Слово первое.
…Их было три Старушки. Все они вязали белые шерстяные носки. Большие и колючие носки. Свет горел желтым кошачьим глазом над их седыми головами, покрытыми белыми платками. Они вязали и говорили одинаково тихо, словно тикали ходики, старые, но бессмертные. Каждый раз из их уст выплывали светящиеся слова, и что-то Новое рождалось между сидящими Старушками. Слова эти сплетались в большой розовый Шар, который никуда не улетал, несмотря на свою воздушность и легкость, а медленно вращался и светился, вбирая в себя все новые и новые слова …
…Первой начинала Камария. Голосом вкрадчивым и слегка хриплым, отчего все вокруг начинало легко подрагивать, щекоча нос и локти. Это была Притча. Притча принимала физическую форму, приближалась и усаживалась рядом с пятилетним Мальчиком, сидящем на полу у ног старушек. Усаживалась Притча, обволакивая уши и глаза Мальчика.
- Они были еще почти мальчишки, - тихо бормотала Камария, - но были отчаянны и безумно смелы. Они были горды, что были единым племенем. Ревностно защищали право на мужскую долю – защищать свое племя. Их смелость славилась во многих землях и среди других племен живших у берега Моря. Складывали про их деяния сказки и песни длинные и тягучие, как осенние приливы. Наверное, именно благодаря свежим и сильным ветрам, слизывавшим с лазурного зеркала соленую волю, глаза их были полны бесстрашия. Каждый из них мог в одиночку вывести свою большую Лодку из водного веретена и шторма, проскакать на коне десять переходов сквозь Самум-бурю и жизнь сберечь и коня не уморить. Эти юноши были воинами. Непохожими на нынешних мужчин с густой кровью и нежной кожей на шее. А Предводителем у этих юношей был самый достойный. И какой он был, если бы вы только знали, какой: часами он смотрел на небо – запрокинет голову и уставится. Даже в ненастье, когда его воины укрывались под низким саксаулом, Предводитель выбирался на простор и смотрел в небо, а на его лицо, с блаженно припущенными веками, лил Дождь! Заворожено приоткрывая мокрые ресницы, следил он за грузными темными тучами. Улыбался отблескам и грохоту Молнии и Грома, тогда как воины его шептали молитвы. Очень странный был человек – Предводитель. Так же священно он предавался любованию и белым облаком в ясный день, и закатом, закидывающим свои кровавые рукава за Горизонты. Иногда и ночи простаивал на скале, во мраке, скрестив руки, и тяжелый плащ крыльями шевелился на его спине. Стоял и молчал – странный он был.
Но подобного ему воина не было в великой Степи да и во всем Мавеннанахре в прошлые, нынешние времена! От Междуречья и до горного Тибета не было подобного ему! Как он владел мечом! Как конь слушался его жестов. Как заговоренный шел он впереди всех, и не брала его стрела, ни копье. Когда взмахивал он мечом, враг умирал от страха, еще до прикосновения к телу его стального клинка. Первым поднимался он на крепостные стены и первым сотрясал своим победным возгласом вражий слух. Приводя их в замешательство своим полетом между рядов сражающихся, и тяжелый плащ крыльями развевался за его спиной.
Когда же бой кончался, Предводитель брал стрелу и, натянув тетиву, в нестерпимой звенящей и тревожной тишине, всматривался в закоулки взятой крепости. И всегда зорко замечал засаду и нацеленное на него копье или стрелу – и что за этим следовало – стрела Предводителя с резким осиным жужжанием впивалась в горло притаившегося, выбрызгивая густым фонтаном соки жизни из него. Именно этого он жаждал напоследок – ждать и дождаться скрытой опасности в тишине, когда она наиболее коварна. Странный был человек…
…Но невинного не трогал. Даровал жизнь сдавшимся на милость. И гордо обходил крепость, павшую к его ногам. И тогда сотрясали криком душный воздух сотни глоток его воинов – во славу и в честь! Растягивая морщинистые лица в гримасы преисполненного долга и радости. Обнажая ослепительные зубы на загорелых и забрызганных кровью широких лицах. И они были всегда готовы идти за ним беспрекословно – и воины его Племени…
…Потом, когда войско застигала Зима в горах, царапая лица осколками стужи, они брели, окутав головы среди окоченевших скал, скользя и падая в глубокий снег, примерзая к мечам и кольчуге. А вокруг камнями падали в снег замерзшие на лету птицы. В нескончаемой ночи, топтались воины вокруг большого костра, тихо ворчали, кляня холод и судьбу, а Предводитель уходил подальше от костра, к открытому месту и смотрел – на блеклую Луну в фиолетовом венце, на безумный, летящий снег, на лиловые хлопья. А продрогшие воины мечтали о Солнце!
