Очень около меня много пуху и перьев летит. И от этого
"вся литература моя" как-то некрасива.
Розанов
* * *
ГАЛИЛЕЙ
ГАПОН
ГАРШИН
ГЕГЕЛЬ
ГЕЙНЕ
ГЕРАКЛИТ
ГЕРОДОТ
ГЕРШЕНЗОН
ГЕРШУНИ
ГЕРЦЕН
ГЕССЕН
ГЕТЕ
ГИППИУС
ГИППОКРАТ
ГОГОЛЬ
ГОЛИЦЫН
ГОЛУБКИНА
ГОМЕР
ГОНЧАРОВА НАТАЛЬЯ
ГОНЧАРОВ
ГОРЕМЫКИН
ГОРНФЕЛЬД
ГОРЬКИЙ
ГРАБАРЬ
ГРИБОЕДОВ
ГРИГОРИЙ VII (ГИЛЬДЕБРАНД)
ГРИГОРОВИЧ
ГРИГОРЬЕВ АПОЛЛОН
ГРУЗЕНБЕРГ
ГУС
ГУТТЕНБЕРГ
ГУЧКОВ
ГЮГО
* * *
ГАЛИЛЕЙ ГАЛИЛЕО (1564 – 1642), итальянский естествоиспытатель и мыслитель
«Для того, чтобы уничтожить учение Коперника, вовсе
недостаточно заткнуть кому-нибудь рот. Нужно еще наложить
запрет на всю астрономическую науку и, сверх того, воспретить
кому бы то ни было глядеть в небо»!
Галилео Галилей
_______________________
И пошло все в «иностранщину», пошло пОшло, шаблонно, мундирно, важничая, - пренебрегая золото родных голов, горячее сердце русских грудей, честную и верную службу русского человека русской земле. Совершилось и по днесь совершается чтото дикое и ни в одной земле не бывалое, ни в чей истории не слыханное: забивание, заколачивание русского человека и русского дара в русском же отечестве. Этого – ни у негров, ни у турок, ни у китайцев нет, это только в одной России, у одних русских. Влавствование Шумахера над Ломоносовым (…) И что страшно, а отчасти и комично: ну, там (на Западе, во всемирной истории) – отречение Галилея перед патерами (инквизиции), что-то картинное, памятное и в конце концов славное, увенчивающее…
* * *
ГАПОН ГЕОРГИЙ АПОЛЛОНОВИЧ (1870 – 1906), священник, лидер рабочего движения. Убит Пинхусом Моисеевичем Рутенбергом, по инициативе главы Боевой организации эсеров, секретного сотрудника Департамента полиции, Азефа.
«Свобода — такой цветок, который не расцветёт до тех пор,
пока земля не будет полита кровью».
Поп Гапон
...Гапон все звал для переговоров в какое-то кафе, «потому что там много женщин и пахнет женскими телами». Мертвый Гапон уже не мог сказать, что он этого не говорил, а благородный еврей Рутенберг не постеснялся это сказать об усопшем друге, сказать... чтобы уничтожить всякое сочувствие Гапону...
_________________
Самая удивительная часть его деятельности, конечно, заключалась в массовом, многотысячном привлечении к себе рабочих, в абсолютном авторитете, который он приобрел в их душах… Такие вещи легко не даются: попробуйте соединить на себе любовь нескольких сот человек, любовь не пассивную, в смысле «доброго мнения», а активную… Можно петь у себя в комнате – и хорошо, но тот же голос в концертной зале раздастся как жалкий, глухой и сиплый голосишко. Так могут любить нас «наши знакомые», но чтобы полюбили рабочие обширного заводского района, нужно иметь «концертный голос»… Нужна не скрипка, а грохочущая по мостовой телега с пустыми бочками…
______________________
Имя “Георгия Гапона”, бывшего священника Пересыльной тюрьмы впервые вынырнуло из безвестности и в течении одной недели заслонило разом все имена тогдашнего времени, заставив говорить о себе день и ночь, во дворцах и в студенческих каморках, - говорить, любопытствовать, надеяться и благословлять? ... Карточка изящного брюнета-священника, такого молодого, острого, страстного, - стояла на столах и висела на стенах решительно всех петербургских гостиных и комнаток. Кто о нем не любопытствовал? Хотели знать каждый его последующий шаг.
* * *
ГАРШИН ВСЕВОЛОД МИХАЙЛОВИЧ (1855 – 1888), писатель
«Мне говорили что-то про Скобелева, что он куда-то кинулся,
что-то атаковал, взял какой-то редут или его у него взяли…
я не помню. В этом страшном деле я помню и вижу только одно
– гору трупов…»
Гаршин
«Революция русская» рассчитана была на «большую массу».
Она воспользовалась худшими элементами страны: и в этом «закале» и уже лежала и лежит ее гибель и вековечная неудача.
Ее поэтами были Богораз, Мелынин, Минский, Надсон, прозаиками Гаршин, Горький и Л. Андреев, теоретиком Толстой-антибогослов: все – 2-й сорт, даже 3-й, необразованность, патология или переродившаяся старость.
* * *
ГЕГЕЛЬ (1770 – 1831), немецкий философ
«Из всех вообще безнравственных отношений — отношение
к детям, как к рабам, есть самое безнравственное».
Гегель
_____________________
Гегель прямо назвал Гераклита своим «учителем» . Сам Гегель выдумал «диалектику», т.е. такое чередование идей в уме человеческом и в истории человеческой, где они растут, движутся и развиваются путем отрицания предшествующей мысли последующею мыслью. Так мысли «поборая» друг друга, ограничивая одна другую, вырастают в сложное мышление, в сложность мышления. «Поборая друг друга»… Это и есть «война», «ссора» Гераклита. Но Гераклит взял дело глубже, чем Гегель: он указал, что «борьба» течет, так сказать, в крови мира, что она вложена в существо вещей, а не в существо одного мышления человека или человечества.
* * *
ГЕЙНЕ, ГЕНРИХ (1797—1856), немецкий поэт,
«Англичане рядом с итальянцами все, как один,
напоминают статуи с отбитыми кончиками носов».
Гейне
____________________________
Евреи не могут отрицать, что Гейне был довольно патриотичен и националистичен. Однако он, описав с пафосом «субботу», сказал, что «когда она кончилась», – еврей
Грязной выбежал собакой.
... Но суббота евреев обращена к евреям же, христиане ее не видят.
И к «христианам» обращена единственно «грязная собака»…
__________________________
Тайная историческая борьба между еврейством и прочими народами заключается в том, что иудеи стараются всех одолеть удом. Не головой, – куда... Какие же у них «головы». Бездарность, компиляторы и подражатели. Но они, как их Гейне, все обольщают девушек, замужних, кого попало... «Уд выдержит, уд переборет, уд наш устоит, – когда ваш ослабнет, станет недеятелен... » – «Девчонки, конечно, побегут к нам», – думают смазливые еврейчики...
