Дневник самоубийцы Сборник рассказов

От автора.
Что такое жизнь? Череда взаимосвязанных встреч и событий. Мы совершаем одни и те же поступки изо дня в день. И лишь иногда нас ждут перекрестки судьбы, на которых нужно выбрать тот или иной маршрут. Но кто решает, куда следует повернуть? Человек? Судьба? Я считаю, что наша жизнь прописана заранее. Как бы мы ни старались, но нужный судьбоносный поворот никогда не удастся пропустить. Фортуна так и будет нас толкать в нужном ей направлении. Только никому не дано знать, сам ли ты его выбрал, или кто-то принял это решение за тебя. Важно читать знаки, которые тут и там появляются рядом с тобой. Иногда они способны спасти от несчастья. Иногда даруют жизнь. Если же человек не хочет довериться случаю, не желает следить за окружением, судьба никогда не сможет ему помочь. Ведь сколько существует реальных случаев, когда фортуна предупреждала: «Не делай этого, остановись». Только кто бы ее послушал. А потом виновными оказываются все, кроме самого себя.
Мой сборник рассказов «Дневник самоубийцы» глубоко фатален. Различные герои, живущие в разных городах, пытаются противостоять судьбе или, наоборот, плывут по ее течению. К сожалению, все люди смертны, поэтому в произведениях часто упоминается о гибели персонажей. Уже в первом рассказе под названием «Дневник самоубийцы» я пытаюсь показать, что жизнь – самая великая ценность в мире. Никакие причины не должны заставить человека отказаться от собственного существования, каким бы тяжелым оно ни было. Судьбе видней, на каком повороте следует улучшить ваше положение. И подгонять ее не следует.
Во втором рассказе мне все-таки хочется сделать оговорку. «Эльфийка» – то редкое даже по названию создание, которое может в уникальных случаях  пожертвовать своей жизнью ради жизни другого. Но сколь нечасто встречают люди с подобными возможностями, столь нечасто и следует жертвовать собой ради другого.
Третий рассказ «Папаша» показывает, каково жить людям, потерявшим близкого человека. Смерть одного ведет к неизгладимым изменениям в жизни нескольких. Иногда может привести к тяжелейшим последствиям.
Но почему же умирают люди, причем хорошие умирают иногда быстрее, чем плохие? Разве это справедливо? Об этом я задумывалась, когда писала рассказ «Предчувствие смерти». И все же прихожу к выводу, что смерть выбирает людей неслучайно. Она не только дает человеку шанс выполнить свою миссию, но и оберегает жизни других людей от вредного влияния. Не всегда спасение даже кажущегося хорошим человека может привести к добру.
И уж коли заговорила о жизненной миссии, то пришло время напомнить о рассказе «Воспоминания», в котором я как раз таки и даю шанс умершему герою восстановить историческую несправедливость. Смерть – еще не предел. Если поставленная цель была велика, но, к сожалению, не была достигнута, судьба все равно даст шанс разобраться в клубке жизненных неудач и передряг, даже спустя годы, даже в другом перерождении. Виновные будут наказаны, а герои получат необходимое им спокойствие и умиротворение.
И, конечно, я не могла обойти тему войны. Я с уважением отношусь к труду поисковиков - людей, которые не боятся проблем, которые готовы искать давно ушедшее время - останки людей, годящихся им в деды и прадеды. «Никто не забыт…» – это рассказ о том, что мы, к сожалению, забываем о нашем великом прошлом. Мы не чтим героев, даже тех, кто является нашими прямыми родственниками. И хорошо, что есть еще такие люди, которым не безразлично общее прошлое. Иначе мы могли бы остаться без истории родной страны.
В моем цикле объединены различные рассказы. Кто-то может посчитать, что половина из них – это голый вымысел. Такого не может быть в жизни. Но разве в мире не бывает ничего выходящего за грань реальности? Я же считаю, что и сверхъестественные возможности – только часть настоящей жизни. Мы просто зачастую не знаем о существовании необычных людей. Будь я хоть каплю не такой как все, обладающей сверхвозможностями, разве мне захотелось бы стать всеобщим достоянием? Думаю, нет. Легче жить обычной жизнью и не заботиться о той пользе, которую можно принести обществу своими талантами. Иначе подаренный природой дар могут использовать все, кроме тебя самого. Ненужная популярность просто уничтожит тебя как личность. Твой собственный мир станет всеобщим достоянием. А ты медленно начнешь гибнуть.
Надеюсь, вам будет интересно следить за судьбами моих в основном молодых и независимых героев. Они все разные, но что-то их все-таки объединяет. Я не хочу давать ответы на все вопросы. Гораздо интересней прочитать рассказы и сделать свои выводы. Мое вступление – лишь небольшое объяснение, почему эти рассказы я объединяю вместе. Желаю приятного времяпрепровождения с данным циклом.









































Дневник самоубийцы.