…И однажды дождались этого Солнца. От него трескалась земля вокруг на глазах. Испарялось все живое, все, что могло нести в себе живительную влагу. Порождая бред и жажду. Плелись воины , едва неся ноги, от тени к тени, задыхаясь от нескончаемой пытки. И пока еще немного оставалась пропахшая вода в курдюках, переносили они Жару не хныча, не причитая. Но когда высыхала река по пути, пересыхали русла, они складывались в первой же тени и ползли за тенью, когда она издевательски ускользала от них. Языки распухали не помещаясь во рту, губы трескались глубокими ранами, а над их головами, в бездонном, режущим глаз цвете неба резко рисовался каждый засохший лист. Листья дрожали в накаленном воздухе, рассыпались в пыль. А воинам мерещился Ветер.
Предводитель же стоял в стороне, на самом солнцепеке и тревожно глядел вперед. Потом на небо. Словно ждал чего-то. На дне высохшего русла покорно и тоскливо лежали кони, над ними кружили пустынные стервятники, налетали еще на живых, запускали клювы в теплую кровь. И лишь немногие воины находили силы отогнать их от своих верных коней. А жара все усиливалась. В ней жили только змеи и скорпионы. И от них не было никакого спасения.
Одна из змей, песчаная убийца Каражылан, подползла близко к лицу воина впавшего в полуобморок и заглянула в глаза ему. Юноша оцепенел. Змея, качая головой, зашипела и приблизилась еще, как вдруг откинулась и застыла в нелепой позе – ее плоскую голову пригвоздила к песку стрела. Воин с трудом превозмог себя и облизал треснувшие губы. Прищурился в сторону – невдалеке от него стоял Предводитель. Улыбался, опустив лук. Раздался вопль – другому воину померещилась вода, и он припал к ней, но лишь жадно втягивал в себя песок – так ясно привиделось ему.
…В конце концов, настал тот день, когда, шумно треснуло пространство, словно лопнули сосуды Богов, и с небес полилась Вода. Воины лежали, счастливо раскинув руки и поставив лица Дождю, раскрыв рты и почти захлёбываясь питьем. Переполнилась, насытилась водой широкая Река, прохладная и глубокая. Воины кидались в бурлящий поток не раздеваясь, ныряли в горбатые волны и пили, неутомимо пили желтую воду, стонали от блаженства, барахтались, смеялись и кричали.
Лишь Предводитель стоял на высоком берегу, запрокинув голову, насквозь мокрый, и на его счастливое лицо лил долгожданный Дождь. Воины безмятежно валялись на берегу, шумели, веселились – всё смешило их, они хохотали от счастья и тут воин со шрамом воскликнул, пересиливая смех:
- Ах, если бы еще не было бы Смерти!..
Предводитель поглядел в его сторону:
- Если бы не было Смерти?
- Да, если бы не было, все еще улыбаясь, ответил воин.
Все замолчали вокруг, и в тишине звучал голос Предводителя:
- Знаете ли вы, что было бы, не будь Смерти? Не будь смерти, не было бы на свете ни храброго, ни трусливого, ни богатого, ни нищего, и даже добра и зла бы не ведали люди – не будь Смерти! Никто бы никого не боялся, не стало вдруг ни счастливого, ни несчастного, мы бы стали ничем, не отличить бы нас друг от друга - не будь Смерти. И вот, вся наша бесконечная Жизнь ничего бы не стоила, была бы пылью на брюхе паука. Смелость и Трусость человека перестало бы иметь значение. Перестали бы люди ждать Чуда и молиться на Удачу и Победу. Кого бы звали Героем, не будь Смерти? А поскольку есть Смерть, то Жизнь – это и есть Жизнь! Значение Жизни определяется неотвратимостью Смерти. И поверьте, даже дождь, воздух ничего бы для вас не значил бы – не будь…
Внезапно умолк Предводитель. Машинально обвел всех взглядом и вздрогнул. Вздрогнул?! Впервые воины увидели в глазах его странную растерянность. Он будто угас.