И. девчонки действительно бегут. Неудержимо, гипнотически. Их неодолимо гипнотизирует уд иудейский, сильный, неутомимый, от которого будет много детей и потомство будет живучее.
А наши-то архиереи и иереи все стараются о «безбрачии»...
______________________________
Десять томиков Гейне – последний отдел великого «Священного Писания» евреев. Гейне оттого и для русских есть как бы русский, что он есть полный еврей, без усилия слиться с кем-нибудь.
Но Гейне один. И около него в литературе не горит ни одно имя, сколько-нибудь с ним равное.
* * *
ГЕРАКЛИТ (ок.575 – ок.480 до н.э), древнегреческий философ
«Даже ослы знают, что солома лучше золота».
Гераклит
Гераклит, греческий философ, прозванный «темным» за особенную глубину своего учения, нераздельную с некоторою неясностью, учил, что все в мире и, наконец, весь мир подобны напряженному противопоставлению лука и тетевы его. Нельзя натянуть лук, не оттянув тетевы его в сторону, обратную самому луку, - тогда только пущенная стрела и полетит хорошо. Одна рука при натягивании отодвигает руку от груди стрелка, а другою рукою он притягивает к груди свей тетиву. Кажется противоположность! Кажется вражда! «да, но из вражды-то образуется все в мире и вражда есть родитель всех вещей», учил этот темный Гераклит. В смерти и воскресении замкнуто существо человека, и это ведь «тетива» и «лук» , смерть – тетива, воскресение – лук; но и живет – то человек в каждый миг свой раздираемый грехом и покаянием. И это также – тетива и лук морального существования человека, в этих состояниях бьется пульс человечества!
_____________________________
Гераклита, прозванного «темным», никто не понимал в древности. Он говорил ясные слова, употреблял всем понятные названия, но его не могли понять оттого, что всем привычные слова и понятия он связал совершенно непривычными ни для кого, новым соединением. Ну, кто хвалит ссору? Всем нравится, напротив, мир! «О, этот Гомер, - говорил Гераклит об ясном, спокойном рапсоде Греции. – Он порицает распрю ахеян и троянцев. Между тем как распри – доброе начало мира».
Греки слушали, удивлялись и не понимали.
Греки не понимали его. Счастливые, ясные эллины, без «каверз» мысли. Гераклит создал «каверзную мысль», - одну из того порядка мышления, который очень привычен нам теперь, - после Байрона, Лермонтова, после экономических законов и мальтузианства, после Дарвина…
До Христа, в ясном и спокойном язычестве, где воевали так наивно, кушали так наивно, танцевали так наивно,- вовсе не появлялось этих мыслей «с экивоками», как-то странно загнутых и искривленных, с жалом, с ядом в себе… Теперь мы их узнали, и я украдкой позволяю себе думать, что Гераклит оттого не был понятен в Греции, что он гораздо раньше Сократа, которого именуют «христианином до христианства», - был тоже «христианским мыслителем»
В самом деле, сколько между христианами нашлось последователей Гераклита, как они хорошо «раскусили» его и какую «осанна» ему пропели…
* * *
ГЕРОДОТ (между 490 и 480 – ок. 425 до н.э.), древнегреческий историк
«Никого не называй счастливым, пока он не умер».
Геродот
У нас неразъединимы понятия "гражданин" и "просвещенный": и не обеспечивая каждой девушке замужество, мы ей обеспечиваем грамотность; мы требуем как естественного, как нормального и, следовательно, возможного, даже с принуждением,- "всеобщего обучения грамотности". Переложим это требование из порядка логического выражения в порядок жизненной ткани - и мы.., постигнем плач летописца о дочери Иеффая - "она не познала мужа", и поймем эту страницу из Геродота: "Между странными обычаями Вавилона более всего мне нравится следующий. В каждой деревне раз в год созывают всех девушек, достигших половой зрелости, и выводят толпой в одно место; кругом их располагается толпа мужчин. Глашатай вызывает каждую поодиночке и продает одну за другой - прежде всех самую красивую; когда первая бывает продана за большую сумму, глашатай вызывает другую, следующую по красоте за первой; девушки продавались под условием супружеской жизни с ними" - т.е. мы догадываемся, они выдавались в замужество; и, без сомнения, странному обычаю уже предшествовали переговоры, соглашения, любовь, которая в этот миг получала реальное осуществление. "Все богатые вавилоняне, достигшие половой зрелости, одни перед другими покупали себе красивейших девушек, а такого же возраста люди простые вовсе не искали красивой наружности и с деньгами готовы были брать и очень некрасивых. Покончивши с продажей красивейших девушек, глашатай вызывает потом самую безобразную или калеку и спрашивает, кто желает жениться на ней с наименьшим вознаграждением; девушка вручалась тому, кто соглашался жениться на ней с наименьшей додачей денег; употреблявшиеся на это деньги собирались за красивых девушек, т. е. красивые выдавали замуж безобразных и калек" (книга 1, глава 196). "Всеобщая принудительная грамотность", переведенная на закон "святого чрева": "искалеченность", "безобразие", что для нас как бы снимает с девушки образ человеческий,- для вавилонян не значило ничего особенного, и всеобщей заботой они давали ее в "жену", возводили на высоту материнства; красивейшие, счастливые с чисто сестринским чувством отдавали свои средства, дабы и некрасивые не остались "без доли".
* * *
ГЕРШЕНЗОН МИХАИЛ ОСИПОВИЧ (1869—1925), литературовед.
«Еврейское начало неистребимо, нерастворимо никакими реактивами.
Еврейский народ может без остатка раствориться в мире - и я думаю,
что так и будет - но дух еврейства от этого только окрепнет».
Гершензон
Михаил Осипович Гершензон к печали русской и стыду русских — лучший историк русской литературы за 1903-1916 гг. хотя... он слишком великолепен, чтобы чуть не было чего-то подозрительного. "Что-то не так". "Он такой русский". Но у русского непременно бы вышло что-нибудь глуповато, что-нибудь аляповато, грубо и непристойно.
У него "все на месте". И это подозрительно. Я думаю, он "хорошо застегнутый человек", но нехороший человек.
В конце концов, я боюсь его. Боюсь для России. Как и русских "патриотов", Столпнера и Гарта…
_____________________
В.В.Розанов — М.О.Гершензону
(1912) … Я настроен против евреев (убили — все равно — Столыпина или нет, — но почувствовали себя вправе убивать "здорово живешь" русских); и у меня (простите) то же чувство как у Моисея, увидевшего, как египтянин убил еврея.
Мне это больно, немножко даже страшно (Иегова), но — факт, и куда я его дену.
Что-то мне говорит, что Вы меня не любите, и не теперь, а всегда. Аномалия чувства, о которой надо "развести руками" и примириться как вообще с фактами. Ах, факт. Выше личности. Роковое.
_____________________
Ах, надежда: М. Г. Гершензон услышит: ведь он славянофил?
