Идеальный вариант

      
      Самоубийство - большой грех. Убийство - ещё больший... На чём остановиться? Пану Зенеку никогда не давали времени подумать, вот в чём была его проблема...
      
    
      
      Рассказ вошёл в итоговый сборник международного конкурса Прозы и Поэзии
      "Согласование времён" (Германия)
      
            
      
       Пан Зенон Лепиньский внезапно приобрёл уверенность в себе. Впервые за многие годы. И это несмотря на то, что его полчаса назад выгнали из квартиры, которую он на протяжении двух месяцев снимал за символические деньги. Именно такими деньгами располагал пан Зенек в последнее время, однако и те закончились. Хорошо ещё, что он успел купить десять граммов "веронала" - багаж лёгкий, карман не тянет, а в случае чего... В случае чего, то есть в самом крайнем случае, всегда можно зайти куда-нибудь, попросить стакан воды и...
      Когда наступит крайний случай - "страховой", как сказали бы страховики! - пан Зенек пока не очень ясно себе представлял. Он-то давно ощущал себя лузером, а вот его желудок - нет. Тот пока не унывал, урчал вовсю, поливал кислотными потоками остатки бигуса. Отрыжка была знатная. С такой отрыжкой, пожалуй, не сунешься за последним стаканом воды. Куда податься между делом?
      Пану Лепиньскому вдруг захотелось навестить дальнего родственника, пана Леха Михаляка. Тот работал портным. "Может, хоть костюмчик справлю напоследок, - думалось смертнику. - Попрошу, чтобы в долг обслужил. Я у него, помнится, ещё ни разу не занимал. Нелюдимый человек этот пан Лешек! Хотя, может, и правильно делает, что сторонится общества. Суета одна там. Да интриги. А коснётся умирать - всё равно никто не посочувствует..."
      Будучи теперь уже далёким от какой бы то ни было суеты, пан Зенек рассуждал взвешенно. Потому и выбрал идеальный вариант. Как потом выяснилось. А пока он был уверен, что идёт наобум, куда велит измотанное сердце. Не окажись пана Михаляка дома, направил бы стопы к другому родственнику. Но пан Михаляк дома оказался. Повезло.
      - Нет ли у вас, пан Лешек, готового костюмчика на меня? Если нет ничего готового, то я, пожалуй, сделаю заказ... подешевле... - вместо приветствия молвил утренний посетитель.
      Да, cтояло позднее утро. Настроение можно было бы иметь и получше, но у пана Зенека на то не находилось оснований.
      - Подешевле не шьём, - коротко и исчерпывающе пояснил хозяин ателье, равнодушно глянув на незатейливое одеяние пришедшего.
      - Тогда - подороже! - не растерялся гость. - Но в долг, разумеется...
      Пан Зенек и дешёвый вариант собирался в долг заказывать, однако знал об этом он один.
      Образовалась пауза. Длинная и бестолковая. После неё прозвучало так же холодно и бездушно:
      - В долг не обслуживаем...
      Пан Зенек скис, направился было к выходу, но до двери не дошёл.
      - В долг не обслуживаем из соображений этики, чтобы богатых клиентов не унижать... - выдал уже третью фразу за последние пять минут пан Михаляк, что для него не являлось характерным.
      - Да? - спросил пан Зенек и почему-то остановился.
      - А вот бесплатно отдать - это можно. Иногда. Когда имеется особый случай...
      Пан Михаляк не лгал: случай был действительно исключительный. У него в ателье, на самой крайней вешалке, в самом тёмном углу, висел отличный новенький фрак, сшитый на клиента очень маленького роста. Примерно такого же, какой был у пана Зенека.
      - Отчего вы вдруг расщедрились? - нагловато спросил посетитель, хотя в ту минуту ему нисколько не хотелось казаться наглым. - Ошибка кроя? Никто не поместился в такой размер?
      К счастью, его улыбочный оскал не был прокомментирован, равно как и язвительная фраза. Пан Михаляк отреагировал традиционно лаконично:
      - Тут другое. Этот фрак с покойника...
      Вздрогнув и направившись было снова к двери, пан Зенек вдруг услышал:
      - Не надо пугаться...
      - А? Что вы сказали?
      - Я вам ручаюсь, что пятен там никаких нет... Ни крови, ни...
      Пану Лепиньскому пришлось вернуться и выслушать историю, потрясшую его своей банальностью. Тот человек, которому когда-то принадлежал костюм, был сказочно богат, но скуп. Он, неизвестно по какой причине, принял яду или ещё чего-то, умер, но завещания не оставил. Денег в его обиталище тоже не нашлось - это сразу же выяснили родственники. Поэтому за гробовой костюм, сшитый на скорую руку паном Михаляком, всего за каких-то полтора часа, из очень простой чёрной ткани, некая заказчица расплатилась новеньким фраком, снятым с ещё не остывшего тела.