Ты спросишь, какие основания были у него покончить с собой? – А ведь для того, чтобы жить, нужны более веские основания, чем для того, чтобы умереть.
Ривароль
Олеся была не в восторге от переезда. Еще вчера она гуляла со своими друзьями, а уже сегодня ей приходится мчаться в автомобиле черт знает куда. Этот город и на карте-то не сразу найдешь. Стоило ли променять Подмосковье на него? Но отец решил, что так будет лучше. Мама не стала ему перечить. Она привыкла ему во всем угождать. Вот и приходится следовать на его новое место работы. Там ему обещали дом и достойную зарплату. Но обещать-то можно многое. Олеся была откровенно недовольна. Сидела, сложив руки на груди, и ни с кем не желала разговаривать.
Город ей сразу не понравился. А что, собственно, в нем хорошего? Запыленная зелень у дороги, мусор, разбросанный тут и там и очень подозрительные люди. Они так оценивающе смотрели на дорогую машину отца, что Олеся невольно вспомнила сцены из американских ужастиков, где все начинается подобным образом.
Новый дом представлял собой помещение из шести малоуютных комнат с минимумом удобств. А ведь обещали совсем другое. Прошлые хозяева увезли с собой почти всю мебель, оставив лишь несколько совсем старых кроватей и стульев. Родители Олеси не были предупреждены заранее. Они большими глазами смотрели на стены, покрытые старыми обоями, и грязные окна, которые, кажется, не мыли с тех пор, как их поставили, то есть лет тридцать, как бы ни больше. Олеся с тоской вспомнила своих друзей. Как весело было собираться вместе и сидеть чуть ли не до самого утра. А теперь… Теперь придется перетаскивать весь домашний скарб, помогать маме, поддерживать папу, который, кажется, уже и сам не рад, что затеял весь этот переезд, и искать новых друзей. Только откуда взять столько сил, чтобы в один мах справиться со всеми задачами?
Лишь к вечеру, уже уставшая и злая, она упала на кровать в своей комнате. Если, конечно, это можно назвать кроватью: сбитые толстые доски, стоявшие на кирпичах. Над головой был грязно-белый потолок с одинокой лампочкой, повесившейся на электрическом проводе. А стены украшали светлые обои с  когда-то голубыми цветами. Что-то очень старое и скучное. В любом случае предстояло их снять и поклеить новые. Свет лампочки слепил Олесины глаза, а потому она легла набок, закрыв голову подушкой. Раздражал запах дома, чужой и неприятный. Некое мерзкое чувство не давало спать, будто за ней кто-то подглядывает. Наверное, и некоторая обида на родителей мешала ее спокойствию. И почему они приняли такое опрометчивое решение? Это на них совсем не похоже. Или пытались убежать от кого-то? Стоило ли менять хорошую квартиру на полузаброшенный дом в отвратительном районе? Можно подумать, папу здесь ждал особняк и дорогая мебель. Мечты, мечты. Наивные люди. Они надеются, что в мире все так легко дается. Никому они в принципе и не нужны. Нашли простачка и наобещали ему золотые горы. Папа и поверил. Все бросил и приехал. А теперь стыдно признаться в неправоте. Ходит, молчит.
Она приподнялась на руках, стараясь улечься удобнее. Вдруг взгляд девушки остановился на карнизе, подозрительно отодвинутом в сторону. Дом был старым, а потому у Олеси мелькнула мысль, что там могут прятаться деньги или другие ценности. Бывают же клады, сокровища и всякое такое. Может, здесь жили подпольные миллионеры? Или бандиты, например. Она вскочила с кровати и босиком подкралась к углу. Ее никто не должен услышать. Даже сердце забилось сильнее. А вдруг и правда там что-то есть. Конечно, бредовая идея. Но все-таки. Почему бы не попробовать? И что же? Карниз в  хрупких девичьих руках легко снялся с ржавых гвоздей, и любопытному взгляду предстал небольшой укромный уголок между стеной и полом.  Прекрасное место для пауков и мелких насекомых. Дом стоял уже не первый год, ремонт не проводился годами, потому стена слегка отходила в сторону, а под многолетним слоем обоев образовалось пространство, в котором можно было спрятать все, что угодно, если, конечно, этот предмет толщиной со средний кулак. Олеся засунула свою тонкую ручку внутрь и вслепую начала искать среди пыли и каких-то других непонятных мельчайших частичек: то ли кусочков штукатурки, то ли другого строительного мусора. Неприятное ощущение. Наверное, в обычной жизни никогда бы не стала так поступать: побрезговала бы, но тут азарт и желание узнать, нет ли там чего интересного, давали о себе знать.  Казалось, секунды превращались в часы, она продолжала искать, прощупывая каждый миллиметр пространства. И, наконец, ее пальцы докоснулись до неопределенного шершавого предмета, видимо, к тому же очень грязного. Еще мгновение и она захватила это сокровище и потянула к себе. Находка не поддавалась, будто боясь открыть свой секрет. Олеся попробовала снова. Тщетно. Но любопытство у девушки оказалось настолько велико, что уже ничто не могло ее остановить. Она рванула из всей силы, уже не задумываясь, получит ли легкие ссадины или нет. Загадочный предмет поддался стараниям девушки. И вот перед глазами предстала таинственная вещица: рукопись, посеревшая от времени и сырости. Олеся даже не сразу поняла, что это. Книжка. Всего лишь жалкая книжка, а хотелось увидеть совсем другое. Обидно. Но ничего не изменишь. О каком кладе могла идти речь? Фантазии и мечты. Вот же наивная. А еще привыкла себя считать умной и расчетливой.
Лишь потом, когда внутренний голос перестал корить, она решила осмотреть неожиданную находку. Кому же могла принадлежать рукопись? И почему она оказалась там? Теперь предстояло открыть ее тайну. Девочка внимательно изучила находку. Обычная тетрадь в клетку с мелкими иероглифами. Нет, написано по-русски, но прочитать сразу слишком тяжело. Часть листов была вырвана, часть не поддавалась чтению: от времени и от сырости чернила то растеклись, то посветлели до такого состояния, что не могли быть расшифрованы даже специалистом. Кое-что все равно оставалось. Любопытство – двигатель развития. И потому Олеся решила вопреки всему вытереть книжицу и приступить к ее изучению. Более всего ее поразил тот факт, что буквы, сливаясь в слова, постепенно к концу строчки обязательно сползали вниз, хотя клетки, по идее, были хорошо видны.  Даже сразу не поймешь, кто писал: мальчик или девочка. Любопытно также, сколько было лет этому человеку. Олеся напрягла свое зрение и приступила к чтению. Вот какие были в нем откровения:

«Сегодня 29 августа.
Честно говоря, я никогда не писала дневников, но сейчас я чувствую в этом необходимость. В моей жизни нет того человека, которому бы я могла открыть свои сокровенные тайны. Моя мама знает обо мне меньше, чем любой прохожий на улице. И не потому, что наш город слишком мал и трудно пройти незамеченной, а потому, что ей безразличны мои чувства, я ничего для нее не значу, ровным счетом ничего. У меня нет отца, и я даже не знаю, кто он. Наверное, мужчина на одну ночь. Разбежались и забыли. Может, даже и не знает, что у него есть взрослая дочь. У меня нет ни братьев, ни сестер, ни близких друзей и подруг. Я вообще одна. Одна. Если можно так сказать «в гордом одиночестве». Это страшно, но я уже привыкла.
Скоро придется идти в этот «бурситет» и увидеть «чудо-учеников», с которыми мне придется учиться. Если бы они знали, как я к ним отношусь. Было бы мое желание, вообще бы никуда не пошла. Но в нашем обществе принято: дети и подростки должны учиться. Неважно чему, лишь бы получать знания, которые никогда не пригодятся. Пустая трата времени, но она неизбежна».

На этом первый листок дневника оканчивался. Олеся остановилась. В ее душе боролись два противоположных чувства. С одной стороны, девочку с детства учили, что читать чужие письма и личные записи строго воспрещается. С другой стороны, любопытство твердило: если бы дневник был тайной, его обязательно спрятали бы в надежное место. А разве тот угол, откуда вытащила его Олеся, не является надежным? Но ведь дневник хранится там давно. Его никто не забрал во время переезда. Значит, в нем не было надобности. Выходит, хозяйка просто забыла о нем. А раз он ей больше не нужен, следовательно, дневник можно прочитать. Ведь, кроме нее, об этом никто не узнает. Значит, будем читать дальше.

 «2 сентября.
Что же это за собрание идиотов! Терпеть не могу этих ничтожеств. И вместе с ними мне придется сосуществовать неимоверных, невыносимых ТРИ! года. Точно не выживу. Точно. Мне так и хотелось высказать о них все, что я думала. Еле сдерживала себя. Все же хватило остатков моей культуры, чтобы промолчать на их замечания. Культурной бы себя никогда не назвала, но и тут приходится, к сожалению, ко всему подстраиваться. Так заведено. Ничего нельзя изменить.
Черт, я уверена, спроси сейчас каждого из них, на кого он учится, считанные единицы смогут ответить правильно. Бездари. Они приходят сюда только для того, чтобы поиздеваться над другими, да чтобы хоть как-то провести время. Мне так не нравится быть рядом с ними, быть частью их мира, что иногда я готова открыть окно и выйти через него.  Высота второго этажа – самая подходящая. Но они увидят, как я  разбиваюсь, настолько будут заняты сплетнями и разговорами. Потом начнут осуждать или смеяться надо мной, посчитают меня слабой, раздавленной их миром и, следовательно, ненужным винтиком системы. Я этого не хочу. Но как же мне тяжело с ними жить, только мне не с кем поделиться своими бедами, своими проблемами».

Олеся задумалась. А вдруг с ней произойдет тоже самое? Ведь совсем скоро первое сентября и придется идти в новую школу. Неужели весь город наполнен безжалостными, бесчеловечными созданиями? Как же теперь ходить по улицам? Как смотреть в глаза этим лжецам?
Может, не стоит читать чужую исповедь? (Это проснулся ангел, сидящий на правом плече.) Человек не нашел себе друга, которому смог бы рассказать о своих бедах, девушка страдала, а ты берешь и лезешь в ее мысли, спрятанные даже от родной матери. Ведь перед тобой не роман, не дешевая книжка, а судьба настоящей мученицы. Неужели ты настолько бессердечна?
 Да, наверное, будет лучше закрыть  дневник и убрать его на место. Ему уготована другая судьба.
 Какая? (Проснулся чертик, сидевший на левом плече.) Гнить среди обоев или ждать, когда до него доберутся мыши и сгрызут его под самый корешок? Проснись. Кто будет знать о том, что ты читаешь чужой дневник? Родители? Ты настолько глупа и расскажешь им? Неужели? Конечно, нет. Ты будешь молчать. Но ведь тебе интересно узнать дальнейшую судьбу девушки? Интересно? Не сомневаюсь.
Олеся долго смотрела на дневник, но все же прислушалась к голосу здравого смысла, твердившему, что лезть к другому человеку в душу не стоит.
Но не зря говорят и другое: «Запретный плод сладок». Уже на следующий день девушка вопреки данному себе обещанию притронулась к тайне происхождения загадочной тетради. Она убеждала себя, будто просто посмотрит, нет ли на обложке имени автора или чего-то еще, способного подсказать, кому же все-таки принадлежало это творение. А потом решила, что в самом тексте наверняка упоминаются реальные люди и, конечно, есть место для имени главной героини, вот и начала читать дальше.