Друзья, мои, русские: вас никто не услышит в России, уже все "обработано" и вообще все "кончилось"...
Ба! ба! ба! - Максим Горький, Леонид Андреев?..
Еврейский хохот вокруг:
- Ха! ха! ха! Пукнут ли они против тех, .когда мы их столько лет хвалили, славили и называли гениями...
"Закруглено"... Завязано "крепким узелком"...
________________________-
Вдруг об этой ужасной истории, об этой страшной истории, Гершензон пишет 18 строк, своих душистых строк, пахнущих можжевельником, Волгою и старославянофильскими усадьбами. «Тут дрозд кричит и иволга поет». Около мошенничества-то родного брата, друга, – о коем не было колебаний.
– Ваня, где ты?
– Коля, чт; с тобой? (Николай Некрасов).
Этот поступок, этот ужасный поступок Гершензона с Некрасовым, – когда первый не воскликнул, не выкрикнул, не заплакал, не «изругал ругательски» (о, как это было бы лучше, естественнее и человечнее), мне показался чем-то уравнивающимся с поступком Некрасова с Огаревой: хотя там – ночь и нож, а здесь – перчатки и пудра. Представьте себе, что у вас режут человека на глазах – а вы напудриваете себе подбородок. Человек кончен – под ножом и под пудрою.
Человека нет.
Что же есть?
Ужасный стилизатор. Он сделал себе «стиль человека», и выбрал, согласованно уму своему, великолепнейшее положение «человека с пером, серьезного, достойного, любящего свое отечество, занимающегося не легкомысленными темами, а все самыми серьезными, и принадлежащего не к какой-нибудь легкомысленной партии, а к линии, традиции и категории людей, начатых Петром Киреевским, Иваном Киреевским и, далее, Чаадаевым, и вообще все самое серьезное, лучшее, идеалистическое в России...
_____________________
…Пришел Гершензон. С этим уже и Михайловский не справился бы.
Что сделаешь? «Верит в Бога», – даже «по-православному»: пишет… «Деревней пахнет». Яиц ни у кого не таскает, как Горнфельд-прасол («по мелочам»). Он – патриот. Защитник отечества. Почти полицию любит. «Совсем русский». «Лучше русского». А по виду – в нем сто евреев, и все в чулках, башмаках (бабье начало) и с пейсами.
– Яшка. Ведь ты жид?
– Я не только не жид, я «Ваше Превосходительство».
Ничего не поделаешь. Убил. Перетончил всех жидов, ибо прямо влез в миску со щами и высовывается из нее, весь облепленный листьями капусты (щи, конечно, «ленивые»), иудейский мосол (кость, «нельзя есть от бедра»).
Русские люди смотрят. Пугаются. Гершензон читает «Отче наш».
– Господи, он совсем русский.
Гершензон покрылся зело: простыней и читает «Отче наш».
– С нами КРЕСТНАЯ СИЛА.
* * *
ГЕРШУНИ ГРИГОРИЙ АНДРЕЕВИЧ (Герш Исаак Цукович) (1870— 1908), террорист
«Боевая организация не только совершает акт самозащиты,
но и действует наступательно, внося страх и дезорганизацию
в правящие сферы».
Гершуни
Монах революции Гершуни… «выучивал, воспитывал революционеров». Азеф, «неприятный новичкам», конечно, не мог бы никого, ни одного воспитать в революцию!.. Азеф был неприятен даже своим родителям, евреям, которые известны своим чадолюбием. Новичкам же революционерам он был антипатичен настолько, что они отказывались остановиться под его именно руководством, прося назначить другого!
___________________________
Но если бы "черносотенник" (положим, генерал М., бывший на разбирательстве Гершуни) прострелил на самом суде голову Гершуни, не дожидаясь "вынесения приговора" суда, - если бы публика на разбирательстве первомартовцев, перескочив через барьер, перестреляла хвастунишек от Желябова до Кибальчича, ..то революционеры, конечно, все до одного и давно были бы просто истреблены.
* * *
ГЕРЦЕН АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ (1812 - 1870), писатель, публицист
«Если бы в России строго выполнялись все законы и никто
не брал взяток, жизнь в ней была бы совершенно невозможна».
Герцен
Вдруг явился этот “побочный сын” уральского золотопромышленника Яковлева и какой-то гувернантки-немки*. В “побочности” Герцена, кажется, и заключается “червяк”: “между своими”, несмотря на миллион и папашу, он не мог быть “равным”, - и он решил “скакнуть книзу”, “в демократию”, чтобы среди нее быть уже несомненно первым...
Так появляется “в июле нашей литературы” гениальный выкидыш, который, как “кукушка в чужом гнезде”, расталкивает лежавших в гнезде чужих, не родных ему, детенышей.
____________________
Маркс и Лассаль производили Прудону обрезание и благополучно окончили. Прудон в это время обеими руками делал сам какую-то гадость, которую нельзя назвать. Когда они ушли, то на земле осталось что-то мокрое, белое и красное и вонючее.
Это мокрое называется социализмом.
На востоке жили свиньи. Увидя грязное и мокрое, они немедленно поспешили на это место... Впереди всех бежал Герцен....
______________________
Чего я совершенно не умею представить себе - это чтобы он запел песню или сочинил хоть в две строчки стихотворение.
________________________
Именно он есть основатель политического пустозвонства в России.
________________________
Русская революция или, скорее, "русский протест" взял в Герцене неверную ноту, слишком высокую ноту, - фистулой и поднявшись на цыпочки пальцев. Но уж нельзя в середине "спустить тон": получится какофония и невозможное. Так в Герцене, собственно, не зародилась, а погибла русская революция, с тех пор кричащая петушком и топчущаяся на одном месте, с его франтовским лозунгом: "Ни пяди назад!" "Мы, русские, на м;ньшем не помиримся".
И едят, бедные, селедочку, запивая водочкой, ночуя с "курсихой", и завтра надеясь проснуться в заре торжествующего социализма.
* * *
ГЕССЕН ИОСИФ ВЛАДИМИРОВИЧ (1865 – 1943), один из лидеров партии кадетов
И ни один Айзман, ни один Короленко, ни один Юшкевич, ни один Гессен, ни один Милюков, Набоков, Родичев, ни «русский критик» Айхенвальд, Венгеров или Гершензон, оставшись среди своих, не скажет: «Братия, не в самом ли деле?!.. Братия, да почему нас столько веков ненавидят, и ненавидят все люди, кроме тех, кого мы держим в руках, и не смеют они поднять голоса? Нет ли правоты в этой ненависти, нет ли вины на нас? НЕ МУЧИМ ЛИ МЫ НАРОД?» Вот этой оглядки на себя, этих скорбных путей покаяния, которые проходили-все европейские народы, у евреев никогда не было. Никогда. Никогда. Никогда.
___________________
Жидки, кажется, очень рады, когда заработал нож гильотины и повалились старые головы маркизов и графов. «Вырубают аристократию». «Теперь не Франсуа, Альфреды и проч., а будут Самуилы и Исааки». Отлично. И они пристали к революции и подперли ее плечом.– «Вали».
