Медицина утверждает, что при наступлении смерти из всех органов чувств последним угасает слух.
Что если умерший крохотным кусочком сознания какое-то время еще слышит? Слышит последнее «прости», «люблю», «спи спокойно»?.. Конечно, он не может ответить, но это последнее напутствие помогает ему перейти в другой мир.
Он слышал...
- Труп! – хриплый голос, как вынесенный вердикт, - ты всадил большую дозу.
- Хлюпик! Я рассчитывал на мужика.
«Я умер», - последний всплеск затухающего разума.
Словно кто-то нажал кнопочку выключателя, раз, и ничего не стало. Вторая половина октября в Питере штатно стояла хмурой, ветреной и дождливой. Поздно светало и рано темнело. Едва проклюнувшись с рассветом, день серым озябшим облачком спешил раствориться в господстве ночи, которая только в этот период года бывала так пронзительно черна.
Сон наконец разжал свои тяжелые тиски, оставляя неприятное ощущение головной боли, слабости и металлического привкуса в пересохшем рту. Вялая попытка что-либо вспомнить вызвала приступ апатии.
Лучше спать, спать и спать… не думать, не знать, не чувствовать, не страдать. Наверное, так люди погружаются в длительный летаргический сон.
Нечто мокрое, холодное щекотно коснулось руки, выпроставшейся из-под одеяла, током пробежалось по коже, подавая сигнал «сос» в нужные центры мозга, тот отреагировал новым приступом боли. Анна застонала.
– Мааррр! – обиженный крик полный упрека заглушил стон.
Васька! Голодный! Вот уж кто точно не даст ей спокойно умереть! Анна была уверена, что ей придется встать даже со смертного ложа, чтобы только накормить кота и поменять ему наполнитель в туалете. Шевелиться не хотелось, но она знала, что этот вредина не отстанет.
Не нащупав тапок, девушка босиком, спотыкаясь и заплетаясь ногами о практически прилипшего к ним кота, отправилась к выключателю.
Васька выглядел совсем не плохо, если не считать озверело сверкающих голодных глаз. Наполнив вылизанные до ослепительной чистоты миски кормом и свежей водой, Анна принялась искать притаившийся где-то будильник, не подававший признаков жизни. С безнадежно застрявшими стрелками на без пятнадцати три, он наконец-то обнаружился на единственном стуле под небрежно брошенной поверх него одеждой.
Обессиленная Анна опустилась на кровать. По-прежнему хотелось спать и почему-то плакать, но еще больше, практически уже из упрямства хотелось знать сколько времени.
Трубка! Где-то был еще сотовый телефон!
И вот оно! Вспышки сознания молниями пробивались сквозь головную боль.
Дождь, черный БМВ во дворе, отключенный телефон, Сергей!..
Это было или приснилось? Предчувствие беды пробило сильным ознобом. Тотчас холодный пот выступил на лбу.
Анна в изнеможении прильнула к темному окну, зная наверняка, что там увидит.
В свете фонаря блеснула зеркальной гладью черная поверхность автомобиля.
Все сошлось!..
Разорванные куски памяти постепенно выстраивались в ровную цепочку.
Она была вчера у Эльвиры, новой знакомой. Они пили чай. При одном только слове «чай» желудок сжался в тошнотной судороге.
На лицо были все признаки отравления, но разве можно отравиться обыкновенным чаем, тем более, что она ничего больше не ела. Мистика!
Но это было еще пустяком по сравнению с той неловкостью и отвращением к себе, которое Анна испытала, вспомнив, как глупо вчера откровенничала с Эльвирой. Что только та о ней подумала? Было стыдно так, что хотелось, если не провалиться сквозь землю, то забыть этот разговор как кошмар, навсегда.
Телефон отыскался в сумке. Включенный он тут же ожил, великодушно высветил цифры времени: шесть часов, пять минут. Тут же, словно в подтверждение, захлопали дверьми, зашаркали по квартире соседи-таджики, собираясь на работу.
Запах яичницы к радости Анны вызвал здоровое чувство голода. В холодильнике отыскался сыр и батон. Жуя, Анна перелистывала странички телефона, удивляясь обилию непринятых звонков. Стоило отключить его, чтобы почувствовать свою необходимость в этом мире.
При виде множества звонков с незнакомого номера, сделанных как раз в то время, когда она была у Эльвиры, сердце сжалось. Это вполне мог звонить Сергей, который по какой-то причине сменил симку, телефон.
