвали меня именем ненавистного Аморрейского царя? Теперь Евреи не хотят играть со мной.
Гофан, оторопело взглянул на сына. Но потом быстро пришел в себя, схватил плеть и несколько раз в ярости ударил ей сына по спине. Когда мальчик упал на пол и зашелся криком, Гофан, поднял Сигона прижал его к груди, и быстро заговорил
- Мы – Аморреи, жили на этой земле много веков. У нас было свое царство и свой царь.
Но из пустыни, пришли эти жестокие Евреи. Они убивали всех – женщин, детей, стариков. Кого не смогли убить выгнали из своих домов и сами поселились в них.
Имя последнего Аморрейского царя – Сигон. Он геройски вышел навстречу полчищам Евреев, но силы были не равны. Царь Сигон пал на поле боя, защищая свою родину – Гофан оттолкнул от себя сына – А ты стесняешься носить его имя? Может, ты будешь, поклоняться их Богу, а потом будешь прислуживать им? Тогда я сам продам тебя в рабство Израильтянам.
Сигон в страхе заплакал.
Гофан опустился на пол и сел рядом с сыном
- Не плачь сынок – сказал он уже спокойным голосом – Настанет время, и мы выгоним Израильтян из наших городов. Тогда не мы, а они будут пасти наших овец. Гордись, своим именем и терпи. Наше время еще наступит.
Гофан собрался, сел на осла и поехал на рынок. Здесь он торговал глиняной посудой, какую ему поставляли Аморрейские гончары. Часто отец возвращался домой поздно. Но иногда Сигон сквозь сон слышал, что отец пришел не один. Отец требовал, чтобы мать накрыла для них стол, и тогда до глубокой ночи в комнате Сигона, было слышно, как отец и его гости ведут о чем-то беседу.
Когда Сигон подрос, ему стало интересно, о чем отец беседует с гостями.
Однажды услышав, что отец пришел не один, Сигон осторожно подполз к дверному проему и выглянул из него. Он увидел сидящего напротив отца, крепкого человека, возраста примерно такого же, как его отец. Отец подобострастно улыбался гостю.
- Рагит я так обязан и благодарен тебе. Ты оказал мне великую честь, посетив мой дом.
Гость улыбнулся
Ты стареешь Гофан. Когда мы брали Иогбегу, ты, разговаривая со мной, был нагл и дерзок, а теперь лебезишь передо мной, как раб перед хозяином. Оставь этот тон, ты же воин Гофан и мой друг юности. Вспомни, как мы разбили Евреев в Иогбеге.
Гофан выпрямил спину
- Да я тогда здорово повеселился, вспарывая толстые животы этим лохматым вшивым Евреям.
Рагит усмехнулся
- Я помню ту ночь. Но я чаще видел, как ты убиваешь женщин и детей, вместо того, чтобы взять их в плен и продать в рабство.
Глаза Гофана сузились от ярости
Их надо было вырезать всех до одного. Ведь когда пришел Иаир с ополчением, царь Амона все равно, пленных отдал ему.
Рагит мечтательно поднял глаза
Я помню тот день, так, словно это было вчера. Сколько нам тогда было? Гофан.
Гофан задумался
- Я тогда был лет на пять старше моего младшего сына.
Рагит удивленно посмотрел на Гофана
- У тебя есть еще один сын?
Гофан кивнул
- Да, ему сейчас двенадцать лет. А как там мои старшие сыновья? Хорошо служат Аммонитянскому царю?
Рагит опустил голову
Двое твоих сыновей, видимо в плену у Моавитян.
Сигон даже при слабом свете светильника, увидел, как побагровело лицо отца, а его губы затряслись.
- Как? Разве Амон воевал с Моавом?
- Нет – качнул головой Рагит – Царь отправил отряд наемников, на границу с Моавом. В этом отряде были двое твоих сыновей. Там, твои сыновья и еще несколько наемников решили поживиться в селении, что находится на территории Моава. В селении находился сторожевой отряд Моавитян и, наемников схватили. Вернулся только один – тот, кого они оставили стеречь ослов. Его наказали плетьми и перевели на черную работу.