Повалили.
Пронеслись десятилетия. И на верху положения одни жидки.
Банкиры.
Журналисты.
«Великий Спиноза», «Бергсон» и «Коган».
Пропер и Кугель с Гессеном.
Совсем хорошо. Нам, русским, только Богу молиться.
________________________
...из самого МЕСТА обрезания видно, чего захотел их Б. от Авраама и будет вековечно хотеть от Израиля. Что же, неужели не нужно колотить каждого жида, Кугеля особенно, Гессена еще особеннее, составителя статьи ОБРЕЗАНИЕ в словаре Брокгауза и Ефрона, и еще Венгерова, и еще Айхенвальда, и еще Гершензона, «гевалтом» кричащих, что это «крайне разумная мера, предупреждающая в том жарком климате (мне кажется, в этом месте человеческого тела климат везде одинаков и равен температуре человеческого тела, 37°) весьма частые и весьма
опасные заболевания». Чту же это такое, что за обман всемирный, т.е. всего мира: точно они кидают песок в глаза нам, чтобы мы не видели и не размышляли.
* * *
ГЕТЕ, ИОГАНН ВОЛЬФГАН (1749 – 1832), немецкий писатель
«Двух вещей очень трудно избежать: тупоумия —
если замкнуться в своей специальности, и неосновательности —
если выйти из нее».
Гете
Выньте «Гёте» из «Германии» - одного человека из целой страны, - и она вся вдруг потеряет значительную часть своего сияния. Потеряет больше, чем если бы Шекспира вынуть из «Англии». Дело в том, что около Шекспира Англия имела еще несколько таких же колоссальных личностей, с гением ровным, с натурою столь же неугомонною, пылкою, творческою, низвергающие миры и созидающие из себя миры: Бэкона, Мильтона, Байрона… «Личность» английского народа поэтому не укоротилась бы и не сузилась бы из-за отсутствия Шекспира. Совсем напротив - Германия. Все ее развитие несравненно уже и беднее, чем английской нации.
Гёте как бы вышел из всех цивилизаций в их разрозненности и соединил на себе их всех сияние и тонкий аромат… Благословенно его имя… благословенно для всех народов.
_______________________
Какому же великовозрастному человеку, статскому советнику или государственному поэту Гете, придет на ум поджечь дом или крикнуть революцию. Революция по существу есть детское дело, детское и разбойное, детское и поджигательное.
______________________
Известно, что «Германия» во многом непостижима для Пруссии, и Бисмарк с Гете только по недоразумению соотечественники.
* * *
ГИППИУС ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА (1869- 1945), поэт. Жена Д. С. Мережковского.
«Если в Европе может, в ХХ веке, существовать страна с таким феноменальным, в истории небывалым, всеобщим рабством,
и Европа этого не понимает, или это принимает, - Европа
должна провалиться. И туда ей и дорога».
Гиппиус
Д. С. Мережковский совершенно не то, что 3. Н. Гиппиус с ее «ядовитостями»
* * *
ГИППОКРАТ (ок.460 – ок.370 до н.э.), древнегреческий врач
«Наши пищевые вещества должны быть лечебным средством,
наши лечебные средства должны быть пищевыми веществами».
Гиппократ
Где есть школа и традиция – есть и науки. Это вообще, однако, явно, что «медицина» есть лишь тоненькая одиночная веточка на «дереве знания», так же к нему относящаяся, как Гиппократ – к Аристотелю. Странно их сравнивать, странно их помещать в одну линию: «медицина», даже и с духом и традициею, может быть там, где науки вовсе не существует и нет самой ее идеи и существа. Просто это есть вековое лечение, вековое присматривание, как «лучше и лучше лечить», с обстановкою приемов, методов, с воспособляющими пожробностями… Могут «лечить в стране» превосходно, строго, «в уровень с Европою», - и, тем не менее, во всем этом только еле-еле может брезжить зародыш кое-чего, а не в самом деле крепкая и цветущая ветвь науки…
* * *
ГОВОРУХА-ОТРОК ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ (1850 – 1896), публицист, писатель
Как ни странно будет сказать, - этот приземистый, черноволосый, типично русский человек – был сам Гамлет; точнее, та трансформация этого вековечного и универсального типа, которая для русской действительности была оттенена и обрисована такими верными и тонкими штрихами Тургенева.
Печальная полузадумчивость никогда почти не оставляла его; и вы чувствовали, как бы ни мало времени пробыли с ним, что между предметом текущего разговора и главным устремлением его мысли есть непереступаемая черта: что есть эта черта между предметами всех его видимых забот и центром его души; что литература, писание, ни только не есть для него ремесло, но и не есть даже самое священное; что он охотно отдался бы погружению в себя, простому течению своих мыслей…
* * *
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (1809- 1852, Москва), писатель
«Кто уже кулак, тому не разогнуться в ладонь»
Гоголь
Появление Гоголя было большим несчастием для Руси, чем все монгольское иго. Богомолец, он разрушил русскую церковь; "патриот", он погнал русских солдат.
И так мало выходил из дома. Все зябнул...
____________________
Я всю жизнь боролся и ненавидел Гоголя: и в 62 года думаю: “ты победил, ужасный хохол”.
_________________________
Гоголь есть самая центральная фигура XIX века, - всего... Все к нему подготовляло, - нерешительно; но особенно все от него пошло. И XIX век до того был порабощен ему, до того одного его выразил, что его можно просто назвать “веком Гоголя”, забывая царей, полководцев, войны, миры...
______________________
Гоголь отвинтил какой-то винт внутри русского корабля, после чего корабль стал весь разваливаться. Он “открыл кингстоны”, после чего началось неудержимое, медленное, год от году потопление России...
__________________________
Дьявол вдруг помешал палочкой дно: и со дна пошли токи мути, болотных пузырьков... Это пришел Гоголь. За Гоголем все. Тоска. Недоумение. Злоба, много злобы...
_______________________
Никогда более страшного человека... подобия человеческого... не приходило на нашу землю.
____________________
Щедрин около Гоголя как конюх около Александра Македонского.
Да Гоголь и есть Алекс. Мак. Так же велики и обширны завоевания. И "вновь открытые страны". Даже - "Индия" есть.
_____________________________
Перестаешь верить действительности, читая Гоголя.
Свет искусства, льющийся из него, заливает все. Теряешь осязание, зрение и веришь только ему.
____________________________
Все русские прошли через Гоголя, – это надо помнить. Это самое главное в деле. Не кто-нибудь, не некоторые, но все мы, всякий из нас – Вася, Митя, Катя... Толпа. Народ. Великое «ВСЕ». Каждый отсмеялся свой час... «от души посмеялся», до животика, над этим «своим отечеством», над «Русью»-то, ха-ха-ха!! – «Ну и Русь! Ну и. люди! Не люди, а свиные рыла. Божии создания??? – ха! ха! ха! Го! го! го!.. »
….Учитель ничего не понимает, когда он в классе истолковывает Гоголя... Боже, – в классе, куда пришли «научиться добру» и «увидеть светлое... »
– Вот, дети, ваш родной дом...
