2.
Русские императрицы XVIII века породили на свет красочную галерею фаворитов-сладострастников. Это Бирон, Разумовский, Орлов, Потёмкин, Зубов и десятки других менее значительных имен. С точки зрения наблюдателя человеческих нравов очень важно понять, насколько искренними были их любовные чувства к своим повелительницам.
Пикантность отношений императрицы Анны Иоанновны и герцога Бирона состояла в том, что она сама нашла официальную жену для фаворита и, по мнению некоторых историков, была матерью одного из трех его детей. Это подтверждается особым вниманием царицы к младшему сыну, Карлу Эрнесту, названному так в честь его отца. Сразу после рождения младенца его записали в Преображенский полк, позже наградили высшим российским орденом Андрея Первозванного, которого удостаивались все члены императорской фамилии. Мальчик рос под постоянной опекой Анны Иоанновны и даже спал в её опочивальне. Трудно отделаться от мысли, что налицо трогательная материнская нежность к ребенку и глубокая любовная привязанность к своему избраннику.
Бирон вошёл в русскую историю, как грубый и надменный деспот, но для повелительницы Анны был преданным и сердечным другом.
Младший сын герцога Бирона, любимец императрицы Анны Иоанновны, рос настоящим хулиганом. Вместе с братьями он развлекался тем, что обливал чернилами платье гостей и стаскивал с них парики. Тех же, кто ему особенно не нравился, мальчик норовил ударить хлыстом. Старый князь Барятянский, прославленный генерал-фельдмаршал, как-то возмутился таким обращением. Малолетний принц нахально ответил: «Можете больше не появляться при дворе. Подайте в отставку, она будет принята». Да, сын и отец были одного поля ягоды!
Пётр Великий взял в жены служанку без роду, без племени, а его дочь, императрица Елизавета Петровна, заключила морганатический брак с бывшим крестьянином. Марта Скавронская и Алексей Разумовский отличались ясным умом и природной деликатностью, чем восхищались царственные особы.
В детстве Алексей Разумовский был пастухом. Благодаря тому, что он обладал чудесным голосом, он попал в Санкт-Петербург, где стал певчим в придворной капелле. Там его приметила императрица Елизавета Петровна и начала оказывать особые знаки внимания. Когда он потерял голос, царица сделала его бандуристом, позже доверила пост управляющего одного из своих поместий и, наконец, всего хозяйства. В 1742 году Елизавета вступила в тайный брак с новоиспеченным графом, который ещё совсем недавно пас коров.
Разумовский был высоким и статным мужчиной, умным, деликатным человеком. Он не строил из себя барина, ибо никогда не забывал о своем происхождении, был насмешлив, но без тени злости, снисходителен и беспечен, равнодушен к деньгам, чинам и наградам.
Когда в 1767 году уже новая императрица, Екатерина II, сделала его генерал-фельдмаршалом, Алексей Григорьевич поблагодарил её с редким достоинством: «Ты можешь из меня сделать, кого пожелаешь, но ты никогда не сделаешь того, что меня примут всерьёз, хотя бы как простого поручика». Это, что ни говори, жизненная позиция мудреца, знающего, на чем стоит мир.
Увы, как и многие умные и проницательные люди на Руси, граф имел пагубное пристрастие к алкоголю, унаследованное, вероятно, им от своего отца, горького пьяницы.
Как бы то ни было, Елизавета Петровна нуждалась в Разумовском, платила ему неизменной благодарностью и уважением. Эта привязанность основана на глубокой душевной и духовной общности, и является по сути дела любовью человека к человеку, не знающей сословных преград.
Российские императрицы, в чьих жилах зачастую текла немецкая кровь, держали при себе русских фаворитов. Сложилась традиция выбирать их из числа красивых, сильных мужчин, не отличавшихся особенной знатностью рода.
Григорий Орлов – один из ярчайших представителей целой плеяды славных геркулесов. В Измайловском полку, в котором он служил, не было никого выше ростом и сильнее его. В походах он проявлял удивительную выносливость, а в сражениях – незаурядную отвагу. Орлов был азартным карточным игроком, заядлым охотником, умел пить, не теряя рассудка. Женщины увлекались его красотой и статью, и он платил им тем же, будучи неутомимым в постели.
При первой же встрече с Григорием Орловым великая княгиня Екатерина подумала, что ни один древний римлянин не мог бы сравниться в мужестве и благородстве с этим отважным гвардейцем. Он очаровал будущую императрицу и занял особое место в её сердце.
Ещё до переворота 1762 года Екатерина родила сына от Орлова, которому дали имя Алексей Григорьевич. Супруга Петра III пообещала любовнику, что станет его женой после смерти императора. Какая счастливая перспектива открывалась им обоим, ведь любовь способна преодолеть любые преграды!
Хорошо известна роль Григория Орлова в дворцовом перевороте 1762 года, когда был свергнут Пётр III.
После восшествия на престол Екатерины Алексеевны Григорий поселился в её покоях и начал вести себя, как будущий император: называл царицу на «ты», полеживал на диване, пока та разговаривала с приближенными и министрами, целовал её при посторонних. Та терпела эти непочтительные выходки, поскольку любила его.