      - Чистая, дорогая вещь! - добавил в конце пан Лешек. - В крайнем случае - продадите...
      - А вам самому он... мешает?
      - Мне - нет. А вот моя жена его на дух не переносит...
      - Так я могу его взять?
      - Хоть сейчас!
      Фрак был настолько хорош, что пан Зенек устыдился своей мимолётной трусости, тем более что он и сам собирался в скором времени стать покойником.
      Впоследствии под подкладкой фрака, в районе нагрудного кармана, обнаружились солидные купюры. Вот так удача! На долгую жизнь не хватит, но на достойный финал - вполне...
      Ещё и полдень не наступил, а пан Зенек уже мчался в вагоне класса "люкс" через пол-Европы, в один из маленьких бельгийских городишек. Именно в Бельгии его мечта - "умереть с комфортом!" - должна была исполниться на сто процентов, ведь в тамошнюю клинику угодить, сымитировав сердечный приступ, пара пустяков. Докторов подкупить тоже не проблема. В итоге на его имя выпишут набор в нарядно оформленной коробке - пентатал натрия плюс шприц. Грамотная медсестра тоже будет предоставлена, причём, вполне официально. В Бельгии эвтаназия узаконена.
      Эти мечты, полные восторга, были прерваны вкрадчивым голосом незнакомца, сидевшего напротив.
      - Что это у вас?
      Незнакомец бесцеремонно ткнул пальцем в изображение, вышитое на нагрудном кармане фрака, из-под которого давеча так странно появились на свет купюры. Шёлковая эмблема в форме вензеля была чёрной, как и весь фрак. Затрудняясь ответить по существу, пан Зенек буркнул:
      - Секрет!
      После такого ответа приличные люди чувствуют обиду и мгновенно теряют интерес к продолжению беседы. Но незнакомец, говоривший по-польски с лёгким акцентом вернувшегося эмигранта, похоже, и не думал обижаться.
      - Вы кому-то уже завещали свой капитал? - с улыбочкой продолжил он.
      - Да! - решил поиздеваться обладатель таинственного фрака. Кстати, первого и последнего в своей жизни.
      - И кто же этот счастливец?
      - Вот!
      Пан Зенек протянул визитку, пару часов назад полученную от пана Лешека Михаляка. Портной ведь был не в курсе насчёт оригинальных планов утреннего клиента, думал, может, тот сбагрит фрак, подмолотит деньжат, а потом вернётся и, глядишь, что-нибудь закажет, не очень дешёвое.
      Глянув на визитку, незнакомец расхохотался.
      - Да разве этот жалкий провинциальный кутюрье сможет обеспечить вам достойную кончину?
      Тут уж пану Зенеку стало не до шуток. Сама судьба ему благоволила. Всю жизнь поворачивалась спиной, а тут вдруг такое... Счастье! Ну да, конечно счастье, иным и в этой мелочи не везёт...
      Незнакомца звали Кшиштоф Пендерецкий-Вагнер. Он являлся не только полным тёзкой современного композитора и дирижёра, но и кое-каким родством с тем уважаемым кланом похвастаться мог. Однако существовало удручающее обстоятельство: собеседник пана Зенека, будучи законным наследником огромной дирижёрско-певческо-композиторской династии, не мог рассчитывать даже на малую толику накопленных столетиями богатств семьи. И всё из-за правил "клуба старейшин": переводить всё состояние чужим, ни грамма наследства родственникам! Слишком много склок возникало между родственниками из-за наследства в последние годы, а это, как известно, вредит репутации любой династии.
      Пан Лепиньский сначала лишь поддакивал, а потом и свой собственный рассказ повёл. Выдавал умопомрачительные небылицы! Отчасти благодаря десятиграммовому багажу в кармане. Чуть заподозрит что незнакомец, вдруг паспорт, например, потребует или, что ещё хуже, запросит имена членов клуба, в котором он, пан Зенек, якобы состоял всю жизнь, так можно и в Вечность удрать не раздумывая. Туалет в двух шагах, воды там полно - запивай порошки, не стесняйся!..
      Итак, можно было корчить из себя богача, не думая о последствиях. Клуб, в котором якобы состоял пан Зенек, тоже не был простым сборищем, там тоже всё было весьма продумано: каждый член, готовившийся к смерти, должен был наметить состоятельного наследника и написать на его имя завещание. Родственников подключать к процессу запрещалось - точно так же, как и в клубе Вагнер-Пендерецких. Совершенно посторонний наследник обязался холить и пестовать претендента на отброс коньков как можно лучше, до самого последнего момента, и лишь после похорон стать ещё богаче - путём получения вышеуказанного наследства.