– Вот, дети, ваше отечество...
Крик ночной зловещей птицы... Двенадцать часов, полночь. Колдуны встают.
Живые люди, бегите отсюда. Страшно.
_________________
«Темно на Руси». Но это, собственно, темно под гоголевской шапкой.
Флоренский тогда, когда мы ехали на извощике (в Москве), на слова мои:
– Замечательно, что Гоголь был вовсе не умен, – ответил с живостью:
– В этом его сила.
___________________
Гоголь в русской литературе» – это целая реформация... Не меньше.
Только «реформация»-то эта «без Бога, без Царя»...
Пришел колдун и, вынув из-под лапсердака черную палочку, сказал: «Вот я дотронусь до вас, и вы все станете мушкарою»...
Без идей... Без идеала...
Великое мещанство. Но мещанство не в смирении своем, как «удел человеку на земле от Бога», а мещанство самодовольное, с телефоном и Эйфелевской башней. Мещанство «Гоголевское», специфическое...
«Мне идей не нужно, а нужно поутру кофе. И чтобы подала его чистоплотная немка, а не наша русская дура. Кофей я выпью, и потом стану писать повесть Нос»...
_______________________
«Успех» Гоголя (какого никто у нас не имел, – Пушкин и тени подобного успеха не имел) весь и объясняется тем, что, кроме плоско-глупого по содержанию, он ничего и не говорил, и, во-вторых, что он попал, совпал с самым гадким и пошлым в национальном характере – с цинизмом, с даром издевательства у русских, с силою гогочущей толпы, которая мнет сапожищами плачущую женщину и ребенка, мнет и топчет слезы, идеализм и страдание…
Сам же Гоголь был очень высокомерен... Как очень высокомерна всегда и гогочущая толпа...
В сущности, Гоголь понятен: никакого – содержания, и – гений (небывалый) формы.
________________________
Приходит на ум, что «Мертвые души» и «Ревизор» – лубок.
Лубочная живопись гораздо ярче настоящей. Красного, синего, желтого – напущено реки. Все так ярке бьет в глаза – именно как у Гоголя. «Витязь срезает сразу сто голов». И драконы, и змеи – все ужас.
Именно – как у Гоголя. Все собираются перед картиной. Базар трепещет. Хохочут. Указывают пальцем. Именно – «Гоголь в истории русской литературы».
Сразу всем понятно. Это – лубок. Сразу никакое художество не может стать всем понятно: оно слишком полно, содержательно и внутренно для этого.
Ведь Гоголь – он весь внешний. Внутреннего – ничего.
Пошлость. Мерзость. В тайной глубине своей Гоголь – именно мерзость.
Подумать, что он «понял и отразил нашу Русь», – нашу Святую и прекрасную (во всех ее пороках) Русь, – с ее страданием, с ее многодумием, с ее сложностью – это просто глупо…
…Ничего праведного, любящего, трогательного, глубокого не пошло от Гоголя. От него именно пошла одна мерзость. Вот это – пошло. И залило собою Русь.
Нигилизм – немыслим без Гоголя и до Гоголя.
* * *
ГОЛИЦЫН АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ (1773 – 1844), князь, обер-прокурор Св. Синода
Обер-прокурор Св. Синода в первую половину царствования Александра I, кН. Голицын, бывший при назначении на эту должность открытым вольтерьянцем, о чем он заявил императору, во вторую половину обер-прокуратуры своей впал в мистическое хлыстовство, за что и был, когда это разоблачилось, уволен из обер-прокуроров, с оставлением только в должности почт-директора.
Между тем известно, что самая сущность хлыстовства заключается в непобедимом органическом отвращении вообще к браку и семейной жизни, и кН. Голицын, еще до открытия его хлыстовства, провел меры вообще разрушительные к семье, хлыстовские. При этих-то, хлыстовских по вдохновению, законах о семье Россия пассивно живет и до сих пор.
* * *
ГОЛЛЕРБАХ ЭРИХ ФЕДОРОВИЧ (1895 – 1942), поэт, литературный критик.
14 июля 1916 г.
Знаете: я Вас совершенно чувствую, как и Вы меня. Только вот разница: в Ваши годы я был страшно жив, но — кажется (не льщу) не так умен, как Вы. Но эти “тени задумчивости” были и у меня.
Знаете, у Вас чрезвычайно есть много музыки в душе,— и в слове. Музыка Ваша заваливает мысль, всегда тоже ценную и верную…
18 июля 1916. Я всегда с Вами отдыхаю, и когда Вы уходите посидев — чувствую: “легче”. Ведь “сердце сердцу весть додает”.
6 апреля 1917 г.
Этот жестокий Голлербах, гордый как Эльбрус или как тощая Гиппиус
7 июня 1917
Вы знаете, что мое “Уед.” и “Оп. л.” в значительной степени сформированы под намерением начать литературу с другого конца: вот с конца этого уединенного, уединения, “сердца” и “своей думки”, без всякой соц.-демократической сволочи. Жажда освободиться от нее, духовно из нее выйти — доходила до судороги и сумасшествия.
* * *
ГОЛУБКИНА АННА СЕМЕНОВНА (1864-1927), скульптор.
«Я была у Родена в Медоне, он со мной обошелся очень гордо...
Говорит, что мрамору ни у кого учиться нельзя, а кто умеет
рисовать, тот может и мрамор работать».
Голубкина
Я спросил С.П. Дягилева..., - кто она?
- Крестьянка… огородница!.. Теперь уехала в Париж и учится (кажется) у Родена. – Вообще, у знаменитого мастера.
- Сколько же стоит такой портрет мрамор?.. Рублей тысячу?
- Что вы?! Рублей двести, двести пятьдесят.
______________________________
Темные цвета усталого дерева, старого дерева, передали молодое еще, но усталое, опытное, много перенесшее, «много видов повидавшее», лицо… Лицо узкое – как у фанатиков или людей «с особой идеей»… Толстые губы, подбородок клином, большие значительные глаза, формовка лба, - все говорит об энергии, убежденности, о сильной воле… Взглянул – и заешь человека…
…Знаешь, на что можно рассчитывать в этом человеке. Вступить ли с ним в товарищество? Можно ли ему доверить деньги или идею?
* * *
ГОМЕР – полулегендарный эпический поэт
«Правдоподобно лгущий» =
(Врет и глазом не моргнет)
Гомер
Гомер баснословный человек может быть, как Христос – воплощенный Богом и к нам посланный), может быть параллельно Христу, а не Гете. (…) Ведь в Илиаде Гомер дал всему древнему миру организацию и духовной, и земной жизни, совершенно в той же силе, как Христос новому.