« 4 сентября.
Этот день так хорошо начинался и так отвратительно кончился. Почему все самое мерзкое и неприятное достается именно мне? То мать, вечно пьяная, срывает гнев на «любимой» дочке, то с учебой не ладится. Про учебу вообще не хочу вспоминать. В нашем захолустье навряд ли найдется столько рабочих мест для армии бухгалтеров, которую каждый год выпускает в небо наше учебное заведение. Есть действительно умные люди, со знанием, им бы работать и работать. А устроятся только те, у кого есть связи. Мамы и папы постараются ради своих ненаглядных чад. Обидно. Даже не за себя. Я как-то рвением к наукам никогда не отличалась, мне это неинтересно. Я и профессию-то выбрала случайно. По принципу, куда ближе ходить и куда легче поступить. Зато многие мои знакомые действительно могли бы принести пользу. Самое страшное заключается в том, что все об этом знают и молчат. Система была создана до нашего рождения, а мы лишь ее продолжение. Не в наших силах перевернуть мир… Куда ни кинься, без связей ты никто. А я из числа тех немногих людей, у кого и связей вовсе нет. Я без рода и племени. Мне придется непонятно как пробиваться самой.
Удивительно, как мою маму еще не лишили родительских прав. За последний месяц я ни разу не видела ее трезвой. К нам приходил участковый и проводил с ней профилактическую беседу, кажется, так это у них называется. Он не мог не заметить ее состояния. Я вышла в коридор, чтобы проводить его до калитки, и попросила лишить маму родительских прав. Разве можно жить в таких условиях, как я? Участковый посмотрел на меня так, будто перед ним стоит сумасшедшая. Нет, конечно, он ничего не предпримет, пока мама не совершит преступление и не будет поймана с поличным. Если же я совершу кражу, то меня посадят. Мне приходили в голову подобные мысли. Много не дадут. У меня чистая биография. Зато наконец-то не буду думать о еде и ночлеге. Потому что мама есть уже давно не готовит и мало заботится о предстоящей зиме. Но меня останавливает та мысль, что потом мне никогда не удастся получить хорошую работу. Ведь с судимостью меня никто не возьмет. Опять замкнутый круг. И никакого выхода впереди».

- Олеся, - громко позвала ее мама.
- Что? – девушка испуганно закрыла тетрадь.
- Ты сильно занята? – мама заглянула в комнату.
- Нет,- неуверенно ответила она, искренне надеясь, что той не удалось заметить дневник.
- Помоги мне, - та не обратила никакого внимания на подозрительное поведение дочери, слишком вымоталась за день, было не до того.
- Конечно, - кивнула Олеся. Как только мама вышла из комнаты, тут же впопыхах запихнула тетрадь под подушку. Оглянулась. Нет, посторонний взгляд не сможет заметить укрытого, можно не беспокоиться.

Лишь поздно вечером юная обладательница секрета попала в свою комнату. Сил уже не осталось даже на то, чтобы открыть загадочную тетрадь и узнать продолжение грустной истории. Мысли сходились к одному: упасть на кровать и уснуть без задних ног. А тайны пусть остаются тайнами. За ночь с ними ничего не случится.

Однако и в жизни Олеси происходили важные события. Наступило первое сентября, и ей, как любой школьнице, пришлось отправляться на праздничную линейку.
Учебное заведение, которое за постоянной сменой аббревиатуры в народе привыкли просто называть школой, представляло собой здание старинной советской постройки из белого кирпича. Сей строительный агрегат отличался не лучшей прочностью, со временем дал заметные трещины и просто рассыпался на глазах. Гороно годами обещало сделать капремонт, но воз так и оставался на месте. Изменить уже ничего было нельзя, потому школа держалась на честном слове и легких ежегодных ремонтах, которые мало чем могли помочь устаревшему зданию. Стены изуродовали цветные баллончики, оставив на долгую память разные непонятные надписи. К сентябрю их старательно пытались спрятать, но они все равно легко читались. Еще бросались в глаза зеленые неопрятные кусты непонятной культуры, за которыми и размещалось здание. Видимо, когда-то за ними ухаживали, обрезали их, выглядело это достаточно прилично, но с годами забросили и привыкли к такому виду. Когда же изо дня в день смотришь на кривую дорожку или грязный угол, они постепенно не вызывают вопросов и неудовольствия. Просто медленно привыкаешь к недостаткам. Новичку же все кажется некрасивым.
Первоначально по задумке архитектора здание представляло собой букву «П», но потом оказалось, что помещений катастрофически не хватает. Было решено продлить одну из сторон буквы и сделать еще один кабинет. Так школа получила не совсем правильную форму. Впрочем, это мало кого-то смущало.
Во внутреннем дворе скопились немногочисленные ученики. Избранная группа в нарядной одежде возилась с аппаратурой. Учеников было действительно немного, так как неподалеку была еще одна школа, а рождаемость пока оставляла желать лучшего. Когда-то все кабинеты были заполнены, дети учились в две смены, а завуч пыталась так составить расписание, чтобы все ребята успели посетить спортзал, так как классов оказывалось больше, чем позволяло расписание занятий физкультуры.
- А вот и наша учительница, - заметила мама, указывая на даму достаточно заметной комплекции, выделявшуюся своими параметрами даже среди взрослых, видимо, родителей учеников.
- Здравствуй, - Ольга Игоревна тоже заметила их. Скорее потому, что лица уже все давно примелькались, а тут новые явления.
- Здравствуйте, - неуверенно ответила мама, по привычке чувствуя свою вину перед властьимущим человеком. – Вы уж извините нас за опоздание, как-то не рассчитали со временем.
- Ничего страшного. Линейка еще и не начиналась, - классный руководитель вопреки правилам этикета пристально рассматривала новенькую. Олеся чувствовала себя, как под микроскопом. – Готова к боевым будням?
- А почему боевым? – переспросила девушка. Она чувствовала себя не в своей тарелке, постоянно пыталась опустить юбку, которую ее заставили одеть.
- Хм. Это я шучу. У нас обычно все спокойно. Самый лучший класс в школе. Сейчас я тебя с ребятами познакомлю, - она попыталась различить в толпе своих «золотых деток». С трудом выловила одну. – Аскетова, Любка, иди сюда, - как-то совсем не по-учительски позвала она. Скорее так кричат торгаши на базаре, когда пытаются старыми методами приманить к себе клиентов.
Из толпы к ним пробиралась девушка неземной внешности: короткая черная юбка, едва прикрывавшая самые интимные места, яркая косметика в сочетании с огненно-рыжими крашеными волосами и слишком откровенная для школы белая кофточка, через которую просвечивали нешкольные формы. Учительница даже взглядом не повела. Олеся удивилась. Там, где она училась раньше, за такое могли и выгнать.
- Где все остальные? – грубовато спросила учительница.
- А не знаю. Я за них не отвечаю, - это был не ответ, а скорее фраза, брошенная врагу. Слова имели в себе следующее содержание: «На, подавись» или «А не твое это дело».
- Ладно, потом разберемся. Знакомься, это наша новенькая. Зовут ее Олеся.
- Угу, - подытожила Люба, даже не глядя на скромную девочку, тщательно скрывавшую свою фигурку за свободными одеяниями.
Олеся окончательно потерялась. Ей хотелось схватить маму за руку и уйти отсюда поскорей. А там, плевать на первое сентября. Пусть без нее садятся за парты. Она уже была готова обратиться к маме с мольбой, но тут заиграла древняя мелодия. Начиналось мероприятие. Школьники засуетились. Мама куда-то исчезла, и Олеся осталась одна в чужом ей мире. Она пыталась найти глазами единственного родного ей человека, но та куда-то ушла. Как будто сквозь землю провалилась. За происходящим действием как-то не очень хотелось наблюдать, они говорили без энтузиазма, подготовленными вечером фразами, которые даже не успели как следует выучить. Девушка нашла единственное стоящее занятие – изучать местных учеников и учениц, пытаясь определить, есть ли среди них хорошие. Люба стояла рядом, впрочем, ее тоже мало интересовал праздник.
- Знаешь, - начала она, - тут не так уж и плохо, как может показаться на первый взгляд. Шумно, конечно, но не более того. Ты держись меня, я тебя в обиду не дам.
Олеся кивнула. Ее тихий голос не был бы слышен за громкой музыкой. Ей хотелось спросить, можно ли выжить в боевых школьных условиях, но вопрос она решила отложить на потом.
После нудного стояния под палящим солнцем, прозвенел первый звонок, и все ученики ринулись в школу. Казалось, им очень хотелось учиться, иначе как объяснить тот факт, что в дверях едва не произошло столпотворение. Олеся переждала первый момент взятия крепости, вернее школы, и со второй более спокойной волной попала в здание.
Люба выхватила ее из толпы и привела к кабинету. Там вовсю происходило деление  посадочных мест. Каждый выбирал, с кем ему стоит сидеть в этом году. Кто-то выбирал по принципу дружбы, кто-то из расчета у кого легче списать, а большинство просто не хотели занимать первые места. Люба решительно заявила, что сядет с новой девочкой на второй парте и плевать она хотела на тех, кто уже кинул на нее свои вещи. Пусть пересаживаются подальше. Она сидела там в прошлом году и никуда перебираться не собирается. А если они будут возражать, их сумки вылетят в окно.
 Олеся испуганно обнимала свой рюкзак, представляя, что и ее личные вещи рано или поздно могут оказаться в том же направлении.

