Неумолимая, нестерпимая, неотвратимая жара прожигала насквозь спецназовскую машину, напоминая ментам о гиене огненной.
Старшина Коваль, набычив красную шею, тяжёлым взглядом уставился внутрь каски, зажатой между коленями, куда крупными каплями, стекая с носа, капал пот, образуя на дне солоноватую лужицу. Всю долго-томительную дорогу по раскалённым улицам города он угрюмо молчал, не обращая внимания ни на пот, ни на давящий бронежилет, ни на сослуживцев, ругающих адскую жару. Игорь Коваль, превозмогая головную боль, неотступно думал о дочери, о том, где она сейчас может находиться?
Вчера вечером они сильно поругались, и Наташка выскочила из дома, хлопнув дверью. Он было ломанулся догнать и вернуть её, если понадобится, то и силой. Но жена удержала, сказав, что надо успокоиться, что пятнадцать лет – переходный возраст, что к взрослеющим девочкам нужен особый подход и прочее, прочее. А в результате – дочь впервые не вернулась ночевать, а они с женой не спали всю ночь. Утром стали обзванивать её подружек. Эти подружки им совсем не нравились. Раньше их Наташа дружила с хорошими девочками из приличных семей, но в последнее время появились «эти». Теперь, когда раздавался звонок, и он шёл открывать дверь, дочь спешила обогнать его, крича, что это к ней. Она стала стесняться отца – милиционера.
А вот её новые подруги, размалеванные полуодетые девицы с наглыми глазами, наоборот, с интересом разглядывали старшину. От их взглядов ему - бывалому вояке, много чего повидавшему, становилось как-то не по себе. Даже жена, которая работала в детском саду и в силу профессии должна бы находить общий язык с детьми, тут начинала смущаться, краснеть и заискивающе лепетать: «Деточки, милые! Что-нибудь хотите?» А они презрительно молчали, продолжая бесцеремонно разглядывать старшину.
Вслед за девицами появились и парни: угловато-нескладные, с трехдневной щетиной, с пучками немытых волос, в разноцветных татуировках на тощих конечностях. Слава богу, пацанов дочь в дом не пускала – сама к ним выходила. Родители неоднократно пытались поговорить с дочерью, но после каждого такого разговора она всё дальше и дальше отдалялась от них. Возможно, из-за недостатка внимания. Старшина все время пропадал на службе, жена работала допоздна, а еще дача и пятилетний Петька. Вот и упустили дочку.
Раздражение накапливалось постепенно, подогреваемое с двух сторон, и вот вчера закипело и выплеснулось наружу, обжигая самых близких, родных людей. Дочь ушла и пропала… Никто не знал, или не хотел им говорить, где она. Всё, что было возможно узнать по своим ментовским каналам, он узнал, но этого было недостаточно, чтобы найти Наташку. Оставалось терпеливо ждать и надеяться на лучшее. Как назло солнце продолжало медленно поджаривать город. Температура уже достигла +35°C и всё повышалась. Люди дурели от жары хуже, чем от водки.
Машина резко затормозила, подняв в салоне огненную волну. Дверь распахнулась. Раздалась команда: «На выход!» Выскочив в оранжевое марево, в одуряющий зной, бойцы вдавились тяжелыми ботинками в плавившийся асфальт. Командир, вяло ворочая языком, объяснил ситуацию: «По непроверенным данным, неизвестный удерживает девочку-подростка в квартире на пятом этаже. Принято решение освободить заложницу и задержать предполагаемого похитителя. Старшина Коваль с двумя бойцами войдут внутрь, остальным занять места на лестнице. Лифт не работает. Вопросы есть? Нет? Тогда выполнять!».
Получив приказ, старшина бросился наверх, перемахивая за раз через три ступеньки, товарищи еле поспевали за ним. Наконец пятый этаж. Остановились отдышаться. Сухой горячий воздух, словно песок пустыни обдирал горло, разрывал легкие ноющей болью. Продолжала болеть голова. Натягивая черную маску на лицо, Коваль вновь и вновь думал о дочке. Где она? Только бы не попала в передрягу, столько всяких уродов развелось. Он представил свою Наташку рядом с … На мгновение потемнело в глазах, страх сковал движения. Надо взять себя в руки. Пора!
