Огромное число женщин, порой, из крайней нужды приехавших в Италию, имеют дипломы о высшем образовании. Дома они привыкли к уважению, их называли по имени-отчеству. Среди них бывшие учителя, врачи, медсестры, инженеры, адвокаты, отдавшие долгие годы работы пациентам, ученикам, умным машинам,- все они оказались жертвами своего времени. Как-то нужно было растить детей, делать ремонты, строить дома, покупать квартиры, помогать родственникам. Деньги на все это, к сожалению, можно было заработать только за границей, убирая квартиры или ухаживая за стариками.
Работа для многих из них оказалась очень унизительной, хотя у Бога унизительных работ не бывает. Нужно было выжить и не потерять свое достоинство. Да, что там не потерять себя! Избавиться от лишних амбиций, принять ситуацию, как жизненный урок в своем духовном преобразовании, стать сильнее, выносливее и мудрее. Да еще… и деньги заработать. Поднять детей, помочь внукам; родным дать денег на лечение. Были бы деньги, а куда их деть, найдется.
Среди моих подруг сотни таких. Они живут ради будущего своих детей и внуков.
У каждой из них по-своему сложилась судьба за границей, но начинали все очень тяжело.
Тамара. 56 лет. Приехала заработать денег и помочь детям. Меланома. Решила: «Все равно умирать, сколько сил хватит, поработаю». В первые два месяца безработной жила на «парасалях». Так называли заброшенные фабрики, заводы или какие-либо другие предприятия. Туда и селились, превратившиеся в бродяг, наши иммигранты, пока не нашедшие работы. Мужчины как-то подключали электричество и воду. Спали на найденных матрацах. Иногда были разгоняемы полицией. Находили другие подобные места и снова обустраивались.
Маргарита. 50 лет. До отъезда перенесла 11 операций. Удалили почку. Всю жизнь проработала учителем младших классов. Уехала не столько от нужды, сколько от досады: муж загулял.
Катя. 50 лет. Дома остались трое детей и парализованный муж, за которым они ухаживали. Муж умер. Катя еще тогда документов не имела: приехать на похороны не смогла.
Надежда. 52 года. Глаукома, больная печень, артроз, неврастения – целый букет болезней. С первой работы уволили: в обморок упала. На второй работе задержалась на два года. Старушка, за которой смотрела, была больна болезнью Алцгеймера. Потом Надежда пять лет работала с дедом. Когда он умер, его родственники помогли ей получить маленькую квартирку. Надя стала убирать в домах. Она самая сильная из всех моих подруг. На родине, благодаря ее заработанным деньгам, дети смогли отстроить дом. А в Италии двери ее квартиры всегда открыты для друзей.
Алина.50 лет. Очень красивая. Сколько поклонников могла бы иметь! Как только получила документы, правдами и неправдами сумела привезти мужа, имевшего диагноз онкологического заболевания. В Италии добилась того, чтобы его прооперировали.Лет через десять жизни заграницей,возвращаясь на родину,погибли в автомобильной катастрофе.
Зоя.45лет. В одну из декабрьских ночей осталась на улице. Ходила и плакала. Из бара вышли молодые люди и стали над ней смеяться. А дома – дети. Не уедешь без денег.
Даша. 40 лет. В Италии второй раз. Приехав домой, поняла, что чужая для всех. Муж ее деньги пропил.
Ирина.40 лет. Дома работала мужским парикмахером. Муж зарабатывал прилично. Не нуждались особо. Но Ира мечтала приехать в Италию. Тут же впала в депрессию: и бабка вредная попалась, и мужика не хватает.
Ася 56лет. Диабет. На инсулине. Работает в Италии, отказывая себе во всем, уже 13 лет. Обеспечила двоих детей квартирами.
Заметки о женщинах можно продолжать до бесконечности.
Все мы здесь с разными судьбами, но с одинаковым, или чаще всего одинаковым менталитетом:привыкшие к честному труду;не слишком здоровые;отдающие последние силы детям и внукам.
Когда в Милане я впервые зашла в поезд метро, мне казалось, что все пассажиры на меня смотрят с вопросом: мол, чего здесь надо? Робея , я сделала один шаг и еще половину, чтобы дотянуться одной рукой до держака, а вторую руку с мешком-посылкой домой, поставила на пол, как можно ближе к себе и так, чтобы мешок не приведи Господи никому не помешал. Робко оглядываясь, ехала до нужной станции, замерев от стеснения. Даже если освобождалось сидение, не садилась: не хотела привлекать к себе внимание.
Вот так робко, на цыпочках, мы входим в культуру чужой страны, боясь, что нас не примут или, чего хуже, депортируют, а если так, то конец всему.
Я родилась и всю жизнь прожила в камерном городе. Провинциалка. А тут Италия. А тут Милан. Поддерживала только мысль, что я не единственная здесь такая. Наблюдая за нашими женщинами ( а их видно за версту), замечала, как, толкая друг друга, прут они в переполненный вагон метро, а потом , заняв место, замирают, как и я, не двигаясь, с растерянным взглядом, как бы просящим: « Можно мне тут постоять?»
Да, наших женщин видно за версту. В основном, полноватые, русоволосые; с пластиковыми мешками, где спрятан тормозок на воскресенье. Большинство проводят выходные в парках. Собираются компаниями, достают из мешков свои салаты, бутерброды, вино; раскладывают все это на скамейках, застеленных предварительно газетами; едят, пьют, беседуют, разглядывают фотографии родных, только что полученные через водителей автобусов; иногда поют и даже танцуют.
Итальянцы с любопытством посматривают на них.
Так и проходят выходные с днями рождения, со свадьбами, с рождениями внуков, с поминками родных, с разводами; со слезами и смехом,- как и положено в обычной жизни.