Прошел месяц, в течение которого Олеся дала обещание ходить в школу. Ее мама заявила, если дочка не найдет общий язык с одноклассниками, то будет решаться вопрос о смене учебного заведения. Девочка постепенно привыкла к странному и откровенно наглому поведению учеников. Соседка по парте всячески защищала новенькую от нападок со стороны мальчиков. Те лишь косо смотрели в ее сторону, но подходить не решались. В конце концов, оценивали Олесю хорошо и баллы не занижали, как это часто бывало раньше. Тут хорошистов не хватало, а потому ей всячески помогали, даже предлагали заниматься дополнительно после занятий, причем безвозмездно.
Дневник попадал в ее руки еще несколько раз, однако сесть и прочитать его от начала до конца она не решалась. Каждый раз кто-то или что-то отвлекало ее. А, может, причина крылась в другом: приятно растянуть удовольствие.
Девочка смутно представляла себе, что автор рукописи действительно могла существовать на самом деле. Создавалось впечатление, будто кто-то писал роман, придумывал историю. Как-то все не вязалось в единое целое. Мысли слишком разрозненные и порой противоречат друг другу. Олеся порой не понимала предыдущую хозяйку комнаты, оно и понятно, ведь та незнакомка жила совсем в других условиях, у нее не было мамы, которой можно доверить все свои сокровенные тайны и желания, не было старинных друзей из других городов, не было цели. И все же Олеся продолжала читать.

«6 сентября.
Как хорошо, что есть жизнь! Я живу, я чувствую и это самое главное. Мне хорошо. Почему? Не знаю. Разве должны быть причины для хорошего настроения? У меня все замечательно, нет никаких проблем. Вот и повод для веселья. В конце концов, я тоже заслуживаю счастья, я тоже живу на планете и хожу под тем же солнцем, что и все остальные. Только кому-то отмерено гораздо больше счастливых дней, а кому-то, как мне, их досталось совсем мало. Нет, я не жалуюсь и не плачу, я не умею плакать. Видимо, не осталось слез. Иногда мне обидно, что многим, кто этого не достоин, достается счастье. Они ничего не делают, чтобы достичь его. Живут и радуются. А как быть мне? У них от рождения есть все, чтобы не страдать. Меня же жизнь наказала по полной. Может, в прошлых перерождениях мною были совершены какие-то тяжкие грехи? Глупости. Почему же теперь я должна отвечать за поступки, о которых ничего не помню? Или я в ответе за мамины грехи? Извините, кому пришла в голову такая смешная мысль? Может, я ничего не хочу иметь общего с той женщиной, что даровала мне жизнь. Пусть сама расхлебывает ту кашу, которую заварила. Это несправедливо. От таких мыслей даже настроение начало портиться. Мама итак наказала себя. Рано или поздно она умрет от той водки и самогонки, которую пьет каждый день. И будущего у нее просто нет. Не хочу думать о ней. Ей тысячу раз уже говорила: «Брось, не пей». Но она меня не слушает».

Потом дневник на какое-то время обрывался.

«20 сентября.
Извини, дневник, мне никак не удавалось остаться с тобой наедине. Теперь я очень занята. Ты же знаешь, у меня вечные проблемы с деньгами, а тут предложили работу. Ладно. Если говорить по правде, мама чуть ли не силой заставила меня работать в мясном павильоне. Ее очередной знакомый предложил место ей. Но у нее вид неподходящий. Кто ж ей деньги или товар доверит? Вот и выпихнула меня из дому. Мол, иди. Пора и зарплату приносить, не все же у нее на шее сидеть.
 Ты даже представить себе не можешь, как это страшно, когда на твоих глазах измельчают тело животного. Олегу, мяснику, смешно. Он этим занимается уже давно, ко всему привык. Олег не жалеет бедных коров и свиней. Они для него только источник ежедневного дохода. А мне жалко их. Ведь мы едим животных. Они тоже дышали, тоже мечтали о жизни, а мы готовим мясо на обед и даже не задумываемся, что это мясо когда-то ходило по траве и пило воду из ручья.
Первый раз, когда представила вместо куска мяса свинью, чуть не вырвало. Откровенно говоря, стало не по себе.  Тошнит до сих пор. Только представлю, что это были живые существа, как становится плохо.
Олег постоянно надо мной посмеивается. Шутки у мясника глупые. Еще у него есть странная привычка: выходит с кровавыми руками и в грязном фартуке на базар за продуктами. Кто не знает, пугается. Мало ли, убил кого. Говорят, на него однажды напали. Стали рыскать по карманам в поисках денег. Вдруг нащупали что-то упругое, еще теплое. Смотрят, а это кусочек мяса, хотел тихо домой отнести, чтобы хозяин не заметил. А вот представьте нападавших, которые из внутреннего кармана достают кусок мяса, который ко всему еще и теплый. Тут и на тот свет отправиться недолго. Испугались и убежали. После того случая за Олегом закрепилось прозвище Мясник. Вообще, страшная картина, когда он с этим топором стоит – натуральный палач из фильмов ужаса. Ведь, по сути, ему также легко убить человека, как и корову или свинью. А в чем, собственно, разница между человеком и животным? Да почти никакой».

«21 сентября.
Черт, какое же это неприятное дело: наблюдать за разделкой туши. Олег говорит: «Мясо вы все есть любите, а что зверя живого едите, не думаете». Конечно, он прав, но приятного от этого ощущения мало, вернее, вообще нет. Мне уже скоро начнут сниться удары топора. Тишина, ночь, кровать и, как бой часов, удары топора о срубленный ствол дерева: на нем удобней разделывать тушу. Правда, возникает такое ощущение, будто сейчас на весь павильон раздастся оглушительный рев убитого зверя. А когда я вижу кровь, так и кажется, что это человеческая.
Есть у нас один странный покупатель. Старичок. Он приходит к нам за кровью. Кто-то из знакомых посоветовал ему пить кровь. Мол, от какой-то болезни помогает. Я вот думаю, не вампир ли он? Разве нормальный человек смог бы выпить подобную мерзость?»

