После возвращения из Англии нового виконта де Ла Фер прошло около года, когда граф затеял небольшие перестановки в замке.
Графиня уже давно не жила в Ла Фере и граф пожелал вернуться в свои прежние покои в старом крыле.
Их привели в порядок, балкон восстановили, для статуи сделали небольшой пьедестал и соорудили крышу, защищавшую ее от непогоды.
Оливье улыбнулся Гебе как старой знакомой – он совсем забыл про нее за эти годы.
Поначалу он приходил к ней, потому что она напоминала ему о Ренье, об Энн, о безмятежной поре его ранней юности. Но мало-помалу им овладели совсем иные чувства.
Он прекрасно знал историю Пигмалиона.
Если до сих пор его статуя не ожила, то только потому, что его любовь недостаточно сильна, недостаточно горяча.
Он должен отдаться ей весь, без остатка.
И только когда каждый его вздох, взгляд, мысль будут посвящены ей, когда ради нее он забудет весь мир, когда каждая клеточка его тела будет жить только ради нее – мрамор оживет.
Ангерран де Ла Фер был озадачен и немного испуган странной страстью сына. Он предпринял то, что обычно делали для мальчиков в знатных семьях.
«Оливье шестнадцатый год, я в его возрасте уже имел любовницу. Пора ему вправить мозги. Надо было сделать это еще раньше», - так рассуждал Ангерран, когда подыскивал для сына подходящую девицу.
Служба на флоте не прошла даром; Оливье много чего узнал, и даже такого, что предпочел бы не знать. Так что, когда отец оставил его с девушкой наедине, он прекрасно понял, чего от него ждут. Он сделал все, что от него хотели. Потом повторил столько раз, сколько просила девушка и вышел от нее такой же спокойный, как и вошел.
Его сердце билось ровно, а мысли были ясными. Он сам удивлялся, насколько мало трогало его то, что происходит.
От мысли о Гебе у него перехватывало дыхание, темнело в глазах. Голова кружилась, а ноги становились ватными. Хотелось плакать и смеяться. А то, что он делал с девушкой, вызывало только приятную истому в теле.
Больше ничего.
Когда через несколько дней отец вскользь поинтересовался, не желает ли он навестить свою новую знакомую, виконт понял, что ему разрешено иметь любовницу и на его отлучки отец будет смотреть сквозь пальцы.
Он стал пользоваться разрешением, не так, чтобы редко, но и не особо часто. Это стало обыденностью, повседневностью, как верховая езда, фехтование, танцы, занятия с отцом делами.
Правда, это было приятнее, чем танцы, но намного скучнее, чем фехтование или латынь.
Граф де Ла Фер ошибся – средство не помогло, в сердце и душе его сына по-прежнему жила Геба.
Когда граф понял это, состоялся еще один разговор, после которого Оливье вышел из кабинета отца без кровинки на лице. У него в ушах звучал голос Ангеррана: «Пустая, праздная выдумка! Выбросите эту блажь из головы!»
Виконт всегда хотел быть похожим на отца, быть таким же несгибаемым и сильным. Отец сказал, что чувство делает мужчину слабым и никчемным, а значит, он должен превозмочь себя.
Оливье запрятал свою жажду любви так глубоко в сердце, что порой его считали бесчувственным. Он не смог забыть, но заставил себя не думать.
Это удавалось ему до тех пор, пока он снова не услышал звук захлопнувшейся за спиной двери, за которой осталось его прошлое.
В его жизни появилась ОНА. Анна…
Оливье де Ла Фер был уверен, что только сейчас и начинается его жизнь – потому что он любит.
Атос поймал себя на мысли, что вспоминая тогдашнего графа де Ла Фер, он именно так и думает о себе – как о неком графе, которого он когда-то знал. Словно это посторонний человек. И Анна тоже уже была не Анна, а «та женщина».
Неужели он, наконец, освободился от всего этого?
Он и представить себе не мог, что настанет день, когда он сможет сказать о ней – «та женщина».
Значит ли это, что очередная часть его жизни подошла к концу?
Что же будет дальше?
На траву упала тень, и через мгновение рядом с ним появился лорд Винтер.
