Вот наконец, «самиздатом» напечатал свою книгу, с включением генеалогии моей семьи, и оказалось, что там нет фото дочерей. В тексте о них есть, а вот фото нет! Обида. И не важно, что к иллюстрации рассказов, их фото было не к месту. Все равно, обида! Решил написать о каждой в отдельности и большой коллаж из фоток сделать. Каждой!
Как уже писал в одном своем рассказе, Оксанка, старшая, получилась нечаянно, от любви на большом перегоне поезда Рига – Адлер, на котором мы с Татой студентами работали на одном вагоне. Говорят нехорошо это – будет вечно мотаться с места на место. Так собственно и получилось. Уехала в Германию, выйдя замуж сразу после школы и родив внучку Эвелинку, потом там выгнала мужа за «хорошее» поведение, и теперь мотается оттуда к нам на побывку по два – четыре раза в год. Пока одна. Да еще родилась в мае, знать всю жизнь маяться будешь, так говорят в народе. Не верю, но пока так.
У студентов мозги "прочищены", учить много надо, постоянно, и генетика дочке досталась сильная. Да и постоянно слушать лекции в животике, на протяжении девяти месяцев, тоже нагрузка и развитие для мозга! Животик у Таты был тоже славный и это при исходном то весе до беременности в сорок девять кило. Когда надо было троллейбус догонять, она сначала разгонялась на месте, держа живот, а потом уже прибавляла ходу. Получалось как будто с пробуксовкой. Умора! Вот Оксанка и отрастила мозги там, «головастая» получилась. И три шестьсот весом. Да еще пару недель просчиталась и не желала «выходить», готовилась к основному «экзамену» - выходу на свет, однако.
Дело приближалось к седьмому мая, когда что-то началось … Отвезли в Рижский роддом, на улице Миера. Были еще родильные отделения в больнице Страдиня и первой клинической скорой помощи, но попала туда. Маялась Тата там без малого двое суток, Оксана не желала вылезать. До праздника Победы не дотянули двадцать минут. Это хорошо. Можно праздновать два дня! Из-за большой головки, конечно, ребенка помяли. Слава Богу, мозги не повредили. Ум, в дальнейшем, из нее так и пер! Потрясающе!
Тату, конечно, коллеги порвали, «как Тузик грелку», лучше бы меня пустили принимать роды! Так нет, ведь даже в отделение не пустили, хотя третий курс кончал уже. Зашили, слава Богу удачно…
Я в то время работал уже санитаром в реанимации, что впервые только открыли в Первой клинической больнице, повышал уровень своих практических знаний. Немаловажным был и заработок,потому что наш семейный бюджет был, всего две стипендии - девяносто рублей. С этой же целью, раз в неделю, ездил в Сауриеши, где работал фотолаборантом в туббольнице, делал снимки и диапозитивы для врачебных конференций. Мое хобби – фото, меня кормить начало. Опять же, для себя можно было фотобумаги, пленок, реактивов домой «спулить», я же сам был ответственным материально. Списывал. Претензий не было. Оформлен был как медсестра. Вот и считайте: девяносто + пятьдесят + семьдесят = двести десять! А врачебная ставка в то время была 125 рублей!
Нужна коляска, деньги отложены. Конечно не советская, а ГДРовская, в клеточку, с летней коляской в комплекте. Прошел слух, что в Детском Мире будут «давать». Утром, сменившись раньше с дежурства, за три часа до открытия, занял очередь. Уже был только пятым. К моменту открытия стояло человек сто! Когда открыли магазин, толпа смяла очередь, но я к прилавку пробился. И тут началось... Колясок мало, красная вообще одна, видно ушли через «туваровед-директорбаз», да еще продавщица передает квитанции для кассы, через головы очереди, знакомым. Вижу дело худо, не достанешь и синей, и как только продавщица стала, кому то стоящему за мной пихать, я эту квитанцию «хап», и прибрал. Прорвался к кассе, а та кричит: «Этому в кепке не давай, он вырвал квитанцию!» Я кассирше, зло шипя, и говорю: «Попробуй только не выбить чек! Я тебя потом с работы подожду, а еще вызову брата, он в ОБХСС работает, и мы это ваше «гнездо» разнесем, а я буду свидетелем!» Та «сдрейфила», и кричит в ответ продавщице: «Ничего не знаю, квитанция выписана, выбиваю!» Коляски тут же, после моей и кончились. Народ начал «разбор полетов» с продавцами. Я забрал свою коляску и сказал продавщице, что ей повезло, у меня нет времени писать ОБХССовские протоколы, а так бы она села. Та стала белой как мел. Блеф, конечно, но как работает! Ничего не поделаешь, его величество ДЕФИЦИТ был, на все!
Хорошо бабуля с дедом (тесть с тещей) были, мы жили у них, так Тата сцеживала молоко на кормления, и мы еще два месяца ездили на учебу. Как подходит время кормления, так из груди фонтаном бьет молоко, и Тата, несмотря на вкладыши, была вся мокрой и пахла парным молоком. Вкусно! Ведь свое не пахнет. Она снимала промокший халат и сидела на лекциях в белой блузочке с плотными, тонкими кружевами спереди, на которых не было видно, что она вся мокрая. Пока сдавали экзамены, молоко, в итоге, перегорело и пропало. Хорошо, что были в то время молочные кухни, а студентам еще и бесплатно, так проблемы не было. Да и в магазинах было «ионитное» молоко для детей, покупали и его тоже. Вкусное! Теперь такого нет.