«20 октября.
Уж извини меня, дневник. Я снова покинула тебя надолго. Как-то не успеваю делать все, что задумаю. Прихожу с работу поздно, бегу на занятия, если не удается отплатиться так. А вечером кое-как добираюсь до дома. Там как всегда беспорядок. Мамочка не унимается. Я всячески стараюсь прятать от нее деньги, но она каждый раз их находит. Но речь не о том. Я хочу тебе рассказать об иерархии людей. У нас продается самое свежее и недорогое мясо, потому клиенты нас любят. Лучшие куски Олег откладывает для начальства. Есть тут у нас такие. Их боятся все. Даже мой хозяин. Он ходит перед ними на цыпочках. Я стараюсь держаться так же, как и с другими покупателями. Хотя они и смотрят на меня косо. Я для них человек второго сорта, отброс общества. До их уровня мне никогда не добраться. Есть покупатели средней руки. Они держат маленькие магазинчики и крутятся изо всех сил. Они тоже зависят от начальства, хотя и косвенно. Тут приходится угождать всем, потому и ко мне они относятся хорошо, даже слегка заигрывают со мной. Обычные же клиенты – основа нашего бизнеса. Их больше всего. Они редко перебирают товар и рады любому куску. Зато и отношение ко мне, как к девочке-малолетке. Мне обидно, но я терплю. Такова моя работа, за которую, кстати, платят очень хорошо».

«21 октября.
Сегодня у меня выходной. Последний аванс успела вовремя перепрятать, теперь мама снова в поисках работы, а потому я сейчас сижу дома одна. Ничего не хочется делать, просто сижу и думаю. Думаю о том, что произошло со мной за последний год. Не хочется в это верить, но все они на меня влияют. Как я не борюсь с ними, но они лезут в мою голову, внедряют в меня свои мысли. Совсем недавно я вздрагивала от каждого удара топора, а теперь могу спокойно смотреть, как убивают живое, ни в чем не повинное существо. Даже не чувствую ничего к этим бедным погибшим коровам и свиньям. Но я разучилась жалеть и людей. Неужели скоро стану такой же, как и все? Я не хочу быть частью этого жестокого мира, но прекрасно понимаю, что не могу его изменить. Люди вешают на меня свои проблемы, пытаются обвинить меня в своих бедах. Внутренне стараюсь с ними бороться, но невозможно плыть против течения. Рано или поздно руки ослабнут, и течение понесет тебя вперед, вопреки твоему желанию.
Я одна, а их много, они тянут меня на дно. Так несправедливо. Я не хочу, чтобы они праздновали победу».

А что же творилось с Олесей? Она жила своей жизнью, взрослея вместе с другими ребятами. Школьные проблемы  уже мало волновали ее. Она нашла подход к каждому из одноклассников, научилась выживать в тяжелых боевых условиях. В кругу ее друзей были не только те, с кем ей приходилось видеться каждый день на занятиях, но и многие другие, с кем ей удалось найти контакт. Обзавестись друзьями оказалось не так уж и сложно: одни знакомили с другими, третьи искали встреч сами. В конце концов, в городе оказалось достаточное количество подростков приблизительно ее возраста. Кто-то отсеивался, не желая иметь правильных друзей, кто-то оставался надолго. Они собирали веселые компании и часто сидели в Олесиной комнате.
Везде, даже в самых отдаленных уголках страны, можно обнаружить замечательных людей, дорожащих дружбой. Нужно только хорошенько поискать. И Олеся тщательно искала. Она никогда не говорила, если человек ей не нравился, давая ему шанс измениться. Просто люди со временем понимали, чего от них ждут и, не умея оправдать доверия, постепенно исчезали из ее жизни.
Но никогда и никому Олеся не показывала дневник. Это был не ее секрет. Иногда ей так и хотелось рассказать о том, что когда-то в этом доме жила девушка, которая исписала целую тетрадь лишь потому, что у нее не было настоящих друзей. Но каждый раз она останавливала себя. И все же дневник не давал ей покоя. Время от времени, когда Олесю одолевало грустное настроение, она доставала его из тайника и продолжала читать.

«10 января.
Опять приходил Джон – наш главный нахлебник, сын местной шишки. Стильный парень, но не красавец. Подходит сегодня ко мне и вдруг говорит: «Привет». Я даже вздрогнула – он же никогда ни с кем из наших не разговаривал, а тут такая честь. Поинтересовался, как у меня дела. Я ему что-то ответила, не помню, совсем растерялась, вела себя, наверное, глупо. Он отвлекся на телефон, потом внимательно изучил мое лицо и фигуру и даже хотел мне что-то сказать, но, заметив Олега, не стал. Стоявшего за моей спиной Мясника я увидела не сразу. Так меня удивил Джон. Надо же, соизволил опуститься до моего уровня! У меня даже самооценка повысилась! Потом из любопытства узнала всю его историю: Джон женат по принуждению, так решил его отец, ведь партия казалась ему наиболее выгодной, но у сына как-то спросить не догадался. Тот особо спорить не стал, но поставил отцу одно условие: папаша не должен мешать ему гулять на стороне.  Выходит, и на меня он не просто так посмотрел. Все знали, что он выбирает себе девушек помоложе, ему нравятся смазливые девчонки, которых легко купить за бутылку коктейля или коробку конфет. Не знаю, меня еще не покупали ни за одно, ни за другое. А если так подумать, то он парень при деньгах. Захочет со мной погулять, я буду не против. Это единственный шанс для меня побывать в настоящем ресторане и увидеть, как живут богатые люди. Конечно, жену он не бросит и семьи мне с ним не создать. А разве я хочу серьезных отношений? Нет, я хочу оторваться по полной. Чтобы у меня был свой угол, деньжат побольше. В общем, как у всех. Разве у меня плохие желания? Вполне адекватные. Впрочем, я слишком забегаю вперед. Он только посмотрел на меня, а я уже успела нафантазировать. Может, моя внешность ему не подходит. Олег меня предупреждает, чтобы я на него глаз не положила. Мол, хуже будет. А по мне, так хуже и некуда».

«11 января.
Я не знаю, куда ведет меня моя судьба, но чувствую будущие перемены. Будет что-то серьезное и, наверное, опасное. Теперь в подробностях. Иду я как-то утром за хлебом. Настроения никакого. Смотрю, едет знакомая машина. Точно, он. Посигналил. А мне почему-то пришло в голову помахать ему в ответ, думаю, со стороны это выглядело глупо. Даже на минуту стало стыдно за свою наивность. Сама от себя такого не ожидала. А он взял и остановился. Поболтал со мной немного, затем по делам укатил, его куда-то срочно вызвали. И вид у него был такой, будто наша с ним встреча ему очень важна, а те дела, которые нам помешали, совсем пустые, ненужные. Он уехал и, быть может, тут же обо мне забыл, а я еще долго была под впечатлением, ходила, как в воду опущенная, никого не замечала вокруг.
Вообще, Джон какой-то необычный, он говорит мало, но так емко, что больше и не надо. Пары слов ему хватает для того, чтобы сказать то, для чего мне бы понадобилось слов двадцать или даже больше. Конечно, он значительно меня старше и все такое, но мне хотелось бы хоть на время иметь парня. С ним и в общество выйти не стыдно».

