В зале ожидания все сгрудились в кучу. В помещении аэровокзала сквозило. Сильный ветер, будто разбуженный жужжанием самолётов сорвался с сибирских хребтов и пробивался сквозь все щели, горя жаждой мщения за нарушенное спокойствие седых вершин.
- Слышишь сказочник! – обратился в адрес Шумкова, Одинаков – О чём ты с этой симпатичной стюардессой говорил?
- Она сама со мной говорила – с достоинством произнёс Виктор.
- Да ну! А почему только с тобой, а с другими нет? – продолжал донимать Одинаков.
- Не знаю. Наверно ей показалось, что мне плохо. Вот она и спросила…
- Хороший повод для знакомства – сделать вид, что тебе плохо, чтобы потом тебя пожалели, пригласили на чашку чая домой. А там и до постели не далеко. Чего ты так растерялся сказочник? Развёл бы её на секс в туалете! Классно же такую бабу поиметь и служить веселее будет! – иронизировал Одинаков.
Виктор Шумков оценил эти слова как вызов его мужскому достоинству и мгновенно увидел в Одинакове заклятого врага. При первом желании он хотел дать ему в морду. Но как это всегда случалось с Шумковым это желание отбили мысли самосохранения, которые он считал здравыми. «Дипломатия – надёжный союзник в любом деле» - подумал он. «Да и что, здесь особенно такого? Кто она мне – эта стюардесса? Не любимая же женщина, в конце концов? И прав никаких я на неё не имею, тогда чего отстаивать, чем не обладаешь? Да и с товарищем, зачем отношения портить? Вдруг вместе служить будем? Он же не виноват, что так воспитан? А в остальном он добрый малый!»
- Такую бабу не разведёшь, хоть даже сильно захочешь – доступно выразился Виктор.
- Это точно, к такой, если пристанешь, то проблем не оберёшься. У ней, поди, муж бандюган – изумлённый ответом Шумкова сказал Одиноков.
- Такие тёлки свободны, не бывают – вмешался Парамонов – У меня соседка есть такая же красивая. Мужиков у ней куча. Развестись уже успела. А ко мне на вечеринки ходит, хоть и старше меня лет на десять, уламывать не приходится. Сколько раз могло у нас получиться, только я всё напивался как свинья. Потом жалел, конечно. Такие ведь многому научить могут и с молодыми им интересно.
Одинаков замолк, переваривая вылетевшие фразы более опытного в этом деле товарища. Виктор одобрено покосился на Парамонова, ему понравилось, что тот своими словами прекратил назойливые вопросы неотёсанного Димы Одинокова. Остальные сидели в полудрёме, съёжившись от холода. Всем хотелось поскорее покинуть принявший их не столь гостеприимно аэропорт Иркутска. Пришли Марьин с Лещёвым, у которого в руках была небольшая спортивная сумка. Содержимое её вызывало острый интерес у призывников. Им не терпелось узнать, что же там внутри, куда ходил их командир с Лещёвым.
- Омуля байкальского не хотите? – хитро моргнул старший лейтенант.
Все расступились, освобождая пришедшим с «рыбалки» места в переполненном зале. Марьин уселся, довольно кряхтя, и стал открывать сумку. Она оказалась полна копчёной и вяленой рыбы. В основном это был омуль – гордость самого прекрасного озера мира.
- Ого, повеселиться хватит. Дуйте за пивом салаги. Перекусим перед вылетом – засмеялся Марьин.
Коновалов с двумя призывниками побежал на поиски пива. Владимир Марьин между тем распределял улов среди призывников.
