Дневник VII-3 Петя Старчик в павильоне 62 на ВДНХ
7 сентября 2009 г. У некоторых авторов в интернете много мусора в речах, мат спокойный и бесстыдный, много осуждения людей.
8 сентября. Мне снились два врача, мужчина поставил диагноз, женщина собиралась меня лечить.
С Э. отношения наладились, благодаря моему терпению. Сидели с ней на диване у неё в квартире, дурацкими голосами говорили и хохотали, смешинка в рот попала. Э. ничего не стоит сказать о ком-нибудь "выродок", "мерзавец". Я её простила, однако.
Читала письма Шопена. Необычайно нежная душа была у него, дивная любовь к родителям, сёстрам, друзьям. "Дражайшая жизнь моя", - обращается он к своему другу-поляку.
09.09.09 г. Костя прислал мне слова: "Галенька, мне не до себя".
12 сентября. Я хочу победить цинизм Кости с Божией помощью.
16 сентября. Поздравила А.Н с днём рождения.
Поехала в центр Галины Вишневской. Студент продал мне бесплатный билет. Я видела кумира моего детства Вана Клиберна. У него низкий голос, огромные стопы ног, розовые красивые губы, поредевшие кудри. Он худой, обаятельный, немного смешной. Он сказал: "Я совершил в своей жизни много ошибок, но я пытался себя исправить. Вам предстоит заняться самоанализом".
Был мастер-класс, Клиберн много показывал руками, как надо играть. Он пел, говорил об образах, помогая пианисту, который перед этим играл на рояле. Он бурно обнимал и целовал своих знакомых молодых пианистов, которые играли в его присутствии.
Когда-то я послала письмо ему. Как я была наивна. Это было письмо на деревню дедушке.
17 сентября. Бесполезно растапливать железобетонное сердце Кости. Он отшвыривает меня, жесток и груб. И он не видит этого. Тёмная сила орудует в этом человеке. Я написала ему тираду: "Я тебя прощаю, хотя ты ранишь меня всё чаще...".
Вечером звонил рыцарь, приглашал на концерт. "Если придёте, я буду рад. Я Вам звоню, я Вас помню...". У него нервный и жёсткий голос.
18 сентября. Я пришла на концерт, рыцарь стоял в конце коридора, подошёл ко мне, обнял меня. Девы и юноши читали субъективные стихи, которые не трогали меня. Рыцарь прочёл свои стихи, последние были о бабочке. Я подняла руку и попросила разрешения спеть "Бабочку в госпитальном саду" Арсения Тарковского. Мне разрешили. После пения рыцарь сказал: "Это был подарок нам!".
Парень прочёл стихи о геях с ужасным концом. Все стали смеяться. Кроме меня, кроме меня. Люди вульгарны, увы, их тянет на грязь. На то, что ниже пояса.
Мы сидели в какой-то комнатке. Рыцарь учил меня увеличивать кадр, я снимала его. "Я не люблю пафос", - сказал рыцарь. "У Вас плохое окружение", - сказала я. У его друга наголо стриженная голова, тёмные очки. Бесцветный типаж. Может быть, поговорив с ним, я бы утвердилась в обратном.
С рыцарем удивительно просто и легко, как будто знаешь его давно. От него исходит добрая энергия. Я рассказала ему о своих отношениях с Костей, просила его совета. "Ведите себя с ним так, как будто Вы его не любите", - сказал рыцарь.
Он решил подарить мне два листика своих стихов. "Напишите мне что-нибудь злодейское", - попросила я. Он сидел, задумавшись, я молилась о нём. Он написал мне смешной и милый экспромт. Я прочла его, когда приехала домой и стала хохотать.
Он ласков, очень мил, в нём есть какая-то чистота, несмотря на любовь к курению и коньяку. Он проводил меня, в темноте на крыльце легко обнял, я обняла его со словами: "Душенька моя, малышечка моя, маленький мой, дорогой мой...".
19 сентября. Материнское отношение к рыцарю, нежность к нему.
21 сентября. Рыцарь в сознании моём. Это так волшебно. Он человек иной природы и породы, может быть, чем люди.
22 сентября Смотрела фильм об Анастасии Ивановне Цветаевой. Она говорила: "Сбрасывая с себя свои ошибки, с новой силой живу дальше... Какой же умный человек неверующий? (то есть все верующие - умные люди).
Э. говорит о Цветаевой: "Это мне не интересно".