- Размышляете о жизни?
- Вы угадали.
- Тут ни о чем другом не получается думать. Разве что о вечности, но это наводит на грустные мысли и все начинают грезить.
- Да, я думал, что сложись обстоятельства иначе, я мог бы считать Англию родным домом.
- Вы бывали здесь раньше?
- Отец отправил меня учиться морскому делу. Я был младшим в семье…
- И Вам ничего не светило. Знакомая история!
Лорд присел рядом, опершись спиной о ствол дерева и, позаботившись, чтоб тень от листвы закрывала лицо от солнца:
- Я тоже младший сын, и все, что Вы можете рассказать, знаю не понаслышке. Флот! Ободранные в кровь руки, полопавшиеся от соли губы, тошнота подступает к горлу, а ты держишься из последних сил – нельзя уронить свое достоинство перед матросами.
Атос улыбнулся и кивнул.
Винтер рассеянно смотрел вдаль:
- Мы с братом рано остались без родителей, и брат заменил мне всех. Я любил его и гордился им. Он был моим кумиром. Я готов был вытерпеть что угодно, лишь бы услышать слово одобрения из его уст. Когда капитан хвалил меня и глаза брата вспыхивали гордостью… - Винтер вздохнул, - …я бы океан одолел вплавь, если бы он сказал.
- Я так же думал об отце.
Винтер улыбнулся:
- Тут мы поймем друг друга как никто. Младшие сыновья слишком знатных родов… При всем уважении к Вашим друзьям, думаю, Вам о многом легче говорить со мной.
- Вам не надо объяснять.
- Да. Вы долго служили?
- Два года. Мои братья умерли, и я стал наследником.
- Мне повезло больше – я просто получил наследство, без бремени ответственности.
Атос кивнул:
- Вы действительно многое понимаете лучше. Некоторые вещи я даже не пытался никому рассказывать. Разве что один раз и, как Вы правильно догадались, меня не поняли. Объяснять было бесполезно. Я сожалел потом, что не смог сдержаться и взвалил груз откровения на плечи того, кто не мог его нести.
- Вы привыкли все терпеть в одиночку. Думаю, Ваши друзья ничем не могли помочь Вам. Они действительно не в состоянии понять. Расскажи Вы им все, как есть, они увидели бы в этом лишь любовную интригу, не больше.
Атос невесело улыбнулся:
- Вы догадались, о чем я?
- Вы же рассказываете мне мою собственную историю. Только я уступил требованию брата и отказался от своей возлюбленной, которая была мне не ровня.
- Но после так и не женились?
- Нет, не женился. В отличие от Вас.
- Разве я мог поступить иначе? - Атос пожал плечами. - Ангел ответил мне взаимностью!
- Как это мне знакомо! Как знакомо! Все-таки, какова сила случайности. Ведь в тот день мы должны были быть совсем в другом месте, но оказались в порту и ангел попросил нас о помощи. Как верно Вы сказали – не мог поступить иначе! Ангел просил… У нее были слезы на глазах, такая беспомощная, хрупкая, среди грубых матросов и наглых слуг. Ангел… С ней был дворянин-француз, их багаж уронили в воду, он ругался с матросом, а она стояла такая отрешенная, в слезах, и вдруг обратилась к нам по-английски: «Не могли бы вы помочь мне?» Это было так неожиданно – ее английский. Она сразу вызвала сочувствие.
- Я сам учил ее, - горько усмехнулся Атос. – Когда мне стало ясно, что родня в Берри не оставит нас в покое, я подумывал о переезде в Англию и стал учить ее. Она не много успела, но на простые темы изъяснялась вполне сносно.