У него было хорошее настроение, он вновь встретился с необыкновенной женщиной, к которой питал двоякие чувства. Её звали Светлана. Награждённая природой детскими чертами лица, окаймлённые густыми чёрными локонами, хрупкая молодая женщина – она притягивала Марьина своей таинственной непосредственностью, как словно смотрела на него с портретных миниатюр прошлого столетия. Светлана была женой Виталия его бывшего однокурсника по училищу. Он всегда звонил своему товарищу, перед тем как приезжал, или был проездом в Иркутске. Старые приятели встречались, а если у Марьина было достаточно времени, то непременно ехали на Байкал и там проводили время на лоне девственной, неповторяющейся нигде природы. Они рыбачили и прямо на берегу озера готовили уху, вспоминали годы весёлой учёбы, когда думали о бескрайних перспективах военной службы, о девушках, которые бы стали им верными и красивыми спутницами в нелёгкой армейской жизни, которые были бы под стать их форме и на праздниках, и на прогулках, и на парадах. В отличие от Владимира Марьина его бывший однокурсник быстро женился. Быстро и исключительно удачно, ему попалась кроткая, хозяйственная жена с хорошим приданным. Она любила больше слушать, чем говорить. Марьин всегда мечтал о такой женщине, и не упускал случая поухаживать за ней, угодить, всегда вставая на её сторону в их с Виталием спорах, поддерживая её замечания в отношении мужа, когда она его ласково хулила. Критиковать Марьин любил, но делал это не колко, так, чтобы не обидеть своего друга. Например, он всегда говорил, что «лучшей партии для Виталия и быть не может, что у них образцовая семья, которая держится на хозяйственной жене и офицерском порядке мужа». Слова Владимира Марьина приводили в восторг жену его друга. Она успела полюбить его вежливую, добродушную натуру, искреннюю улыбку, в которой он расплывался, едва появлявшись на пороге их дома. Она обнимала этого молодого человека как нежный друг и была всегда рада его приходу. Иногда на неё находили тревожные мысли, и она справлялась у Виталия о нём. Светлана жалела Марьина – одинокого странника, бездомного и бессемейного, но бывало, что и радовалась за него, за его холостую жизнь, наполненную пряными удовольствиями свободы. Марьин был и оставался мечтательным человеком. Мечта его не имела чётких границ и всегда появлялась и исчезала как любая другая. Светлана была женщиной проницательной и прекрасно понимала, что Владимиру Марьину семейная жизнь сулила бы много неудобств, он был сомнителен в роли отца, поэтому она выбрала Виталия, хоть его друг как мужчина интересовал её больше. Теперь она относилась к нему как к другу их счастливой семьи и как человеку дорогому просто за то, что он есть.
В этот раз Виталий приехать не смог, был на службе, поэтому попросил свою жену передать ему пакет с выловленным и закопченным им самим омулем. Он знал, что Марьин любил рыбу, любил запивать её пивом от чего и обзавёлся животиком. Его излюбленной манерой было подшучивать над брюшком Марьина и каждый раз, когда тот приезжал снова Виталий бросал очередную шутку в адрес толстенького друга. Виталий доверял им обоим: с женой у него были отношения особые, они не умели лгать, они были людьми, увлечёнными своей профессией и друг другом, на всё другое не оставалось просто времени. А с Владимиром Марьиным его связывала старая юношеская клятва – уважать выбор друга и не претендовать на него.
Когда Марьин и Светлана встретились в зале аэропорта, они, как и прежде обнялись. Вспомнили, что не виделись почти целый год. И каждый из них искал следы изменений, которые накладывает время и проказница судьба. Светлана, как всегда была хороша собой, с рождением ребёнка она ничуть не изменилась. Всё те же каштанового цвета подвижные глаза её, обжигали мужчин, словно тропическим зноем, а слегка приоткрытые маленькие и увлажнённые пухлые губки манили к себе как журчащий прохладой источник. Казалось те десять лет, которые минули со дня их знакомства, ничуть не изменили Светлану, скорее она стала ещё более притягательной в свои тридцать лет как созревший и благоухающий ароматами запретный плод. Марьина как всегда притягивала её особая женственность и в минуты новой встречи, он вспоминал их первый поцелуй канувший, но отпечатавшийся в памяти, словно прекрасный сон. Он первый познакомился с ней и первым стал встречаться, заражая свою молодую спутницу весельем и остроумием. Марьин увлёкся ей, как увлёкся бы любой другой хорошенькой девушкой, думая о времени проведённом с ней, как ни первом и не последнем, словно она была где – то в середине цепи его любовниц. Он видел Светлану только в настоящем и даже не делал попыток заложить фундамент их будущих отношений. Вскоре Светлана поняла, что Володя, не определившийся и легкомысленный человек, увлечённый лишь, на первый взгляд интересными, но, в конце концов, несбыточными идеями. Она бы не смогла всю жизнь купаться в океане его призрачной мечты, постоянно ревнуя его к другим женщинам и зная, что утонула бы, ведь корабль счастья для неё Марьин бы не построил никогда. А Виталий построил и построил крепко, что называется навека. Она чувствовала за ним силу и опору, безграничную ответственность за неё, чувствовала всем сердцем его подлинную любовь к ней, хотя сама любила нераскрывшейся полностью любовью.