В глухой деревне Хлевенской волости Задонского уезда Воронежской губернии в конце марта 1916 года в большой крестьянской семье Родионовых случилось несчастье. Умер хозяин пятидесяти пяти лет, хотя ничего такого его смерти не предвещало. С вечера, как обычно, похлебав кулешу, все легли спать, а утром жена уж и корову подоила, и печь затопила, а хозяин все не вставал.
Она удивилась и пошла к полатям за печь, где он спал, будить его. Никита лежал на спине, вытянувшись. Лицо было бледное, осунувшееся и какое-то умиротворенное. Казалось, что он не дышал. Мария потрясла его за плечо, он не проснулся, тогда она положила ладонь на лоб, и он показался ей холодным. Уже холодея сама от страшной догадки, она судорожно стала искать пульс, но не нашла. Ноги ее подкосились, и она, завыв в голос, так и осела, как тесто, у кровати.
У Никиты и Марии было девять детей. В крестьянских семьях большая редкость, чтобы все дети выживали, а у них, слава Богу, умер в младенчестве только один мальчик. Двое старших сыновей - Тихон и Захар – воевали на фронтах Первой Мировой войны, и от них давно не было весточек. Старшие дочери Ксения и Вера были замужем и жили отдельно, средняя - Маша, будучи еще девочкой, отдана была родителями в Елецкий Богородице - Тихоновский женский монастырь, по настоянию игуменьи, которая являлась родной сестрой Никиы. Получалось, что дома с родителями оставались немой Васяка, да две младшие дочери - подростки: Лиза и Полюшка.
Когда Никита умер – никто не понял, толи уже в среду поздно вечером, толи ночью в четверг, но хоронить решили в субботу. Стали готовиться к похоронам. Покойника искупали, причесали, одели в новую рубаху из домотканого холста, порты, на ноги надели чувяки, сапоги жалко было закапывать, положили на доски, заказали крест и гроб, наняли копачей копать могилу.
Ксения и Вера жили недалеко, сообщить им о смерти отца послали младших девочек, а вот за Машей в Елец решили послать на лошади немого Васяку. Запрягли лошадь в сани, настелили соломы и он отправился. Ему надо было переезжать Дон. Встретившиеся на берегу мужики стали знаками показывать, что лед очень рыхлый, хрупкий, хотя внешне и кажется крепким, ехать, мол, через реку никак нельзя. Но Васяка тоже знаками им показал, что ему надо ехать, так как умер отец. Мужики покрутили пальцем у виска, но Василий, помолившись, стеганул свою лошадку. Мужики смотрели ему вслед, пока он не переехал благополучно реку и стал медленно подниматься на взгорок.
Добрался до монастыря Василий на следующий день. Мария, поняв, что ей объясняет знаками брат, пошла сообщить игуменьи о смерти своего отца и её брата. Игуменья ехать не могла, собрала племянникам узелок в дорогу, благословила и они поспешили обратно.
Но как они не торопили уставшую лошадь, река, когда они подъехали к ней утром в субботу, вскрылась, и льдины уже плыли, напирая друг на друга и крутясь вокруг своей оси, некоторые выталкивались и наползали на берег.
Всю дорогу Маша перебирала четки и молилась. Она очень любила своего батюшку, как, впрочем, и все его дети, не понимала - отчего он так рано умер, а немой Васяка ничего толком объяснить не мог. Но даже если бы брат ее и не был бы немым, то, все равно, объяснить – почему батюшка не болел, а умер, он не смог бы. Так все было странно.
Когда они увидели ледоход на реке, то опечалились неимоверно: как попасть на похороны, как попрощаться с родненьким батюшкой?
В деревне же к субботе все было готово к похоронам, не было только Васяки и Маши, а время уже подошло к обеду. Собравшиеся родственники и соседи стали настойчиво уговаривать мать хоронить без них, так как стало известно, что река вскрылась, а мост ближайший очень далеко, и они, вряд ли, и в воскресенье-то приедут.
А Васяка в это время повернул лошадь к мосту, но как он не погонял, лошадь до того устала, что тут же переходила с рыси на шаг. Ей нужен был отдых, и он не знал – как же с ней быть. Маша не обращала на них никакого внимания, полностью ушла в себя, теперь она горячо молилась Спасителю не об упокоении души отца, а о том, чтобы родня не вздумала хоронить без них, чтобы дождались непременно.
Когда в очередной раз Ксения и Вера обратились к матери с вопросом, будут ли они сегодня хоронить отца, Мария хотела уже согласиться, но неожиданно, даже для самой себя, сказала:
- Будем дожидаться Машу и Ваську, тем более, что от отца и запаха нет совсем.
Вскоре соседи разошлись, Лиза и Поля лгли спать, хорошенько укутавшись, так как печь остыла и ее больше не топили. Ксения хотела подойти к матери и уговорить ее тоже прилечь, но, увидав в ее глазах, смотрящих в сторону гроба, смертный ужас, сама помертвела.
- Маманя, что с тобой, дорогая?
- Отец глаза открыл, - губы у матери еле шевелились, а лицо перекосило.
Ксения обернулась, увидела вначале Веру у печи, которая закрыла рот рукой, чтобы не завопить, потом отца, у которого, действительно глаза были открыты.
Тем временем, Никита сел в гробу, осматриваясь по сторонам.
В воскресенье, совершенно измученные, Маша и Васяка, наконец, добрались до своей хаты, и узнали новость, что отец спал, а вовсе не умер. Вся деревня была взбудоражена этой новостью.
Как позже рассказал им уездный врач, такой сон, без признаков жизни,загадка для ученых. Обуславливают такой сон крайняя слабость и предельное истощение клеток головного мозга человека. Переживания Никиты были связаны с отсутствием вестей с фронта от старших сыновей, а также с неизбежно гряущим весенним голодом. С такими невеселыми мыслями ложился он спать и в тот вечер, а заснув, увидел явный сон, в котором его старшего сына протыкает штыком насквозь поганый австрияк, и у падающего на землю Захара из угла рта идет кровь. Психика его не выдержала, и он заснул летаргическим сном.
Так Машина молитва спасла отца от страшной участи - быть захороненным живым. Ведь у монахов и Бога особые отношения.