Не смог дозвониться, приехал и… пропал. Она нажала на ответный вызов, напряглась, прислушиваясь к звукам, готовясь в любой момент извиниться перед абонентом за ранний звонок, но тот был «вне зоны». Больше с этого номера звонков не поступало. Анна набрала старый номер Сергея, но результат был тот же.
«Ну, как меня угораздило отключить телефон?» - сокрушалась она, почти уже не сомневаясь, что с Сергеем что-то произошло и его надо немедленно, прямо с утра, разыскивать.
Среди непринятых был звонок от ее адвоката, вероятно, тот хотел напомнить о невнесенном гонораре на его счет, три неизвестных вызова и два звонка от Эльвиры. Что-то настораживало Анну. Что-то было не так. По всему выходило, что эти звонки были сделаны сегодня после десяти утра. Но часы показывали только шесть!
Новый приступ головной боли вызвал хаос в мыслях. Путаясь, они сворачивались причудливым клубком, и чтобы распутать его, надо было найти хоть какой-то конец нити-мысли, за который можно было потянуть. Но именно он-то и ускользал, доводя до отчаяния.
«Так! – хорошая здоровая злость, как спасательный круг, в такие минуты всегда была кстати, – тогда просто разрубить!»
И вместе с облегчением пришла еще одна вполне здравая мысль:
«Никаких тренингов!»
Анна решила, как только станет удобно, позвонить Эльвире и отказаться от занятий, ей просто было необходимо сосредоточиться на поисках Сергея.
На колени внезапно запрыгнул сыто и мирно урчащий Васька, протяжно вздохнул и уютно свернулся клубочком. Анна согрелась, прилегла и не заметила, как уснула.
Вот уже третье утро Софи, просыпаясь, с удивлением разглядывала свою новую спальню. Побеленные нежно-голубым мелко-пупырчатые каменные стены украшали всевозможных размеров рамы и рамочки с изображениями южных пейзажей, портретов, лошадей, других животных, выполненные Леей. Высокие, в рост человека, окна были наглухо закрыты от жаркого южного солнца плотными жалюзи. Но и они не спасали от зазывных криков продавцов арбузами.
- Ава-тиаах! Ава-тиаах!
И почему-то сразу так нестерпимо хотелось арбуза, сладкой прохладой тающего во рту. Арбузная пора здесь была в разгаре, и они были самых разных сортов. Софи особенно нравились с мелкими косточками, но, к ее нескончаемому удивлению, были и вовсе без оных.
Прямо из стены выпирало важное мерно гудящее сооружение, охлаждающее воздух и именующееся не просто кондиционер, а мазган.
Так все необычно, ново! Софи все еще не могла привыкнуть к мысли, что вот прямо сейчас, живет с мамой в Израиле, ведь для нее это всегда была нереальная несбыточная мечта.
Но, пожалуй, самым приятным было то, что здесь она чувствовала себя обыкновенной девчонкой.
С легкостью шелухи слетел груз условностей, к которым обязывало положение отца, и она просто упивалась ничегонеделаньем и свободой. Временами казалось даже, что она вот-вот задохнется от счастья, в таком изобилии свалились на нее новые восторженные впечатления.
Впервые у нее была настоящая сестра, и мама находилась так близко, что можно было в любой момент, хоть утром, днем, вечером и даже ночью, позвать, дотронуться и почувствовать родное тепло. Только теперь Софи поняла, как сильно ей всегда не хватало мамы.
И самое главное, она, кажется, влюбилась. Но все же, начитавшись когда-то, что влюбленные теряют аппетит и сон, Софи, с удовольствием уминая вкусную домашнюю мамину стряпню, немного сомневалась. Да и на сон она тоже не могла пожаловаться. Касаясь головой подушки, девушка успевала только два раза повторить его имя:
«Ви-та-лий…, Ви-та-лий», - а сон уже подхватывал и уносил в страну грез.
Один признак недуга все же присутствовал: как только Виталий переступал порог их дома, неизменно екало и сладко замирало сердце.
Нет! Сердце не обманывало. Она любила! Любила впервые и на всю жизнь!
Счастье следовало по пятам, как милый прирученный щенок. Ну, разве не удача, что им с Виталием оказалось по пути, и мама предложила подвезти его из аэропорта? За полтора часа дороги он нашел общий язык с мамой, подружился с Леей, которая училась живописи и была рада знакомству с профессиональным художником.
