НЕСТАНДАРТНЫЕ ПОСТУПКИ
«На стандартные жизненные ситуации мы отвечаем такими же стандартными своими поступками, предсказать которые совсем несложно. Но на нестандартные жизненные ситуации мы отвечаем нестандартно, в меру своих морально этических норм и правил»
Народная мудрость.
Прилетел я домой где-то в середине июля. Вызов в институт у меня был уже в кармане, к вступительным экзаменам я готовился основательно, да и моя прежняя школьная подготовка давала о себе знать, поэтому чувствовал я себя довольно уверенно. Времени до начала приемных экзаменов у меня было больше, чем достаточно, и я решил немного задержаться дома. На недельку. Все таки дома я не был целых пять лет. Поэтому на другой день, после завтрака я поехал в аэропорт в предварительную кассу за билетами. Люблю делать все заранее, а не в последний день.
В те времена народу по Союзу ездило много. И поездами, и самолетами, и пароходами. Дешевизна билетов поражала. Но тогда мы об этом не знали. Это уже потом, когда транспорт в стране стал частным, мы за голову схватились от цен на билеты. А тогда все было и казалось нормальным. Поэтому километровые очереди в кассы предварительной продажи билетов не поражали и считались вполне естественными.
Поэтому я спокойно занял очередь в кассу и приготовился к долгому стоянию. Так оно и вышло. Где-то часа через три я взял билет на один из Московских рейсов самолетом Ту-154 на нужный мне день и спокойно отправился к выходу из здания аэропорта. И здесь я увидел парня, сидящего на скамейке недалеко от двери. Вид у него был такой, что я остановился около него. Вы видели когда-нибудь мертвого человека в живой оболочке? Внешне человек еще живой, но внутренне его уже нет. Внутренне он умер. Полностью и окончательно мертвый и потерянный для себя человек.
Несмотря на свою внешнюю общительность и организованность, я был в жизни очень неуверенным в себе парнем. Поэтому я делал все, буквально из кожи лез, чтобы побороть эту свою природную стеснительность. И порой лез сознательно туда, где мне не надо было бы быть в данный момент и где меня ждали одни лишь проблемы. Так и здесь.
Вместо того. чтобы пройти мимо этого парня и заняться своими делами, я сел около него, расстегнул свою спортивную сумку и начал копаться внутри нее, как бы ища чего. Парень на меня внимания не обратил. Тогда я повернулся к нему и спросил:
-- Извините, у вас закурить не найдется. Забыл взять из дома сигареты.
Он повернулся ко мне:
-- Что? Вы что-то сказали?
Я повторил:
-- У вас закурить не найдется?
Он недоуменно посмотрел на меня, соображая о чем идет речь, потом сказал:
-- Да, да, конечно есть. Возьмите.
К этому времен я уже курил. Во всю курил. И закурил я как-то незаметно, словно невзначай. У нас в экспедиции курили все. Поэтому в избушке, где жили буровики и где жил я, дым всегда стоял коромыслом. Хоть топор вешай. Курили все и по многу. Курение было одним из форм отдыха человека. А отдыхать всегда хотелось комфортно. Либо сидя за столом, либо лежа на койке. Но никак не на улице.
Выходить на улицу подышать свежим воздухом я еще поначалу пытался, но потом перестал. И дышал воздухом курильщика вместе со всеми курящими несколько лет. То есть, привыкал к курению и уже почти что курил.
И когда во время одной коллективной выпивки по случаю дня рождения нашего начальника, когда он поставил нам, живущим в тайге далеко от всего мира, целых две бутылки спирта, я основательно «закосел» от этого, выпитого мною в большом количестве и впервые в жизни спирта, и по пьянке закурил, то мне плохо не стало. Мой организм уже привык к постоянному потреблению сигаретного никотина в виде табачного дыма и принял выкуренную мной сигарету спокойно. Мне зааплодировали все присутствующие и торжественно приняли в лоно курильщиков, для чего налили мне целых пол стакана неразведенного спирта. Я залпом выпил этот спирт, залил обожженное горло водой, после чего лихо закурил протянутую услужливыми руками моих коллег и вроде бы друзей сигарету и вскоре отключился.
Нам почему-то всегда хочется, чтобы тем неблаговидным делом, которым мы сами по каким-то причинам занимаемся, занимались бы и другие. Если я курю, то пусть курят и другие. Если я пью, то пусть пьют и другие. Если мне жена изменила, то я соблазню жену друга. И от сознания того, что я делаю другим плохо, мне самому становится лучше. Точнее, как бы лучше.
С тех пор я курю. Курю постоянно. Не много, всего лишь пачку в день, но курю. Курю, в основном болгарские сигареты с фильтром. «Пегас», «Родопи», «Стюардеса», «Опал», а и из наших, конечно же, «Ява». Самые популярные сигареты моей юности. Ими геологов в основном-то и снабжали. А так, по жизни, курили обычно, какие есть, какие достанешь, какие купишь, какие придется. Вплоть до махорки, когда ничего курить не было. Особенно славилась среди геологов «моршанская» махорка в прямоугольных упаковках грязно коричневого цвета. Если в ее пачку положить кусочек сырого картофеля и выдержать сутки, то цигарка из нее была очень даже ничего!
