Мог ли он знать…. Есть в литературе такой довольно популярный оборот. К примеру, «Мог ли он знать, что это простое, на первый взгляд, безобидное действие неизбежно приведёт его к смерти?» Мог ли он знать? Этим вопросом автор снимает со своего персонажа всякую ответственность за какие бы то ни было действия. Просто потому что на этот вопрос всегда только один ответ – нет. Мог ли он знать? – Нет, не мог, потому как откуда бы он мог знать последствия своих действий. Он не знал, не имел ни малейшего представления, а значит, ваша честь – абсолютно невиновен. Вы согласны?
Моя история о человеке, имя которого абсолютно неважно. Неважно оно в первую очередь потому, что могли ли родители этого человека знать его судьбу, когда он только-только начал отращивать жабры в маленьком безопасном мирке маминого живота? Разумеется, нет. Когда они выбирали тихим вечером набор букв, с котором впоследствии этот человек связывал себя, они ничего о нем еще не знали, а потому эти буквы абсолютно ничего не значат в нашей истории и поэтому давайте больше не будем к ним возвращаться. Если же это кажется вам не удобным, можете звать его Гуинплен.
Чуть больше чем имя, важна жизнь этого человека до описываемых событий, а потому я как могу кратко расскажу вам о ней. Родился Гуинплен в маленьком городе и благодаря этому факту, вырос он там же. Путь взросления не был для него приятным, так как природа не наделили Гуинплена ни харизмой лидера, ни острым языком шутника, ни силой спортсмена, ни наглостью хулигана. Ситуацию могла бы исправить красота и обаяние, но внешность его была незначительной и могла бы стать уродливой, не будь она столь посредственной. Одноклассники не любили Гуинплена, а особенной их нелюбовью пользовалась его вечная легкая и словно недорисованная художником улыбка, не то издевательская, не то мечтательная. Все школьный годы он провел в добровольной социальной изоляции – никто не рвался общаться с ним и сам он не делал никаких попыток найти себе друзей или хотя бы знакомых. Свободное время он коротал за чтением как умных, так и глупых книг, а так же просмотром фильмов, сериалов и мультфильмов не менее разного качества, которые он уже видел несколько раз.
С окончанием школы Гуинплен почувствовал облегчение, с переездом в крупный город для учебы - радость, а после знакомства со своими одногруппниками – надежду. Народ подобрался разный и среди них ему виднелись если и не родственные души, то хотя бы представители того же вида что и он. С некоторыми из них у него завязалось общение, которые Гуинплен с облегчением нарек дружбой и на короткое время стал казаться себе счастливым. После этого Гуинплен начал знакомиться с девушками, которые, однако, подобным встречным желанием не обладали. Но каждый отказ помимо унижения приносил опыт и спустя полгода постоянных попыток время между началом знакомства и отказом увеличилось до нескольких минут, спустя еще полгода – до нескольких часов, потом нескольких дней, недель и в итоге Гуинплен пришел домой с осознанием того что у него есть девушка. Для простоты будем звать ее Девушка Гуинплена. До того времени он никогда в жизни не чувствовал любви ни к себе ни в себе и потому понятия не имел на что похоже это чувство. Он, к примеру, знал чувство боли и испытав его мог точно сказать что это боль, но вот чувство любви оставалось для него загадкой. Спустя четыре месяца отношений Гуинплен решил, что влюблен в Девушку Гуинплена.
Целый месяц он был счастлив - у него были друзья, делающее его не одиноким, у него была девушка, делающая его влюбленным и у него была учеба в университете, делающая его инженером. Однако спустя месяц эйфория спала и Гуинплен стал замечать, что он и его друзья не делают вещей, которые делали друзья в книгах и фильмах. У них не было фирменного рукопожатия, любимого бара, который они бы называли «наш бар», не было забавных приключений, да даже просто встретиться было сложно из-за того что у всех были постоянно какие-то другие дела. Вслед за этим пришло понимание, что и отношения с возлюбленной развиваются как-то странно – у них не было «нашей песни», история их знакомства была совсем не романтичной и короткой, никто из них не чувствовал, что их жизни теперь неотделимы и что они половинки одного целого. И друзья и девушка часто имели какие-то свои, другие, планы на выходные, а все попытки Гуинплена сделать их жизнь более интересной и похожей на остроумный ситком воспринимались ими плохо, если не сказать враждебно. Они никак не желали следовать простым просьбам Гуинплена, почти каждый раз их приходилось долго и мучительно уговаривать и к тому же не всегда получалось в итоге уговорить. Так прошло еще полгода.
