Медсестра Лизонька была пенсионного возраста.Вообще-то она была Елизаветой Романовной, но сотрудники хирургического отделения Басманной больницы города Москвы почему-то всегда называли её Лизонькой. Фигурой она была пышненькая, а лицом – пухленькая.В белом накрахмаленном халате и такой же хрустящей белой косынке она всегда, как будто плыла лёгкой походкой по коридору и напоминала собой воздушный, белоснежный торт Безе.
Надо сказать, что её муж иногда заходил к ней на работу, и все удивлялись тому, что он тоже был ей под стать, такой же пухленький и круглый, с прямой осанкой, мягкими чертами лица, седыми усиками и остренькой бородкой. Больничная накидка на его плечах развевалась при лёгкой ходьбе и походила на белые крылья за спиной.
У этой пары прослеживалась сдержанная воспитанность, московская интеллигентность и какая-то внутренняя договорённость и гармония.
Когда Лизонька принимала дежурство, а работала она только «в ночь», она никогда не высказывала вслух своего недовольства по поводу того, что на ночь было много назначений и капельниц, или есть послеоперационные больные, или того хуже - есть умирающие.
С последними было особенно тяжело, не отдохнуть, а всю ночь придётся бегать, суетиться, смотреть, есть ли дыхание, важно не пропустить и вовремя записать час и минуты смерти, вызвать врача, да ещё надо спирт приготовить санитарам, чтобы вовремя отвезли в морг. Без обещания спирта, они даже и не придут.
Услышав что-либо подобное, она открывала, как рыба, свой ротик, потом закрывала его в форме завязанного бантика и начинала покачивать головой из стороны в сторону, как маятник у часов. Только это и обозначало её недовольство обстоятельствами. Так было и на этот раз.
Принимая дежурство у молоденькой медсестры, она услышала, что есть послеоперационная больная, и ей назначена вечерняя капельница. Лизонька открыла ротик, потом сжала его в завязанный бантик и покачала головой. Потом, очень интеллигентно, спокойно,но голосом, не терпящим возражения, она произнесла:
- Миленькая, ну поставь, пожалуйста, капельницу, а потом я отпущу тебя домой.
Обычно возражений не было. Для молодых медсестёр – поставить капельницу - это пятиминутное дело.
В процедурном кабинете из стерилизатора вынималась стеклянная, стерильная капельница (одноразовые в то время использовались только для переливания крови) и закреплялась на стойке. На резиновую трубочку ставился металлический зажим. Вливалось назначенное врачом лекарство, затем снимался зажим – выпускался воздух, снова зажим и - в палату к больной или больному. На руку накладывался жгут. Укол в вену и игла закреплялась на руке пластырем. Регулировалась частота падения капель в одну минуту специальным винтиком на резиновой трубочке. Всё.
Лизонька ничего этого не умела в силу возраста, но работать в больнице было некому, поэтому приходилось ей помогать. Снять капельницу она конечно могла.
Но главная фишка в работе Лизоньки была в другом.
Её дежурство начиналось с обхода больных, где она присматривалась к их состоянию здоровья, а потом делала в этом отношении, исключительно только свои внутренние и тайные выводы.
После выполненных на ночь назначений и отбоя, она усаживалась за стол и начинала писать на ПРЕТЕНДУЮЩИХ больных по три листочка.
Надо сказать, что в конце 60-х, начале 70-х годах прошлого века в больницы клали много умирающих больных, для ухода за ними. Родственникам дома они мешали, ухаживать за ними не хотели, вот их и пристраивали, как бы на лечение, а болячек для диагнозов всегда хватало.
Что же это были за три листочка?
Больной или больная ещё были живы, лежали или даже ходили, дышали и ели, а Лизонька в каждом из трёх листочков медленно и старательно выводила:
УМЕР (или умерла)
(Такой-то или такая-то) Фамилия Имя Отчество
Год рождения число месяц
Дата поступления
Диагноз (основной) при поступлении:
Дата смерти (естественно пока не было проставлено)
Заключительный диагноз: основной (плюс другой - это потом)
Подпись врача:
Один экземпляр предназначался для привязывания к ноге, второй для сопровождения в морг, а третий вклеивался в историю болезни. Через копирку писать не разрешалось.
Такие действия Лизоньки стали систематическими после одного случая, который с ней произошёл ранним утром, когда она уже должна была сдавать дежурство дневной медсестре.
Лизонька чистила зубы над раковиной в ординаторской, когда дверь открыла санитарка с возгласом:
- Лизонька, у нас больная ночью умерла!