Когда Олеся читала эту запись, ее мучил тяжелый кашель. Она недавно умудрилась заболеть. Думала, ничего серьезного. Обычная простуда. Но с каждым днем становилось все хуже и хуже. Слова исповеди девушка с трудом разбирала, постоянно останавливалась, давая отдых глазам. Вытащила градусник. Температура предельная. Это уже не шутки. Придется спрятать дневник и сообщить о проблемах маме. Ничего не поделаешь, нужно заботиться о себе. А исповедь? С ней ничего не случится. Пусть до поры до времени хранится под кроватью. Там ее никто не найдет.
Мама, прикоснувшись ко лбу дочери губами, почувствовала сильный жар, окутавший тело девочки. Взглянула на градусник. Нет, лучше не рисковать и вызвать скорую. Приехавшие врачи приняли решение госпитализировать больную, так как надеяться на улучшение не приходилось. Ей тут же сделали несколько уколов и увезли на машине.
Прошла неделя. Мама ни на шаг не отходила от дочери. Олеся неоднократно просила уехать ее домой, ведь чувствовала она себя замечательно. Только слабость во всем теле не давала вернуться к обычной жизни.
Неожиданно, узнав о ее болезни, приехала Алена, подруга по переписке. Она оказалась неподалеку, в соседнем городе, и решила наконец-то увидеть девочку, с которой никогда не общалась вживую.
Алену временно поселили в комнате Олеси. Все было хорошо, пока гостья однажды не заметила дневник, лежавший на полу. Будучи человеком любопытным, она не могла оставить его без внимания.  В тот же день девушка пришла с визитом в больницу и принесла исповедь туда.
- Я не знаю, откуда у тебя появилась эта вещь, но она, кажется, упала с кровати, - сообщила Алена, доставая из пакета дневник.
-Это принадлежит не мне, - прошептала Олеся срывающимся голосом. Она по-прежнему чувствовала себя не лучшим образом.
-А, ясно, а можно его… почитать?- Алена умоляюще смотрела на подругу. Ей очень хотелось узнать чей-то секрет, причем, цена не имела значения.
Олеся кивнула. Ей и самой хотелось услышать мнение постороннего человека. Может, та подскажет ей, как нужно воспринимать откровение. Ведь у каждого свое видение.
-Хочешь, я почитаю вслух?
Олеся снова кивнула.
-Лесь, ты сама его читала?
-Угу, только не до конца, где-то до февраля,  - что-то подсказывало: вопросы сыплются неспроста.
-Ясно, и я примерно до того же, - Алена улыбнулась и добавила, - я же знала, что ты не будешь против. Я  его почитала. Немного. Совсем чуть-чуть. Я ведь не знала, кому он принадлежит. Но давай не будем отвлекаться и рассуждать, плохо ли я поступила. Давай приступлю к чтению?
Итак,  1 февраля.
«Как я еще жива? Как все еще терплю? Ох, - вздохнула Алена, закинув нога за ногу. Она читала с какими-то неправильными интонациями, будто перед ней книга, а не дневник, не крик одинокой души, а реплики театральной постановки. –  Есть запреты, которые нельзя нарушать. Я дала себе клятву, что никогда не стану такой, как все, как все они». А кто эти они? – поинтересовалась Алена.
-Все. Все в городе, - вздохнула Олеся.
-А, ну ладно, продолжу. «Пусть даже они уничтожат меня, но я не сломаюсь». Хм, непонятно. Ну да ладно. «И теперь это лишь искушение». То бишь речь идет о любви.
Олеся отрицательно покачала головой:
-Нет, не о любви – о жизни.
-Допустим. «Но в этом городе пороков нет истинного, нет даже веры. Вчера я ехала с работы домой. Мы проезжали мимо церкви. Вдруг бабушка, сидевшая рядом со мной и молчавшая до того момента, начала громко читать молитву. Все замолчали, не понимая, что происходит. Взволнованные глаза стоявших отыскивали говорящую, как будто увидев ее, они могли кардинально изменить жизнь. В какой-то момент я сама поверила ей. Слова были такими искренними, такими правильными. Но вдруг она окончила, помолчала секунду и добавила, что замолить грехи можно по такому-то адресу и в такое-то время. Разве можно торговать своей верой?» М-да, - вздохнула Алена. – Без шуток, я могу ошибаться, кажется, мне встречалась эта бабушка. Когда я ехала к тебе с автовокзала, то слышала, как кто-то читал молитву, но не слышала, чем это кончилось. В это время я разговаривала по телефону. Значит, девушка жила здесь совсем недавно, несколько лет тому назад. Хотя, должна жить и сейчас, - при этом Алена с особой грустью посмотрела на подругу.
-Почему ты так говоришь?
-Ну… Как бы это сказать. Я немного солгала, сказав, что читала дневник только чуть-чуть. Я прочитала его до конца.
-И что же?
-Нет, я не могу этого сказать. Так будет неинтересно. Это все равно, что идти в кинотеатр на детектив и знать с самого начала, чем же кончится дело, кто убийца. Конечно, не самое лучшее сравнение, но примерно так.
-Тогда читай.
-А стоит ли?
-Да, - уверенно заявила Олеся.

- « 7 февраля.
Он, он стал моей идеей фикс. В нем нет абсолютно ничего и одновременно в нем вся моя жизнь». Это она о Джоне, - пояснила Алена, взглянув на подругу, так внимательно слушавшую ее. – «Я не знаю, что представляет собой любовь, да и не верю в ее существование, но меня постоянно влечет к нему. Для меня он, как  огонь, в котором мне рано или поздно придется сгореть дотла. Сложно понять, будет ли у нас будущее. Почему бы не пожить хоть раз в собственное удовольствие сегодняшним днем? Мне так с ним хорошо, что думать о будущем совсем не хочется. Он пригласил меня в ресторан, купил мне дорогое платье. Я никогда бы не смогла заработать на такой нарядец. И я смотрела на него, как на бога, как на короля. И дело не в дорогих подарках, нет. Конечно, я мечтала, что когда-нибудь встречу принца, и мы будем жить долго и счастливо, но тут другое. Мне не нужны его деньги. Это только ширма. Конечно, все это приятно. Но… Не знаю, как объяснить. У меня даже слов таких в словаре не найдется». Но дальше больше, - оторвалась от чтения Алена. – Эта девчонка пошла до самого конца… Знаешь… Я лучше прочитаю.
«Вчера я совершила величайшую глупость в своей жизни: я села в его машину. Джон обещал отвезти меня домой, а потом взял и свернул в другую сторону. Мне было немного страшно. Я знала, что рано или поздно это случится. Но совсем не ожидала, что все будет так быстро. Он остановил машину в каком-то незнакомом мне месте, открыл дверцу, стал надо мной и спросил: «Пошли?» Могла промолчать, могла отказаться, но не стала. Я подала ему руку. Джон явно не привык к таким любезностям, но все же помог мне подняться. Он привел меня на какую-то квартиру. Там было темно. Я хотела включить свет. Он меня остановил. «Или ты любишь при свете?» Я не поняла тогда, о чем идет речь, и все же стала включать свет. Пусть будет так. Надо хоть увидеть его лицо, попытаться понять, о чем он думает. Джон  провел рукой по моей щеке. Теплая дрожь прошла по моему телу, стало так приятно и так страшно одновременно. Он знал, как вести себя с девушкой. Он тысячу раз проделывал одно и то же. Я была неопытна и не знала, как вести себя с мужчиной, поэтому доверилась ему целиком и полностью. Его руки прикасались к моему телу. Я даже сказать ничего не могла. Слова казались ненужными. Что скрывать: мне было приятно. Сказать «нет» в последний момент просто не смогла… - Алена перевела дух и продолжила. – Добившись своего, он сел на край кровати и закурил. Мне было больно, но он не собирался меня жалеть. Добился своего, вот и вся романтика.
«Мавр сделал свое дело», - пошутила я.
«Что?» - не понял он, повернувшись ко мне. Было темно, но, я уверенна, его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Для него я лишь очередная игрушка, услуги которой он уже оплатил. Мои же чувства его ни капли не волновали. Мне стало невыносимо обидно, захотелось заплакать. Но слезы не появлялись. Они никогда не появлялись, даже в самую трудную минуту.
Я ненавижу и люблю его одновременно. Готова отдать собственную жизнь ради единственной его прихоти. Ради того, чтобы он хоть раз посмотрел в мою сторону. Он сильный и большой. Мне так нужна защита, чтобы кто-то мог постоять за меня, чтобы мне не пришлось нести ворох проблем.
 Нет, мы слишком чужие, и никогда не сможем быть вместе. Я никто в этом гадком мире. Зачем ему думать обо мне? Я стала его любовницей. Так просто. Ему не надо рассуждать, куда идти, чтобы прикоснуться к женскому телу, можно позвонить мне в любой момент, я всегда буду согласна. Сама себя не узнаю. Мне так хотелось верить в чудо, верить, что он любит меня. Но я прекрасно понимаю, что это не так. Я ему не нужна. Ему нужно кое-что другое. Как обидно. Я впервые доверилась мужчине. Но и он оказался предателем». Вот такая вот грустная история, - вздохнула Алена. – Тебе такое читать не надо, иначе никогда не выздоровеешь. Поэтому я прочитаю самое главное, чтобы быстрее окончить историю. Да, и не сопротивляйся. Дальше идут сплошные сопли. Советую тебе на будущее: десять раз подумай, прежде чем встречаться с мужчиной. Они все не отличаются порядочностью. Но продолжу:
 
