ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛИЗМ.
Расчёт на то, что, например, во Франции и особенно в Германии произойдёт социалистическая революция, и этот Союз государств возьмёт под своё крыло Россию, вытащив её из того болота, в котором она оказалась после Октябрьского переворота, оказался тщетным. Необходимо было решать вопрос: что делать дальше? Именно НЭП стал той спасительной ступенькой, которая возродит Россию, и другого выхода из создавшегося положения просто не было. Новая экономическая политика оправдала свои надежды! Как же так случилось, что НЭП был прерван, не был доведён до конца? Что помешало дальнейшему совершенствованию новой экономической политики? Как это ни странно звучит в наши дни, но помешало именно непонимание природы рынка. Первоначально хотели уничтожить закон стоимости, вместо того, чтобы уничтожить наёмный труд. «Военный коммунизм» показал всю бесперспективность такого шага, даже если абстрагироваться от военного времени и необходимости этого поступка. Тогда решили сохранить товарное производство, но законом стоимости надо управлять, да и сам закон стоимости уже стал законом социализма. «Марксисты» полагали, что они – не шутите – будут управлять законом стоимости?! А для понимания всего-то и надо было знать, что управлять законом стоимости можно только одним путём – путём торга владельцев товаров, и организацией этого торга служат товарные биржи. Другого пути управления законом стоимости нет! Организованные торги для «марксистов» - это неорганизованная стихия, которую они, как правило, относили к «адамовым временам». Но если торги организованы, то где здесь стихия? И где же здесь свобода цен? Если цены определяются путём торгов на бирже, организации которой может позавидовать любой план союза предприятий, то никакой свободы цен здесь не существует вообще. Цены ограничены как со стороны труда, так и со стороны потребления. Даже прямая (бартер) торговля товарами осуществляется путём договорённости о цене, то есть путём торга между сторонами. Но все эти аргументы становятся понятными лишь со временем, а в те 20-е годы думали иначе.
Первые советские товарные биржи возникли в 1921 году по инициативе местных кооперативных организаций, которые в то время были наиболее крупными участниками рыночного оборота. Организация этих бирж была направлена на рационализацию децентрализованного рынка. Однако уже в 1922 году проявили свою активность государственные органы, которые стремились регулировать развитие этого процесса и определять содержание деятельности бирж. Если госчиновники полезли в структуру биржи для её регулирования, то можно смело сказать, что они там натворят дел столько, что мало никому не покажется. И ножницы в ценах на зерно крестьян в отношении продуктов предприятий – это их большой успех. Но об этом чуть позже. Благодаря наркому финансов Г. Я. Сокольникову, отстоявшему проводить денежную реформу на основе золотого стандарта, появились новые денежные знаки, а также «червонец» приравненный к 7, 74 г. чистого золота. Осенью были созданы фондовые биржи, где разрешалась купля-продажа валюты, золота, облигаций государственных займов по свободному курсу. Если курс червонца поднимался выше официального паритета, Госбанк скупал золото и иностранную валюту на бирже, выпуская дополнительное количество червонцев, и наоборот. В результате этого в течение 1923 года курс червонца повышался по отношению к иностранным валютам. Так, например, если на 2 января 1924 года курс доллара на московской бирже составлял 2 рубля 20 копеек, то к 1 апреля 1924 года он достиг 1 рубль 95, 5 коп. и на этом уровне остановился. То же самое происходило с фунтом стерлингов, франком, маркой и другими валютами. Уже в 1925 году червонец стал конвертируемой валютой, он официально котировался на различных валютных биржах мира. Казалось, что ещё-то надо, совершенствуй далее культуру торговли. Но!
Власть.