Я ездил расследовать это дело, и когда Моавитяне привели пленных и спросили – чьи это люди? – Я сказал, что не знаю их. Сейчас нам не нужна война с Моавом.
- Но как мне вернуть своих сыновей? – с дрожью в голосе спросил Гофан
Рагит неопределенно пожал плечами
- Они сами виноваты, в том, что произошло. Попробуй поехать в Моав, разыщи и выкупи их.
- Но разве ты не поможешь мне? – Гофан со злостью смотрел на Рагита.
- Я не могу вмешиваться в это дело – в голосе Рагита зазвучали металлические нотки – Ты забываешь, кто я есть.
Гофан опустил глаза.
Сигон, тихо отполз на свою постель. Ему стало страшно.
- Вдруг отец узнает о том, что Сигон подслушивал?
Оказывается – отец убивал Израильтян. Если об этом узнают власти Израиля – его сразу же казнят.
- А. братья? Мать говорила ему, что они работают и живут в других городах Галаада. А. братья, оказывается, служат в войске царя Амона. Если и это станет известно Израильтянам – их семье не поздоровится. У отца отберут лавку, а их с матерью выгонят из города.
Такое уже было в Массифе Иаировой. Однажды Сигон слышал, как отец рассказывал матери, о своем соседе на рынке. Его торговая лавка стояла в том же ряду, где и лавка отца. Он оказался Сирийским соглядатаем.
Когда его казнили, Сигон был на казни. Это было ужасное зрелище. Сигон представил на месте соглядатая, своего отца и у него по спине побежал холодок.
Сигон не смог уснуть, до самого утра. Он ворочался с боку на бок и если забывался коротким сном, то ему снилось, как его отца побивают камнями, или это происходит с ним. В страхе Сигон просыпался.
- Ты не болен? – спросила его утром мать, увидев красные от недосыпания глаза.
Сигон отрицательно покачал головой и сел за еду. Он через силу поел, и быстро вышел за ворота. Сигон боялся встречаться взглядом с отцом, опасаясь, что он догадается о том, что Сиготн ночью подслушивал их. Он ушел в ближайший кустарник и только там смог уснуть. Вечером Сигон вернулся домой и, убедившись, что отец ни о чем не догадывается, вздохнул спокойно.
Шли дни, месяцы, годы. Сигон хранил известную ему тайну. Когда Сигону исполнилось пятнадцать лет, отец однажды позвал его в свою комнату.
Отец долго изучал сына пронизывающим взглядом, словно пытаясь проникнуть к Сигону в душу. Сигон смотрел на отца широко открытыми, спокойными глазами. Сам же в это время лихорадочно перебирал в памяти, свои последние поступки, пытаясь понять. Для чего отец его позвал.
Наконец отец произнес суровым голосом
- Ну, что, сын, ты до сих пор стесняешься своего имени?
- Нет, отец, я очень горжусь своим именем.
Глаза Гофана потеплели Он, не торопясь, часто останавливаясь и изучая взглядом сына, стал рассказывать ему о доле Аморрейского народа. О том, что у них было свое царство, и вот теперь его нет.
- Как ты думаешь? Нам так и надо продолжать жить, под гнетом Израильтян? – неожиданно спросил он Сигона.
- Нет, отец. Аморреям надо собраться вместе и повспарывать животы, этим вшивым, лохматым Евреям – быстро ответил Сигон.
Гофан насторожился. Это было его любимое выражение. Но он позволял себе так говорить, только в кругу проверенных близких друзей.
Сигон по выражению лица, отца понял, что сказал, что-то не то. Он испугано уставился на отца.
- Сынок, от кого ты слышал такие слова - ласково спросил Гофан
Сигон испугался еще сильнее. Когда он был еще маленьким, отец сурово наказывал за вранье. Отец говорил Сигону, что тот может врать, кому угодно, но только не своему отцу. И чем позже он узнает о вранье Сигона, тем суровее будет наказание.