«10 мая.
Судьба страшно играет мною. Я согрешила и теперь должна ответить за содеянное. Есть вероятность, что я ошиблась. Нет, уже наверняка. Я жду ребенка. Кто отец – сомневаться не приходится. Буду воспитывать сама. Таких мамаш большинство. Меня же мать смогла воспитать, чем я хуже? Он будет против. Я знаю это наперед. Даже спрашивать не надо. Джон слишком прост, чтобы надеяться, что в его черствой душе есть хотя бы уголок, в котором спряталось сострадание или другое великое чувство.

11 мая.
Я сообщила обо всем маме. Конечно, одобрения не ожидала. Кто обрадуется еще одному рту? Она зверем глянула на меня, но ничего не сказала. Но от такого взгляда стало еще хуже, лучше бы выругала или ударила по лицу, как делала уже много раз. Днем ушла в неизвестном направлении, как обычно, без предупреждения. Вернулась вечером с удовлетворенным лицом. Тогда я все поняла: она сообщила о моей беременности Джону.
Зачем? Ему лучше быть в неведении. Мама жестока. Конечно, думает, он так и обрадуется наследнику. Ведь у него только девочки. Может, я рожу ему мальчика. Он будет подкидывать денег на воспитание ребенка, а она, в свою очередь, будет обеспечена водкой и едой. Только Джон не обрадуется ребенку. Скорее наоборот. Тогда достанется и мне, и маме.
 
13 мая.
Сегодня приезжал Джон. Как всегда серьезен и хмур. Но я заметила: он крутит в руках зажигалку, значит, нервничает. Поймав мой взгляд, спрятал руки в карманы, что-то хотел сказать, подумал – промолчал. Мы постояли так немного, глядя друг другу в глаза. Разговор не клеился. Он не находил нужных слов, я не собиралась ничего выяснять. Потом он достал руку из кармана и протянул мне деньги. Наверное, приличная сумма. Я стояла, не двигаясь, не собираясь их брать. Тогда он положил их на стол и ушел. Ушел, не оборачиваясь, ничего не объясняя. Я понимала, что вижу его в последний раз. Без слов, одним жестом, он поставил меня на место. Я никто, я человек второго сорта. Ребенок ему ни к чему. Он считал, что лучше всего, если я сделаю аборт. Даже деньги принес. Их бы мне хватило не только на операцию, но и на первое время, чтобы прийти в себя. Конечно, с одной стороны, поступок его благороден. Так доказывает мне мама. Он не бросил меня в трудной ситуации и пришел на помощь. С другой стороны, он растоптал мои последние надежды на счастье. И как я могла с ним встречаться? Он такой же, как и все, если не хуже. Ему не дано чувствовать». И здесь осталось несколько листков, - добавила Алена, отрываясь от чтения и показывая, как близок конец исповеди.
-Представляешь, как ей было тяжело? – вздохнула Олеся. Слезы едва не наворачивались ей на глаза.
-Знаешь, тут написана одна страшная история – не для слабонервных. Я специально пропустила ее. А теперь не знаю, может, стоило ее прочитать?
-Расскажи, попросила Олеся.
-Может, не стоит? Ты так никогда не выздоровеешь. Я только наношу тебе вред.
-Стоит, я хочу знать все. И я не слабонервная. Рассказывай.
-Ладно. Так уж и быть. Только потом не жалуйся и слез не лей, иначе твоя мама не даст мне тебя навещать. Значит, слушай. У автора дневника когда-то давно была подруга. Ее звали Люся. Странное имя, не правда ли? Но я опять отвлекаюсь. Эта Люся умерла. Вернее, как думает эта загадочная писательница, Люсю убили. Дело обстояло следующим образом. Девушка поздно вечером гуляла с друзьями. Им пришла в голову странная идея зимой отправиться на став. Я пока недавно в вашем городе и, к сожалению, не знаю, где он находится. То ли Люся не отличалась идеальным поведением, то ли парни сильно выпили, но они решили ее изнасиловать. Она начала сопротивляться. Дело в том, что летом, когда тепло, многие молодые люди специально приезжают на то место, чтобы уединиться с девушками. Все об этом знают. Это ни для кого не секрет. В общем, Люсю пырнули ножом. А когда поняли, что натворили, просто убежали. Бедную девушку утром нашли на льду. Она пыталась выбраться самостоятельно, но не смогла. Конечно, и рана оказалась глубокой, и лед холодным. Когда же на место преступления приехал наряд милиции, там уже, кроме трупа, никого не было. А нашим блюстителям порядка проблем не хотелось. Вот они и сказали, что девушка утонула. Мол, раны ото льда получила, когда пыталась выбраться. Но наша с тобой писательница сама была на месте преступления и все видела своими глазами. Если бы ее подружка действительно тонула, то столько крови не было бы вокруг. А Люся что? Она ведь не дочка миллионера. Родители у нее тоже неблагополучные. Вот милиция и решила дело замять. Вроде как несчастный случай. Понимаешь?
-Какой кошмар. Ведь она наверняка была еще молодой. Представляешь? А автор дневника? Чем кончилась ее история?
-Эх, тяжело это читать, - призналась Алена. – Но другого выхода нет. Лучше ты все узнаешь от меня. Когда я читала, самой не по себе стало. Правда. Ладно, я знаю, что не умею говорить коротко. И не надо на меня так смотреть. Все, слушай.