Не доезжая сорока километров до Тверии, куда они следовали, в Афуле, Виталия встретил друг, который поблагодарил Жанну Александровну и пригласил всех на свадьбу.
Они простились…, но ненадолго.
Как-то так сложилось, что у Виталия каждый день находился какой-нибудь повод наведаться в Тверию. Он всегда заглядывал к Софи, а вчера попросил разрешения у них с мамой написать ее портрет.
Сладко потянуло в груди, вспыхнули щеки. Софи крепко сжала их ладонями. Сегодня они с Виталием пойдут рисовать к озеру!
«Тихо, тихо, - боясь спугнуть счастье, уговаривала себя девушка, - это секрет! Секрет! Ведь даже папе я не могу пока его открыть!»
Папе…
Папочка! Что с ним? Почему не звонит? Сколько уже прошло времени?
Вдруг тревожно заколотилось сердце – три дня! Прошло целых три дня!..
- Софочка, ты проснулась? – Жанна осторожно приоткрыла дверь, - завтрак… - но, увидев ужас и смятение в лице дочери, она замолкла, подошла и просто обняла.
- Приснилось что-то? – маленькая нежная ладошка легко коснулась густых пушистых прядей волос.
- Папа!.. С ним что-то случилось! – предчувствие беды, ноющей болью цепляясь за сердце, не отпускало.
- Господь с тобой, родная. Что ты такое говоришь?
- Он не звонит, и мне строго-настрого запретил. Сказал, что свяжется сам, и вот уже три дня прошло, а он так и не … - губы мелко-мелко задрожали.
- Это ничего не значит, - Жанна лихорадочно соображала, как успокоить дочь, - мне он сказал, что трудности на работе, и нужна строгая секретность. Ты же понимаешь, что он в России, а там опасно, - внезапно пришла она к выводу, который показался ей самым разумным.
- Ты, правда, думаешь, что с папой ничего не случилось? – Софи не в силах изменить ситуацию, хваталась за любую версию.
- Да, милая, я не сомневаюсь, - Жанна притянула ее русую головку к себе, поцеловала в макушку, - беги умываться и за стол.
Легкой юной стрекозкой Софи вспорхнула и понеслась в новый день жизни, словно и не было минуты назад печали и тревоги.
«Пусть вздохнет полной грудью, насладится свободой и молодостью моя пташка, ведь жизнь так скоротечна. Не буду ничего запрещать, - Жанна невольно залюбовалась дочерью, - Сережа-Сережа, как же она похожа на тебя. Прости, дорогой, прости за все. Если бы ты только знал…»
Между тем Жанна машинально обдумывала, кому из родственников или друзей в России можно позвонить, если от Сергея не будет известий еще день или два. Волнение дочери передалось и ей.
- Девочка, золотая моя, – Анна сонная, схватив трубку, еще не поняла, чей это голос, но всем сердцем уже потянулась к ласкающим слух ноткам, растворяясь в их мелодии.
- Алло, - ответила растерянно.
- Анечка, ты не узнала меня? Это Эльвира!
Стыд и раскаяние мгновенно охватили ее. Как она могла усомниться в этом светлом человеке?
- Эльвирочка, как я рада Вашему звонку, - пристыженный лепет помимо воли срывался с языка.
- Рада говоришь? Почему же вчера на звонки не отвечала, не перезвонила и на тренинг не пришла?
- Как вчера? – наступало отрезвление.
Неужели она проспала почти два дня? Как с ней могла произойти такая нелепая метаморфоза?
Осененная догадкой Анна почувствовала себя виноватой еще больше.
- Простите, Эльвирочка, я, наверное, проспала.
- Ладно, если покаешься, так и быть, прощу. Повинную голову меч не сечет!
Анна приняла это за шутку, неловко хихикнула.
- Начальную ступень ты пропустила, приходи сегодня сразу на первую, на ночной тренинг.
- Почему ночной? Вы мне раньше ничего об этом не говорили, – удивилась девушка.
- Мозг легче воспринимает информацию. Но тебе лучше поменьше спрашивать, а больше доверять мне. И чтобы я больше не слышала никакого выканья! Договорились уже!
Анна растерянно кивала. Да-да, прийти пораньше, заполнить анкету, не забыть деньги.
