Кто когда-либо жил в деревне, знает, как важно, чтобы дрова и вода всегда были в доме. Колка дров и носка воды – работа не из легких, но деревенские мальчишки и девочки с детства приучаются к ней.
Мы тоже жили в деревне, однако папа нам – своим дочерям, а уж тем более маме, – не разрешал ходить за водой и колоть дрова. Это было только его обязанностью. Папа считал, что девочек следует беречь, ведь им предстоит детей рожать.
О внуках он мечтал всегда.
Прошли годы, но когда бы я ни приезжала домой, для папы я по-прежнему оставалась его маленькой дочкой, и он всячески старался оберегать меня от всех забот.
И хотя папино здоровье с возрастом начало давать сбои, он не хотел себе в этом признаваться. Стал плохо видеть, но по-прежнему сам ходил за водой, хотя мне порой уже приходилось показывать ему дорогу. Когда он шел в магазин, то деньги раскладывал по карманам так, чтобы сразу достать нужную сумму.
Ходить за продуктами в магазин он тоже считал своей обязанностью.
До последнего папа оставался энергичным: хлопотал в огороде и по дому, к нашему приезду всегда была истоплена баня... Обычно он встречал нас с самолета с коляской. Автобусы до Олемы не ходили, да и машин у людей не было в те времена. Коляску он брал для того, чтобы не нести вещи в руках, ведь расстояние от аэропорта до дома около двух километров...
В 90-х самолеты перестали летать в нашу деревню, люди добирались сюда как могли. Два года подряд я собиралась навестить родителей, но они звонили и говорили, чтобы я не приезжала, потому как, если и смогу до дома добраться, то выехать обратно будет очень трудно. Я очень переживала – родители были уже немолодые, а телефонные разговоры и письма не могли в полной мере заменить встречу с родными людьми.
4 апреля 1994 года мы с сестрой стояли на окраине Лешуконского и ждали: может, нам повезет и будет попутка до Олемы. Нам с сестрой повезло, в нашу сторону до соседней деревни шла грузовая машина. Когда шофер узнал, к кому на похороны мы едем, сказал: «Раз вы дочки Иосифа Васильевича, я вас сам до места довезу. Хорошим человеком был ваш отец, таких бы побольше. Учителем он моим был»...
* * *
Сейчас, когда папы нет с нами, я так жалею, что так редко говорила ему о том, как он мне дорог, как я его люблю. Только теперь я поняла сказанные как-то им слова: «Я был бы очень счастлив, если бы знал, что вы так же проживете свою жизнь, как мы с вашей мамой прожили». Тогда я подумала: и чего хорошего в их жизни? Живут в деревне, работают, нас – своих детей – растят... Где же тут большое счастье? Нет, уж я обязательно буду жить лучше.
Как бы мне хотелось сказать ему, что он был прав, или просто посидеть рядом и попить чаю из самовара за нашим большим столом...