У коммунистической партии большевиков в руках и в её распоряжении оказались все средства производства, земля (территория) и её недра в том числе. Она могла многие предприятия отдать на время в управление частным лицам, а могла их забрать в государственную собственность обратно. Так что партия со своим вождём оказалась на самой вершине власти, которая даже и не снилась буржуазным государствам, такую власть даже трудно придумать в самых невероятных фантазиях. И эту власть, которая оказалась в руках большевиков, партия ни кому не хотела отдавать. Отсюда необъятная власть вождя партии. За это своё достояние партия большевиков могла пойти на любые преступления внутри собственного государства, которых человечество доселе не знало. Это случай, осознанный партией, который превратился в закономерность, уже не зависел от желания или нежелания самой этой партии. Поэтому большевики по необходимости были вынуждены, во-первых, пытаться управлять законом стоимости путём регулирования цен и, во-вторых, жёстко реагировать на внутри партийную борьбу, борьбу внутри самой партии. Процесс стал необратимым, необратимым в том смысле, что либо потерять власть вообще, если средствами производства завладеют противники централизованного процесса управления производством и обществом, что предполагало дальнейшее развитие новой экономической политики, либо уничтожить НЭП. Партия большевиков выбрала последнее решение: свернуть новую экономическую политику и уничтожить развитие такой политики в корне. Отсюда и такое презрение к частной собственности, к частному предприятию с коллективной формой собственности, и к товарному производству частными лицами вообще. А что делать дальше? Все средства производства у партии большевиков, а у рабочих нет теперь ничего, кроме своей личной шкуры, которую можно дубить. То же самое и с крестьянами, шкуру которых партия большевиков тоже стала дубить, и кто не согласен относительно дубления шкуры невиновных людей, то и их стали дубить. Все, кроме вождя и его партии, стали винтиками уникального государства, которого ещё не знало человечество. Какую же сформулировать политику, для оправдания этого всеобщего дубления шкур? «Строительство социализма в одной стране!». Эту гениальную идею выдвинул первоначально Бухарин в феврале 1924 года, идея понравилась лично товарищу Сталину, идея прижилась и стала основным аргументом в деле строительства государственного социализма. И не беда, что эта идея противоречила всем ученьям в мире, тем она и хороша, что это не учение, а вымысел. Но какая замечательная идея!!! Идею надо воплощать в жизнь и, главное, эту идею не надо было доказывать. А кто возразит вождю и его близкому окружению? Идею начали воплощать в жизнь: шкуры дубили нещадно, не обращая внимания на чин и звание, а про тех, у кого чинов не было – и говорить не приходится. Подведём краткий итог истории, начавшейся в октябре 1917 г. Партия большевиков во главе с Лениным получила от рабочего класса и беднейшего крестьянства кредит доверия на осуществление от их имени власти. В результате этого кредита (доверия) партия большевиков диктатуру пролетариата превратила в диктатуру самой себя. Партия начала диктовать от имени пролетариата условия организации общественного производства и управления обществом и, таким образом, стала управляющей и направляющей по «правильному пути» силой над пролетариатом. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов начал революцию, а окончилась она диктатурой коммунистической партии от имени народа и во блага народа, а затем и во благо человека. Вот так свершаются великие преступления!
Напрашивается, однако, вопрос: так почему же государственный социализм проиграл в деле управления общественным производством мировому сообществу? Ответ также банально прост: управлять законом стоимости централизованно абсолютно бесперспективно. Ещё раз повторю, о чём уже было сказано выше. Человечество за свою долгую историю научилось организованно контролировать закон стоимости путём организации товарных и фондовых бирж. Дело в том, что уже торг между двумя товаровладельцами предполагает компромисс: либо часть своего труда уступить своей потребности в чужом товаре, либо наоборот. Здесь кроме уравнения стоимостей товаров добавляется психологический элемент – сила собственной потребности в потребительной стоимости чужого товара. А этот психологический момент не может учесть даже самый совершенный план, который господствует на каждом конкретном предприятии. Именно поэтому у Маркса фигурирует двойственный характер труда. Учесть рабочее время конкретного труда, что и делается на каждом конкретном предприятии, всегда по силам любому учётчику, учесть абстрактный труд может только рынок – торги. Цена товаров после торгов – вот реальный результат того, чего стоило производство товара. Энгельс на склоне своих лет приходит к такому же выводу: «Однако с 1865 г., когда книга была написана, наступило изменение, которое придаёт бирже значительно возросшую и всё растущую роль и которое в своём дальнейшем развитии имеет тенденцию концентрировать в руках биржевиков всё производство, как промышленное, так и сельскохозяйственное, и всё обращение – как средства сообщения, так и функцию обмена; таким образом, биржа становится самой выдающейся представительницей капиталистического производства». Том III. Стр. 990.