- Обнимаю, люблю тебя, девочка! До вечера! – она отключилась.
Наваждение мгновенно улетучилось. Что-то в этом разговоре напрягало, смущало, какая-то недоговоренность. Эльвира словно читала в ее душе, чувствовала, что та не захочет ее обидеть именно недоверием, постесняется показаться въедливой и мелочной. И не просто разгадала это в ней, но и беззастенчиво пользовалась.
Несмотря на то, что Анна еще с младшего школьного возраста считала себя взрослой и начитанной, знала ответы на многие вопросы, в ней до сих пор жила маленькая почемучка, которая сердилась, если сталкивалась с чем-то непонятным.
Вспомнилась домашняя библиотека. Книги всегда были душой дома и хранились с особой тщательностью и любовью. Именно они более всего удовлетворяли ее любознательность. Как там теперь их беспризорная душа?..
Взгляд с грустью, словно в надежде увидеть родные книжные полки, скользнул по пустым стенам с выцветшими, когда-то голубыми, а теперь серыми, обоями съемной комнатушки. Правда, книги в ее случае все равно не помогут. Нужен интернет. Значит сегодня же ей нужно выбрать время, зайти в интернет-кафе и набрать в поисковике название тренинга.
Но это все потом, сначала надо найти Сергея или хотя бы какие-то его следы. В голове еще крутилась мысль - с чего начать, а пальцы сами уже набирали номер домашнего телефона Сергея.
После разговора с женщиной, назвавшейся домработницей Люсей, Анна разнервничалась еще больше. Люся осторожничала, путалась и из всего сказанного ею, членораздельно прозвучало только:
- Выскочил, как оголтелый.
По всему выходило, будто Сергей просто растворился посреди белого дня где-то между ее квартирой и собственным автомобилем.
Словно большой растревоженный зверь в тесной клетке, из которой не было выхода, Анна ходила из угла в угол, не находя себе места. Но, если верить, что безвыходных положений не бывает, то надо было обязательно его найти.
«Например, окно и дверь, - размышляла она, утыкаясь носом в углы и стены, - но на первый взгляд, это ничего не дает».
В окно можно выйти только в небытие, и оттуда она точно помочь не сможет. Остается дверь – более привычный и менее рискованный ход.
Значит так, надо пойти в полицию и предъявить им машину как веществ…
Звонок телефона свежей надеждой ворвался в тесноту и безысходность четырех стен. Высветился незнакомый номер!..
- Алло! – сердце, ликуя, подпрыгнуло к самому горлу, - Сережа!
- Здравствуйте, - ответил официально-вежливый чужой голос, - Вы Анна Дмитриевна Пупина?
- Да, - сердце, ухнув, обрушилось вниз и сжалось маленьким испуганным воробышком.
- Лев Александрович Морин, - представился мужчина, - я адвокат Горюнова Сергея Ивановича. Он просил связаться с Вами. Дело конфиденциального характера.
- Что случилось с Сергеем? – совсем невежливо перебила она, припоминая, однако, этого человека. – Где он?
- У меня от него поручение, более я пока ничего не знаю. – Лев старался быть выдержанным, но и в его голосе промелькнула ответная тревога, - где Вам удобней со мной встретиться? Если пожелаете, я могу приехать к Вам, или Вы можете подъехать в адвокатскую контору в любое удобное время.
- Вы точно не знаете, где Сергей? – вместо ответа переспросила она. – Какие могут быть дела, если сам человек пропал?
- Анна Дмитриевна, Вы говорите загадками. Почему Вы так решили? Хотя, нет! – перебил он, девушку, которая хотела еще что-то сказать, – похоже, нам надо встретиться срочно. Не возражаете, если я к Вам заеду?
Анна с ужасом осмотрела свою убогую обстановку, смятую постель с развалившимся на ней Васькой, разбросанную одежду. Вспомнила о почти пустом холодильнике и о том, что нечем угостить к чаю. С тех пор как поселилась здесь, она никого к себе категорически не приглашала.
Он почувствовал заминку.
- Записывайте адрес конторы. Только немедленно, слышите! Я жду Вас. Возьмите такси, я оплачу. Так надо, объясню при встрече.