Оксанка росла быстро. Мозги развивались еще быстрей. Заговорила рано, наверно в девять месяцев, причем сразу предложениями, стихи начала рассказывать уже в год, пусть и с подсказками.
- Дудочку-погудочку смастерил я сам! Подражает дудочка разным голосам! – декламировала она.
Мне выговорить это, и то проблема. Много стихов знала, только подсказать начало надо было.
Оксанка была спокойной, не капризничала, были бы игрушки. Могла часами сидеть и играть в кровати. Еще маленькой, любила фотографироваться, позировать и выполняла указания фотографа, т.е. мои. Гуляла всегда с мамой или бабушкой, реже со мной, но никогда не отпускали одну, пока уже не пошла в детсад, в Риге еще. В детсаду она постепенно перестала говорить! Была такой болтушкой, а тут вдруг замолчала! Выяснилось, что ее одногодки совсем не говорили, ей не с кем было беседовать. Через пару месяцев из-за этого забрали домой. На улице, под наблюдением, могла играть и одна, без детей, строила куличики из песка, что-то напевала, разговаривала с коробочками, совочком и ведерком. Чудесный ребенок! Скажешь, что нельзя брать, к примеру, окурки в руки, отряхнет ладошки и уже больше этот предмет не возьмет. Послушная. Так и росла под надзором деда с бабкой, а мы учились.
Когда меня сократили на работе в Сауриешах, дед пристроил меня на работу сменным дежурным по отоплению ангаров на своей работе. Нужно было утром рано открутить вентили и включить вентиляторы в цеху, а вечером убавить отопление и он частенько это делал сам, если я просыпал. А я исправно получал зарплату. Работа то была через дорогу.
У деда был мотоцикл, «Ковровец», так он предложил мне сдать на права и ездить. Я сдал и стал мобильным. Ездили с ним за грибами и на рыбалку, а я и на охоту на уток.
На четвертом курсе, после сдачи экзаменов по акушерству, я ушел из реанимации и стал работать на скорой помощи фельдшером акушерско-гинекологической спецбригады. Так что занят был сильно, и с Оксанкой возилась Тата и ее родители. Когда, после окончания института, мы поехали с Оксаной на побывку к друзьям в Скайсту, в Латгалию, где друг Валерка уже работал в сельской врачебной амбулатории врачом, для Оксанки, городского ребенка по сути, все было вновь! И куры, и утки, и кролики, и теленок, и высокая трава, которой она опасалась, когда шли по тропинке на озеро. Она высоко задирала ноги в сапогах и жаловалась, что трава ее кусает. Искренне радовалась цветам, улиткам, лягушкам, воде в озере. Сколько потом было рассказов дома бабушке и деду про это все - не счесть!
И вот мы распределились в район. Перед этим, за полцены я приобрел мотоцикл «Паннонию» у шофера скорой моей спецбригады. Она была в идеальном состоянии с малым пробегом, без коляски. Не «Ява», конечно, но я надеялся ей поставить новый «явовский» мотор и кроссовый руль, когда буду при деньгах. Вот на ней я и прибыл, пока один, в Балви. Нам обещали отремонтированную двухкомнатную квартиру с печным отоплением в центре города. Я в одно утро конца августа 1974 года, позвонил мэру г.Балви насчет квартиры, а мэр ( «Михалыч») сказал: «Да, есть квартира, но не вижу, с кем разговариваю!» Я ответил: «Сейчас приеду!» Он засмеялся. Я сел на мотоцикл и через два часа "пролетел" двести двадцать километров и вошел в его кабинет. Он спросил: «Ты откуда?»
- Из Риги! – ответил я.
Он изумился. И мы отправились смотреть квартиру. Мэр оказался соседом по лестничной клетке. Квартира мне понравилась! Пусть проходные комнаты, пусть печка, одна на две комнаты и плита в кухне, но есть баллонный газ, ванна с дровяным титаном и ЭТО НАША КВАРТИРА! Первая! Стенки толстые, в три кирпича, на подоконнике можно спать даже, такой большой и широкий. Живи и не тужи! Топи – сколько хочешь, и когда хочешь, не дожидаясь отопительного сезона.
Перебрались в Балви. Получили место в садике, для чего Тате пришлось согласиться пойти поработать участковым педиатром, а кончала она терапию. Пришлось учиться по книгам. Чего терпеть не могла в институте – педиатрию и лабораторию, то в итоге и досталось. Сначала педиатрия, а позже предложили лабораторию и она переучившись, пошла. И не пожалела! Больных нет и никто не умирает! Ночами, правда, таскали на определение резуса крови пострадавшим, но не так часто, как меня. Я вообще пропадал в больнице.
Потом мы продали «Паннонию» и купили ИЖ с коляской, чтобы ездить за грибами всем вместе, и можно было строить мою мечту – гараж. Без мотоцикла с коляской разрешения на строительство не давали. Или машина, или мотоцикл с коляской, иначе не положено!
Вот тогда, Оксанка впервые увидела, как растут грибы и с восторгом собирала все подряд. После ревизии ее корзинки, осталась половина, что ее сильно расстроило, она хотела больше всех собрать! Убедил ее, чтобы ходила за мной, потому, что «грибы меня любят и идут ко мне». Специально проходил мимо красивых грибов, а она с изумлением кричала: «Ну, ты же прошел мимо такого гриба!» И с восторгом срезала. Быстро освоила отличия и названия грибов и уже собирала сама.
Нам дали грядки рядом с домом и я начал выращивать овощи, зелень. Оксана помогала собирать урожай. Было ей четыре года, до рождения сестренки оставался год. Четвертого апреля 1976 года родилась Яна.