А потом у одного из друзей Гуинплена (которого пусть будут звать Музыкант) случился День Рождения. Мог ли знать Музыкант, приглашая Гуинплена на свой праздник, что в итоге все закончиться крайне трагично? Естественно нет. Мог ли знать Гуинплен, соглашаясь прийти, что все закончиться так, как закончилось?
* * *
На празднике Музыканта подавляющее большинство людей Гуинплену было не знакомы и потому он чувствовал себя крайне неловко. Вокруг него незнакомые люди обсуждали незнакомых ему людей и неизвестные ему вещи, вынуждая Гуинплена кочевать от одной группке к другой и пытаться вклиниться в общение. Он врывался в чужие беседы подобно отчаянному бездомному и крал их внимание различными забавными фактами из истории, психологии, фильмов, книг и прочего, а когда давление их неприязни выталкивало его из беседы, он влетал в другую. Он пытался шутить сам, цитировал шутки известных в мире шутников, но смеялись лишь вежливые. От постоянного стресса Гуинплен начал заикаться, кусать губы и ногти, по всему телу выступил пот и создал ореол неприятного запаха. Если до этого Гуинплена просто терпели и ждали пока он исчезнет сам, то теперь его начали избегать. Это приводило его в отчаяние. Так и прошел вечер. Под конец праздника Музыкант сказал Гуинплену что он не понравился никому из его друзей, что его сочли слишком навязчивым и раздражающим. Девушка Музыканта, которую мы окрестим Школьница, сказала Музыканту что Гуинплен странный и противный. Из-за всего этого Музыкант сказал, что не будет больше приглашать Гуинплен в эту компанию.
- Ну, ты же понимаешь? – Закончил Музыкант подводить итоги.
Гуинплен кивнул и пошел домой. Недорисованная улыбка стала еще более блеклой.
Несмотря на то, что за окном была темная ночь, а до дома было минут сорок ходьбы, Гуинплен пошел домой пешком. Идти в темноте одному по пустым улицам было страшно, особенно пугала перспектива встретить охотников за чужими деньгами, мобильными телефонами и чувством собственного достоинства. Однако стоять на месте и ждать такси для Гуинплена было невыносимо, ему нужно было куда-то идти, двигаться - мысли о неудачном вечере множились в его голове и требовали выхода, и быстро шагая по улицам он как бы сливал энергию этих мыслей в движение. Пару раз на пути ему встретились шумные пьяные компании, при одном только виде которых сердце молодого человека начинало неистово колотиться и внутри сжималось от ужаса. Но к счастью никто не обратил внимание на быстро шагающего по улице парня. После каждой такой встречной компании, Гуинплен несколько минут поглаживал пальцами холодный метал складного ножа, что он всегда носил в кармане. Этот маленький ножик ему подарили еще в детстве и этот объект прямого вмешательства в чужую жизнь всегда действовал на него успокаивающе. Сама мысль о том что в случае конфликта с каким-нибудь агрессором он всегда может вернуть контроль одним коротким ударом окутывала сознание Гуинплена тонким шелком спокойствия.