Мои стихи о рыцаре:
Хотя знакомы мы недавно,
Ты мне роднее всех родных -
Живой — среди теней чужих,
Клокочущий незримой лавой.
Несовершенный и святой -
Кури, ругайся, пей, но пой.
Ты в океане жизни страстной -
Душа. Всё было не напрасно.
15 февраля 2009 г.
Я одна безумная такая,
Что не сплю ночами. Ветер мая,
Ты холодным пламенем объят,
Студишь тело. Строгим был закат.
Брат-поэт звонил и звал на вечер.
Благодатью наш союз отмечен.
Друг-романтик нервный, одинокий,
Ты тоскуешь о судьбе высокой.
26 мая 2009 г.
Мыслей и чувств смешенье. Взгляну на тебя — смятенье.
Я лишь твоё отраженье. Мистики так говорят.
Мыслей и чувств звукоряд. В каждом хотим отразиться,
В тех, кто нам мил, кто нам снится.
10 октября 2009 г.*
* стихи в дневниках печатаешь иногда невпопад, так как спустя время это происходит,и времена дневников и стихов не совпадают...
24 сентября. Вечер памяти пианистки Марии Вениаминовны Юдиной в Музее Андрея Белого.
Блестящие три пианиста играли Шопена, Стравинского, Прокофьева. Я плакала. Хотелось прожить не тысячу жизней, а миллион. Мне многое до сих пор интересно.
После концерта нас поили чаем, кормили пирожками. Я видела Нику Бромерг. Лицо её узнаваемо. Она живёт в деревне с младшим сыном Вадимом, у неё 11 коз. Взяла её телефоны. Поговорили с Галей Гостевой. Олег Гостев худой, что-то остановившееся в лице, статуарность.
Как человек беспомощен перед старостью.
25 сентября. Концерт Пети Старчика в павильоне 62 на ВДНХА. Он играл красивым звуком, пел мягко, много говорил интересного, как всегда. Мы с ним спели наши некоторые песни. Вечер вёл Кирилл, смуглолицый, с чёрным платком на голове. После концерта он подошёл ко мне и взял мой телефон, чтобы приглашать меня выступать где-нибудь. Он оценил моё пение с Петей. (многие всю жизнь берут у меня телефон и никто никогда мне не звонит...)
Очень хорошо пела Лариса Новосильцева, удовольствие слушать её тёплый, крылатый, красивого тембра голос. Я подошла к ней позже и обняла её с благодарностью.
Прощаясь, я поцеловала левое плечо Пети. "Как у священника...", - сказал он. Петя остался в павильоне, а мы с Илоной из Голландии и Володей Альтшулером, исполнителем Александра Галича, средним шагом пошли к метро. Володя вспомнил, что когда я пела на фестивале Цветаевой, у меня было имя-псевдоним Ярослава Ларская.
26 сентября. КОСТЯ, как тебе нравится роль критика Георгия Викторовича Адамовича, с которой ты выступаешь в отношении меня?
27 сентября. В Музее Цветаевой Станислав Айдинян (секретарь Анастасии Ивановны Цветаевой) подарил мне свои стихи - две книжечки, он сделал на них надписи.
Из Америки прибыл бард Юлий Михайлович Зыслин. Он мне понравился своим смирением, юмором, мудростью.
28 сентября. Я вернулась на занятия Алексеевской гимнастики. Я чувствовала себя отстранённо. Мне почти не с кем здесь общаться. "Вас не хватало", - сказала мне Марина Поливанова-Тименчик. Я сказала Лиле Сокирко, что надо подальше держаться от людей.
1 октября. Хоронили с друзьями Олега-Владимира-Серафима, иродьякона, друга моей юности. Отпевали его два часа, нежно пел женский хор. Настоятель Дмитрий так хорошо говорил о Серафиме, что я заплакала.
До Москвы нас вёз монах, который постриг Володю в монахи на Валааме, потом он привёз его в Москву. Он ругал радио "Свобода". Об одном человеке он сказал: "Меня не интересует его душа, меня интересует - в какой он партии. Он перебежчик... проститутка...".
Я, не выдержав, пробормотала: "Не судите, да не судимы будете!" Я стала молиться за него. Он, сказав несколько фраз, умолк. Он пастырь - и ему нет дела до души человека. Тогда зачем быть пастырем?
Дочитывала Веронику Лосскую о Цветаевой. Марина пишет: "Меня грызут, но это нормально. Я же поэт, а поэтов ненавидят и преследуют".
Мой рисунок.