Отсюда следует, что управлять нужно не законом стоимости, который уже находится в руках организации бирж, не ценами, которые итак определяются организованным порядком, а производством товаров и производительностью труда, совершенствуя при этом как само производство, управление производством, так и производительные силы труда. Так что дело освобождение рабочего класса заключается не в законе стоимости, и не в демократии в производстве, а в ликвидации наёмного труда, в уничтожении наёмного рабства. Именно наёмное рабство становится тормозом общественного производства не только в России, но и в ЕС, и за его пределами.
Новая экономическая политика №2.
Верховная власть коммунистической партии, конечно же, знала обо всех совершённых ею преступлениях перед народом, но вся информация об этом была скрыта, да и когда информация стала более или менее доступной, то исследователям досталось только то, что не успели уничтожить. Единственный момент, который смущал партийную власть – это отношение Ленина к революции и созданного им такого общественного спрута, какой стала власть во главе с генсеком. С самого начала партийная организация большевиков покоилась на слабой надежде мировой революции, но даже это сказать партия не могла, только затем отдельные историки и исследователи констатировали этот провал, этот глобальный просчёт. Поэтому нет ничего удивительного в том, что партия плохо кончила. А если бы говорила правду с самого начала, то и конец был бы менее печален. Государственный социализм, который покоился первоначально на ложной идее и на вдохновении народа, представлял собою полное отчуждение всех от общественных средств производства, начиная от дворника, и кончая председателем министров, излечить такого монстра можно только экономической революцией. Отчуждение достигло такого апогея, что терпеть далее это безобразие стало просто невозможно. И дождались, когда к власти пришёл Горбачёв. Однако, надо сразу сказать, что та система организации власти стала разрушаться не при Горбачёве, а гораздо раньше. Поэтому говорить о том, что Горбачёв развалил Союз, могут только ущербные в своём видение люди. СССР всё равно бы развалился, потому что система власти и режим были недолговечны. Ну не может существовать государственный социализм, в котором государственная власть в виде чиновной бюрократии проникает во все щели общественной жизни. Государственный социализм может держаться только на насилии, на страхе, на лагерях, на шарашкиных учреждениях и тому подобное. Слишком много скопилось неразрешённых противоречий за время царствование Романовых, а затем и партийной диктатуры. Поэтому только стоило разрешить свободу слова, демократические движения, как на поверхность сразу всплыли все эти противоречия. Межнациональные, территориальные и более глубоко лежащие классовые проблемы, которые надо было срочно решать. Но партийная бюрократия решить эти противоречия не могла, не хотела, не умела, и ей это было не надо. У Горбачёва тоже были ошибки, но главные из многих две: во-первых, он начал перестройку сверху, хотя иначе он не мог и, во-вторых, пытался внедрить демократию на предприятии, путём выборов администрации предприятия. Демократия в производстве живо напоминает мне введение демократии в армии в октябре 1917 г. В производстве продукта должна быть такая же дисциплина труда, какой является военная дисциплина в армии. И устанавливается трудовая дисциплина не руководителями производства, а самими рабочими, но последние должны быть в этом заинтересованы и быть собственниками средств производства. Далее, поскольку перестройка началась сверху, то её подхватила чиновно-бюрократическая номенклатура: бюрократия решила сама себя вытянуть за волосы из «социалистического болота». Но этого сделать невозможно без рабочего класса.
