Илларион Тимофеевич проснулся от сильной головной боли. Он с трудом открыл сначала один глаз, а потом второй и увидел Ларису Поликарповну, с пышными формами женщину, прикрытую покрывалом.
Она тихо посапывала, переходя в лёгкий храп. От неё исходил запах французских духов, перемешанный с запахом алкоголя.
- Дааа, - подумал Илларион Тимофеевич.
И только сейчас он стал припоминать, по крупицам, весь вчерашний вечер. Как они ехали с компанией, немного, как говорил товарищ, "чуточку пошалить". То есть выпить и просто отдохнуть от работы, в которой погрязли по самые уши.
Она была тайным воздыханием Иллариона в самые трудные минуты жизни. Если сказать точнее, то это была «муза» его души.
Она приняла всю эту компанию радушно, и была само очарованье. На столе появилась обычная сервировка. Принесенная закуска и несколько бутылок коньяка. Вся компания была согласна в одном - гулять так, гулять.
Что было дальше, Илларион не помнил, потому что, когда ему стало плохо от выпитого напитка, хозяйка, поддерживая его под руку, повела в одну из комнат и уложила на огромную кровать...
Повертев головой по сторонам, он откинул одеяло и увидел себя совершенно голым, будто его приготовили к операции. Он наклонился с кровати и пошарил рукой.
- Ах, вот они дорогие, - подумал Илларион, хватая свои семейные трусы.
- Слава Богу, – проронил он, хватаясь за голову, которая вот-вот могла расколоться от нестерпимой боли.
Он быстрым движением, но осторожно, чтобы не разбудить лежащую подругу, спустил ноги с кровати. Его шатало. Прошмыгнув на кухню, он открыл холодильник и достал бутылку холодного пива, открыл и сделал большой глоток, принесший облегчение.
- Ух, ты, как хорошо, - подумал он. - Правду говорят, чем заболел, тем и лечись.
В комнате зазвонил мобильник. Илларион быстро подбежал и схватил его, чтобы не разбудить спавшую еще Ларису. Он прикрыл телефон рукой и, узнав голос жены, тихим голосом спросил: - Что случилось?
- Ты где, Иллариуша, - так она его называла нежно. - Я вся в догадках. Думала, уж что случилось, всхлипывающим голосом продолжала она.
- Да тихо ты,- успокоил её Илларион, - тут идут дебаты, а ты со своими слезами. Прекрати. Никуда не делся. Вопрос стоит о моем повышении по службе. Кандидатуру тут мою выставили. Мы не сомкнули целую ночь глаз, чтобы найти какой-то компромисс.
- Илларионушка, ты хоть не снял свою кандидатуру? Давно ведь в замах ходишь, - услышал он в трубку.
- Всё, всё потом расскажу. И он выключил мобильник.
Из спальни послышался звук шагов Ларисы. И в дверях появилась она во всем великолепии спального пеньюара. Её тело прямо старалось вырваться из столь прозрачной ткани, зазывая к себе.
- И что мы здесь делаем? - глядя на его инклюзивный вид в одних семейных трусах, спросила она.
И подойдя ближе, обдавая ещё сохранившимся запахом духов, прижалась, жаждущим любви телом, к нему.
- А почему это мы не в кроватке? - и она потянулась в поцелуе, обдавая его перегаром от спиртного.
- Да тут жена звонила, - волнуясь, произнес он. - Как там насчёт повышения спрашивала.
- Илларион, да ты не волнуйся, всё будет хорошо. Я гарантирую, - и она, улыбнувшись, увлекла его в спальню.
- Знаешь, не большая беда. Жена подождет.
- А мы, - и она, обхватив своими крепкими руками, подтолкнула его на широкую кровать и бросилась за ним, словно Тюменский нефтяник, увидев тёплое и ласковое море.
Они захлебывались от любви, наслаждаясь прелестями райской жизни.
Окунаясь в глубины страсти, они, через некоторое время, были выброшены на «берег» и тяжело дышали. Их обессиленные тела лежали рядом, будто всадники, проскакавшие много верст за последние часы. И теперь впервые почувствовали под ногами землю.
- Иллариуша, я тобой горжусь, - и она, повернувшись, поцеловала его жаркими губами.
- Ну-ка, подай мне мой мобильный, - протянув руку, кивнула она.
Он подал с секретера мобильный телефон, и она набрала номер, стала ожидать.
- Боренька, - это я.
- Кто? Кто? Лариса. Ну, кто ещё может тебе звонить. Послушай, у меня к тебе просьба. У тебя там работает Илларион Тимофеевич, помнишь? Так он что-то давно не получал повышения, всё в замах ходит, как-то даже неудобно. Ты уж постарайся, голубчик, я в долгу не останусь. Ты же знаешь, я всегда к твоим услугам.
Ну, так как, обещаешь?
- Вот и добренько. Спасибо тебе, родной – буду обязана. Ему так и передать? Хорошо, сделаю, и она положила трубку. Вот, Иллариуша, всё и устроилось.
Поздравляю, ты пошёл на повышение, и она прильнула своим ненасытным телом к нему…
Было четыре часа вечера, когда Илларион Тимофеевич покинул столь приветливый уголок Ларисы Поликарповны.
Он не стал вызывать такси, а решил поехать обычным троллейбусом. Народа было мало, и, присев на сиденье у окна, прислонился головой к стеклу. Он смотрел на спешащих куда-то людей. На бабушек, гуляющих с внуками, и просто смотрел на мир, который суетился, словно пчёлы возле цветов, собирая нектар.
Ему было и грустно и весело от того, что его давняя мечта сбылась, и он получил должность "самого".
- Да, теперь уже никто не сможет сказать ему, что он неудачник. Он смотрел в окно и улыбался. На ум ему пришла почему-то пословица, которую он даже порой игнорировал: " Миром правят женщины", и от этого загадочно улыбнулся…
Вскоре водитель объявил его остановку. Поднявшись к себе на этаж, он достал ключ и открыл им дверь. Из кухни шел запах готовившегося борща и пекущихся пирожков – его любимых, с мясом.
- Иллариончик, это ты?
- Да, милая.
- Наконец-то. Давай раздевайся. Кормить тебя буду.
Жена показалась из кухни, как обычно в фартуке. Всегда суетливая и нежная, она прижалась щекой к его щеке и улыбнулась.
- Садись быстренько за стол, а то остынет.
Он ел и понимал, что никто, никогда не сможет готовить так, как она.
- Как все прошло? - глядя ему в глаза, спросила она.
- Кажется, получил назначение, будто тяжёлый груз снял с плеч, выдохнул он.
Илларион обнял жену. Хотя волосы были у нее не уложены, и не было прически, как у других женщин, но он почему-то любил её волосы и её запах, несравнимый ни с каким другим.
- Пойду я, прилягу, - сказал Илларион, вставая из-за стола, и поцеловал жену в щеку. Он прошёл и присел на диван.
Только голова коснулась подушки, сон свалил его. Он спал сладко, словно ребенок, набегавшись за целый день на улице, и теперь его тело отдыхало.
Он не почувствовал, когда жена вечером прилегла возле него и целовала морщинки, появившиеся возле глаз. Она выключила ночник и обняла. Город засыпал, и только звёзды на небе ещё долго шептались между собой…