Исчезновение Сергея застало Льва врасплох. Вроде бы он распланировал все до мелочей. Горюнов должен был еще вчера отзвониться из Лондона, но не позвонил и сам был не доступен. Теперь Морин ломал голову, что пошло не так, и почему Горюнов, судя по разговору с Анной Дмитриевной, отступил от намеченного плана.
Исполнительного до щепетильности, его так же тяготили до сих пор невыполненные поручения Сергея. Для начала он должен был передать его родителям и секретарше доверенности на пользование счетами в банке. Если до родителей он дозвонился быстро и договорился подъехать в Отрадное в ближайшие выходные, то Анна ответила только сегодня.
И вот тебе на! Девушка просто огорошила его своим уверенным заявлением о пропаже Сергея. Не в курсе, или, наоборот, что-то знает?
С секретаршей он пересекался в приемной Горюнова, но только по работе и всегда накоротке. Убежденный в том, что от других служащих она мало чем отличается, он никогда особенно не присматривался к ней. Неожиданный интерес к ней хозяина корпорации удивил и в какой-то мере заинтриговал Морина. По его мнению, до уровня светских дам и барышень, которые хороводами ходили вокруг бизнесмена, она не дотягивала. Другое дело - Марина.
Лев, кстати, вспомнил, как на одном из корпоративов увлеченный деловым телефонным разговором шеф попросил его развлечь Марину. Не придумав ничего лучшего, Морин решил пригласить ту на танец. И утонул!
Погиб тотчас же в ее чарах. На первый взгляд холодные, словно выточенные из мрамора, формы оказались настолько чувственными, зовущими, что он чуть не сошел с ума, растворяясь в бешеной энергетике ее снисходительно смеющихся глаз. В ней было что-то покровительственно-величественное, царское.
И все же не Марина, а Анна…. Почему?
Льву было уже под сорок, а личная жизнь не намечалась даже в проекте. Несмотря на то, что дамы охотно слетались на его представительную внешность, принимали ухаживания, они также быстро остывали и, разочаровываясь, обиженно отдалялись. Морин обижался и дулся в ответ, шел в спортзал, бассейн, шлифовал и без того хорошо сложенную спортивную фигуру. Причесывал в лучших парикмахерских салонах безукоризненно уложенные самой природой пышные каштановые волосы. В самых престижных и дорогих стоматологических клиниках до идеала отбеливал улыбку, и без того сверкающую ровными рядами зубов. И после всего этого самозабвенно погружался в заботы о стареющих и болеющих родителях.
Торопливый стук в дверь отвлек от некстати нахлынувших размышлений.
- Да! – крикнул он, - войдите!
С нескрываемым, каким-то новым интересом посмотрел на вошедшую девушку, а еще через минуту не мог отвести от Анны глаз.
Как преобразилось ее лицо, когда она заговорила!
Божественно! О, эти глаза любящей женщины!
Он резко себя одернул, пытаясь вникнуть в суть.
- Вы говорите, он был у Вас в квартире в среду? Его видели гастарбайтеры? Машина осталась у подъезда? – Морин привычно настраивал себя на деловую волну, проговаривая ситуацию вслух, попутно анализируя.
Дело приобретало более серьезный оборот, чем он мог предполагать. Попахивало уголовщиной. Похоже, Анна была права, надо обращаться в полицию. Только вот к кому? В последнее время он только и делал, что разочаровывался в системе правоохранительных органов. Коррупция, как ржа, разъедала остатки совести чинуш от закона.
Лев набрал телефон первого вспомнившегося знакомого, с которым вместе учился. В любом случае это была игра в рулетку. Он не верил никому, просто рисковал. Рисковал, потому что не было другого выхода.
- Подъезжай, - был сигнал к действию.
Дело открыли на удивление быстро и легко. Не потребовалось никакого заявления от родственников, никаких трех суток со дня пропажи. Фигура Горюнова была слишком значима и известна в городе. Выброшенный на обочину жизни бизнесмен все еще внушал многим чувство подобострастия, граничащего с уважением.
- Ну, ты, надеюсь, понимаешь, Лева, что это не по дружбе, - неловко затягиваясь сигаретой в замызганном уголке курилки, выговаривал приятель.
- Договоримся, - успокоил Лев, одновременно соображая, где взять деньги.
Как ни странно, это оказывалось со всех сторон проблематично. Распоряжаясь делами Сергея, он не подумал о таких непредвиденных обстоятельствах, и ситуация могла стать неразрешимой. Даже счета для Анны и родителей планировалось пополнять из Лондона.