Сама себя номенклатура смогла вытянуть на время путём предательства интересов рабочего класса: наёмный труд не только не был уничтожен, а, напротив, стал главной целью чиновно-бюрократического класса для грабежа рабочих. Рабочим первым делом нужна не демократия, а собственность на средства производства и Маркс в 1881 году высказал эту суть чётко: «рабочий свободен лишь тогда, когда он является владельцем своих средств производства; это возможно в индивидуальной или в коллективной форме; индивидуальную форму владения экономическое развитие преодолевает и с каждым днём будет преодолевать всё более; остаётся, стало быть, лишь форма коллективного владения». Энгельс – Эдуарду Бернштейну, 25 октября 1881 года. Так что цель рабочего класса заключается не в обуздании закона стоимости, не в строительстве социализма в одной или в нескольких странах, а в свержении наёмного рабства во всех развитых странах. Впрочем, что об этом говорить, если чиновно-бюрократическая партия всё это прекрасно понимала, но всячески маскировала эту цель именно от рабочего класса. Каждый отдельный рабочий может этого не знать, но как класс в целом он действует согласно этой цели: пытаться обмануть класс, значит обманывать самих себя. Партийные группировки именно так себя и обманывают. Рабочий класс в целом сопротивляется грабежу путём демонстраций и путём труда в производстве, последнее сопротивление будет, пожалуй, сильнее и чувствительной для государства, чем демонстрации. Не зря всё рушится, гниёт, падает, взрывается и так далее. Всё это проявление отсутствия у рабочего класса их собственности на средства производства и ответ наёмных рабов эксплуататорам. Ум целого класса не зависит от понимания или непонимания каждого отдельного индивида. Разрушения и гниение существует не потому, что плохо управляют общественными процессами, хотя управляют действительно плохо. Разрушается, разваливается и гниёт всё потому, что так работает не заинтересованный в качественной работе самый главный производитель богатства – рабочий класс. Даже если каждый отдельный рабочий, казалось бы, трудится хорошо, и каждый отдельный рабочий может даже умереть «ради общего дела», ради выполнения производственного плана и т. д. Только сами рабочие могут координировать свои действия и контролировать свой же процесс производства, а не путём назначения надзирателей администрацией производства. К тому же, сколько знаков стоимости (знаков труда) рабочий класс в целом получает, столько труда он и даёт в целом в производстве. Поскольку рабочая сила вместе с самим рабочим является товаром и стоимость жизни рабочего определена так или иначе, исходя из товарности его способностей, то и класс в целом действует согласно законам товарного производства. Современные денежные спекулянты не понимают классового сознания рабочих потому, что они понимают только свои денежные интересы, свою классовую сознательность и заинтересованность. Проникнуть в сознание противоположного класса им не дано! Этому можно только научиться. Советских профессоров никто этому знанию не учил, а их ученики не знают этого и подавно. Без современного классового сознания общественная наука обойтись не может и общество понять невозможно.
Нет никакой необходимости анализировать бойню между различными группировками, на которые распался С.С.С.Р., и партийная бюрократия РСФСР. Понятно, что каждой из этих группировок нужна была власть, деньги и прибавочная стоимость рабочих, одним словом – нажива. Именно нажива стала основной целью так называемой «криминальной революции» и, соответственно, логика этой криминальной революции неизбежно вела к формированию криминального государства с атомным оружием в руках. Но поможет ли оно в трудный час? Для криминальной власти главным являются деньги; прибавочная стоимость рабочих, которую у них забирают различные денежные спекулянты всех мастей и государственная власть в том числе; и удержание власти, чтобы не расстаться с награбленными состояниями. То, что сейчас происходит в России, это профессионально организованный рэкет в масштабе государства, в то время как первоначально, в процессе распада старого общества и формирование нового, рэкет был организован по всей стране местными бандитами. Так что хотите вы этого или не хотите, впереди Россию ждут новые экономические преобразования:
Новая экономическая политика №3.
Итак, чиновно-бюрократический режим власти в России установился: партийная бюрократия всё сделала в общественном производстве с выгодой для себя – фиктивный рынок, фиктивная собственность, фиктивные олигархи. Время идёт, противоречия обостряются. Экономисты называют этот режим «компрадорским капитализмом». Общественники называют этот режим «криминальным государством». Так называемая «партия бабла» или, как говорит Навальный, «партия жуликов и воров» находится у власти. Всем этим безобразием управляют чекисты – «рыцари рэкета и коррупции», как говорят многие бывшие диссиденты. Цель этой группировки заключается в удержании власти в гниющей и разваливающейся России. Удержание криминальной власти осуществляется, во-первых, насилием и, во-вторых, посредством казуистики: штампованием запретительных законов, которые могут родиться в голове ущербного юриста, который все свои юридические знания направляет на ограничение прав и свобод граждан и, как говорит М. С. Горбачёв про Путина: «злого и мстительного». «Злость и мстительность» – черта характера мелкого человечка. Печальный конец этого криминального режима и его охранителя становится довольно очевидным. Так что вырвать власть у криминального режима может только рабочий класс вместе с профессиональными управляющими производством, если, конечно, последние это понимают, а они будут вынуждены это понять. Цель всего мероприятия – изменить экономический базис путём обобществления на каждом конкретном предприятии собственности и труда. Восстановить институт частной (индивидуальной) собственности не зависимой от какой бы то ни было власти, чтобы ни один чиновник не мог разрешать или не разрешать заниматься желающим индивидуальной деятельностью. Что касается политической надстройки, то здесь самое главное заключается в создании независимого регионального суда. В таком огромном регионе как Россия независимый суд является, пожалуй, главной целью «новой экономической политики №3» и чтобы к этому суду невозможно было приблизиться даже на пушечный выстрел рыцарям рэкета и коррупции. Исходным пунктом для экономических преобразований служит общественная собственность на средства производства социалистического государства, каковым было состояние общества до узурпации власти криминалом и циничной партийной группировкой.
