Что и говорить КПП «Люття» был излюбленным местом для гостей всяких мастей. Кого сюда только не заносило. Постоловаться, в знатной нашей финской сауне попариться, на рыбалку, охоту оторваться... отдохнуть так сказать душой и телом денёк другой. Гости были и местные — от коменданта 1-й ПК и гендиректора костомукшского ГОКа до командира отряда, и заезжие, залётные — из округа, а то и с самой Москвы. Бывал на Лютте и легендарный Матросов. Но живая легенда погранвойск конечно же не марал свой авторитет баньками да рыбалками.
Так что КПП наш в этом плане был «обласкан» не меньше знаменитого Правительственного Комплекса на Бабьей Губе. Конечно же для нас эти «ласки» всегда обходились против шерсти — марафет наводился на Лютте каждый день, а перед приездом того или иного туза или тузика особенно рьяно. В общем блестела Люття ежедневно как «первый погранец» при ярком солнце.
Естественно о приезде того или иного гостя (со свитой или без) знали заранее.
И только один гость мог влететь на Люттю (как и на любую заставу) без предупреждения и тогда уж стресса не избежать никому, как бы чего у тебя не блестело. В любое время дня и ночи неожиданно и внезапно он мог появиться на любой «линейке» и навести такого «шухеру», что будьте любезны!
От одного его волчьего взгляда могла потускнеть вся картина пограничного бытия.
Он казался нам матёрым пограничным волчарой и завсегда был грозой средь ясного неба.
При встрече с ним страшно было смотреть в его глаза — испепелят любого как глаза Горгоны...
Начальник штаба Ребольского отряда подполковник Домрачев.
И вот однажды это случилось. Случилось страшное...
Обыденный пограничный денёк шёл на Лютте своим чередом.
Первый колун сменившись ровно в полдень уже успел набить жало и отвалиться в сон, пополнив ряды спящих погранцов. Ребята, проверившие и проводившие к финикам поезд только что пошли обедать и из столовой раздавались их голоса. На питомнике была своя жизнь, в которой позволялось, равно как и на подхозе ходить не в ПШ, а в любимых вшивниках. В общем день обычный пограничный.
Но вот колун забдил что с тыла в сторону Лютти на крейсерской скорости летит чей-то «Бобик». Предупредительного сообщения с тылового шлагбаума о проезде машины с тыла в сторону границы не было. Не успел часовой схватить телефонную трубу, чтобы доложить дежурному, как Уазик с визгом притормозил у входа на Люттю...
Наряд с поезда только-только принялся поедать первое, спящие в кубриках нежились в объятиях Морфея и как гром команда — КПП строиться!
КПП строиться! - несёт «благую» весть дежурный, открывая двери кубриков.
КПП строиться! - летит в догонку по столовой.
Какой «трам-пам-пам» понёсся дежурному в ответ через открытые двери кубриков и из столовки описывать не буду.
Но следом на это прозвучало с эхом чьё-то грозное «КПП в ружьё!»
Только когда все выстроились согласно (как там правильно сказать?) своему, ээ-ээ... штатно-боевому порядку что ли (?)... Только тогда все заметили, что за всем этим цирком хладнокровно наблюдал начальник штаба отряда подполковник Домрачев. Глаза выстроившихся опустились, дабы не встретиться с ним взглядом. А начштаба уже сканировал каждого.
Разоружаемся и строимся на плацу — дал он команду подоспевшему начальнику КПП.
Выстроились на плацу, помаршировали забытым строевым шагом. Особенно здорово это получилось у тех чей и без того короткий сон был нарушен этим чрезвычайным происшествием. Матросы по палубе ровнее ходят. Собаководы, что подскочили по команде «В ружьё!» не успев хорошенько запрятать под ПШ свои вшивники, вовсю светили ими из под рукавов. У кого-то ремни висели как говорят в кино «пасхальным планом»... В общем отличились все и каждый.
Глядя на всё это своё воинство начальник КПП кажется искренне хотел смеяться, но положение обязывало держать наистрожайшее и суровейшее выражение лица. Замполит стоявший по стойке смирно мимикой лица пытался прочитать нотацию и держа руки пошвам незаметным лёгким движением правого кулака показывал всем, что мол готовьтесь к крепким звездюлям.
Дыханье спёрло даже у колуна на вышке — он готов был отколунить ещё сколько угодно, лишь бы не спускаться вниз пока не уедет Домрачев.
Товарищи офицеры — в канцелярию, товарищи сержанты и солдаты — в учебный класс, - нарушил тишину своей особой дикцией и интонацией начштаба.
И все понурив головы отправились по указанным адресам получать что называется «без рецепта»...
Что теперь будет??? - спросил сам себя колун на вышке и через некоторое время изумлению его не было границ.
Из открытого окна класса стали разноситься шикарные звуки гитары, под которые часовой невольно начал притаптывать ногами - «Буги-вуги, твист, твист, буги-вуги... буги-вуги твист, буги-вуги твист,твист... буги-вуги!»
- Да что там происходит! - колун взял бинокль и устремил свой взгляд в окна учебного класса.
А произошло вот что. Сейчас уж не могу сказать кто, и главное по чьей подсказке, но кто-то, пока шла короткая раздача люлей в канцелярии успел со второго этажа из кинозала притащить гитару и поставить её как бы невзначай, но на виду в учебном классе.
Оказывается гроза границы был неплохим гитаристом и испытывал к гитаре особую слабость. И здесь эта слабость сыграла во спасение всего КПП.
Домрачев влетел в учебный класс, окинул всех своим ужасным взглядом... и тут на его глаза таки попалась гитара.
Пауза. Волчий взгдяд меняется на сдержанную улыбку.
Начштаба берёт гитару, садится как ему удобно на стол. По струнам — дринь, дринь...
- Ну, что парни? - буги вуги?
И как начал выдавать!
«Буги-вуги твист, буги-вуги...буги-вуги твист, твист, буги вуги»
Через некоторое время притаптывая на вышке и припевая эти буги-вуги, колун радостными глазами провожал мчавшуюся с Лютти в сторону тыла машину начальника штаба.
Субботний вечер. И вот опять
Я собираюсь пойти потанцевать.
Я надеваю штиблеты и галстук - шнурок,
Я запираю свою дверь на висячий замок.
На улице стоит ужасная жара,
Но я буду танцевать буги-вуги до утра.
Я люблю буги-вуги.
Я люблю буги-вуги.
Я люблю буги-вуги,
Я танцую буги-вуги каждый день!