Оглянулся на воинов Предводитель:
- Не следовало говорить вам этого, ибо познавший истину не ведает покоя. Забудьте, что я вам сказал. Нет, не следовало говорить, нет…
С тех пор замкнулся в себе Предводитель, перестал говорить вовсе. Воины почти не видели его, слыша лишь вздохи в юрте.
Никогда прежде он не ставил стражи у своей юрты. Никогда. А в одну ночь он вдруг распорядился об охране – выбрал трех лучших, чтобы стояли всю ночь вокруг его юрты. До утра они стояли с факелами, полыхающими в чернильной темноте. Был уже полдень, когда откинулся полог юрты и показался Предводитель – бледный и не выспавшийся. Долго и с опаской он оглянул лагерь, подозрительно всмотрелся в глаза воинов окруживших его, стряхнул с колена грязь, смотря при этом настороженно назад. Резко обернулся, выхватив меч – мешки с мукой стояли у юрты и отбрасывали тень. Сконфузился и наигранно беззаботно сунул меч в ножны. Помолчал вместе со всеми, потом бросил одному из воинов, что уставился на него, смуглому здоровяку:
- Спой что-нибудь, здоровяк!
- Я, Предводитель? Я не умею, - смутился воин, - не умею петь.
- Спой как умеешь, как умеешь так и пой!
- Да я в жизни не пел, - глупо улыбался смуглый степняк, - только кричать могу.
- Спой, чего бы тебе это не стоило, только пой! – приказал Предводитель.
Предводитель не знал, куда деть глаза. Почему-то раздражен был и зол.
Здоровяк расправил плечи, бросил наземь меч и тяжелый щит, вдохнул в себя воздуха столько, что хватило бы на десятерых, зажмурил узкие глаза, превратив лицо в сплошные морщины, откинул голову и завопил:
- А-а-а кайт уйенге, карры бетли адам!!!
Кайт, жугур, карамастан арханга!!!
Жог бол, корхып, карамастан арханга!…
Птицы ошалело спорхнули из кустов, всполошено хлопая крыльями, взмыли в небо – страшный оказался у здоровяка голос, невообразимый. Из его бездонной глотки лавиной рушились звуки. Воины пригнулись и прикрылись щитами. Здоровяк же стиснул кулаки и, разъяв глотку, исторгал в пространство:
- У-у-у жугур жог бол кайсар адам!!!
Корх мены, карры бетли адам!…
Предводитель поморщился и крикнул, но тот его не услышал, и тогда Предводитель шагнул к нему и крикнул прямо в лицо, тяжело похлопывая по плечу замолчавшего великана:
- Хватит, хорошо, хватит.
- Ну почему, повелитель, если хорошо, позволь я продолжу?
- Нет, хватит, хватит…
- Разреши, я пойду куда-нибудь и там допою?
- Ступай, ступай. И не спеши возвращаться…
Изумленно, раскрыв рты, глядели вслед великану воины. Тот же враскачку взбирался по склону, покрытому густым низким лесом. И когда здоровяк скрылся, воины услышали вопль, доносимый ветром, и увидели стаи птиц взмывших в небо.
Воины молчали.
Предводитель развернулся и вошел в юрту.
Войско поменяло лагерь, и когда все снялись с места, Предводитель впервые не шел впереди всех, а был среди воинов и шел среди них до самой крепости. Ночью он расставил вокруг своей юрты вдвое больше воинов и всю ночь вскакивал и дырявил мечом ковры и стены юрты.
Потом был бой. Бой и освобождение крепости захваченную врагами. Внезапно воины не увидели Предводителя. Возбужденные, они искали его и звали на крепостную стену.
О, позор! Тот укрывался за деревом и вслепую пускал стрелы в тени от стен, одну за другой, одну за другой, безумным голосом рыча проклятия. К нему приблизились, предложили войти в покоренную крепость. Предводитель нервно оглянулся и спросил:
- Все ли враги перебиты в крепости? Может, кто остался в живых и укрывается за углами?!
- Все, кто держали оружие, Предводитель, убиты. Остались лишь два старика на площади.
- Два старика? Что за старики? Старики ли? – щурился Предводитель.
- Святые старцы прорицатели. От них нет вреда, повелитель!
