Скамейка, стоящая вдоль забора, со стороны улицы, была не такой уж широкой. Но при желании на ней можно было примоститься. И смотреть в небо, когда едва-едва смеркалось и слышалось мычание коров. Они шли, важно покачивая толстыми боками, возвращаясь в свой коровий вечер… А солнце было багряным, и вовсе не походило на то, дневное, солнце, обжигавшее дымчато-дрожащим теплом твои торчащие лопатки и голый живот… На крыше старого курятника загорать было здорово, и почти не страшно. Не слишком он был высокий, этот куриный терем.
… А вечер плыл дальше, плыл своим курсом, под позывные радиостанции «Маяк» и разговоры бабушки с дедушкой… Это утром дедушка будет ворчать, что ему не дали выспаться плененные тобой майские жуки. На рассвете они, все же, выбрались из спичечных коробков и летали, гудели, пытаясь вернуться в убегающую ночь.
… Лампочка без абажура все еще горела. В том теплом, бархатном, вечере не было места слезам, встревожившим бабушку, вернее, не было объяснения тому, почему ты так горько плачешь… Но только скажите, как, когда тебе неполных восемь, можно справиться с озарением-пониманием, что когда-то всего этого не будет. Бабушки. Дедушки. Что уплывут туда, за багряное солнце, вечера с позывными "Маяка". Ведь это неправильно, и без этого жить будет просто невозможно…
Оказалось – возможно… Только к тому, детскому прозрению, добавилось еще одно… За багряным солнцем есть место и для тебя. Но пока майские жуки еще прилетают. Только ты не прячешь их в спичечный коробок, а, подержав на ладони, отпускаешь.... туда, в тот бархатный вечер, где были все. Бабушка, дедушка, ты...