* * *
ГОНЧАРОВ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ (1812—1891), русский писатель
«Глядишь, кажется, нельзя и жить на белом свете,
а выпьешь — можно жить»!
Гончаров
«Обломова» все прочитали, но на обломовщину в жизни никто не оглянулся.
Вместо одного Штольца в России появились мириады Штольцев; Штольцы показались из всех щелей; и унесли из-под самого носа русских все русское дело, оставив им сон и сновидения. «Вы же, русские, мировая нация, и что же вам заниматься мелкими делами на... Главным то образом ведь вы должны спасать человечество». Мы всё и спасали человечество. Бедные и «бездарные». Немцы у нас торговали, привозили нам нужные предметы и скупали у нас лишние земли. Обломов, который, собственно, нуждался в одной кушетке, считал почти все земли лишними, радовался водворению немца у нас и находил весьма естественным, что все переходит в руки немцу.
И вот эту почти всю «будущую Россию» за 60 лет Гончаров предсказал в своем спокойном, по внешности недвижном, а на самом деле и внутри гениально деятельном уме. Ну и что же: предсказал, сказал, указал, прозвенело. Что же русские? Да «ничего же русские». Выслушали, прочитали, сказали: «ах, как хорошо пишет», и заснули.
«Не вставать же нам с дивана и не скидывать туфель». Художественная нация, что и говорить.
После «Мертвых душ» Гоголя — «Обломов» есть второй гигантский политический трактат в России, выраженный в неизъяснимо оригинальной форме, несравненно убедительный; несравненно доказательный и который пронесся по стране печальным и страшным звоном. Не чета пустячкам (сравнительно) и Макиавелли, и Монтескье, и Contrat sociale. «Обломов» — вот русский «Contrat sociale»: история о том, как Илья Ильич не может дотащиться до туфли, чтобы сходить «кой-куда», и так уже все естественное и неестественное валит кругом себя. Это был страшный звон для правительства, которое должно бы «вскочить». Увы. Правительство тоже имеет свою туфлю... Вместо того чтобы вскочить, схватить арапник,— ну вытянуть сперва себя раз, другой и третий по спине,— а затем начать хлестать и вокруг,— оно прочло, сказало, что «хорошо»,— «этот писатель у нас большой живописец», и принялось опять писать свои знаменитые «бумаги». И о том, чтобы мы знали больше латинских слов, и о том, чтобы не изучали естествознания, которое ведет к атеизму, и чтобы прилежно изучали «Ундину» Жуковского. В других департаментах — о том, чтобы чиновники являлись не позже 11 часов на службу, ибо в противном случае не успеют переписать бумаг.
Общество волновалось, хотело перевернуть свет и не умело очинить карандаша.
«Звону» звенеть напрасно, когда его слушает глухой.
* * *
ГОНЧАРОВА НАТАЛЬЯ НИКОЛАЕВНА (1812 – 1863), жена Пушкина
В личном обращении Наталья Николаевна называла мужа – «Пушкин»: случай, едва ли не единственный в семейных отношениях.
_____________________
Вслушайтесь в тон ее, простосердечный и недоумевающий, каким говорила она позднее своей тетке в присутствии Л.Н.Павлищева:
"Заверяю тебя, Ольга, в присутствии Леона священным моим словом, что я не погрешила и мысленно против Пушкина, а укоряю себя лишь в недальновидности. По неопытности я не подозревала ничего серьезного, а потому и не предупредила козней его врагов. Но в остальном чем провинилась? Моей привлекательной наружностью? Да не я же ее себе сотворила. Любезным обращением? Да этому виноват мой общительный характер. Остроумием в обществе? Но если острила, то вовсе не с целью обижать кого бы то ни было. Наконец, сказать смешно, неужели моим умением играть в шахматы, за которое получала комплименты у мужчин? Да скучно ведь играть в шахматы самой с собою. Но, может быть грешу, никогда не прощу злодеев, которые свели моего Пушкина в могилу, для чего обесславили меня. Скорбь же моя о Пушкине умаляется при сознании, что я чиста перед ним. Пусть праздные языки толкуют обо мне что угодно. Сами себя марают, а не того, кого чернят" (стр. 108).
Она была хорошая женщина, добрая, русская. И только цели бытия ее вовсе не совпадали с теми, для которых существовал Пушкин. Но уже нужно было ему сообразоваться с этими целями, а не ей, которая просто не знала, не видела, не чувствовала их иначе как внешней и общей оценкой. Судить ее мы так же имеем мало права, как осуждать и восклицать: почему к Софье Ковалевской, томившейся по любви, не поспешили профессора наших университетов, с готовностью любить, жертвовать, страдать около нее, освещавшей лучами ума своего Россию и Швецию. Нелепые рассуждения!
* * *
ГОРЕМЫКИН ИВАН ЛОГГИНОВИЧ (1839 – 1917), председатель Совета министров (1906, 1914-1916), убит погромщиками
«Основой действительной силы государства, какова бы ни была
его форма, есть развитая и окрепшая к самостоятельности личность;
выработать в народе способность к самоустройству и самоопределению
может только привычка к самоуправлению, развитие же
бюрократии и правительственной опеки создает лишь обезличенные
и бессвязные толпы населения, людскую пыль».
Иван Горемыкин
Когда он проходит, седой спокойный, деликатный, никому не наступающий на ногу и ни перед кем не отступающий, исполненный изящества и достоинства, внушающий даже недругам глубокое почтение…
_______________________
Когда почти 70-летний И.Л. Горемыкин произносил перед первою Государственною Думою «правительственную декларацию» в ответ на адрес Думы, то нельзя представить более жалкого в слуховом и зрительном отношении. Слов не было слышно уже в нескольких саженях от оратора или, лучше, от того, кто стоял на месте, где должен бы стоять оратор. Может быть, он не догадался перед этим вставить зубы: зачем министру зубы в министерском кабинете? Там он и без зубов страшен. Но здесь, теперь из пустого рта исходили глухие, шершавые, немощные звуки…
* * *
ГОРНФЕЛЬД АРКАДИЙ ГЕОРГИЕВИЧ (1867 – 1941), литературный критик, публицист.
«Для того и обороняют границы родной страны,
чтобы в ее пределах в свободном проявлении
развивались творческие возможности».
Горнфельд
Да чт; же такое случилось? Как могло выйти? «Благородная русская литература, где ты?»
Тут бегают жидки Айзман и Оль д'Ор. Впрочем, их теперь пять: еще Шелом Аш, Юшкевич. Потом три Горнфельда: собственно Горнфельд, Крянифельд и Кранифельд. Ба: а Любош и Минский? Все жиды, везде жиды. И горланят:
– Мы купили глупого русского профессора. Дорого заплатили. И он 43 года «исподволь подготовлял все»: плевал за нас на Россию, отрекался вместо нас от Христа, высмеивал вместе с нами темные христианские суеверия.
Мы ему платили обедом, экипировкою и типографией. Он печатал книги в нашем духе и распространял в нашем духе сочинения… Он плевал на все русское….