- Никто не знает, что ожидать от видимой слабости, - сказал вполголоса Предводитель и направился к обугленным пожаром воротам крепости.
Предводитель сглотнул слюну. В сопровождении командиров вошел в крепость – захваченный город был пуст. Могущие бежать – бежали. Мертвых уносили в сторону выхода и складывали в мрачный холм. Заблудившийся степной ветер гонял сухую, колючую пыль по пустынным улочкам крепости. Безмолвие и запах Смерти хозяйничали здесь.
А Старики, о которых обмолвились воины, были на небольшой площади крепости, на самом солнцепеке.
Один из них беспечно улыбался победителям, сидя на земле в белых одеждах. Рядом лежали мехи с водой и гнутый саксауловый посох. Другой белый старец, неимоверно худой, с взъерошенной белой бородой, стоял гордо, ястребом глядя в сторону. Морщины его слились с узким разрезом глаз, скрывая их в смуглой глубине. Они были единственными оставшимися в живых и располагались на середине площади, ожидая приближавшихся к ним победителей.
Предводитель быстро подошел к старикам и остановился в двух шагах от них. Он всмотрелся в их лица – его раздражал тот, кто улыбался. Склонился Предводитель над старцем, наигранно улыбаясь, но сжимая рукоять меча. Долго молчал и щурился в глаза старику:
- Чему ты улыбаешься, Старик? – наконец вымолвил он.
Внезапно, где-то за крепостной стеной вновь завопил смуглый здоровяк свою безумную песню и Предводитель резко обернулся на голос, но краем глаза увидел какое-то движение старика, и немедленно выхватил меч на это движение. Старец же тянулся к мехам с водой, поднял их, и спокойно пил, улыбаясь. Предводитель колебался лишь мгновение, но глаза его были уже налиты кровью, и тот иступлено опустил меч, рассекая старца вместе с мехами.
Все зажмурились и отвернулись – иссохший был старец, чистый, голубоглазый. Кровь, смешиваясь с водой, растекалась по белой, высохшей земле, мгновенно впитываясь и испаряясь. И это был первый человек невинно убитый Предводителем.
Наступила вязкая тишина.
Словно взрыв бочки китайского черного пороха за крепостной стеной вновь завопил здоровяк:
- У-у-у жугур жог бол кайсар адам!!!
Корх, мены, карры бетли адам!…
Предводитель бросил меч и приказал командирам:
- Заставьте его заткнуться!!! Уймите его, уймите!..
Ветер приносил из степи дикий вопль::
- У-у-у жугур жог бол кайсар адам!!!
Корх, мены, карры бетли адам!…
Это было, словно издевательством и Предводитель взмок от злости и напряжения. Командиры взглядом отправили несколько воинов за крепостную стену, чтобы те нашли певца.
А в это время, неожиданно заговорил стоящий Старец, глядя прямо в глаза Предводителю. Говорил медленно и тихо, но все слышали каждую букву:
- Слушай меня, слушай великий воин. Когда завтра солнце зайдет за горизонт, и тень этого тута дотянется до стены…
- И что же? – скривил губы Предводитель.
- Придет и твоя смерть, - одними губами прошелестел Старец.
- Что - о? Что ты бормочешь, безумец?! – поднял меч Предводитель.
- Потерпи до заката и убедишься…
- Откуда ты можешь знать о моей смерти, полоумный старик, откуда?
- Я вижу это потому и знаю, - Старец отвернул голову, - Просто, знаю.
- Что ты можешь знать о моей смерти, если ты не знаешь о своей гибели, о сроке своем? – Предводитель едва заметно дрожал.
- И это я знаю, сказал Старец. - Сейчас ударишь меня мечом, и я умру!
О, сколько сил пришлось применить Предводителю, чтобы не зарубить старика. Скрипя зубами, он через силы опустил меч и произнес:
- Ну, что же! Убедись, безумец, лжепророк – ты все еще жив.
- Когда тень того старого тута коснется крепостной стены, - невозмутимо продолжил Старец, - придет твоя Смерть в образе темного убийцы в кожаной маске на лице. От его рук ты и погибнешь – я вижу это.
- Замолчи, - бросил Предводитель, - ты выживший из ума старый саксаул! Не тебе пророчить мою смерть!
- У твоей же ханской юрты настигнет тебя погибель страшная…
Наступившую тишину вновь покорёжило диким воплем здоровяка-певуна:
- А-а-а кайт уйенге, карры бетли адам!!!