- Ну и лады. Я тогда со своими пошушукаюсь и выкачу счет.
- Одного не понимаю, - вслух подумал Морин, - почему у вас тут так отвратительно пахнет старой заскорузлой ментовкой прошлого столетия, дешевым одеколоном и тараканами. Почему ремонт не сделаете?
- Так денег нет, - как эхо отозвался коллега.
День прошел в тревогах и разного рода неожиданностях.
Анна в течение часа давала показания дотошному следователю, который чуть не довел ее до слез.
И без того расшатанные нервы не выдерживали прессинга допроса. Было полное ощущение, что именно она подозреваемая. Хорошо, что вовремя вошел Лев Семенович и как добрый волшебник переиграл ситуацию. Он категорически настоял на том, что допрашивать Анну надо как потерпевшую.
Далее они участвовали в опознании и во вскрытии машины Горюнова. Читали и подписывали многочисленные протоколы.
Лев заметил, как сильно побледнела Анна, когда открыли машину. Боялась потерять последнюю надежду увидеть Сергея живым?
Но все обошлось, хотя еще больше запуталось. Машина была пуста. Морин, презрев все условности, пытался хоть как-то успокоить Анну, придерживая ее за локоток. В ней было что-то такое по-женски беспомощное, что ему доставляло неслыханное прежде наслаждение заботиться об этой чужой женщине.
Шел шестой час, когда наконец-то машину эвакуировали, и они оба поняли, как сильно устали.
- Я знаю в этом районе приличное кафе с хорошей кухней, - чувствуя отчего-то свою ответственность за Анну, - сказал Морин.
- О, спасибо, Лев Семенович, - как можно сердечней поблагодарила она, - у меня сегодня еще несколько неотложных дел, и дома голодный кот.
- Вы не поняли, Анна Дмитриевна, - он никак не мог перейти с ней на более непринужденное общение, - я не просто приглашаю Вас отужинать. У меня есть поручение от Сергея Ивановича. Я не могу сообщить Вам эту информацию на улице. К тому же я страшно голоден, думаю, Вы тоже, и коту что-нибудь вкусненькое прихватим.
Уединенный столик, вымуштрованный официант, быстро принявший заказ и тактично удалившийся, было то, что нужно.
- Сергей собирался уехать? – строчки в документах расплывались перед глазами, полными слез, и смысл слов проникал в мозг с огромным трудом, - но он ничего определенного не говорил об этом и более того предлагал мне работать с ним дальше.
- У него все изменилось за считанные минуты. Он просил позаботиться о Вас пока вот только таким образом.
- Но я не могу принять эти деньги, – с упрямством ослицы твердила Анна, - это не в моих правилах. Он не обязан меня содержать.
- Хм, - Лев все больше проникался уважением к молодой женщине, - не спешите отказываться. Вам, возможно, трудно будет найти работу какое-то время. Весь менеджмент Горюнова сейчас попадет в черный список, и Вы, как приближенное лицо, тоже. Вы же не перешли на сторону нового директора, отказались с ним сотрудничать.
- Сотрудничать? – Анну передернуло, - а чем они могут мне навредить?
- Ну, Вы же не хуже меня знаете, как работодатели наводят справки о новых кадрах. В лучшем случае Вас возьмут на испытательный срок, без гарантии.
- Просто кошмар. Я не вижу выхода.
- Вот и берите эти деньги, они Вам помогут. Сергей вообще-то собирался пополнять этот счет из-за границы. Но даже если и не получится, а такой вариант возможен только в крайнем случае, то на год-полтора этих денег хватит, чтобы жить, ни в чем себе не отказывая.
Лев был совершенно искренен. Более того, оценив поступок Горюнова, он и сам готов был последовать его примеру. И что там счет! К ногам этой женщины он бы сейчас положил все свое состояние, если бы оно у него было.
В который раз пришла знакомая грустная мысль, что так и не нашел он свою единственную. Возможно, ему не встретилась именно такая как Анна? Он смотрел на ее нервно подрагивающие руки, и ему вдруг нестерпимо захотелось взять их в свои, отогреть, успокоить. Дальше он не позволил себе фантазировать.
Самые лучшие женщины – чужие женщины. Он обречен на одиночество.