Мы вышли с парнем на улицу к площади перед аэропортом и закурили. Есть одна особенность процесса совместного курения – курево внешне как-то сближает курильщиков и располагает их к откровенности. Поэтому курить и разговаривать - это основа основ взаимного общения курильщиков. Если при курении не общаться ни с кем, то удовольствие от курева наполовину снижается. Как кто-то сказал. что в темноте, когда не видишь выдыхаемого изо рота дыма, желание курить пропадает мгновенно.
Может быть, может быть. Не знаю. Здесь для кого как. Но мне лично, в моей жизни приходилось курить в абсолютнейшей темноте на глубине полтораста метров под землей и желание курить в кромешной темноте глубоко под землей у меня тогда не пропадало.
Я затянулся, выпустил изо рта дым кольцами, а у меня это хорошо получалось, и спросил:
-- Тебя как зовут? Меня Виталий.
-- Меня Николай, - ответил он
И мы пожали друг другу руки. И здесь я спросил его напрямую, без обиняков. Ведь мы были уже знакомы.:
-- Что с тобой случилось? На тебе лица нет.
История оказалась обычной, банальнейшей до жути и типично транспортной историей тех времен. Парень ехал из Бодайбо, являющегося в те времена одним из центров процветающей тогдашней Сибирской золотодобывающей промышленности, и расположенного в Северо-Восточной части Иркутской области. Ехал парень по телеграмме о смерти отца, живущего в одной из деревень Рязанской области. По таким документам билеты на проезд тогда давали вне очереди.
Но кто у нас кого и когда пустит вне очереди, если сам стоишь в этой чертовой очереди черт те знает сколько и нервы у тебя напряжены до предела от этого сверхдолгого стояния. Конечно же никто и конечно же никого. Даже, если вроде бы и пускают, потому что парню по закону надо, но все равно с места никто не сдвинется. Тебе надо, ты и лезь. Я то здесь причем?
И парень полез к кассе, раздвигая и расталкивая стоящих в очереди. Пока лез до кассы, у него вытащили из кармана куртки бумажник с деньгами. Сунулся в кассу, а бумажника в кармане нет. Хорошо, что паспорт отдельно от бумажника в кармане пиджака лежал. А то бы и документов у него не оказалось.
И что ему теперь делать? Что предпринять? В городе у него знакомых никого. Денег у него теперь ни копейки. И что дальше? А дальше – хоть кричи, хоть вешайся, хоть в Ангару бросайся со знаменитого Иркутского моста – ни что не поможет!.
-- Сколько денег-то было? - спроси я.
-- Да около пятнадцати тысяч, - Парень выругался и махнул рукой, - Да дело здесь не в этих деньгах. Ч-черт с ними, с этими деньгами! Хотя конечно же их жалко. Деньги-то я заработаю. И зарабатываю трудно. Я экскаваторщик. Заработки у нас на прииске нормальные. В России (так тогда Сибиряки называли Европейскую часть России) такими даже и не пахнет. Но вот сейчас-то мне что делать – вот чего я не знаю?!
К деньгам я всегда относился спокойно, если не сказать, что пренебрежительно. Я к ним относился, как к простым бумажкам, на которые можно что-то купить. И все, не больше! А покупать мне тогда многого не надо было. Только то, что сейчас, в данную минуту необходимо для жизни. Я был типичным Советским человеком, живущим одним днем. Я знал, что следующий день прожить достойно мне позволит государство.
Однако я еще был Сибиряком по натуре, поэтому у меня не было той вожделенности и того святого благоговения перед этими красивым государственным бумажкам, которое так свойственно многим нынешним бизнесменам, всерьез считающим, что с их помощью в жизни действительно можно купить все, вплоть до любви и счастья.
Нет, деньги для меня были лишь деньгами и ни чем больше. За пять лет работы в Якутии я ни разу не брал свою зарплату. Зачем она в тайге? Все мои деньги переводилось на мой счет в центральную сберкассу города Якутска. Когда я бывал в Якутске, я снимал со счета сотню, другую на мелкие расходы и все. Больше мне деньги не были нужны совсем. И так нормально нам жилось! А перед поездкой домой я снял со своего счета пятнадцать тысяч на дорогу, и на все остальное. Снял наличными. И у меня там еще осталось что-то около пяти тысяч рублей.
Короче, денег на момент моего приезда домой у меня было много. Две три Волги мог бы спокойно купить. Но к машинам у меня особой тяги не было, поэтому с машинами я связываться не стал. Хотя многие из работников экспедиции записывались в льготную для геологов очередь на машины. Дома я родителям хотел дать пару тысяч на всякий случай, но отец встал в позу и не принял от меня ничего. Но маме я отдал три тысячи на всякий случай, на мелкие или крупные непредвиденные расходы. И мама, мудрая женщина, их взяла.