- Да, вполне сносно. Сказала, что это ее родственник, который плохо обращается с ней. Он ничего не понимал по-английски, и она могла не опасаться, что он ее выдаст. Он нервничал, видя, что она говорит с нами, стал горячиться, хватать ее за руку. Она снова прошептала, с такой мукой: «Помогите!» Брат не выдержал и увел ее к нам в карету. Француз пытался ругаться и даже драться, но что он мог поделать! Позже, она рассказала целую историю. Якобы ее мать была англичанкой и католичкой. Из-за религиозных преследований она с мужем была вынуждена бежать во Францию. Там муж умер, а она снова вышла замуж за француза – знатного и богатого. Это и был отец Шарлотты, как она себя назвала. Мать не сумела оправиться после родов и вскоре умерла. Отец ее не любил – он хотел сына, и рождение дочери его разочаровало. Она росла в своей семье, как чужая, почти не зная родного английского языка. Потом отец умер, и оказалось, что, хотя девочка не может наследовать титулы, тем не менее, ей, как единственной наследнице, отходило немало земель и денег. Родня не желала делиться с чужеземкой, за какую ее всегда считали в семье. Ее запугивали, грозили нищетой и она поверила, что у нее ничего нет. Они пообещали ей небольшое содержание, если она согласится вернуться на родину матери – в Англию. С ней поехал один из родственников, чтоб удостовериться, что она точно уедет. Тут она поняла, что ее обманули, она ничего не получит и будет обречена на голодную смерть. Теперь-то я не сомневаюсь, что в ее рассказе не было ни слова правды, но тогда, казалось, все подтверждало ее слова – она не имела ни денье в кармане, ее платье было бедным, а ее спутник был с ней груб. Она знала английский, а ее сопровождающим был француз. Скорее всего, случайный любовник просто приревновал ее к нам, но мы поверили Шарлотте, поверили ангелу… Вы уже убедились, что наша семья очень богата, к тому же Шарлотта оказалась католичкой, что редкость в Англии, так что мой брат счел своей обязанностью помочь бедняжке. Он предложил снять для нее дом, но она отказалась, опасаясь, что ее примут за содержанку. Брат восхитился ее добродетелью и вместо того, чтобы снять дом – купил его на имя Шарлотты. Теперь она больше не была нищей. Он спросил позволения навещать ее и она позволила. Как хозяйка дома она могла принимать кого угодно, не опасаясь пересудов. Но она опасалась и поделилась опасениями с братом. Закончилось это тем, что он увез ее в одно из своих поместий – подальше от любопытных глаз. Она жила там, как дальняя родственница, которая приехала из Франции погостить. Это не пятнало ее репутацию, но давало возможность вовсю пользоваться возможностями брата.
- А что Вы думали об этом?
- Поверите, граф, я не знал! Я понятия не имел, что брат увез ее к себе. Мы были взрослыми и давно жили каждый своей жизнью, но старались писать друг другу, сохраняя душевную близость. Брат не все рассказал мне про свои новые обстоятельства, но я видел, что он счастлив и был рад за него, даже не предполагая, в чем причина его счастья.
Винтер замолчал, углубившись в воспоминания.
Атос не тревожил его.
- Брат почти перестал появляться при дворе, очень редко бывал в Лондоне и, в конце концов, наш друг, тогда еще маркиз Бекингем, спросил у меня, почему прячется брат? Я не знал, что ответить и Бекингем решил сам навестить друга и отправился к нему в поместье. Так Шарлотта познакомилась с будущим первым министром.
- Значит это правда, что она была знакома с Бекингемом?
- Увы. Еще одна случайность. Не будь этого личного знакомства, кто знает, может милорд остался бы жив…
- Мне трудно поверить, что Ваш брат мог покровительствовать их связи.
- Вы правы. Она столько времени разыгрывала добродетель перед моим братом, что ему и в голову не могло прийти, что эта святая женщина способна на любовную интригу. Брат старательно скрывал свои чувства, чтоб не бросить тень на ее репутацию и на людях бывал с ней довольно сух и сдержан. Возможно, это ввело в заблуждение милорда Бекингема. Он полагал себя свободным в отношении дальней родственницы друга, к которой этот друг ничего не испытывает. Бекингем стал часто бывать в поместье. Любезность Шарлотты по отношению к милорду брат истолковывал в лестном для себя смысле – Шарлотта старается ради него, чтоб расположение Бекингема к Винтерам только возрастало. Мне жаль, что я тогда слишком редко виделся с братом, занятый светской суетой, и не замечал, что происходит. Не замечал до тех пор, пока не получил анонимное письмо, на котором была указана лишь наша фамилия. Я распечатал письмо, не предполагая, что оно адресовано брату. Письмо было переполнено ненавистью к Бекингему. Автор обвинял милорда в ветрености, непостоянстве, изменах. О Шарлотте говорилось как о новой пассии Бекингема, которая, не успев вкусить успеха, уже успела надоесть ему и скоро будет оставлена, как другие. Описывались их ночи в хорошо известном некоторым дамам доме, где была удивительная лампа, способная сама собой скрываться в потолке и прочие роскошества. Автор письма явно хотел натравить моего брата на милорда Бекингема. Скорее всего, это была одна из брошенных любовниц, желавшая отомстить. Она ссылалась на слова самого Бекингема, который, якобы, рассказывал о своих приключениях с Шарлоттой другим дамам и утверждал, что она ему ужасно надоела своей властностью и алчностью.
