Гимн Мужчине

 
С Праздником Вас, дорогие мужчины!
 Счастья, Любви, Добра Вам и Вашему Дому!



 Борис Петровича Коновалов, полковник в отставке, услышав звонок в дверь,  выключил горелку под кастрюлькой и пошел открывать - риэлторша предупредила,что придут покупатели.
Элитную по тем временам четырехкомнатную квартиру в  красно-кирпичной высотке он получил в семьдесят шестом, после назначения  командиром воинской части в  этот  крупный областной центр. Туся, радуясь окончанию  кочевой жизни по дальним гарнизонам, старалась достойно  обставить постоянное жилище. Борис Петрович ворчал, но ради жены звонил кому надо, просил, и через несколько месяцев они отмечали новоселье.

   ...В прихожую вошла молодая пара: он - высокий и улыбчивый, она- румяная и чуть полноватая.
Старик  замер: вот такой же, похожей на нежно-розовую зефиринку, была Туся после рождения  Илюшки. Он даже специально покупал в военторге зефир по дороге с дежурства, чтобы поддразнивать молодую маму.

   Курсант военного училища Коновалов, впервые  увидев  тоненькую девушку с русой косой на новогоднем вечере, понял, что это навсегда. Бережно и плавно ведя незнакомку  по залу под звуки офицерского вальса, он  смотрел   в голубые девичьи глаза. На них все время  спадала русая прядка, и ему безумно хотелось поправить непослушницу. Крупные белые горошины тоже танцевали по голубому полю её милого платья.
В ответ на вопрос:
    - А где Вы научились так хорошо танцевать?
Он услышал:
    -Я же дочь офицера, меня папа научил.

Борис Петрович вдруг подумал, умеет ли  вальсировать эта девочка, и поспешил к спальне:
- Молодые люди, я открою дверь, а вы посмотрите  комнату с порога, там спит моя жена. 
Квартира молодым супругам понравилась. Удивляла её запущенность, но невысокая цена позволяла сделать полный ремонт.
- Мы бы хотели её купить, а когда вы готовы заключить договор?
- Да недельки за две всё подготовим, наверное. Мы с женой перебираемся к сыну в Москву, - пообещал он пареньку.

   Проводив гостей, переложил "дошедшую" кашу в миску, добавил  масло, налил в кружку молоко, поставил всё на поднос и, прихватив ложку с салфеткой, пошел кормить Тусю.
Она неслышно лежала под ворохом не очень свежих одеял и глядела на него выболевшими глазами, казавшимися огромными на иссохшем сморщенном личике.
Осторожно посадил ее, прислонив к стене и снова удивившись невесомости когда -то плотного зрелого тела, приговаривая ласково:
-Сейчас Тусечка будет кушать.
Она послушно открывала бледный рот, уцепившись за мужнин  рукав ладошкой, больше напоминающей лягушачью лапку, и не мигая, смотрела ему в лицо.
   Потом  осторожно надел ей на голову теплую шапку, перенес в кресло  на лоджии перед открытым окном, укутал пледом, повернул к солнышку и пошёл мыть посуду. Самому есть не хотелось. Стал разбираться с документами и счетами, лежащими аккуратными стопками в ящике стенки.
Спустя час на цыпочках подошел к Тусе, которая дремала, полуприкрыв почти прозрачные, пронизанные голубыми жилками веки. Всё было в порядке - можно идти    в жилуправление.

    Встретившаяся на лестнице сердобольная соседка, посмотрев на  седого, всё еще стройного и крепкого мужчину, жалостливо поджала губы, поздоровалась, а когда он спустился вниз, громко зашептала своей спутнице:
- Надо же! Десять лет уже, как свалил Наталью этот проклятый рассеянный склероз, и всё хуже и хуже. Сколько времени уже не встаёт, последний год даже говорить перестала. Высохла вся.
Другой бы давно сдал в интернат и к новой бабе убежал. А этот не отступается. Всю пенсию военную на лекарства тратит, сам за ней стал ухаживать, когда она  сиделку прогнала. Теперь вот  к сыну в Москву надумал переезжать, говорит, что там врачи лучше. Вот это мужик! Памятник при жизни ему ставить!

    Борис Петрович, стараясь поскорее вернуться к Тусе, бодро шагал по февральскому морозцу из жилуправления в магазин, из магазина – в аптеку. И уже скоро  открывал дверь массажистке, потом  делал жене уколы. Вечером  они ужинали и смотрели по телевизору футбол. Ровно в десять уложил Тусю и, поговорив по телефону с  сыном, лёг сам.

    После двадцать пятого верблюда  пришел благодатный сон, в котором молодой смеющийся  офицер вместе с русоволосой красавицей в голубом платье с танцующими белыми горошинами   шли и шли по бескрайнему  цветущему лугу, держа за руки старательно топающего  между ними  радостного бутуза, удивительно похожего  сразу на  обоих родителей. 

   Во сне по щетинистой щеке полковника в отставке скатилась слеза. Но только одна. Постепенно   складки на лице разгладились, дыхание стало ровным.    Мужчина отдыхал перед новым трудным днем, ведь его сил должно было хватить на двоих. Сдаваться он не собирался.




Фото из интернета