Однажды Орлов неосторожно заметил, что ему хватило бы месяца, чтобы низложить Екатерину. На это умный царедворец граф Разумовский ответил: «Может быть, мой друг. Но зато и недели не прошло бы, как мы бы тебя вздернули».
Когда императрица решила возвести на престол Речи Посполитой Станислава Августа Понятовского, Орлов вскипел от ревности. Он вообразил, что Екатерина, короновав Понятовского, выйдет за него замуж. «Я не позволю вам сделать королём вашего бывшего любовника!» - выкрикнул он в Верховном совете, стукнув кулаком по столу. Царица вновь стерпела, но про себя решила положить конец диктату возлюбленного.
К слову сказать, Орлов, как и Алексей Разумовский, не любил заниматься политикой. Для простого, малообразованного офицера это было скучным делом. Он находил наслаждение в изнеженной праздности. Не раз Екатерина, присваивая ему очередное воинское звание, побуждала его выйти из ленивой бездеятельности и заняться государственными делами, поскольку продолжала любить своего «большого ребёнка», но её по-прежнему ждало разочарование. Если он загорался каким-либо проектом, то непременно нелепым. Так, он возомнил, что сможет затмить славу Румянцева, выиграв победоносную войну. Затеял ссору с полководцем и грозился повесить его.
В общем, как свидетельствовали современники, Орлов был слишком «ленив умственно», чтобы играть ключевую роль во внешней политике. Когда Екатерина приблизила к себе Григория Потёмкина (1774 год), опальный фаворит предпринял путешествие по Европе. В Париже он познакомился с Дени Дидро. Прославленный философ, острый на язык, сравнил русского графа с котлом, который вечно кипит, но ничего не варит.
Позже, когда подзабылись взаимные обиды, у Екатерины с Григорием Орловым сложились добрые, приятельские отношения. Императрица продолжала ценить того, кого искренне любила, и кто помог ей приобрести высшую власть в государстве. В отличие от Дидро, она лучше знала характер графа: «У него острый природный ум, идущий своим путём, и мой ум за ним следует».
43-летний Орлов всерьёз влюбился в свою двоюродную сестру Зиновьеву. Императрица оказала содействие их браку. Но эта идиллия, увы, завершилась печально: через несколько лет молодая жена умерла от грудной болезни, а вслед за ней и супруг, потерявший рассудок. Во время припадков он видел убитого им Петра III и в ужасе бормотал: «Наказание мне!»
После смерти Григория Орлова Екатерина писала своему корреспонденту барону Гримму: «Хоть я и была подготовлена к этому ужасному событию, но, не скрою от вас, оно глубоко опечалило меня… Напрасно мне твердят, и я сама повторяю себе всё, что говорится в подобном случае: ответом служит взрыв рыданий, и я ужасно страдаю».
У каждой русской императрицы было особое, неповторимое любовное чувство к своему фавориту. Анна Иоанновна ограничивалась домашней привязанностью, Елизавета Петровна нуждалась в тихом семейном счастье, Екатерина II испытывала глубокую страсть. И кто были их избранники? Мелкий чиновник Бирон, крестьянин Разумовский, офицер Орлов. Сколько благородства, такта и чуткости проявляли эти царственные особы по отношению к лучшим представителям низших слоёв русского общества!
Появление в личных покоях русской императрицы Екатерины II Григория Александровича Потёмкина знаменовало новый этап фаворизма.
Царицу перестал удовлетворять красавец Васильчиков, не отличавшийся какими-либо выдающимися способностями. Бог не дал ему большого ума, поэтому он не мог дать дельного совета или выполнить серьезное поручение. Он не имел авторитета у придворных и быстро потерял доверие Екатерины.
Вскоре на горизонте появился офицер богатырского телосложения, умный, умеющий развлечь разговором. Он не выделялся особенной красотой и знатностью, но многие женщины шептались о его мужском могуществе.
Екатерине минуло 45 лет, Потёмкин был десятью годами моложе. Наконец-то она встретила родственную натуру – умную, деятельную, страстную, способную строить и претворять в жизнь грандиозные планы! Отныне с уст императрицы не сходила умиротворённая улыбка. «Когда я с тобой, я забываю обо всём на свете, - писала Екатерина своему новому любимцу. – Никогда ещё не была я так счастлива, как теперь». Григорий отвечал взаимностью и высоко ценил в повелительнице прямоту, широкий кругозор, желание перемен и улучшений в своем огромном государстве.
Потёмкин с Екатериной часто вели долгие беседы. Он поражал царицу своей сообразительностью, умением давать точные оценки, выделять главное из вороха второстепенного. Их общение часто затягивалось до полуночи, незаметно перерастая в бурные сцены сладострастия.
Таким образом, создавались условия для любви и дела, эротики и плодотворной работы, но этот синтез требовал четкого разграничения сфер деятельности обоих партнёров. Постепенно борьба за первенство каждого из них, как в любовной, так и в государственных сферах стали причиной разногласий. Правда, они, к своей чести, умели находить компромисс, учитывая индивидуальные особенности каждого и сложившиеся обстоятельства жизни.