- Вы сказали об этом брату?
- Нет. Все это слишком походило на клевету. Я решил сначала своими глазами увидеть, что происходит. Я отправился к брату и застал его в гневе. Нет, в бешенстве! Он тоже получил подобное письмо. Брат был намерен идти к милорду. Он ни на минуту не усомнился в добродетели Шарлотты и в честности Бекингема. Он не поверил ни одному слову и хотел одного – предупредить милорда о клевете и очистить имя Шарлотты от грязи.
- Что же ответил Бекингем?
- Его светлость незадолго до этого отбыл в Испанию с принцем Уэльским просить для последнего руки испанской инфанты. Опять роковая случайность! Если бы их встреча состоялась, я уверен, Бекингем сказал бы правду. Пусть брата ждало ужасное разочарование, но не было бы тех страшных последствий. Однако милорд уехал и надолго. Он отсутствовал год. А мой брат женился на Шарлотте. Женился скоропостижно, обвенчавшись в домовой часовне поместья, вдали от друзей и родных. Он даже меня не позвал и рассказал о случившемся только после венчания – так захотела Шарлотта. О, она знала, что делала! А обманутый брат уверял меня, что это единственное средство избавить девушку от гнусной клеветы и он горд тем, что именно его она избрала своим защитником. Очень скоро молодая жена оказалась беременной. Если голова брата до этого хоть как-то держалась на плечах, то теперь он совсем потерял ее от счастья. Это казалось чудом. В детстве брат перенес болезнь, которая часто делает мужчину бесплодным. Брат знал об этом и теперь не уставал благодарить Господа, что врачи ошиблись.
Атос нахмурился:
- Вы предполагаете…
- Граф, я промолчу, не будем уподобляться клеветникам. У Шарлотты Баксон и без того было достаточно прегрешений, пусть это останется ее тайной. Ребенок родился раньше срока и умер на вторые сутки. Брат был огорчен, но не терял надежды – он может иметь детей. Однако время шло, а жена не беременела. Прошел без малого год, но еще одного чуда не случилось. Брат стал задумчив и несколько отдалился от жены. Я старался чаще бывать у него, но он сторонился даже меня. Когда стало известно, что скоро вернется Бекингем, брат сообщил, что они переезжают в столицу. Он просил меня подготовить дом и сообщить, когда Бекингем будет в Лондоне. Ах, граф, как я жалею, что в те дни не был неотлучно при брате! Опять эти случайности, будь они неладны! Его величество Яков I оказал мне честь быть в числе тех, кто встречал принца Уэльского и герцога Бекингема. Я отправился им навстречу. Дорога до Лондона оказалась долгой. Ни герцог, ни принц не спешили услышать упреки из уст короля. До Англии уже дошли слухи о том поведении, которое позволял себе милорд, а испанские послы всерьез требовали его казни. Когда же мы, наконец, прибыли, меня ждала убийственная весть – мой брат внезапно скончался. Жена увезла его тело в поместье и похоронила там. Позже я узнал подробности от слуг. Брат проболел всего несколько часов, его тело было покрыто синеватыми пятнами, и вызванный врач не сумел установить причину смерти. Он предположил некий врожденный порок. Все были заняты дипломатическим скандалом с Испанией, и смерть брата прошла незаметной. Молодая вдова на время траура покинула Лондон.
