Я отчетливо помню тот день. Помню, как вышел из электрички, развернул листок бумаги и прочел знакомый мне много лет адрес. Я приехал в чужой город, чтобы завершить одно дело, начатое мной 18 лет назад. За это время многое в этом местечке изменилось, и мне даже пришлось пойти другой, неизвестной мне дорогой. По пути я часто спрашивал прохожих, правильно ли я иду. Так как город был скорее деревней, то за четверть часа я вышел из его так называемого центра и пошел среди частных домиков-развалюх. Мой внешний вид во многом отличался от вида местных жителей, поэтому я мало удивился, когда на меня уставилась одна женщина. Видимо, до этого она сидела в доме перед окном и, заметив меня, вышла к своему дощатому облезлому забору прямо в цветастом халате и домашних тапочках. Гораздо больше меня поразил цвет ее волос. Это был цвет засохшей корки лимона, а может, пожелтевшей осоки. При этом волосы ее на вид казались жесткими как щетка и спутанными настолько, что могли бы сломать расческу.
Несколько мгновений я разглядывал ее и потом решил спросить, как и предыдущих прохожих, не сбился ли я с пути.
Мгновенного ответа не последовало. Сначала она долго вглядывалась в мое лицо, затем словно захотела спросить о чем-то… а потом просто указала дорогу.
Я пошел прямо. Она будто вселила в меня беспокойство. Дойдя до развилки, я понял, что она смотрит мне вслед - почувствовал спиной. Обернулся. Да, действительно, она стояла на том же месте и смотрела. Не знаю почему, но мне показалось, что если я подойду к ней, то мое беспокойство исчезнет.
Я вернулся. Она молча пригласила меня пройти в крошечную кухню. Убранство в ней было нелепо: клеенчатая скатерть с цветочным рисунком на столе, короткие занавески на деревянных палках вместо карнизов, бордовое полинявшее покрывало на диванчике. Мы сели за стол и продолжали молчать. Вглядевшись в ее лицо, мне стало понятно, что она страдает алкоголизмом. Наконец, она сказала:
- Что, не помнишь меня? – ее хриплый голос резанул тишину.
Я покачал головой.
- 18 лет назад, в электричке, - начала она.
И этих слов мне стало достаточно, чтобы отчетливо вспомнить все. И я вздрогнул от этих воспоминаний.
Тогда я ехал в город все по той же причине, что и сейчас – у меня здесь есть некое дело. Напротив меня села приятная молодая девушка с соломенными желтыми волосами. На ее ногах были блестящие лакированные туфли, которые она тут же сняла и переодела на черные кеды. Я вопросительно на нее посмотрел. Она улыбнулась мне и сказала, что впервые надела туфли и натерла ноги. У нас завязался разговор. Она рассказала о себе: зовут Анфиса, ей 18 лет, она ездила в этот город к своему жениху. Он совсем ей не нравится, но мама велела получить прописку и переехать в крупный город. Но Анфисе совсем не хотелось замуж, а тем более за него. Я ее понимал, от нее ведь веяло молодостью и озорством.
А мне тогда было 36 лет. Господи, только сейчас понял… у нас ведь разница в возрасте 18 лет, я был вдвое старше ее. В те годы я был пылким романтиком. Удивительно, да? А сейчас я скептик, и мне уже 54. еще 18 лет прошло.
Я ей дал совет не выходить замуж. Ведь это ее жизнь, и если она ее сейчас сломает, то потом уже ничего не вернуть. Помню, как она оживилась, встрепенулась, в глазах лучики заиграли. Как будто раньше ей эта мысль казалась невозможной, а сейчас все стало таким ясным и простым! Всю оставшуюся дорогу мы размышляли над тем, что она скажет матери, своему жениху, а потом представляли ее будущее.
На станции мы разошлись в разные стороны. На прощание она меня горячо поблагодарила, и каждый остался по-своему счастливым.
Нет, эта женщина совсем не та девчонка.
- Как? Почему? – тихо спросил я.
- Да, я не вышла замуж. И что из этого получилось?? Посмотри на меня! Кто я? – спрашивала она истерично. – Я осталась здесь, где нет ничего. Одна! Мать умерла. У меня родилась дочь, отец которой тоже умер. Но он такой… хорошо, что она его не узнала. И все из-за кого? Из-за тебя и твоих обещаний, пустых слов! Я каждый день тебя проклинаю!
Мне стало жутко. Невольный виновник, сломавший жизнь? Анфиса(ей это имя уже совсем не шло) сидела со злым, напряженным лицом. Еще чуть-чуть, и будут буря, говорило оно. Мне было больно смотреть на нее. Жалость. Именно это я испытывал к ней. И горечь в душе на всю оставшуюся.
- А дочь? – осмелился я спросить.
Лицо ее немного прояснилось.
- Я не позволила ей остаться. Она уехала отсюда, сейчас учится. А хочешь, хочешь я покажу тебе ее фотографию? – она оживилась, встрепенулась, в глазах… я узнал Анфису. – Принесу сейчас! – она пошла в комнату.
Я понял, что не могу остаться, что сделаю тем самым только хуже. Бежать! Надо бежать отсюда! Я быстро вытащил несколько купюр из кошелька – деньги лишними не будут. Пропьет или нет – бог с ним. Выглядело как откуп от нее, но у меня такой цели не было. А что я еще мог сделать?
И я выскочил на улицу и просто убежал.
Мне больше не суждено ее забыть. Увижу ли я ее? Кто знает, быть может, лет через 18.