Так и не было бы в этой прогулке, в общем-то, ничего примечательного, если бы за четыре квартала до дома Гуинплен не обнаружил впереди идущую женщину. Нервный цокот ее каблуков, длинный плащ, бледная тонкая ручка, вцепившаяся красными ногтями в среднего размера женскую сумку, и беззвучный шелест волос после каждого порыва ветра – вот и все что мог сказать Гуинплен о ней, да и то шелеста волос он с такого расстояния не слышал, но не сомневался что услышит если подойдет поближе. Ведомый этим странным желание услышать шелест волос незнакомки он прибавил шагу и начал сокращать дистанцию. Спустя минуту он понял, что услышавшая его шаги женщина тоже прибавила шагу. Внезапно Гуинплен представил, как это выглядит со стороны – одинокая девушка посреди пустынной улица и догоняющий ее молодой парень – и понял, что она его боится. Он хотел было перейти на другую сторону улицы, сбавить шаг или же крикнуть женщине чтобы она не боялась его, что он тоже просто идет домой. Но ничего из этого он не сделал. Он просто еще немного ускорился, чтобы его скорость и скорость незнакомки были равными и расстояние между ними не изменялось.
Так они прошли три квартала. Чем дольше Гуинплен шел за этой женщиной, тем спокойнее становилось у него на душе, и тем напряженнее становилась фигурка женщины. После второго квартала ее голова стала изредка немного дергаться, словно она хотела обернуться и увидеть своего преследователя, но боялась это сделать. Сердце Гуинплена билось в такт ее шагам. Цок-цок-цок-цок-цок-цок. В какой-то момент он стал замечать что он шагает одновременно с ней – она идет правой ногой – и он правой, она левой – он тоже левой. Словно они были партнерами в причудливом и однообразном танце. Зачарованный этой магией, Гуинплен едва не пропустил момент, когда незнакомка свернула во дворы. До собственного дома ему было еще идти целый квартал, однако как завороженный он не думая свернул вслед своей избраннице.
Идя мимо припаркованных машин к потухшей окнами девятиэтажке вдоль детской площадки, полуразгромленной толи локальными выпивохами, толи самими детьми, незнакомка ускорила шаг, она уже почти бежала, но Гуинплен не отставал и даже более того, догонял хрупкое существо на таких неудобных каблуках.
Цок-цок-цок-цок-цок-цок. Словно секундомер на шее алкоголика-физрука, словно падающие капли в затапливаемой комнате. Все быстрее и быстрее, напряженней и напряженней, навевая воспоминания о когда-то давно прослушанной и забытой классической музыке. И как и в той композиции – внезапный финал. Дверь, железная дверь с домофоном. Женщина судорожно выхватила из сумки ключи и вбросила себя внутрь дома. Но старая дверь с послужившей немало пружиной закрывалась медленно, Гуинплен успел схватиться за край и вошел в темный подъезд.
Она стояла у лифта и не отпускала нежных пальчиков с кнопки вызова. Лифт ехал не торопясь. Гуинплен спокойно подошел и встал прямо за ней. Все замерло в ожидании. Руки Гуинплена замерзли и чтобы согреть их он инстинктивно сунул их в карманы.
Пальцы его коснулись складного ножа.
Двери лифта открылись и они зашли. На короткую секунду ее взгляд и его улыбка встретились. Девушка кажется поежилась, а Гуинплен проскользнул к задней стенке лифта снова пристроился у нее за спиной. Про себя он подумал о том, что женщина очень красива. Через мгновение он поправил сам себя, решив, что женщина очень сексуальна.
Двери закрылись.
- Вам какой этаж? – Спросила она.
- Девятый.
Она нажала на кнопку седьмого этажа и старый механизм пришел в движение. Гуинплен гладил нож в кармане и смотрел на ее изящную спину. В голове его была мысль «ты можешь» и он отвечал ей - «да, могу». Он вдыхал запах ее духов и шампуня, а она стояла недвижно, словно решив, что любое, самое крошечное ее движение, может спровоцировать молодого человека позади нее. Лифт продолжал ехать, она продолжала стоять, он продолжал ее рассматривать. Взгляд его ушел вниз, на полочку ее попы, потом дальше, на ноги. Он заметил, что на левой черной туфле немного содран каблук, а на правой ноге в колготках была крошечная дырочка. И хотя Гуинплен мог видеть лишь ее икры и пальцы рук, она казалась ему куда более привлекательной, чем обнаженные женщины в интернете.
Лифт остановился на ее этаже, она тут же покинула его.
«Ты можешь» - сказала мысль в голове Гуинплена.
«Я могу» - ответил он сам себе и нажал на кнопку девятого этажа.