Сигон мог о чем - то умолчать, если его не спрашивали. Он мог запросто врать матери, но если спрашивал отец, надо было говорить, только правду.
Сигон заплакал и стал сбивчиво рассказывать о событиях, трехлетней давности. Когда он закончил рассказ, отец сурово спросил
- Кому еще, ты рассказывал об этом?
Сигон испуганно затряс головой
- Никому, отец.
- Клянись Великим Хамосом – Гофан вынул и протянул сыну нож.- Клянись, что никто не знает этой тайны, и никогда, никто, не узнает ее - прошипел отец.
Сигон быстро схватил нож и, не задумываясь, полоснул им по большому пальцу правой руки.
- Клянусь Хамосом – великим Богом Аморрейским – произнес он – Ни кто не знает этой тайны и не узнает в будущем.
Сигон кровью нарисовал круги у себя на лбу и на груди.
Лицо Гофана расплылось, широкой радостной улыбкой. Он верил, что сын не обманывает его. Он поднялся и принес небольшой деревянный ларец, в каком была целебная глина с намешанными в нее, снадобьями.
Гофан залепил Сигону рану и обмотал ее шерстяной ниткой.
- Сынок – ласково произнес он – Если б ты знал, какую радость доставил мне.
Если ты хранил тайну три года – то я верю, что ты умеешь хранить язык за зубами. А значит ты годов к борьбе за свободу Аморрейского народа.
Гофан вдруг сделал страшное лицо – Но даже под пытками, перед страхом смерти – ты не должен никому открывать этой тайны. А также других секретов, которые я буду доверять тебе.
Он достал из кожаного кошелька висящ5его на поясе, три серебряные монеты.
- Пойди, купи Хамосу – Богу Амморреев, жертвенного мяса. С сегодняшнего дня, ты – Аморрейский воин.
2.
Прошло, около трех недель, с тех пор как Пагиил и Галаад прибыли на пастбища
За это время, овцы съели здесь всю траву.
Их пора было перегонять на другое пастбище, а из города ни кто не приезжал.
- Кому-то из нас, надо отправляться в город – сказал Пагиил – В один день пути отсюда, я нашел хорошее пастбище. Но если мы перегоним туда овец, твои сестры не найдут нас, когда привезут провизию.
Сегодня нам надо перегнать овец, а завтра, ты сядешь на осла и отправишься в город.
Галаад тоскливо посмотрел на Пагиила
- Отец запретил мне оставлять стадо – тихо ответил он – а отпустить тебя, я не могу. Я боюсь, что один не справлюсь со стадом
- Хорошо – безразлично произнес Пагиил – но завтра у нас кончается еда, и чтобы не умереть с голоду, нам придется резать барана.
Галааду очень хотелось в город. Там можно увидеться с друзьями, сходить на гулянья, но нарушать волю отца, Галаад не смел.
- Нет Пагиил, поедешь ты.
Они стали собирать вещи и грузить их на осла.
Спустя час они уже гнали стадо к другому пастбищу.
Пагиил, какому Богу ты молишься? – спросил Галаад, которому надоело молчать, и он решил поговорить, хоть о чем-то.
Пагиил изучающее посмотрел на Галаада
- А, что ты имеешь виду, под словом – Бог?
Галаад пожал плечами
- Ну, это ослу понятно. У Израильтян свой Бог – Святой Израилев. У Аморреев, Моавитян и Аммонитян – свой Бог – Хамос. Кроме того, многие молятся Ваалу. Почти все женщины из пришельцев, ходят кадить Астарте. Я, знаю много таких женщин из Евреек. Кроме того, я знаю многих Израильтян, которые, молятся и нашему Богу, и на всякий случай, ходят молиться местным богам. А вдруг они тоже помогут. Есть и такие Израильтяне, кто нашему Богу уже не молятся, а предпочитают богов местных. Это в основном беднота.