…..Русский голос все спадал. Русская грудь начала кашлять. Газеты одна за другою, журналы один за другим стали переходить в еврейские руки. У них «сотрудничают» русские люди, – и само собою, что они уже ни слова не говорят о еврее, а продолжают все старую литературную песню: что «все русское гнило».
Действительно гнило и особенно – около свеженького еврейского.
__________________________
Горнфельду очень нужно утвердить «натурализм» Гоголя, - «Русские – прощалыги, все русские суть вообще прощалыги! Вот их великий писатель сказал».
Без этого как же будет торжествовать Шклов над Москвою…
Да. «Уходите мертвые русские души, - приходите на их место живые еврейские души…» - «На место гнуснее чего не может быть,..- приходите благоразумненькие, смышлененькие, беленькие и вымытые Ицак и Шая…»
_______________
Горнфельд (не то же, что Кранифельд), ум точный, "справочный", не делающий ошибок в счете и цитатах... ум осведомленный в истории литературы, но сам не литературный и бескрылый.
* * *
ГОРЬКИЙ МАКСИМ (ПЕШКОВ АЛЕКСЕЙ МАКСИМОВИЧ) (1868 - 1936), писатель
«Жестокость форм революции я объясняю
исключительно жестокостью русского народа».
Горький
“Революция русская” рассчитана была на “большую массу”... Ее поэтами были Богораз, Мельшин, Минский, Надсон, прозаиками Гаршин, Горький и Л. Андреев... все - второй сорт, даже 3-й, необразованность, патология или переродившаяся старость.
_________________________
Отчего никто не кричит?
Отчего Россия не стонет?
О рабья страна: целуеш кнут, который тебя хлещет по морде.
И палачи эти - от Чернышевского до Горького. (1915)
_________________________
Репин и все художники упрашивают Горького сесть, чтобы они могли увековечить кистью его замечательній образ.
_________________________
Конечно, возмутительно, если пролетариями командует барин: но если это будет “Человек”, просто “Человек” по... Максиму Горькому, в бедном лапсердаке и в засаленной ермолке, тоже “наш брат рабочий, Натан I (фамилию можно и упразднить), то из-за чего же собственно, волноваться. Он друг Максима Горького, а Максим Горький друг ему... (1914)
__________________________
Он не родился таким; он родился скромным, с душою и с некоторым талантом. Но вот подите же: с момента, как он принес в журнал Михайловского и Короленки свой первый свежий рассказ про «бывших людей», линия этих лысых радикалов и полупараличных революционеров завизжала, закружилась, захлопала, затопала от прибывшей впору помощи,— выдвинула его впереди всех, поставила над собой,— и человек был погублен, писатель был погублен, в сущности, ради того, чтобы в «Истории российской социал-демократии» был выдвинут некоторый своеобразный эпизод. «Пером» Горького воспользовались. Горького стали «употреблять»... Сам Горький, человек совершенно необразованный, едва только грамотный, или ничего не думал, или очень мало думал: за него думали другие,.. которые стали начинять его темами, указывали предметы писания, а он только эти темы и эти предметы облекал в беллетристическую форму, придумывал для них «персонажи», придавал им свой слог, размашистость и подписывал свое имя. И каждую его «вещь», напетую с чужого голоса и неизменно танцующую «от печки», шаблонно повторяющуюся в очень узеньких рамках,— стоустая и тысячепёрая критика и рецензия принимала с тем же воем восторга, с каким был принят его первый рассказ в «Русском Богатстве». Максим Горький не замечал, что это для него «делается», «устраивается»; он не видел, что «устраивается» (перед 1905 годом) революция, а не «он» и его «судьба»; что' он и талант его тут «ни при чем» или значил очень мало,— а нужно было сделать шум, гам, составить «общественное мнение», заставить «кого следует» думать, что «страна желает», «требует», «решила».
Бедный Максим Горький. Где ты, бесхарактерный русский человек? Вылетел буревестником, собираешься лечь в могилу Обломовым. Вот и туфли твои ленивые. И ленивая, бездеятельная душа. Куда тебе геройствовать? Лег на чужой воз,— и везут тебя, переодетого в чужое платье, по чужим местам, по чужим дорожкам. Ты лежишь, не сопротивляешься, и спишь крепким сном обыкновенного Обломова. «Оно беззаботнее, когда за нас думают умные люди и даже шевелят нашим языком».
* * *
ГРАБАРЬ ИГОРЬ ЭММАНУИЛОВИЧ (1871 – 1960), живописец и искусствовед
«После двух картин Куинджи на сюжет «Березовой рощи»...
пошла мода на березу».
Грабарь
В Третьяковской картинной галерее не благополучно… г. Игорь Грабарь, задумал переставить в ней картины по своему пониманию, которое неуловимо смешивается с произволом… Тут фарисействовать нечего, тут надо исполнять душевно и благостно по благой, благородной воле жертвователя…
Г-н Грабарь может быть с большими художественными заслугами, но он их выразил в книгах, и потому не позволит он вставлять в свои книги поправки, примечания, перетасовки текста. Но тогда зачем же это моральное «варварство», т.е. «вторжение инородного», он позволяет себе в отношении П.М. Третьякова.
* * *
ГРИБОЕДОВ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ (1795 - 1829), писатель и дипломат.
«У девушек сон утренний так тонок...»
Грибоедов
Пушкин только заметил на это, что сам Чацкий пошл и неумен, и мы можем простереть это несколько далее, чем сделал деликатный поэт в своем современнике.
Конечно Грибоедов был гениальный словесник; как словесник он был, может быть даже гениальнее Пушкина. Но было бы просто странно говорить об его уме или сердце... Он был только мелкий чиновник своего министерства, и размеров души он вообще никаких не имел.
Душа его была сморщенная, скупая. Она была старая и недоразвившаяся.
_____________________
Неумная, пошлая, фанфаронская комедия.
Не очень “удавшаяся себе”.
Ее удача произошла от множества очень удачных, остроумных выражений. Остроумных сопоставлений. И вообще от множества остроумных подробностей.
Но поистине лучше бы их всех не было. Они закрыли собою недостаток “целого”, души. Ведь в “Горе от ума” нет никакой души и даже нет мысли. По существу, это глупая комедия, написанная без темы...
Но она вертлява, игрива, блестит каким-то “заимствованным от французов” серебром и понравилась невежественным русским тех дней и последующих дней.
Через “удачу” она оплоскодонила русских... “Что не удалось Булгарину, - удалось мне”, - мог бы сказать плоскоголовый Грибоедов... Самое лицо его - лицо какого-то корректного чиновника Мин. иностр. дел - в высшей степени противно. И я не понимаю, за что его так любила его Нина.
_____________________
После Грибоедова и Фонвизина что же собственно нового сказал Гоголь? Ничего. Но он только еще гениальнее повторил ту же мысль. Еще резче, выпуклее. И грубого хохота, которого и всегда было много на Руси (“насмешливый народец”), - стало еще больше.