      Пан Пендерецкий-Вагнер довольно кивал, попутчик явно оказался тем, кто ему нужен: и клуб похожий, и композиторы там не ошивались, стало быть, можно было и ему стать "совершенно посторонним наследником" богача во фраке! Эмблема чужого "клуба старейшин", вышитая на кармане фрака, несказанно радовала глаз, поощряла к продолжению беседы...
      Результатом беседы явилось почти молниеносное переселение пана Зенона Лепиньского из вагона поезда в фешенебельный гостиничный апартамент. И само переселение, и вся ночь в пятизвёздочной гостинице были приятными - никаких нервов, ни малейшего беспокойства!
      Беспокойство началось на следующий день, после звонка пана Вагнер-Пендерецкого. Тот настаивал на немедленном составлении завещания, ибо не привык раздавать крупные авансы, тем более, малознакомым личностям. Мол, подпишите все бумаги - и гуляйте по гостинице, "кум королю", сколько хотите, до самого кладбища.
      Последние слова сильно покоробили пана Зенека. Тут попахивало цинизмом. И непорядочностью. Да! Порядочные люди так не разговаривают. Вдруг припомнились слова пана Лешека Михаляка о бывшем владельце фрака. Почему, собственно, он умер как прокажённый? Почему ему заблаговременно не сшили приличный гробовой костюм?! Обещали дождаться кончины, достойно похоронить, а сами... Перестрелять бы этих алчных сволочей, да нечем...
      До прихода потенциального наследника оставалось не более двух часов. Пан Зенек, терзаемый догадками, чувствовал себя ещё гаже, чем предыдущим утром, после изгнания из дешёвой меблирашки. Паника усугублялась видом гербовых бумаг, лежавших веером - ещё с вечера! - на большом журнальном столике. На каждой - особый вариант завещания, готовый к подписи. У пана Зенека был выбор! Второй или третий раз в жизни! Хотя и не Бог весть какой: тексты завещаний не очень сильно отличались друг от друга.
      Устав глядеть на пачку презренной ветоши с водными знаками, пан Зенек отправился в ванную, принёс себе стакан воды. Последний... Перед тем как выпить десять граммов снотворного и улечься в позе нашкодившего оборванца, злостного неплательщика наследства, он вдруг услышал тихий женский голос:
      - Полежала у тебя, спасибо...
      Хм! По тембру, вроде, дама благородная. Но почему на "ты"?!
      - Кто вы? - спросил пан Зенек дрожащим тенором, которым до того не обладал.
      - Рената.
      - Где вы?
      - Рядом. Но ты не сможешь меня увидеть, если тотчас же не решишься...
      - Понял! - выкрикнул, уже басом, пан Зенек Лепиньский, которого дама, скорее всего симпатичная, записала к себе в друганы без его на то предварительного согласия.
      Улегшись в вышеуказанной позе, выключив, с помощью порошков, дыхание, зрение, обоняние и прочие малополезные чувства, он снова обнаружил, что уверен в себе, даже ещё больше, чем давешним утром, когда приобрёл спасительное средство...
      На постели рядом с ним сидела очаровательная новоиспечённая подруга, вся прозрачная, с фантомом красной розы в руке, и ласкала его доверчивым, прозрачным взглядом. Не самый плохой вариант! Идеальный, можно сказать.
      А ежели ещё учесть, что через два часа в номер закатились Вагнер-Пендерецкий и нотариус с пухлым чемоданчиком, то не трудно вообразить себе восторг, переполнивший пана Зенека, только что вылезшего из ненавистной телесной оболочки...
      Ух, и досталось же оболочке! И ногами её били, и подключали электрошок. В пухлом чемоданчике нотариуса не только бумажки водились.
      Наблюдая за процессом, Рената не сдержалась и промолвила:
      - Как, всё-таки, нехорошо обижать родных людей, оставляя их без наследства в угоду каким-то жуликам...
      Вагнер-Пендерецкий не стал разбираться, чей именно голос возник у него в ушах. Аккурат вошла горничная. Схлопотала в челюсть. Ну, а там поехало-покатилось. Цепная реакция!
      Тут же, по наушничеству горничной, прибыла полиция и вмиг выяснила, что Пендерецкий не только не Вагнер, но даже и не Даргомыжско-Мусоргский, и что денег у него меньше, чем у самого зачуханого многодетного араба, коих полно обитает в переулках-закоулках близ знаменитой площади Гран-Пляс, что в Брюсселе. Ну, а пану Зенеку какое дело до того? У него теперь была Рената. А раньше, помнится, всю жизнь никого не было.