Круглые щёчки с набранной в рот водой у Лизоньки лопнули, и фонтан белой, как мел воды с пеной звонко выплеснулся наружу.
Лизонька влетела в палату, но никто из других девяти женщин в палате ночью ничего видом не видал и слыхом не слыхал, да и сама Лизонька ночью заходила, смотрела – все мирно спали.
Видимо у больной во сне произошла остановка сердца. Был вызван дежурный врач, который должен был констатировать смерть больной. Врач пришёл очень быстро, констатировал смерть, но что-либо подписывать и фиксировать смерть в истории болезни наотрез отказался. Он сказал:
- Почему мне не показали умирающую больную и почему вы не знаете точное время, когда она умерла? После этого времени, по правилам, она должна находиться в отделении ещё два часа. А вам ничего неизвестно. Подписывать я ничего не буду.
Но в том то и дело, что такой случай не предполагался, женщина была не старая, сорокалетняя и ходила на своих ногах, даже готовилась к выписке.
Лизонька понимала всю ответственность происшедшего, но если бы только у неё были готовы три листочка, пусть со скандалом, но как – нибудь, удалось бы уговорить врача их подписать.
Ситуация не предвещала ничего хорошего и грозила судебным разбирательством. При медлительности Лизоньки, а каждую букву она выводила чуть не с пол – минуты, три листочка она бы писала очень долго, тем более, что заключительные диагнозы иногда занимали по пол - страницы.Бедная Лизонька вся в слезах звонит мужу:
- Дорогой, приходи скорее, у меня несчастье, умерла больная!
- Елизавета Романовна,что случилось, какая больная,ну и что,что умерла, она что, родственница?
/Надо сказать,что супруг величал Лизоньку по имени-отчеству/.
- Нет, просто больная, неожиданно,я в расстройстве, потому что дежурный врач ничего не подписывает.
- Не волнуйся, ради Бога, я сейчас приду и мы всё уладим.
Надо сказать, что Басманная больница была больницей Скорой помощи. Поступали очень тяжёлые больные, которых надо было срочно оперировать, или которые были в диабетической коме и нередки были случаи скоропалительной смерти от лёгочной тромбоэмболии.
В скорости пришёл Лизонькин муж и, как большой белый ангел /Белая накидка развевалась, как крылья за спиной/, влетел к врачу в ординаторскую. Состоялся разговор за закрытыми дверями.
В результате, замяли это дело и предоставили паталагоанатомам разрешить вопрос, отчего всё так произошло, и почему умерла женщина.
Но с тех пор, на работе, Лизонька считала своим первым долгом проверить всех больных и составить свой личный прогноз на продолжительность их жизни. Для неё были наглухо закрыты все энциклопедические и абсолютно безразличны врачебные прогнозы.
Она еженощно выводила на больших альбомных листах констатацию смерти на больных с самыми различными болезнями и неожиданными возрастами и прятала эти листочки в дальний ящик стола до поры – до времени. Когда другие на эти бумажки натыкались, то их удивлению "предсказаниям и приговорам" Лизоньки, не было конца.
Был один случай, а может совпадение. Поступила в отделение больная, молодая женщина тридцати лет, которая ходила в городскую баню мыться и там выдавила прыщик на лице, на переносице, произошло общее заражение крови с тромбозом Sinus sagittalis superior - венозных сосудов головного мозга. В хирургическом отделении врачи самоотверженно боролись за её жизнь, но она впала в кому и спасти женщину не удалось. Три бумажки у Лизоньки уже были готовы. Дело приобретало зловещий, мистический характер.
В конце концов, о листочках узнала старшая медсестра. Она распотрошила стол, позвала врачей, прилюдно разорвала все бумажки, сочинённые Лизонькой, дождалась её смены и сделала ей строгий выговор.
Лизонька расплакалась и объяснила, что после того злополучного случая, ей дома было плохо с сердцем. Её благоверный муж вызывал ей скорую, и это он научил её заранее писать на ПРЕТЕНДУЮЩИХ больных по три листочка. Объяснил он это так:
- Все мы там будем. Пиши, на кого думаешь, заранее, зато избежишь неприятностей. Ничего страшного,если человек выздоровеет и выпишется, то листочки потом порвёшь и выбросишь.
Лизонька обещала, что впредь листочки она заранее больше писать не будет. Но когда всё утихло, она всё - равно продолжала их писать, только прятала в другое место и, сдавая своё дежурство, заговорщески шептала молодым медсёстрам:
- Если что… я там… приготовила…, - и показывала укромное место.
Вот такая была медсестра – Лизонька.