Кайт, жугур, карамастан арханга!!!
Жог бол, корхып, карамастан арханга!…
Предводитель взорвался и перешел на крик:
- Кто-нибудь уймет этого полоумного!?
Затем взял себя в руки и долго глядел в сторону убежавших затыкать великана воинов, помолчал и, прищурившись на старика, выдохнул:
- Уведите старика. Если хоть пальцем его тронете – головы снесу! Ну, что, старик, не сбудется твое пророчество – четвертую!
- Не спеши, только когда тень тута… - пробормотал Старец.
- Ладно, уведите болтуна, посадите на цепь! – раздраженно бросил Предводитель, и через паузу хмуро приказал, - А этого – похороните достойно.
Быстро иссяк день. В наступившую ночь воины бдительно сторожили юрту, и слышали, как беспокойно вышагивал их вождь до самого утра и тяжело вздыхал, стенал и ругался:
- Хитрый старик, ушел от меча, заболтал свою судьбу… Тень тута… В маске… Меньше знаешь – лучше спишь…
Чуть свет пробился из-за горизонта, он вышел из юрты и огляделся – внезапно пошел дождь. Привычно он поднял голову, в лицо ему посыпались капли. Одежда облепила тело, обрисовало его статную фигуру, он блаженно улыбался – впервые за многое время. Лил дождь. Смахнул с лица ладонью капли дождя, и вдруг заметил воинов, стоявших, съежившись, вокруг него и улыбающихся – похоже, прежним проснулся Предводитель? Он помолчал, опустив голову. Дождь лил ему на затылок, и вода стекала струями с его длинных волос:
- Все вы думаете, что не стоило убивать того старика на площади? Не так ли? Что же… Я тоже так думаю.
Постоял, отвернулся, м вдруг вернулся в юрту.
Воины терпеливо ждали вокруг нее и никуда не уходили. Только одежды их намокали и тяжелели.
Прошел час или более того. Вышел вновь Предводитель и прежним, властным голосом четко приказал:
- Ступайте все, отдохните до вечера и не беспокойте меня. В юрту не входите и помните слова безумца – когда тень проклятого тута коснется стены крепости, появится человек в маске. Не допустите его к моей юрте, убейте его, убейте до того, как он приблизится к моей юрте, ясно?! Не дайте ему войти в нее!
- Ясно, Предводитель! – закричали одни воины.
- Не дойдет убийца до юрты, будь он хоть шайтаном! – вторили другие.
- Не сбудется пророчество старца! – кричали командиры.
- Идите, до заката есть время! – приказала Предводитель, и вернулся в юрту.
Войны остались в кругу. Молчали и переглядывались.
- Прочь идите! Выполняйте приказ!– раздался властный голос из юрты.
Войско разошлось. Весь оно отсыпалось на шкурах овечьих. А когда наступил вечер, воины встали, взяли мечи и дротики, вышли посмотреть на тень столетнего тута, незаметно подползавшую к крепостной стене. Жара спадала, птицы умолкли, а из далеких зарослей высокого камыша доносились осточертевшие всем вопли смуглого здоровяка.
Воины напряженно и молча следили за медленно двигающейся тенью дерева. Тень долго и неумолимо удлинялась, переползая через буераки и камни, и, спустя два часа, словно тонкой иглой коснулась шершавой крепостной стены. Наступила мертвая тишина. Даже певун здоровяк выдохся и умолк. Ветер, и тот замер, будто в ожидании.
И вдруг, кто-то из командиров зычно воскликнул:
- К оружию – я его вижу!
Воины мгновенно ощетинились оружием и, спустя секунду, заметили рослую фигуру в темных бронзовых маракандских латах и в маске из черной кожи на все лицо. Только узкие щели для глаз и небольшая щель для рта. Незнакомец быстро бежал в их сторону, высоко перепрыгивая препятствия, уверенно держа в руке обнаженный персидский меч. Бежал он к юрте Предводителя.
Лучники выстроились в ряд из двадцати стрелков и стрелу за стрелой посылали в него. Но пронзительно визжащие стрелы не брали его. Он был будто заговоренный – ловко человек в маске отбивался от стрел мечом или уклонялся от них. Стрелы либо тупились о его латы, либо рассекали воздух, с пустым жужжанием пролетая мимо цели.
