Все дети, как дети: мечтают о взрослом, летают во снах, им кажутся лица знакомых людей в металла обломках и снятся кошмары с полупрозрачной тьмой, нет спасения им от которых. У Юджина в хлипком ребячьем сознании выстроен каменный храм, обнесенный забором в семь футов, в котором он прячется, если что, он несговорчивых монстров.
Когда Юджину восемь, это место, в котором он досматривает вчерашние сны, если к маме приходит очередной ее парень в гости. Маленький Джин спит, мама и отчим слишком громко играют в кости. Маленький страж на пороге храма обнимает Юджина за плечи, и он смеется «Да брось ты!». Он сжимает белесые кисти Юджина в свои припыленные горсти.
Когда Юджину двадцать, это - галерея из тех, кого он любил, любит, о ком думал, о ком никогда не забудет. Несчетные фото на гладкой, как бархат, стене. К двадцати одному году точно тысяча будет. И ни одного лица с этой аллеи почета уже не убудет.
Позже, это сродни кладбищу домашних животных, только понятие несколько искажено. Юджин хоронит там только самых родных и близких, те воскресают, подобно героям из кинговых книг и кино. Но, так как Луис, не тянет он трупы через леса-болота, землю не роет руками, не строит он там пирамид. Кладбищем служит ему память, которая будет покрепче, чем сланец или гранит. В памяти Юджин лишь самых незаменимых хранит. День за днем двор в уютном подсознании Юджина становится все более людным. Он хоронил в ямах памяти полюбившиеся голоса и лица. Люди же воскресали в священной земле, возводили на ней дома и грозили бедному Юджину сниться. Он боялся на этой почве окончательно спиться.
Все его тридцать четыре воскресших любви по утрам приносили кофе. Юджина ломит от обещаний давно уже умерших лиц. Осталась одна лишь надежда, ему жизнь не оставляла никаких захудалых 'кроме'. Он удивлен, почему еще не кормит рыб на илистом дне. У Юджина шея и плечи от страха в адском огне. Его жизнь больше похожа на блиц, где решает все только скорость.
Все его люди, воскресая, живут своей жизнью, какой не пожили бы ни в какой из четырех реальностей. Юджин боится, что их беспечность и абсолютное счастье скоро начнут толкать его на нежеланные крайности. Он старается убежать, утонув в текиле без соли, но с долькой лимона, во избежанье фатальности, что принесла бы с собой только еще больше боли.
Он смотрит на воскресающих в памяти старых друзей, мимолетных знакомых, ну а реальность уходит уже даже не на второй - может, третий - план. У Юджина жизнь вся проходит в воспоминаниях. Он успевает забыть, что чего-то когда-то ждал. Чтоб всех воскресших вернуть в свою жизнь, он бы все отдал.
Что он и сделал, разменяв на поменьше купюры все свои несчетные миллионы, разменяв по рублю. За деревянной дверью с замком на семи засовах прятал он тех, от кого бы хотел он услышат «люблю». Счастье от сделки, провернутой мальчиком-стражем под дверью на пороге храма памяти Юджина, ровна вопреки ожиданьям нулю.
Но однажды, стуком капель дождя по оконной раме, в жизни его появилась то, что смогло утянуть его из кладбища памяти навсегда. Ему ничего обещать не стали. Никаких тебе громких 'вечно' и 'навсегда'. Гроза просто вовремя постучалась именно туда, где тонула в неге юджинова душа. Она была для него не одна из тех лиц, а именно «она». В одном обличие все тридцать четыре любви, друг, мать, верная жена. Только Она Юджина спасла.
Однажды он просто наглухо закроет дверь и ключ глубже за пазуху спрячет. Юджин устал людей в душу пускать и, выпуская, ночами слушать, как маленький мальчик-страж под дверью той об ушедших навеки плачет. Юджин, гоним пожаром в храме Памяти, уходит под руку со своей новой Смертью, никак иначе.
Ключ камнем тянет его к земле.
Маленький мальчик страж шепчет Джину вслед:
«Пора отдохнуть. Мы с тобой победили в этой странной войне. Все, кто по жизни в душе был, останутся там же и вне».