Пагиил грустно улыбнулся
То, что ты сейчас наговорил – не имеет никакого отношения к Богу – Творцу неба и земли, и в то же время, все это его часть.
Галаад тряхнул головой
- Ничего не понял.
Пагиил некоторое время раздумывал – как Галааду донести смысл своих мыслей. Затем заговорил.
- В богатой усадьбе жил хозяин, – какой имел много рабов. Хозяин был добр, и все его рабы были сыты и хорошо одеты.
Мимо проходил нищий, который для себя решил
- Остановлюсь здесь, буду жить возле этой усадьбы и кормиться от нее.
Из ворот усадьбы вышел раб.
Увидев хорошо одетого человека, нищий решил – это хозяин усадьбы.
Он стал просить у раба подаяния, но тот сам кормился от хозяина усадьбы и ничего своего не имел.
Хозяин услышал их разговор, и приказал рабу накормить нищего, и если он будет приходить еще, так же давать ему пищу.
Хозяин дома, ждал, что нищий проявит любознательность и труд – чтобы узнать, кто на самом деле кормит его, и вознесет хвалу и благодарность хозяину усадьбы.
Но нищего не интересовало – откуда берется еда. Он хотел лишь одного – чтобы ее было много, и еда была вкусной. За это он готов был целовать рабу руки и неустанно хвалить его.
Хозяин усадьбы, увидев, что нищий не проявляет, старательности и любопытства, что он ленив - запретил давать ему пищу. Нищий не мог поверить, в то, что его больше здесь кормить не будут. Он все ждал, вместо того, чтобы постучать в ворота и узнать, почему его перестали кормить. Наконец нищий умер от голода, проклиная раба – какой выносил ему еду.
То же самое – язычники, молящие, деревянным и каменным идолам.
Галаад, смотрел на Пагиила пустыми глазами
- Как же нищему знать - кто хозяин усадьбы? Если тот к нему ни разу, не вышел.
Пагиил, снисходительно взглянул на Галаада
- А хотел ли нищий знать, кто его кормит на самом деле? Ты, так ничего и не понял.
Человек – должен постоянно стремиться к Богу и искать Его. Получать знания о Нем, Не останавливаться на достигнутом, Потому что, ни одной прожитой жизни не хватит, чтобы познать Создателя.
А, тот, кто вырубил из куска дерева, уродливого идола, и сказал себе
- Вот мой Бог, я нашел его – похож на того нищего, который наелся и спокойно спит в тени, дожидаясь, когда ему принесут следующую порцию еды.
Галаад пожал плечами
Но как познать Бога – Святого Израилева, если Он себя никак не проявляет?
Пагиил пристально посмотрел на Галаада
- Скажи Галаад. Тебе приходилось в жизни влюбляться? Нравилась тебе какая ни, будь девушка.
Галаад смутился
- Причем здесь девушка?
Тогда оставим до поры, этот разговор.
Передними открылось большое пастбище с густой сочной травой. Голодные овцы сразу же с удовольствием набросились на нее, а Пагиил и Галаад занялись установкой шатра.
Когда место стоянки было готово, Пагиил пошел к ручью, что бы набрать воды, и через небольшое время Галаад услышал оттуда громкий вскрик.
Галаад бросился к Пагиилу, когда он подбежал, то увидел как тот, морщась от боли, туго перематывает ступню снятой с головы повязкой.
-Что случилось? – в глазах Галаада была тревога.
- Подвернул ступню, теперь тебе точно придется ехать в город самому.
- Но ведь ты поедешь в город на осле, а как ты сможешь здесь справляться с овцами с больной ногой?
- Туда я доеду на осле, а обратно? Я что сяду поверх поклажи, или твой отец даст мне еще одного осла.
Ты спрашиваешь, как я буду справляться с овцами? А для чего у нас такие умные собаки?