Стремительно преодолев все укрепления вокруг лагеря, он приближался к ханской юрте неотвратимо. Тщетно летели в него копья и дротики воинов Предводителя – дьявольски ловок был человек в маске. И все ближе и ближе он продвигался вперед.
Наконец, в ста метрах от юрты вождя, все славные воины разом накинулись на него, обрушивая град ударов мечами и палашами, но чужак держался на изумление стойко, отбивал удары воинов играючи, легко, искусно. Словно был он Богом войны. Бил нападавших на него пехотинцев плашмя, отбрасывая от себя пинками, раскидывая в стороны, что злило воинов и распаляло еще больше:
- Он издевается над нами! Он дразнит нас!..
- Ему не удастся пройти!..
- Бей его!
- Да кто же он такой?!
- Он шайтан!
С целым войском бился человек в маске. Они же яростно наседали на него, скрипя в обиде и злости зубами. А он упорно прорывался сквозь них, хотя каждый новый шаг грозил ему смертью. Его ловкости и отваге позавидовал бы сам Предводитель – непревзойденный боец.
Воины закрыли собой вход в юрту и оскалились мечами. Человек в маске взмахнул на них мечом, как вдруг вздрогнул, побледнел и кашлянул кровью. Постояв еще мгновение, он попытался вздохнуть, но лишь скрестил зрачки и, повалился ничком на землю – из его спины торчали несколько стрел и дротиков.
Пораженные воины, тяжело дыша, обступили его – он начинал казаться им неуязвимым. Возникшую тишину нарушал лишь внезапно полившийся дождь и тяжелое дыхание воинов.
И тут снова донеслось из-за холмов:
- А-а-а кайт уйенге, карры бетли адам!!!
Кайт, жугур, карамастан арханга!!!
Жог бол, корхып, карамастан арханга!…
Воины очнулись от оцепенения и, обернувшись к юрте, закричали:
- Предводитель, соврал прорицатель-старец! Мертв человек в маске! Мы убили его, и он тебе больше не грозит!
- Выходи, Предводитель! Мертв убийца!
Однако ханская юрта оставался безмолвна. Никто не отзывался и никто не выходил из нее.
- Покажись, повелитель! Мы убили твою смерть и срубили тутовник. Ничто не может грозить тебе! – крикнули еще раз.
После странной паузы командиры поглядели друг на друга и затем решились заглянуть в юрту. С почтением они отогнули тяжелый ковровый полог и заглянули вовнутрь. Вошли.
Но когда они медленно вышли из юрты и подняли свои головы – на их лицах было мрачное презрение и стыд:
- Ханская юрта пуста, - промолвил один из командиров, - Никого.
- Как пуста?! Неужели он сбежал, струсил и сбежал, о горе нам? – раздались возгласы воинов.
- Не может быть!? Как же так?
- Неужели струсил? Такого не было никогда!
- Предводителя в юрте не было, когда мы ее защищали! – крикнул командир.
Воины роптали в голос. Кто-то даже плюнул в сторону юрты, задыхаясь от злобы.
Но тут один из ветеранов войска, любимец вождя, вскрикнул. Все разом умолкли. Ветеран указал на убитого человека в маске, растопырив пальцы и округлив от ужаса глаза. Войны обернулись на его крик, а он опустился на колени в густую грязь, смешанную с кровью, перевернул убитого на спину и сорвал с его лица кожаную маску.
Ошеломленные воины узнали в нем Предводителя, который тусклыми глазами глядел в серое небо, и глазницы его наполнялись дождевой водой.
Все слова исчезли. Никто не мог проронить и слова. Долго, долго, не шевелясь, молчало войско, стоя под дождем и не веря своим глазам.
Внезапно вернулся из-за холмов смуглый здоровяк и, присел на колени рядом с убитым. Затем внимательно всмотревшись в застывшие черты лица повелителя, хрипло молвил:
- Эх, если бы еще не было бы…
Дождь все усиливался и ливнем мыл крепостные стены, грязью стекая к ногам воинов, стоящих вокруг павшего кумира
А бабушка продолжала вязать и закончила притчу той песней безумного здоровяка, только пела вполголоса:
- Было время, не кусали друг друга змеи,
Не жалили скорпионы и шершни,
Не гиены, не львы не знали злобы,
Не ведали страха не люди ни звери
И не было на свете Смерти…
Москва 1993.