Если иметь в виду только экономический базис, не считая огромной политической надстройки социалистического государства, то общественные средства производства можно разделить в стоимостном отношении на две части: одна часть принадлежит непосредственным производителям, другая её часть принадлежит органам управления производством. Для сохранения и развития рыночных отношений необходимо на каждом предприятии, где это возможно, осуществить обобществление собственности и труда. Показываю это обобществление на простом примере. Пусть предприятие составляет 1 000 работающих человек. Из них 700 человек – непосредственные производители – рабочие, и 300 человек работников управления этим производством. Собственность предприятия в стоимостном выражении делится между ними согласно количественному отношению: 700/300. Пусть, далее, прибавочная стоимость составляет 100%, а рабочий день этого совокупного рабочего составляет 8 000 рабочих часов, на каждого 8 часов труда. При этих условиях необходимый труд на каждого работающего составит 4 часа, и 4 часа прибавочного труда. Совокупный необходимый труд также делится на две части и составит отношение 2800/1200. Распределение необходимого труда в «денежном» выражении, то есть распределение знаков стоимости (труда) между членами ассоциированных производителей будет зависеть от договорённости между ними, где на первом месте будут интересы производства и исторические традиции рабочих. Теперь перейдём к прибавочной стоимости, которая в денежном выражении делится на несколько частей. Одна часть идёт в резервный фонд, без которого не может обойтись ни одно современное предприятие, и свой процент в работу региональной товарной биржи. Другая часть прибавочной стоимости идёт на возмещение износа средств производства. Третья часть идёт в местный бюджет на социальные нужды. Четвёртая часть прибавочной стоимости распределяется между пенсионерами и инвалидами. Налоги на региональную власть каждый рабочий платит из своего дохода. И это будет справедливой экономической реформацией. При обобществлённой собственности и труда наёмный труд, наёмное рабство исчезает. Желающие присоединиться к ассоциации и желающие её покинуть не могут быть здесь и там наёмными рабочими. Впрочем, это уже не столь важно.
Специально для тех, кто не понимает, зачем нужен резервный фонд. Представьте себе замкнутое общество, производящее товары. Как производится прибавочная стоимость все, кто интересуется экономикой, знают. Формулу: Д – Т – Д + д., по-видимому, тоже знают. Допустим, ради упрощения, что это общество в целом авансирует в совокупное производство 1 000 знаков стоимости, а обратно из обращения извлекает 1 500 знаков. А откуда берутся деньги, в которые превращаются прибавочная стоимость? Где общество возьмёт 500 знаков труда? В акте покупки товара всегда возникает вопрос, где взять деньги для покрытия прибавочной стоимости, поскольку прибавочная стоимость – это самовозрастающая стоимость: авансируешь в производство меньше, извлекаешь из обращения больше. Бумажные знаки стоимости берутся только путём выпуска (производства) известной финансовой структурой дополнительных знаков стоимости, и которая даёт в кредит заинтересованным в денежных средствах лицам и ассоциациям эти дополнительные средства. Больше взять не откуда. Разумеется, что эта финансовая структура имеет свой процент. А где возьмёт для себя каждая отдельная ассоциация свободных производителей деньги для покрытия прибавочной стоимости в акте покупки товаров? Только из своего резервного фонда, если, конечно, не брать в кредит и не жить в долг. Резервный фонд всегда нужен. Впрочем, это тоже теперь, когда мы многое знаем, не столь важно. Так как всё это само собой разумеется.
Владимир Николаевич Лямин. 26. 02. 2013 Г.