Утром меня разбудила Серафима, вальяжная сиамская кошка - любимица моей бывшей жены Риты. Тому, что я спал один, кошка нисколько не удивилась, потому что Рита часто не ночевала дома, занимаясь своими партийными делами. А вот о том, что Рита от меня вчера ушла, кошка ещё не знала. Печальную для неё новость предстояло сообщить мне.
- Ну что, Сима,- бодро и весело начал я, - ушла от нас Рита к Григорию Зайцеву и живёт этажом выше. Григорий теперь барон Грегор фон Зайтц, а наша Рита, следовательно, баронесса.
При этих моих словах Серафима недоверчиво фыркнула, что, мол, не могла Ритка-Маргаритка её бросить. Меня, может быть, а её, умницу и красавицу, ни за что.
- Ах, так! - воскликнул я. - Ну если не веришь, то давай вместе Риту поищем.
Я схватил кошку за шкирку, на что она успела только удивлённо пискнуть, и поволок по комнатам. Сначала я залез с Серафимой под спальную кровать, затем запихал кошку в настенный шкаф, после чего водрузил на антрессоли в зале, наконец распахнул двери в ванную комнату и даже показал пустую микроволновку в кухне. Все мои действия сопровождались вопросом:
- Ну и где она, твоя Маргаритка? Куда я её по-твоему спрятал?
Поражённая моими дотошными сыскными мероприятиями, Серафима уже была готова согласиться со мной, что Рита и вправду от нас ушла. Сквозь негодующее кошачье мяуканье уже можно было разобрать, что Серафима верит мне как себе, только бы я оставил её в покое.
Но тут случилось непредвиденное. Когда я с кошкой выползал из-под очередного стола в гостиной, показывая, что и там Риты нет, то уткнулся носом в женские туфли. А в них были стройные Ритины ноги, а ещё выше и другие прелести её восхитительной фигуры. Вчера вечером Рита на всякий случай оставила у себя ключи от моей квартиры, и вот утром этот случай уже представился.
- Да ты без меня совсем одурел! - воскликнула Рита. - И Серафиму я у тебя сейчас же забираю, до смерти бедняжку измучил.
Я удивился Ритиному приходу и опечалился. Если от вас хоть раз уходила жена, то вы меня поймёте. Вот вечером она от вас ушла, и утром вы проснулись с каким-то неосознанным чувством счастья и спокойствия. Но счастье ваше продолжалось недолго, потому что вскоре жена вернулась. И вы поняли, что всё это неспроста.
А Серафима радостно мяукнула и вскарабкалась на высокую и шикарную Ритину грудь. Оттуда кошка безбоязненно, весело и нахально поглядывала в мою сторону и в её взгляде читалось, что я врун и обманщик, потому что Ритка-Маргаритка нас не бросила и ни к какому Григорию не ушла. И теперь она, Серафима Сиамовна, мне весь этот обман при первом удобном случае припомнит.
- Рита, - горестно вздохнул я, - на каком амуре ты примчалась спозаранку. У тебя же теперь медовый месяц, вот и наслаждалась бы сладкими утренними минутами с Гришей этажом выше, а не по бывшим мужьям шастала.
- Волков, - завопила Рита, - брось прикалываться. Меня Григорий ещё в детстве обожествил, и прикоснуться к моему запястью - для него великое и недосягаемое счастье. А к тебе я пришла, потому что люстру вчера купила. Её повесить надо в гостиной, а то там допотопный плафон болтается. К нам же теперь, как к дворянам, вся местная знать попрётся.
- Хорошо, сделаю, - ещё горестнее вздохнул я. - Ну и выбрала ты себе мужа, который гвоздя забить не может. Чудится мне, что придётся мне теперь у вас не только люстры вешать, но и лампочки перегоревшие менять.
И вот я со стремянкой, а Рита с кошкой Серафимой поднялись в Гришину квартиру. Потолочная люстра оказалась на двенадцать ламп и около полуметра высотой.
- Рита, - взмолился я, - да у этой люстры площадь освещения на всю вашу квартиру, а не на гостиную.
- А мы стены передвинем, расширяться будем, - ответила Рита.
Пока я задумался о том, что стены в гостиной передвигать тоже придётся мне, Рита дала какие-то указания Григорию и вышла, а Серафиму сунула ему в руки. Кошке Зайцев сразу не понравился, та стала вырываться, а когда Григорий попытался её удержать, то полоснула одной лапой ему по лицу, а другой - по руке и выскочила в коридор вслед за Ритой.
- Я за кошкой не побегу, - простонал Зайцев, - прижимая правую поцарапанную руку к левой расцарапанной щеке.
Но тут с улицы два раза просигналила Ритина "Тойота" и через распахнутое окно в комнату влетело и запрыгало по стенам звонкое и нетерпеливое сопрано:
- Гриша, Серафиму забери-и-и!
Когда я подошёл к окну, то Рита махнула мне рукой из окна автомобиля и лихо вырулила со двора.
- Не пойду я за этой проклятой кошкой, - тихо повторил Зайцев. - Пусть она лучше сдохнет!
- Тогда тебя Рита вместо люстры к потолку за ноги подвесит, - ответил я.
- Ну сходи сам, - умоляюще пролепетал Григорий.
И так мне жаль стало Гришу, что я мигом, прыгая через две-три ступеньки, выскочил на улицу. Ведь если бы Серафима потерялась или с ней что-то случилось, то Ритиного осуждения или отчуждения Зайцев бы не пережил.
Рита уже умчалась, и такой агрессивной Серафиму я ещё никогда не видел. Она дико шипела и наскакивала на блондинку, одетую в тёмно-синий брючный костюм и лёгкую коричневую курточку. Блондинка отбивалась от разъярённой фурии дамской сумочкой.
- Извините, - быстро и виновато проговорил я, схватил Серафиму и крепко прижал к груди.
Блондинка что-то со злостью буркнула и скрылась за углом дома, а Серафима всё никак не могла успокоиться. Она постоянно таращилась в ту сторону, где исчезла блондинка, по её телу пробегала дрожь, а шерсть на спине время от времени вздыбливалась.
- Тихо, Сима, успокойся, - попросил я. - С блондинками воевать, конечно, интересно и весело, но когда-то надо и люстру вешать, а то нам твоя Ритка-Маргаритка такую войну устроит, что мы с тобой сегодняшней блондинке, позорно бежавшей с поля боя, позавидуем.
Услышав про Риту, кошка успокоилась, обняла меня лапами за шею и даже попыталась поцеловать. Но когда я вошёл в подъезд и направился по ступенькам вверх, то Серафима опять забеспокоилась у меня на руках.
- Ну что, Сима, не хочется к Григорию возвращаться? – с заговорщицким видом поинтересовался я.
Но Серафима волновалась не поэтому. Вот если бы мне тогда немножечко кошачьего чутья, то я бы тоже почувствовал, что блондинка вернулась и тихонько направилась вслед за нами с пистолетом в руках.