Галаада эти доводы достаточно убедили, и на следующий день он с радостью отправился домой Отец действительно не смог бы дать еще одного осла. У его отца было еще два, но они были постоянно заняты на хозяйстве дома и на постоялом дворе.
Галаад быстро собрался, оседлал осла и выехал в направлении города
Когда Галаад приехал домой и рассказал отцу, что случилось на пастбище, он ожидал гнева и побоев. Но отец, выслушав его, стал сокрушаться о своих делах на постоялом дворе. О том, что мало постояльцев и прибыль падает. А потом, подумав, сказал
– Может оно и лучше, что он ногу подвернул. Еще неизвестно куда бы он уехал на нашем осле.
У Галаада отлегло от сердца. А так как выезжать на пастбище надо было только завтра утром, то он, наскоро пообедав и переменив одежду, тут же пошел к своему другу Иуде. Иуда хоть и был сыном богатого землевладельца, дружбу водил с теми, кого богатеи именовали - голытьба.
Отец его заслужил плохую славу среди тех, кто работал на него и Иуда видимо стеснялся этого. У него всегда водились деньги и, он не был до них жаден, хотя и не сорил ими. Если надо было для гулянья купить еды и вина, Иуда покупал, и не когда не требовал, чтоб гуляющие с ним вернули ему их долю. Сынки других богатеев, держались своей компанией, их не любили и при встрече, всегда били. Хотя это тоже как сказать, все зависело от количества людей в двух встретившихся компаниях.
Иуда был веселого бесшабашного характера, и сам не раз участвовал в драках с теми к кому сам принадлежал по сословию. За это был, ненавидим ими хуже своих друзей, но зато безупречно уважаем среди молодежи из пастухов и ремесленников.
Иуда искренне обрадовался приходу Галаада и сразу, поведал ему о последних событиях, происшедших, пока Галаад был на пастбищах.
- Мы – рассказывал Иуда - и другие молодые Израильтяне, собравшись, десятка в два человек, заявились на площадь молодой Астарты. Там стали заигрывать с девушками из Аморреек и Моавитянок, их молодым единоплеменникам это не понравилось, и завязалась драка. А потом появилась большая толпа молодых Израильских богатеев.
- Мы сразу перестали драться между собой и переключились на них. А так как нам заводится, не надо было, мы и так были разгоряченные, то наподдавали им как надо, а тех, кто не успел убежать, искупали в сточной канаве – смеясь, рассказывал Иуда - теперь у нас с пришельцами мир, и мы спокойно ходим на площадь Астарты даже в одиночку. Многие встречаются с девушками из пришельцев.
Слушай Галаад – Иуда огляделся и перешел на шепот – я ведь ходил к блуднице. Галаад с сомнением посмотрел на Иуду.
- Не веришь? Спер у отца три шекеля и сходил.
- За то, что неженатый Еврей ходит к блуднице – его отец должен проклясть и лишить наследства. Это указание судьи Иаира для жителей Израиля.
-Иуда захохотал
– Ты совсем одичал там на пастбищах. Кто теперь смотрит на указы судьи Иаира, его давно нет в живых. За то Галаад, какое это наслаждение быть с женщиной.
Иуда стал подробно рассказывать Галааду о своем похождении. Галаада увлек рассказ друга. Он уже сам давно за собой замечал, как тайком на улицах разглядывает женские фигуры. И так хочется заглянуть молодой девушке в глаза. Выслушав Иуду, Галаад и сам был бы не прочь, попасть в объятия блудницы. Но где взять такие деньги? Блудницы за свои услуги берут такую плату, какую могут платить, только зажиточные люди.
Вечером они решили идти на площадь молодой Астарты. Галаада привлекло то, что там можно безбоязненно смотреть на молодых девушек.
На площади Астарты было шумно и весело. Девушки водили хороводы вокруг костров, парни стояли группами по интересам и сословию.