______________________
Они воняют, эти душенки; они воняют давно, с высокомерного Кантемира, с придворного Фонвизина и говорливого Грибоедова...
______________________
Талантливый был человек. Бесспорно. Но уж лучше ему быть без таланта. Ведь случалось и Смердякову говорить остренькие словца.
* * *
ГРИГОРИЙ VII (ГИЛЬДЕБРАНД) (1020/1025 - 1085), папа римский
О Григории VII Гильдебранде можно бы сказать, что от него «родился бы целый народ»: но он «народа» не родил, зато преобразовал наново, дал новую конструкцию католичеству. Он был страстный враг брака, и именно с характерною хлыстовскою брезгливостью к нему. «У, как бы не загадиться; «священники (католические) не должны им гадиться.
* * *
ГРИГОРОВИЧ ДМИТРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (1822 – 1900), писатель
«Действия женщин похожи на скачки блох:
та же решительность и непоследовательность».
Григорович
На вершине горы стоял огромный ком снега: он осторожно его тронул, без преднамерения, без усилия. И ком покатился по нужному, наилучшему, конечно, уже подготовленному (в психике общества) направлению и докатился до 19 февраля 1861 года. День этот – освобождение крестьян. И пока оно помнится, - а оно никогда не забудется – будет помниться и имя автора «Антона Горемыки».
* * *
ГРИГОРЬЕВ АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ (1822 – 1864), поэт, критик
«Пушкин — наше всё».
Григорьев
Аполлон Григорьев также был выброшен из литературы русской в качестве «несогласно мыслящего» и поставлен «вне чтения» господствующими корифеями — Добролюбовым, Чернышевским, Писаревым…
«Вне читаемости» ему в сущности было гораздо лучше, чем если бы его стала читать бегущая вперед масса «разрушителей эстетики» и «уничтожителей Пушкина». В сущности быть не читаемым — иногда очень хорошо. Пусть прокатится мутная волна. В свежем утре встанет писатель потом, ничем не загрязненный, не изломанный.
Среди людей ему жилось плохо. Но у Бога ему хорошо.
* * *
ГРУЗЕНБЕРГ СЕМЕН ОСИПОВИЧ (1876— 1938) — русский историк философии
«Процесс раздвоения личности художника наиболее ярко
обнаруживается в психическом автоматизме творчества.
Это явление характеризуется (…) раздвоением сознания
художника, граничащим с состоянием сомнамбулизма…»
Грузенберг
Вот что: все евреи от Спинозы до Грузенберга не могут отвергнуть, что когда произносится слово
«ЕВРЕЙ»,
то все окружающие чувствуют
ПОДОЗРЕНИЕ,
НЕДОВЕРИЕ,
ЖДУТ ХУДОГО,
ждут беды себе.
Что? Почему? Как? – Неизвестно. Но не поразительно ли это общее беспокойство, и недоверие, и страх.
Может быть, философ Грузенберг объяснит?
М. б., Гершензон ему поможет?
* * *
ГУС ИОАНН (ЯН) (1371 – 1415), идеолог чешской реформации
«О святая простота»!
Ян Гус
Торжественных аутодафе у нас не устраивалось;никто не любовался на них. У нас все темнее, подвальнее. У нас не огонь, а какая-то сырость. Не рыцарские замки, а плесень. Не знаю, легче ли это для осужденных. Думаю, что даже тяжелее. Ведь Саванароллу, Иеронима Пражского, Ионна Гуса, столь торжественно, блистательно сожженных, - их запомнила история. Сколько прекраснейших слез пролито над ними! Умирая они знали, что история их не забудет, что из сердца человеческого невозможно изгладить их имена и образы. У нас, я сказал, сырость. Кто, что помнит об узниках спасо-Ефимиева «монастыря» или Соловецкого? Какие-то «сумасшедшие», что-то юродивое, глупое, никому не нужное. Под таким покровом сохраняются эти люди, и приняты всякие меры, чтобы погасить всякий интерес к ним, любопытство; даже жалость – как к полуживотным. Кто же особенно, до крови жалеет «сумасшедших»? О, русская игла иногда глубже колет, чем западная, сверкающая, острая. У нас ковыряют лучиной; но доковыривают до того же, и ей-ей это еще мучительнее, нежели иглою. Нет, инквизиции у нас не было; «духовного суда» у нас вовсе не было, с свидетелями, показаниями, судьями в форме и вообще всей тяжелойарматурой римской юриспруденции, у нас просто «заподозревали» или был «неприятен» человек; неприятен, что начинал тревожиться, «думать», «вольно мыслить», когда мы привыкли жить от году к году и от века к веку застывшими понятиями… и даже не понятиями, а только закостеневшими словами…
* * *
ГУТТЕНБЕРГ, ИОГАНН (1399 – 1468), изобретатель книгопечатания
Канальственное изобретение Гутенберга сообщило мимолетному вечность.
Мимолетное до Гутенберга всегда и вообще умирало. Из «мимолетного» ничего не осталось от человечества. Кроме, однако, стихов, - как «мимолетных настроений»:
Пью за здравие Мери,
Мери милой моей.
Тихо запер я двери
И один без гостей.
Пью за здравие Мери.
Это – мимолетное…
Господи… Он дал мне предназначение к вечным говорам (в душе), то я и должен вечно говорить. А раз «есть Гутенберг» - то и печататься…
_____________________
Как будто этот проклятый Гутенберг облизал своим медным языком всех писателей, и они все обездушелись "в печати", потеряли лицо, характер. Мое "я" только в рукописях, да "я" и всякого писателя. Должно быть, по этой причине я питаю суеверный страх рвать письма, тетради (даже детские), рукописи - и ничего не рву; сохранил, до единого, все письма товарищей-гимназистов; с жалостью, за величиной вороха, рву только свое, - с болью и лишь иногда.
* * *
ГУЧКОВ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ (1862 – 1936), лидер октябристов, председатель III Государственной думы
«Историческая драма, которую мы переживаем, заключается в том,
что мы вынуждены отстаивать монархию против монарха, церковь
против церковной иерархии, армию против ее вождей, авторитет
правительственной власти против носителей этой власти».
Гучков
Единственный в истории случай, - единственный вообще в истории всемирной образованности, где образованный класс населения передал свой народ и целую страну под иноземное иго. Хорошо же чувствуют себя, должно быть, Родзянко, Гучков и Милюков, «герои нашего времени».
* * *
ГЮГО, ВИКТОР (1802 – 1885), французский писатель
«Англичане! Вы великий народ, скажу больше — вы великая
чернь. Удары ваших кулаков красивее ударов ваших шпаг.
У вас есть аппетит. Вы — нация, пожирающая других».
Гюго
Гюго видел в себе такое значение, что как-то выразился, что Париж, в котором он родился, будет некогда переименован в «город Гюго». Ну, и все это прошло.