Выходя на последнем этаже он услышал как закрылась дверь в ее квартире. Только тогда он заметил, что крайне возбужден и, оглядевшись вокруг, прислонился спиной к стене и расстегнул молнию на джинсах.
* * *
Придя домой Гуинплен был воодушевлен и долго пытался, но не мог заснуть, справившись с этой задачей лишь под утро. Сон его был спокоен и проснулся он когда уже начинало темнеть. Однако после пробуждения от былого душевного подъема не осталось и следа - снова нахлынули воспоминания о неудачном вечере у Музыканта, весь мир вновь начал казаться неприятным, неконтролируемым. Одна за другой в голове возникали сцены прошлого праздника, словно надоедливый родственник листал фотографии скучного отпуска снова и снова. Гуинплен вспоминал всех гостей, всех тек кто счел его навязчивым, раздражающим, странным. Вернее странным его назвала только Школьница, девушка музыканта. Гуинплен живо представлял ее в этот момент - высокомерная, наглая, заносчивая, с презрительным выражением на своей милой мордашке, она выплевывала из своего рта слово «странный». Маленькая тупая дрянь, королева класса. «Странный» - шипело в мозгу Гуинплена, разъедая все вокруг словно кислота.
Не имея никаких планов и желая отвлечься, Гуинплен занялся бессмысленным сидение в интернете. Он смотрел обновления страниц своих друзей, смешные картинки, читал статьи о вещах и людях, переписывался с людьми, которые несли какой-то вздор или наоборот доказывали очевидное. Гуинплен не знал, что ему делать и страдал от необходимости делать что-то. К счастью для Гуинплена, в тот вечер один из его друзей в соцсетях разместил у себя на странице несколько картинок, вроде как являющихся скриншотами переписки парня и девушки. Парень предлагал девушке встретиться, она отказывалась ссылаясь на то что у нее уже есть молодой человек, тогда ее собеседник предлагал ей заняться с ним сексом за деньги и после некоторых недолгих уговоров и договоренностей, она соглашалась. Тогда парень заявлял что собеседница шлюха, и грозился показать эту переписку молодому человеку продажной девушки. Имена в переписке были замазаны, адреса и номера телефонов тоже.
После просмотра этих картинок у Гуинплена в голове появилась крошечная мыслишка, которая уже спустя час подобно опухоли оккупировала все доступное пространство и стала полноценной идеей. Он начал жить с этой идеей. Гуинплен ел, спал, мылся, передавал деньги за проезд, расплачивался за хлеб – все вместе с ней. Слово «странный» перестало разъедать его сознание, затопленное этой идеей. Она немного пугала, была холодной, тяжелой, но вместе с тем было в ней что-то завораживающее и простое, как в холодном оружии. И через пару дней Гуинплен понял, что воплотит эту идею в жизнь.
У Гуинплена была не только своя страница в социальной сети, но еще и две поддельные, которые он использовал если где-то в обсуждениях спор выходил из-под его контроля. Он поменял имена и аватарки этих фальшивых аккаунтов, дав одному из них имя и аватарку Школьницы. После этого он попеременно отвечая от лица то Школьницы то от лица ее разоблачителя устроил между ними переписку в духе ранее просмотренной серии картинок, сделал скриншоты полученного и вставил их все в один документ. Затем Гуинплен с фальшивого аккаунта разослал этот документ всем кто был в списке друзей у Школьницы, в том числе и Музыканту, а так же выложил все скриншоты фальшивой переписки в популярные группы. Оставалось только ждать.
Ожидая реакции не раньше чем через пару часов, Гуинплен сел читать книженку, у которой имя автора на обложке занимало большую часть и было в разы больше названия самого произведения. Однако уже спустя полчаса вооруженные скриншотами как неопровержимым доказательством, поборники морали взяли страницу Школьницы на штурм. Спустя день она закрыла доступ к своей странице, через еще один день удалила ее, через три дня Музыкант бросил ее а все кого она знала стали называть ее шлюхой. Через три недели Школьница выпрыгнула из окна.
Мог ли Гуинплен знать, что она умрет?
Мог ли я знать?