Бойцы встали у двери. Он требовательно несколько раз позвонил. В ответ тишина: нехорошая показалась ему тишина. Разбежавшись, он с силой ударил ногой в обшарпанную дверь. Удар был такой силы, что дверь сорвало с петель, и она влетела в квартиру. Милиционеры рванулись внутрь, но вдруг остановились, как вкопанные: в коридоре рядом с вышибленной дверью стоял испуганный мальчуган лет пяти. «Совсем как мой Петька», - подумал Коваль.
Оглушенный испуганный мальчик часто моргал большими влажными глазищами, очевидно собираясь разреветься. Коваль быстро сорвал с себя маску и опустился перед мальчуганом на корточки: «Привет, - как можно ласковее сказал он, – ты не бойся. Я - дядя Игорь, а ты кто?». Мальчик молчал, продолжая моргать. «Скажи мальчик: где девочка? Где здесь девочка?» - спросил старшина. Ребенок махнул ручкой в сторону кухни. Милиционеры прошли туда. Там на корточках в углу сидела девочка лет тринадцати. «А кто ещё дома?» Мальчик снова махнул рукой уже в сторону комнаты. Там, развалившись на диване, спал пьяный мужчина. После удара ногой пьянчуга проснулся и тупо уставился на милиционера.
- Эээ… Ты кто такой? Мать твою….
- Что с девочкой сделал, гнида? - перебил его Коваль, еле сдерживая ярость, кровожадно стучавшую в висках, готовую вот-вот вырваться наружу.
- Что за х… - выругался пьяница. - Да я её б… кормлю, пою. Мать еёная - шалава, смылась. Бросила, значит нас, понимаешь ли. Так пущай эта отрабатывает… А что такого?
Огненный вихрь вновь захлестнул старшину, причинив сильную боль.
- Ты, командир, не переживай, - продолжал пьяница, увидевший гримасу на лице милиционера. – Она всё равно ничего вам не скажет – зря только припёрлись. Дверь, суки, выломали. Это б… форменный беспредел. Мне кормиться нечем. Мать вашу. А кто за дверь заплатит?
Он наверно еще долго бы сквернословил и ныл, если бы его не прервал Коваль, который «всё понял» и с ужасающей ясностью осознал всю беспомощность закона перед тёмной силой зла. Мерзавец прав: девочка будет молчать, боясь за себя и за брата. А подонок продолжит издеваться над ней день за днём, год за годом, пока окончательно не искалечит, не сломает её маленькую жизнь. Осознав ситуацию, старшина решился. Сделав товарищам знак удалиться, он заговорил с пьянчужкой тем же голосом, которым недавно разговаривал с малышом.
- Да я тебя понимаю. Чисто как мужик – мужика. Ну, поимел ты её вместо мамки – это ничего, бывает. Но зачем же в окно выкидывать. Нехорошо как-то, на статью тянет.
- Кто поимел? Кого выкидывать? Куда? - удивился пьянчуга.
- Да ты сам погляди, - продолжал Коваль, - и кивнул на распахнутое окно.
Мужик, шатаясь и трясясь, подошёл к окну, нагнулся и заглянул вниз. Старшина моментально схватил его за ноги и, словно мешок с мусором, перекинул через подоконник. В голове лопнуло, словно большой чёрный мыльный пузырь. Тьма рассеялась, исчез страх, и боль утихла. Заглянувшие в комнату сослуживцы вопросительно посмотрели на старшину.
- Ты что, Игорек? - спросил один.
- Жара! - ответил тот, довольно ухмыляясь.
- Папа, папочка! – закричал малыш, бросаясь к окну. Его поймали и оттащили к сестре на кухню. Там они и сидели, обнявшись и плача в ожидании своей участи.
В рапорте старшина указал, что подозреваемый во время задержания пытался скрыться через окно и сорвался. Начальство дело замяло. Факт изнасилования не подтвердился. Брата и сестру разделили, развезли по разным детским домам. Вечером, нагулявшись, вернулась Наташка. Еще через день спАла жара. В общем, жизнь налаживалась, входила в норму...