С собой в аэропорт я взял пять тысяч. Зачем так много, я и сам не знал. Просто взял пачку денег в банковской упаковке из своей сумки. Сколько их в пачке было, столько и получилось. А там было целых пять тысяч. Билет на Москву стоил всего 85 рублей. Так что денег у меня с собой в кармане было много. Очень много по тем временам. Никто вокруг и не догадывался, что у этого простоватого молодого парня в выцветшей зеленой геологической штормовке в кармане столько денег.
Пока я разговаривал с парнем, у меня возникла в голове простая до жути мысль. И я сказал ему:
-- Слушай, Николай, я только вчера прилетел сюда из Якутска. Родители у меня здесь живут. В Якутии я работал в геологоразведке на буровой. Мастером. Деньги у меня есть. Я могу тебе дать на поездку. Для меня это не проблема. Взаймы конечно. Потом, когда деньги у тебя появятся, вышлешь на адрес родителей.
-- Да, ты что-о-о, Виталий? – Вскрикнул он и буквально отшатнулся от меня, - Как можно?! Ты же меня не знаешь совсем!
-- Ну и что, что не знаю? – сказал я – Ты сибиряк, я сибиряк. А сибиряки обязаны помогать друг другу. Ты попал в беду, то почему же мне не помочь тебе, если мне это по силам?
Я расстегнул карман штормовки и достал коричневатую пачку сторублевок и сказал:
-- Значит так. Давай рассуждать. Билет туда и обратно на самолет и все остальное, связанное с поездкой. Это где-то рублей пятьсот. Не больше. Но там похороны, поминки, памятник и так далее. Пару тысяч пожалуй, тебе должно хватить. Ну, а вдруг что-то непредвиденное? Возьми две с половиной. Я думаю, так должно хватить.
Я отсчитал деньги и протянул ему. Парень стоял передо мной бледный до синевы и широко раскрытыми глазами смотрел то на меня, то на протянутые мною деньги. Затем дрожащими губами, заикаясь проговорил:
-- Ты что, даешь мне такие деньги? Мне, незнакомому тебе человеку?
Я в недоумении пожал плечами и сказал совершенно искренне:
-- А что здесь такого?
Я действительно по ребячьей еще своей наивности не понимал сути своего поступка, его внутренней психологической подоплеки. Ну, подумаешь, событие какое – дать попавшему в беду человеку денег. Тем более, когда тебе это, по сути, ничего и не стоит, ведь денег этих у тебя сейчас много.
Парень глубоко вздохнул, качнул головой, взял протянутые мной деньг, развернул их веером в своих руках, словно не веря своим глазам, затем сложил их в пачку, спрятал их во внутренний карман куртки и сказал:
-- Ну, Виталька, спасибо! Поверь, я этого никогда не забуду!
Он шагнул ко мне, неловко обнял меня, ткнувшись разом взмокшим носом куда-то мне под шею, затем отстранился и сказал:
-- Еще раз говорю - спасибо! А теперь давай адрес, куда выслать тебе деньги. Верну обязательно.
Я достал свою камеральную записную книжку геологов. Был тогда у геологов, очень интересный образец записной книжки в твердом переплете, состоящей из листочков в мелкую клеточку, обычных «неразлинованных» листочков и прозрачных листочков из карандашной кальки. В переплете торца записной книжки был выполнен специальный карман, куда вставлялся карандаш или авторучка. Эта записная книжка была у меня всегда с собой. Я вырвал листок и написал ему адрес родителей:
«Город Иркутск 2, военный городок, улица Батарейная, дом 3 «а», квартира 4» И поставил фамилию, имя и отчество отца.
Он достал из кармана свой паспорт и протянул его мне:
-- Запиши мой адрес и мои координаты. Так тебе будет спокойнее и мне тоже.
Я записал его координаты и мы распрощались. На последок я ему сказал:
-- Ты достань себе сторублевую бумажку на билет и на «пожрать», а остальные деньги спрячь понадежнее.
-- И вправду, - сказа он и рассмеялся!
Очень скоро я забыл про этот случай. Жизнь заслонила его своим новыми проблемами. А где-то в декабре, когда я был уже совсем полноценным студентом одного из лучших в мире вузов,, Московского Геологоразведочного института имени Серго Орджоникидзе, я получил из дома письмо. Мама писала:
-- Сынок, что это за деньги, которые прислал нам какой-то Буянов Николай из Бодайбо? Там написано, что от тебя. И еще написана просьба передать тебе от него большое, пребольшое спасибо. И мы с папой это его тебе передаем.
И вот только тогда я вспомнил про эту историю в Иркутском Аэропорту. И мне на душе стало легко, легко и радостно! Не перевелись честные люди на Руси. Не перевелись!
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2013/03/04/984