Ей было тридцать, и она никак не могла повзрослеть. Ему было семьдесят, и он был взрослым с самого рождения. Они решили не жениться, чтобы ничего никому не объяснять.
Дом их строил какой-то тайный поклонник англичан, поэтому стены были тонкие как в лондонском пригороде. На первом этаже было слышно все, что делали на втором, лестница пела по ночам, а в кладовке водилось привидение. Но им скрывать друг от друга было нечего, призраков они не боялись, а лестницу они хотели уговорить записать альбом, но все было некогда.
У него была хорошая профессия – он делал логосы. Обычные логосы, которые помогают людям. Если человеку предстояла встреча с собеседником, с которым у него нет ничего общего, он брал с собой логос.
Идет, например, плотник на встречу с топ-менеджером – обсудить шкафчик в кабинет хозяина – и берет с собой специально сделанный логос. Логос сделан как положено, с руками, с ногами, чтобы сам ходил, не носить же его в чемодане. Приводит его столяр с собой, сажает на стул, а можно и так оставить – пусть стоит, он не гордый, ему все равно. И когда топ-менеджер смотрит на плотника пристально и говорит: «Мне нужно value for money, с максимальной дифференциацией, понимаешь?» Логос транслирует плотнику прямо в мозг: «Шкафчик из хороших материалов. Цену по минимуму, но без ущерба качеству. Никакой резьбы и лабудени. И ящики разные – под большие и маленькие вещи.» Столяр кивает, понял, мол; и все довольны. Такие логосы каждому нужны.
У нее была тысяча профессий. Она была и дизайнер, и немножко программист, и очень даже много фотограф. Она любила притаскивать ему новые слова со всяких тусовок. Профессор каждое слово встречал со вниманием, разглядывал его, пробовал на зуб и складывал в коллекцию. Каждого нового логоса он делал только под заказ и никак не меньше двух месяцев, а стандартных делать не любил, сплавлял таких заказчиков своему брату в Мытищи. За карманные логосы для молодых идиотов, которые еще не нашли для себя ответа на вопрос «чего хочет женщина?», он вообще никогда не брался.
Ее звали Рита, а его все звали Профессор. Хотя на самом деле он был Дмитрий Павлович Коновницын, но об этом помнили только документы в несгораемом шкафу.
Однажды ей стало грустно. И Рита спросила Профессора, а почему он ни разу не сделал такого логоса – чтобы просто болтать. «Болтологоса?» - переспросил он. И задумался.
- Знаешь, это упущение. Я никогда не думал об этом. Ведь я всю жизнь был так избалован общением, что не подумал о тех, кто лишен удовольствия наслаждаться хорошей беседой. Я возьмусь.
К проекту он отнесся очень серьезно и делал Болтологоса не два месяца, а полгода. Получилось прелестное ушастое создание в половину человеческого роста, хитрое и быстрое. Профессор заложил в него блок самообучения с возможностью подключения к Сети для вылавливания нового.
Рита была в восторге. Болтологос отлично справлялся со своими задачами. Профессор даже поставил туда миксер пословиц, из-за чего Болтологос периодически выдавал какую-нибудь ахинею типа «Куй железо, пока оно не село в свои сани». Никакие ее попытки не могли переучить его, а Профессор отказывался вносить улучшения. Считал, что это и так шедевр. Пословицы выдавались только в самых безумных склейках. «Семеро с ложкой не ждут одного с сошкой», – радостно выдавало создание, когда дело близилось к обеду. «Мал золотник, да другому не дам», - заявил Болтологос, когда Профессор преподнес ей на восьмое марта коллекционную супрематическую кофейную чашку. Тут уж даже сам создатель покосился на него неодобрительно, а Рита растерялась – что-то было неприятное в этой фразе. Она понадеялась, что ей показалось.
Однажды она вернулась домой с особенно неудачной съемки. Голодная, мокрая и расстроенная. Весь день шел дождь, из семи запланированных кадров удалось снять только два, а костюмы были заказаны только на сегодня. Завтра она собиралась отдыхать, но теперь уже не получится. Нужно будет дорабатывать программу. Костюмер пусть бегает с продлением аренды барахла, не ее проблема.
Она не стала подниматься наверх и беспокоить Профессора. Приняла душ, заварила себе чай с имбирем и плюхнулась перед телевизором. Но прежде чем нажать кнопку прислушалась. В доме было слишком уж тихо. Даже Болтологос стоял у ее кресла молча. Она сунула ноги в тапочки, поднялась наверх.
В его кабинете было пусто. Исчезли все книги, его компьютер и столик с древними микросхемами, в которых он любил копаться. На шкаф был приклеен конверт.
Она открыла его.
«Дорогая Рита,
годы с тобой были лучшими в моей жизни. Но теперь пришло время быть одному. Ключ от шкафа ты знаешь где. Болтологос скрасит тебе жизнь на ближайшее время. Знаешь, я им даже горжусь: поразительно бесполезная вещь. Найди себе стоящего человека, а когда найдешь, запри Болтологоса в кладовке и никуда не выпускай. Сама потом поймешь, почему.
С любовью,
Дмитрий»
Она все знала еще до того, как вытащила письмо из конверта. Но слезы выступили, только когда она дошла до подписи. Когда они познакомились, она не звала его Профессор. Он был Дмитрий, Дима и Оооо, Димитрий, как ты мог? Когда он превратился в Профессора, она не могла вспомнить. А сколько лет они вообще были вместе? Три? Четыре?
На душе у нее было пусто. Так, как будто все произошло как ожидалось, но от этого не становилось проще. Она сглотнула слезы и пошла вниз. Села в кресло. Покосилась на Болтологоса. Он опустил голову и... помутнел.
«Бедный мой, - подумала Рита, - не буду запирать тебя ни в какую кладовку. Ты ни капли не виноват в том, что так вышло». Она подобрала пульт и нажала на кнопку. По экрану поплыли красоты дикой природы. Рита вздохнула, выключила звук и уставилась на колючие кусты в пустыне. Сейчас они были удивительно уместны.