За дверью

Валентина Скворцова 2
          Вечер был уже недалеко. Небо плеснуло прохладу на дома, изнеможённые от жары, на горячий асфальт, на стоявшие вряд тополя. Я шёл по улице, поглядывая на окна, из которых на меня таращилась скука, молчаливо провожая в надвигающиеся сумерки. Вдруг взгляд споткнулся о раскрытую форточку, которая, крича, звала меня к себе, махая стеклянной квадратной ладошкой. Я огляделся. Никого вокруг не было. Тишина как блудливая корова жевала стоны затоптанных трав, вздохи старой зелёной листвы, шарканье шин, проезжающих мимо машин. Солнце треснуло, вылив на землю последний мёд, и медленно стало погружаться за линию горизонта.
          Я подошёл к интересующему меня окну и прислушался. Звуки были погребены в немоте темнеющего квадрата. Я зашёл в подъезд и позвонил в дверь,никто не подошёл к двери. "Тихо, значит, дома нет никого. На окнах решёток нет, и проблемы нет. Сам Бог велел посетить квартирку. Всё равно найдётся что-нибудь, что можно прихватить. Зачем ходить на работу, учиться где-то, когда можно по-лёгкому деньжат заработать",- подумал я и, взяв отмычку, без труда открыл двери. Я прошёл в комнату, включил свет.
          В комнате стояла ужасная вонь, сладковато острый запах, заполнив квартиру доверху, тихо вытекал из форточки. Я, поморщившись, огляделся. Мои глаза возвели удивление в пятую степень. В давно неприбранной комнате на полу лежали мёртвые туши кошек, их было штук восемь. На диване покоилось вздутое тело старухи в ночной рубахе с погрызенными конечностями рук, видно кошки, решили таким образом утолить голод. Я сел в кресло и тут же вскочил, на кресле лежала почти высохшая тушка котёнка. Я подошёл к телефону и поднял трубку, телефон работал. Я вызвал милицию, а сам быстро вышел из квартиры.
      Впервые я задумался о ценности человеческой жизни и о том, как страшно быть одиноким. Вот так придёт смерть, рубанёт косой по душе, а тебе и на помощь позвать некого. "Это наверняка её душа позвала меня, устала маяться на земле, тело уж давно просится в землю!,- подумал я, быстрым шагом удаляясь всё дальше от злаполучного дома. Неподвижные туши кошек глядели мне вслед, пытаясь вырваться из духоты уходящего дня. Мёртвая старуха, обгрызенными пальцами вцепившись в загривок сумрака, кривым беззубым ртом беззвучно звала кого-то по имени. Её неслышимый стон, доведённый до крика, ломал мой слух, как бульдозер домик из фанеры. Мимо меня проехала милецейская машина. "Ну, слава Богу,- с облегчением подумал я.- "Сейчас её заберут в морг, а там, глядишь, и похоронят, вернее всего, предадут земле".
         Ночь, беременная луной, наконец-то разродилась. Из тьмы небес показались звёзды, на серебряных флейтах играя печаль. Я дошёл до моста и, глядя с него в тёмную неспокойную воду, бросил в неё связку ключей и отмычек. Река приняла их и, причмокнув языком, утащила к себе на дно, чтоб подобрать ключик от чужой тайны, открыть, да разбить о серые камни. Немного ещё постояв, простившись с прошлой своей жизнью, я направился домой, решив начать новую жизнь с чистого листа. В доме горел свет, дверь была открыта, из которой вылетала ругань, смачно приправленная острым матом. Я вошёл.
- Сынок пришёл!- воскликнула мать.- Глядите, какой уже взрослый, нынче школу закончил, почти без троек. Сынок иди, выпей рюмочку, за меня. Ведь я у тебя хорошая.
- Мам, ты бы проводила гостей. Вроде праздника нет.
- Как это нет!- возразила она.- Сосед в гости пришёл, бутылочку принёс, он у нас добрый. Празднуем день доброты.
- Встаём, и расходимся,- сказал я каменным голосом, обращаясь к сидящим за столом соседям: Виталию Павловичу, Дмитрию Ивановичу, Натальи Сергеевне и Нине Петровне.
Мать растеряно посмотрела на меня и заискивающе произнесла:
- Вы уж не обижайтесь. Сынок отдохнуть хочет.
- Да мы уж пойдём,- пробубнил Виталий Павлович, подняв круглый живот, встал из-за стола и направился к двери.
За ним пошли и остальные.
- До свидания,- сказала Наталья Сергеевна, остановившись в дверях, и скрылась в густом холодце темноты.
В доме стало тихо. Ругань, спрятавшись в углу, как мышь прогрызла темень и сгинула в ней навсегда. Мать, вздохнув, с укором посмотрев на меня, стала молча убирать со стола, а я лёг спать даже не поужинав.
         Я долго лежал, не мог уснуть. Перед глазами пушистая белая кошка мягкой лапой катала по небу клубок золотой пряжи и, побежав за хвостом убегающего облака, выпрыгнула из квадрата окна на тихий зов, уходящей в небо, старухи. Я прыгнул в сон с высоты зелёного неба как в стог душистого сена, и когда заря нащупала край небес, я свалился в утро с тёплой живой мечтой и солнечной надеждой.
        "Ещё не поздно. Всё будет хорошо",- подумал я, направляясь с документами в автодорожный техникум. Утро солнечное сливало июль в мутные воды реки. За облаками дрожал август, ожидая своего выхода. Душа обрела лёгкость, оставив за дверью прошедшей ночи тяжесть совершённых и несовершённых проступков.