В конце 1775 года они пришли к соглашению негласно обвенчаться (вспомним, что Елизавета Петровна в похожих обстоятельствах согласилась на морганатический брак с Разумовским). Отныне Потёмкин становился главным заместителем царицы в делах государственного управления, но в делах любовных у него самого появлялся заместитель – тот очередной молодой и приятный офицер, на котором Екатерина останавливала свой взор. Впрочем, и Григорию Александровичу предоставлялся «совещательный голос» в вопросе избрания преемника по спальне.
Потёмкин уехал на юг, завоевывать Крымский полуостров. Екатерина слала ему депеши с просьбой дать совет по тому или иному вопросу, при этом не отказывала себе в «удовлетворении плоти», как говаривал Иван Грозный. Будущий князь Таврический тоже не отставал от повелительницы, и создал при штабе целый гарем из молодых женщин.
Сложилась система совместно-раздельного, так сказать, сексуально-государственного управления Россией, в которой можно разглядеть отдаленное подобие французской Директории.
Могущество Потёмкина неустанно росло. Он присоединил к империи южные области Украины, Крым, Молдавию, образовался Новороссийский край. Из князя Священной Римской империи (этот титул он получил из Вены ещё в 1776 году) Григорий Александрович превратился в князя Потёмкина-Таврического. С его именем связана эпоха великих свершений и блистательных побед, по достоинству вознаграждённых Екатериной.
Как долго могло продолжаться это восхождение и не становился ли опасным для 60-летней императрицы бывший любовник? Под его управлением находились богатейшие земли, превосходившие по размерам многие европейские королевства. Видимо, не случайно сразу же после пышного триумфа в Санкт-Петербурге в 1791 году Екатерина отправила Потёмкина назад, в действующую армию. Его присутствие в столице мешало царице. В дороге светлейший князь заболел и скоропостижно скончался.
Такова логика событий, таков неизбежный конец великой любви, слишком тесно переплетавшейся с политикой, и таков итог взаимоотношений двух выдающихся людей, стоявших у кормила власти огромного государства.
Это были достойные друг друга любовники и правители!
Получив известие о смерти фаворита, Екатерина писала о ней всё тому же барону Гримму: «Вчера меня ударило, как обухом по голове… мой ученик, мой друг, можно сказать, идол, князь Потёмкин-Таврический скончался… О Боже мой! Вот теперь я истинно madamе de resource (сама себе помощница)… Это был человек высокого ума, редкого разума и превосходного сердца…»
Обратите внимание на слова императрицы, что она потеряла сподвижника, человека выдающихся дарований. В них-то и заключается вся суть любви Екатерины Великой к своему фавориту.
Последним фаворитом Екатерины II был Платон Зубов. Стареющая женщина искренне любила 22-летнего поручика – красивого, хрупкого юношу. В нём её привлекала невинность, изящные манеры, неумение хитрить. Казалось, за ласку он отблагодарит преданностью, а царица очень нуждалась в надёжном человеке.
«Я возвратилась к жизни, - восторженно писала Екатерина своему прежнему любовнику Потёмкину, - как муха после зимней спячки… Я снова весела и здорова… В нём есть желание всем нравиться… его любезный характер делает и меня любезной…»
Императрица удостоила Платона многими почетными званиями и наградами. За семь лет он достиг таких вершин, которых его предшественники добивались добрых два десятилетия. «Никто ещё в ваши годы не имел столько способностей и средств, чтобы быть полезным Отечеству», - говорила царица своему любимцу.
В этой фразе трудно заподозрить одну лишь слепую любовь. Государыня делает акцент на трёх последних словах – «быть полезным Отечеству».
Она назначила Зубова Новороссийским генерал-губернатором, на тот самый пост, где долгое время царствовал непредсказуемый Потёмкин. Предстояло удержать завоёванное, наладить цивилизованную жизнь в тех краях, где ещё совсем недавно господствовали турки. А это кропотливая, повседневная работа. Императрица видела в Платоне Зубове добросовестного, обстоятельного чиновника. Ей казалось, что он сможет упорядочить систему государственного управления. На склоне лет императрица не нуждалась ни в витязе-авантюристе, каким был Григорий Орлов, ни в сибаритствующем сатрапе вроде Потёмкина. Хотелось видеть рядом с собой милого, доброго, легко управляемого распорядителя вроде Бирона, только светского, изящного, предупредительного. Зубов представлялся ей именно такой фигурой.
В чём-то эти ожидания оправдались. Зубов с помощью своего родственника полководца Суворова овладел огромными территориями бывшей Речи Посполитой, а значительно позже, после смерти благодетельницы, был в числе убийц несчастного Павла. Так что фаворит довольно уверенно держал в руках штурвал екатерининского корабля. В лице Зубова прорисовывались черты управителя новой России, мощной цивилизованной страны, примерно такой, какой она стала в царствование Николая I, внука Екатерины.
Отсюда следует вывод: любовно-государственная форма мужского фаворитизма в России XVIII века в лице Платона Зубова нисколько не деградировала в сравнении с Григорием Потёмкиным, светлейшим князем и «Князем Тьмы», как величали его недруги.