- Милорд, я не хочу, как Вы выразились, уподобляться клеветникам, но Вы сами бросили ей этот упрек. Скажите, Вы уверены, что смерть Вашего брата не случайна?
- После смерти возлюбленной господина д’Артаньяна Вы еще сомневаетесь, что имели дело с отравительницей? У Вас были подозрения, когда она была Вашей женой?
- Мне бы не хотелось говорить об этом.
- Вы ищете доказательств, что она хоть немного, но любила Вас? Не желаете верить в злой умысел, предпочитая видеть во всем случайность?
- Я знаю, что был не первым ее мужчиной и далеко не последним, - глухо ответил Атос. – Мне больше нет дела до чувств, какие она испытывала. Но я хочу быть справедливым даже к преступнице.
Винтер пожал плечами:
- Я сказал то, что знал. Мой брат был здоров, крепок и умер неожиданно при странных обстоятельствах. Что я должен думать?
- Но чем он мог быть опасен ей?
- Совершенно очевидно, что он собирался выяснить правду о той давней истории. Если бы Бекингем подтвердил, что был в связи с Шарлоттой, тем более, если бы оказалось, что герцог знал о ее беременности и эта беременность от него, Шарлотту ждал, в лучшем случае, монастырь с самым строгим уставом и самой жестокой настоятельницей.
- А в худшем?
- Не знаю, Новый Свет, колонии, возможно – Тайберн. Там наверняка обнаружилось бы клеймо и тогда… Все, что угодно. Положение нашей семьи таково, что…
- Ей грозила бы смерть?
Винтер покусал губы:
- Не знаю, но брат был человеком непреклонным в том, что касалось чести имени. Наверное, в этом он был похож на Вас.
Атос вдруг страшно побледнел и странно улыбнулся:
- На меня? А Вы знаете, что сделал я?
- Выгнали ее.
- Я ее повесил.
Теперь побледнел Винтер. Очень медленно он выговорил:
- Значит, Вы имели такое право.
Атос глубоко вздохнул и на секунду прикрыл глаза.
- Милорд… Вы… Позвольте Вашу руку.
Они обменялись рукопожатием и Атос продолжил:
- Говорить с тем, кто тебя понимает – это такое облегчение. Вы были правы, когда полагали, что мои друзья не поймут. Один из них сказал мне – «это убийство».
- Я не знаю, каково было Ваше положение, но не могу представить Вас просто убийцей.
- Я был облечен полнотой власти во всем, кроме того, что подлежит исключительно королевскому правосудию.
- Преступления против короля и государства?
- Да. А в остальном…
- Вы исполнили требование закона.
- Да, - Атос кивнул. – Но чего мне это стоило…
- Однако, она выжила.
- Так решил Господь. Он дал ей еще одну возможность исправиться.
- Тогда тем более нам не о чем сожалеть. Она сделала свой выбор сама и сделала его не единожды.
- К счастью, ни мне, ни Вашему брату она не оставила наследников.
- Гм, - откашлялся лорд Винтер. – Не хотел говорить, но… возможно, Вам лучше знать.
Он поднялся и добавил:
- Прошу, давайте пройдем в дом, пообедаем, а после продолжим. Мне надо собраться с мыслями.
Атос внимательно поглядел на Винтера и лорд кивнул:
- Думаю, я должен рассказать. Но, прежде, дайте мне немного времени.
Атос тоже встал и стряхнул налипшие на одежду травинки:
- Тогда пойдемте.
В столовой был накрыт стол. Слуги только ждали знака, чтоб начать подавать блюда.
После обеда лорд Винтер оставил Атоса в каминной комнате отдыхать, предоставив в его распоряжение несколько интересных книг из своей библиотеки, а сам удалился собираться с мыслями.
Прошло около двух часов, когда он появился на пороге и сказал:
- Прошу Вас в мой кабинет. Мне там удобнее и, если у Вас нет других предпочтений…
- Я здесь гость и полагаюсь на хозяина. Пойдемте.
Предложив Атосу самое удобное кресло, Винтер сел напротив, глубоко вздохнул и начал...
Художник - Стелла Мосонжник.
Иллюстрация размещена с ее разрешения.