Галаад и Иуда тоже встретили там своих знакомых и, тоже стояли, своей компанией разглядывая кружившихся в хороводе девушек. Стоял теплый летний вечер. Галаад с замиранием в сердце смотрел на девушек, они все нравились ему. Иуда ткнул его в бок
– Закрой рот Галаад - и, открыв рот, показал, как тот выглядит с открытым ртом - Какая из них тебе нравится? Иди и выводи ее из хоровода.
- Да никакая – Галаад отвернулся от танцующих.
Иуда расхохотался
– Это ты мне говоришь? Смотри, как это делается.- Он подошел к хороводу и знаком позвал одну из девушек. Та оставила круг и подошла к Иуде. Через минуту они уже направлялись к не большому базару, что находился не далеко от площади.
Галаад проводил их взглядом и отвернулся.
- Иуда смелый – подумал Галаад – я бы так не смог, да и денег у Галаада не было, что бы угостить девушку виноградом. Размышляя, Галаад не услышал, как его окликнул Иуда. Тогда Иуда подошел и хлопнул его по плечу. Галаад обернулся и увидел Иуду стоящего, с двумя девушками Моавитянками.
- Это моя девушка, ее зовут Олива – произнес Иуда – а эта – он указал на другую девушку – ее подруга. У меня есть серебро, идемте, покатаемся на качелях.
На качели они сели парами. Иуда с той девушкой, которую он вызвал из круга, а Галаад с той, что подошла вместе с ними. Иуда рассказывал своей девушке что – то веселое и та весело хохотала. На качелях Галаада было тихо. Наконец Галаад набрался мужества
– Тебя как зовут?
- Орфа – ответила девушка, приятным тихим голосом и они опять погрузились в молчание.
- Меня зовут Галаад – через некоторое время сказал он и опять замолчал. Так и качались они весь вечер, украдкой поглядывая друг на друга и не вымолвив больше не единого слова.
Когда стража в городе пробила полночь, гуляющие стали расходиться по домам. Через час после полуночи все городские ворота запирались и, надо было успеть попасть в обнесенную стеной часть города, тем, кто там жил.
Галаад набрался смелости и спросил девушку
– Мы еще увидимся?
Орфа улыбнулась и кивнула в ответ
.- Я завтра уезжаю на пастбище, я не могу приходить сюда часто.
- Я буду ждать тебя – ответила девушка и, повернувшись, быстро пошла к подругам, с которыми ей было по пути домой. К Галааду подошел Иуда
– Ну что понравилась девушка? Это подруга моей Оливы.
- Так ты свою девушку знаешь давно? – удивился Галаад. Иуда расхохотался
– А ты думал здесь подошел, помахал рукой и любая из круга к тебе подойдет? За такое поведение здесь могут искупать в сточной канаве.
Мою девушку ко мне для знакомства, привел ее брат, после того, как мы с ним подружились. А для тебя привел я, у Орфы нет брата, но она подруга моей девушки. Вот я и взял на себя роль ее названного брата. Такие у них здесь порядки.
Для Галаада все, что говорил Иуда в настоящий момент, мало имело значение. В душе у него зажглось чувство, которое захватило его всего. Он был бесконечно счастлив, но как любой мужчина он старался скрыть это чувство от других. Ему хотелось остаться одному, Галаад опасался, что не сдержится и прямо вот здесь перед Иудой начнет прыгать и хлопать в ладоши от радости.
Иуда предложил Галааду пойти к нему домой и там еще посидеть попить хорошего вина и поговорить. Галаад сославшись на то, что ему рано утром уезжать на пастбище, поспешил домой. До утра Галаад так и не сомкнул глаз. Он вспоминал и вспоминал Орфу. Черты ее лица, ее певучий голос и потупленные глаза, и как она ласково смотрела на него. Ни о чем больше не думал Галаад, он был так счастлив, что это счастье, было просто не с чем сравнить. Утром он встал с постели, абсолютно не чувствуя усталости. Погрузив на осла провизию, он весело зашагал по дороге из города, а когда вышел за его пределы, стал петь песни, радость не оставляла его.