Это даже не пруд, а просто небольшая заводь на ручье, протекающем по дну широкого оврага с пологими склонами, которые активно оккупировала разросшаяся лесопосадка. Настоящий пруд у нас располагается выше по течению – тоже сравнительно небольшая, частично заболоченная водоёмина, из которой и берёт начало этот почти что лесной ручеёк. Но туда я в своих прогулках нечасто захаживаю – рыбаки (и что они умудряются ловить в этой луже?), семейные пикники, просто компашки, ближе к вечеру склонные выпить и гульнуть – нет, я предпочитаю уединение. Разобравшись с уроками, просто выйти подышать воздухом и послушать тишину.
В хорошем месте всё-таки стоит наш дом – выходишь из подъезда, пересекаешь трассу с редкими машинами, и вот уже над тобой шумят кроны деревьев, чирикают синицы. Белок не хватает. И чего им, спрашивается, не хватает в нашем краю? Дубрава, ручей, грибы, жёлуди, прочие семена… А уж детвора, да и взрослые, были бы счастливы чем-нибудь поделиться. Тут много народу гуляет – чисто, светло, привольно. А пройдя вниз по течению, можно увидеть место, которое я называю стыком миров. Здесь овраг ещё больше расширяется, ручей, пополненный несколькими родниками, разливается небольшой речушкой, а деревья на том берегу заканчиваются, сменяясь степью. Где-то за кромкой оврага лежит кукурузное поле, но здесь, на широком склоне, степь остаётся такой, какой была с начала времён.
Вот теперь можно присесть на бережок, облокотиться на широкий раздвоенный ствол нависшего над водой дерева, как на спинку трона, и не спеша полюбоваться всем этим роскошным многообразием. Над головой по-прежнему шелестит листва, зелёным туннелем накрывая ручей, а впереди, за журчащим потоком, раскинулось степное разнотравье едва ли не в рост человека. Пожалуй, нет на свете сада, который мог бы похвастаться таким буйством красок, таким количеством и разнообразием цветов, цветущих, сменяя друг друга, едва ли не круглый год. Нагретый за день солнцем, этот дикий непролазный сад пышет волнами зноя, пропитанного коктейлем сладких и терпких ароматов. Слева, ниже по течению, там где речушка вырывается из-под древесных сводов широким разливом, высится стена камышей, лениво перекликаются лягушки, репетируя перед ночным хоровым пением, и мелькают разноцветные крылышки стрекоз. А прямо передо мной, ещё не занятая камышами, но уже порядком разлившаяся, лежит та самая тенистая заводь, словно пограничная зона лесного, степного и болотного царств. Течение в ней едва заметно, сквозь прозрачную воду видно илистое дно. Почему-то именно к ней раз за разом возвращается взгляд. Продолжая дышать настоем степных трав и слушать сводный болотно-лесной хор, неотрывно смотрю в это прозрачное окошко, не думая совершенно ни о чём. Хорошо…
А тем временем уже вечереет. Солнце окончательно скрывается в чащобе, тени деревьев тянутся по склону, темнеет – кажется, пора. Не торопясь выхожу из состояния блаженного пофигизма и, теперь уже пристально и внимательно, вглядываюсь в воду. Появится ли сегодня? Вроде никто больше поблизости не отдыхает, да и я по-прежнему не шевелюсь, ни ветра, ни дождя не наблюдается. А вообще, кто его знает. Солнце плавно уходит за горизонт. Я этого, понятно, не вижу, но ползущие тени сливаются в одну сплошную, окончательно накрывая овраг, кроны деревьев надо мной и торчащие в поле высоковольтные вышки. Только редкие перистые облачка в небе продолжают играть оттенками розового. Засматриваюсь уже на них, но вот… Под деревьями вовсю сгущаются сумерки, жар нагретой степи сменяется уютным влажным теплом ванной. Совсем скоро оно сменится сырым холодом колодца, а над водой, как всегда неуловимо, появляется легчайшая дымка, призрачно белеющая в сумерках. Да, вот оно! Всё пространство заводи от камышей до говорливого ручейка подёргивается искристым мерцанием, словно туман вдруг обернулся голубоватыми инеевыми кристалликами. Только это, конечно же, не иней. И уж подавно не отражение облака на закате. Медленно и величаво над водой поднимается пелена неяркого, сочно-бирюзового сияния. Мигая бесчисленными крохотными искорками, оно наливается, клубится, вихрится ленивыми водоворотиками, поднимаясь всё выше к древесным кронам. Бирюзовый свет постепенно сменяется таким же живым изумрудным, сливаясь с листвой. А потом действительно сливается с ней, будто впитавшись. И вот уже сияет зеленью каждый листочек, каждая прожилка видна, каждый жучок, каждая чешуйка лишайника на коре. Отсвет отражается на стене камыша, искрится на воде, освещает меня, хотя я всегда заранее занимаю место немного в стороне, там где ручеёк впадает в заводь, как бы подталкивая и направляя световое чудо. Так удобней наблюдать его во всей красе, да и чего уж там, страшновато, когда тебя накрывает неведомое.
А сияние разливается по листве, зажигает кроны соседних деревьев, струится дальше, постепенно растворяясь. Плавно меркнет загадочная иллюминация, только искорки мерцают среди ветвей. Зато весь лес теперь виден в темноте: склон оврага, кустарник, пышный ковёр листвы на земле. Даже днём здесь нет такого обзора. И такого понимания: вот где настоящее чудо – такое близкое, что никто не может его рассмотреть. Это хаотичное нагромождение растений на самом деле единый организм, огромное, древнее и мудрое живое существо, которое само создаёт себе среду обитания. Только, в отличие от человека, его богатств хватает на всех. Корни удерживают землю от разрушительного воздействия времени, лиственная подушка сохраняет в ней влагу и тепло, а произрастающие на этой благодати, под щедрыми лучами солнца деревья с лихвой обеспечивают пищей и кровом всех, кто поселяется под их гостеприимной сенью. И не забывают сами пользоваться их услугами…
Однако светопреставление закончилось. Становится темно, ощутимо прохладно и, как ни крути, жутковато. Осторожно поднимаюсь, отряхиваю с одежды травинки и быстрым шагом направляюсь по тропке, пересекающей посадку поперёк. Вот и трасса, ведущая прямиком к дому. Фонари и окна манят уютным светом, множество народу, как и я, наслаждается вечерней прогулкой, впереди родная квартира, горячий ужин и мамины нравоучения, что нечего шляться допоздна неизвестно где. Я глубоко вздыхаю, успокаивая сердцебиение после марш-броска через ночной лес и, с таким же неспешным достоинством, шагаю по тротуару к дому.
Что это было за сияние? Откуда я знаю? Я не уфолог, не метеоролог и, как видите, даже в искатели приключений не гожусь. Кто-то на моём месте, пожалуй, рискнул бы окунуться в неведомое – может быть открыв дверь в иные миры, а может спугнув чудо. Мне достаточно роли скромного зрителя. И нашей маленькой тайны – моей, и тихой лесной заводи у стыка миров.