...Вдруг дождь. Веселая тревога: -Бежим!
Хлынуло как из ведра... Как я счастлив
всю жизнь отчетливо вспоминать эти минуты
прервавшейся из-за дождя рыбалки с отцом.
Самый первый самый радостный дождь. И все
то же странное, необычное искажение пропорций
в памяти. Огромная и слегка каким-то странным
зигзагом и наклоном фигура отца. Ноги и в сильно
преуменьшенной перспективе торс и голова.
...Бежим. Кажется, упали две-три рыбешки.
Но отец машет рукой... Мы мгновенно промокли,
но нам весело.
На улице показывают фильм. "Миклухо-Маклай".
Я с трудом залезаю на высокую, в мой рост
скамейку из грубо сколоченнык досок. Экран
светенький,изображение еле видно. Я если хоть
и что-то понимаю, невыносимо скучаю, чуть не
засыпаю от скуки...
Мама учит меня читать. Мне уже 4. Мы на городской
квартире в Барнауле.Изумительно теплый свет абажура.
Поначалу я очень быстро начинаю скучать и лезу под стол.
Однако, быстро проскочив азбуку, начинаю читать.
Первая книга - "Что я видел" Житкова. Первые строчки о
паровозе и железной дороге сильно меня заинтриговали.
В начале страницы я читал по слогам, а в конце - уже
словами.
Там же мама учит меня музыке, готовит к поступлению
в музыкальную школу. Помимо упражнений разучивает первую
песенку,мелодию которой я запомнил на всю жизнь. Это
"Фонарики" Шостаковича. Размер и ладовая окраска непростые.
Но мама была упорна...
В военном лагере летом было еще одно самое первое
и самое большое. Глубокая яма, непонятно для чего выкопанная,
после ливня наполнилась до краев водой. Края ее были слишком
скользкие, я слишком близко к ним подошел. И - бултых в яму
с дождевой водой... Выбрался быстро, в памяти даже слабенького
ощущения,что кто-то помог, протянул руку,- не осталось Выбравшись,
быстро скинул с себя одежонку,за пять минут она высохла на горячем
солнце. И - все удачно было скрыто от родителей...
И эти и иные подобные приключения, думаю, стали неким набором
энграмм, ставшим постепенно каркасом для роста личности.