Почему-то вспомнилась Лера, милая непосредственная студенточка, которая училась в одном с ним университете на два курса моложе, и с которой он однажды столкнулся в тесной раздевалке полуподвального помещения.
Тогда там, в виду временного отсутствия гардеробщицы, было самообслуживание. В тот момент во всем здании погас свет, пришлось пробираться к выходу в кромешной темноте. Одной рукой удерживая куртку и сумку, а другой, ощупывая пространство, он прокладывал себе дорогу. Так и уперся в упругие девичьи грудки. Пробило током! Тихое «ой!», сконфуженное «простите», и одновременно с включенным электричеством вспыхнувшие пунцовые щеки, смущенные глаза, прикрытые длинными ресницами. Тогда он думал, что это его судьба.
Мама мечтала о девушке из приличной еврейской семьи, а Лера была из простой русской. Дома был скандал с новым приступом маминой болезни и вызовом скорой помощи. С Лерой пришлось расстаться. Мама была святым в его жизни. А к женщинам тянуло, как нарочно, только к русским.
Анна сейчас чем-то отдаленно напомнила ему Леру, этой своей порядочностью, щепетильностью, что ли. Лера тоже не хотела никакой денежной помощи, компенсации… Она просто его любила. Была ли она на самом деле беременна тогда, или, как сказала мама, хотела лишь опутать, женить на себе, он так и не знает. Как-то сложилось у нее, ведь тогда из-за него она рассталась с женихом.
- Мне пора, - Анна положила перед ним доверенность, - я буду справляться сама.
- Это Ваши бумаги, - как можно жестче ответил Лев, одновременно отсекая и воспоминания о Лере, и обрубая разыгравшееся воображение относительно Анны, - можете поступать с ними, как Вам заблагорассудится. Я только посредник, не более того.
Сказал, как отрезал. Анна чутко уловила в нем перемену, ее словно плетью стегнули по оголенному сердцу.
- Спасибо, - недоуменно ответила и засобиралась, доставая кошелек.
- Надеюсь, Вы меня не унизите как мужчину и позволите заплатить за ужин, – резко отчеканил он. Лев чувствовал, что его понесло, но уже не мог остановиться.
Почему так тянет к запретному?
Ах, ну, да! Он же живой.
Кто бы выдержал их ведьминское очарование? Вот эта синяя венка на виске… Что в ней такого? Почему он не может отвести от нее глаз?
Когда они вышли из кафе, несмотря на то, что вечер был еще не очень поздний, стояла густая и мутная темень. Для гармонии картины не хватало всего лишь снега, который поглотил бы и рассеял часть тьмы, укрыл и украсил все, что так не радовало глаз. Как же нам иногда не хватает видимости праздника!
- Можете брыкаться, драться, протестовать, но я просто обязан проводить Вас до квартиры, - решительно сказал Лев, - к тому же у Вас с собой важные документы.
Свет фонаря скользнул по лицу ощетинившегося мужчины, и Анна неожиданно, впервые за весь день, улыбнулась:
- Спасибо, не откажусь.
Ну, почему, собственно говоря, она всю жизнь только и делает, что отказывается. Как говорила одна ее приятельница:
«Надо брать все, что идет само в руки».
Действительно, во дворе небезопасно, а если еще учесть, что только что бесследно пропал человек.
Ее человек…
Лев был сдержан. Попрощался вежливо и сухо, чем немного озадачил Анну, словно она обидела его чем-то.
Дома обрадованный Васька получил целый сверток вкусностей, собранных специально для него услужливым официантом, и, мурлыча с преогромной благодарностью, принялся их поглощать.
Анна же вспомнила, что так за весь день и не смогла найти свободного времени, чтобы позвонить своему адвокату и зайти в интернет-кафе. Теперь, не имея ни малейшего представления о тренинге, она все-таки решилась пойти. Как-то неудобно было второй раз подряд подвести Эльвиру. Времени осталось как раз только на то, чтобы зайти в банкомат, снять деньги и доехать до места.
Найти вход в тренинговый зал оказалось посложней, чем Алисе выбраться из зазеркалья. Здание, указанное в адресе, угрюмо держало оборону. Анна тщетно искала вывеску, пока не наткнулась на таинственную зеркальную дверь, словно портал в другую реальность.
Что-то сакральное было в этом. В нерешительности постояла и, потянув ручку на себя, моментально оказалась в залитом светом теплом помещении, где, казалось, только ее и ждали.