«1 июня.
Волнует ли кого-нибудь чужая жизнь? Тем более две. Конечно, нет, большинство и о своей собственной позаботиться не умеет.
Моя мама просто сошла с ума. Она постоянно меня пилит. Теперь бросила пить. Только легче не стало. Придирается к каждой мелочи. Деньги забрала, когда выяснилось, что сделать аборт мне нельзя. Причина одна: раньше я никогда не заботилась о здоровье. Если я не рожу теперь, то не смогу родить никогда. Это слишком тяжелая кара для меня.
Вечером сидела в комнате и слышала, как мама плакала. Неужели она только сегодня поняла, как виновата передо мной? Но простить ее я не в силах.
Джон больше не появлялся. Он наверняка знает о возникших проблемах, только это мои проблемы, а не его. Да и потом, разве мне удастся доказать, кто отец? Конечно, нет. Я уже не верю в любовь, не хочу новых отношений. Ничего не хочу.
Меня постоянно тошнит. Почти ничего не ем. Кусок в горло не лезет. Знаю, нужно хорошо питаться, чтобы ребенок вырос здоровым. Но что я могу дать малышу? Нищету, одиночество? Он будет также несчастлив, как и его мать. А ведь мне совсем немного лет. Обидно.
Что ждет меня в будущем? Ничего хорошего. Я обдумывала, где же на жизненном пути мне не удалось найти правильный поворот. Удивительно, но у меня никогда не было выбора. Я всегда шла вперед, потому что другого выхода не оставалось. И вот теперь оказалась в тупике. Мне все надоело. Ради чего жить? Ради малыша? Глупости. Он будет таким же, как и они. Потому что его отец такой же, как и все. А я? Я слишком слаба, чтобы научить его жить по-настоящему. У меня нет профессии, у меня нет денег, чтобы сидеть дома и воспитывать ребенка. У меня ничего нет. Если даже мне и удастся найти работу, кто будет сидеть с малышом? Мама? Да, она быстро его приучит к бутылке. С кроватки. Или будет закатывать истерику, вот, мол, дочь удружила. Никакой личной жизни ей не оставила. Выходит, никто не сможет мне помочь, и за помощью мне обратиться не к кому.
Эти мысли давно не дают мне покоя. У меня нет выхода. Я уже прокрутила в голове все варианты. Это конец. Я должна умереть. Да, мне страшно видеть кровь. Страшно представить, что вместе со мной погибнет еще не родившийся человечек. Но как же мне быть? Да, я решила. Теперь поздно что-либо менять. Я родилась не в то время и не в том месте. Здесь нет ни капли благородства, ни одного хорошего человека, ни веры, ни правды. Да, пусть они смеются надо мной и празднуют победу. Меня больше нет. Да, вы растоптали меня. И пусть на моей могилке напишут: «Маша, ты проиграла». Ничего. Так мне и надо.
Что ж, дневник, пришло время с тобой проститься. Ты всегда хранил мои секреты и не выдал ни одного из них. Теперь я сообщаю тебе о моем последнем решении. Недалеко от того места, где умерла Люся, есть старый карьер. Он уже заброшен. Я заберусь на самый верх и спрыгну вниз. Выжить у меня не будет ни одного шанса. После смерти я не хочу оставлять никакой записки. Мне некому писать. Тебя я спрячу. Не знаю, почему-то жаль тебя выкинуть. Боюсь, что кто-нибудь прочтет и будет смеяться надо мной. Ты будешь лежать там, где тебя никто не найдет. Со временем тебя съедят мыши. Но тогда меня уже не будет на этом свете. Прощай».

Ярко светило солнце, согревая сочную зеленую траву. Довольные птицы пели свои оды, посвящая их прохожим. Все дышало любовью и теплом. И в том небольшом городе, куда попали две молодых путешественницы, царили спокойствие и доброта. Казалось, каждое дерево, каждая травинка начинали новую жизнь. Была весна, пахло свежестью, хотелось поделиться счастьем со всеми окружающими.
-Алена, мы правильно идем? – поинтересовалась одна из девушек.
-М-да, вроде бы, - пожала плечами другая, с трудом ориентируясь по карте.
-Но ты же спрашивала дорогу у того водителя, ты же кивала головой и говорила, что теперь все поняла.
-Ну, да, - она улыбнулась, по привычке сощурив глаза. – Он был такой симпатичный и так интересно объяснял. Я даже его не слушала. Мысли сами куда-то убежали. Но, подожди, кажется, на том доме есть название улицы. Слушай, нам с тобой очень повезло. Это тот самый дом! Представляешь!
Девушки остановились около калитки, все еще не веря собственным глазам. Перед ними загородный особняк в элитном районе. Неужели им нужно именно сюда? Может, они ошиблись?
-Позвонить? – волнуясь, спросила Алена. Да, именно Алена, успевшая заметно вытянуться с того дня, как мы видели ее в последний раз, когда она читала таинственный дневник своей лучшей подруге. – Я так нервничаю. Даже сердце колотится быстрее. Жуть.
-Я не знаю, - сомневалась Олеся. Она была одета гораздо теплее подруги и, несмотря на теплое солнце, боялась снимать шарфик, как напоминание о недавней тяжелой болезни. – Может, не стоит. Мне вообще эта затея не нравится. Представь, если мы действительно сейчас увидим ее, и что нам тогда говорить? Будем выглядеть глупо. Правда.
Алена махнула рукой. Ей итак порядком надоело слушать ворчание подруги, которая с самого начала не решалась совершить путешествие. Она потянулась к звонку, но не успела на него нажать, так как выходившая из дверей женщина ее напугала.
-О, извини, я тебя не ударила? - спросила незнакомка, обращаясь к девушке. Та так вздрогнула от неожиданности, будто ее током ударило. В голосе женщины не слышалось особой жалости, но, кажется, она всегда не отличалась эмоциональностью.
-Нет, - одновременно взволнованно и испуганно ответила девушка, осматривая незнакомку с ног до головы. Алена, что ей было совсем нехарактерно, не могла подобрать нужных слов. Она потерялась.
-Вы что-то хотели? – уточнила хозяйка, поймав на себе удивленные взгляды.
-Да, - вмешалась Олеся. Она не знала, что следует говорить в подобных случаях, вернее, надеялась на подругу. Но у них  может не  быть другого шанса, потому нужно действовать. В голову не пришло ничего лучшего, как  сходу вручить женщине сверток.
-Что это? – та изумленно посмотрела на протянутый предмет. – Это какая-то акция? Я не хочу ничего покупать.
- Разверните. Это итак принадлежит вам.
Женщина еще раз внимательно изучила сверток и все же решила его развернуть. Внутри лежал дневник. Он заметно постарел с того времени, как она в последний раз держала его в руках.
-Ведь вы Мария Моресьева?- разрядила обстановку Алена.
-В девичестве Моресьева, сейчас Мартинес... Хм, так вы его нашли? - она взяла в руки свой дневник, пролистала его, но отдавать не стала. - Вообще-то я собиралась уходить, но, если хотите, можем пообщаться. Думаю, вам это необходимо. Да и полезно будет.
-Нам бы не хотелось отвлекать вас от дел, - начала было Олеся, но Алена больно толкнула ее плечом.
-Ничего страшного. Дела подождут. Заходите, я только позвоню, надо предупредить, что задержусь, - Мария открыла им дверь, предлагая зайти внутрь.
Девушки сомневались, стоит ли им заходить. Но Мария настояла на своем. Мужчина, которого они не сразу заметили, беззвучно прикоснулся к плечу Алены и, не мешая хозяйке беседовать по телефону, показал, куда им нужно идти. Судя по ключам в руках, он выполнял обязанности водителя. Алена, будучи более наглой и любопытной, шла впереди, внимательно рассматривая все вокруг.
- Да, - тихо сказала она. – Тут красиво. Видишь клумбу? За ней наверняка ухаживает специальный человек. Такие цветы я видела в одном из журналов. Знаешь, сколько они стоят? Очень дорого.
- Ты лучше посмотри на дом, - тем же заговорщическим тоном ответила Олеся. – Могу представить, сколько он стоит.
- Не то слово. Я никогда не видела такой красоты. Поверь мне.
Вскоре появилась и Мария. Она села напротив гостей, заняла удобную позу и задумчиво посмотрела на них.
-Как же вы меня нашли?
Она внимательно изучила их. Впрочем, подружки сделали то же самое. И пришли к выводу, что это действительно хозяйка имения, а не прислуга.
-Мы прочитали дневник, - призналась Олеся, решив начать первой. И все же, ей казалось, что они поступили неправильно, прикоснувшись к исповеди. Они не имели права брать ее в руки, а тем более читать. А теперь пришли к автору дневника и заявляют, что нарушили элементарное право личной неприкосновенности.
-Но, насколько я помню, я его не подписывала, - напомнила женщина. Ей хотелось знать, как же им удалось ее найти.
-Да, но ваши соседи еще помнят вас, и Олег тоже, - объяснила Олеся. Она чувствовала, как покраснели ее щеки. – Ваша мама уже умерла, это случилось несколько лет назад. Мои родители переехали в тот дом, где когда-то жили вы. Там-то я и нашла тетрадь, - девушка с трудом могла выдержать тяжелый взгляд Марии.
-Дальше мы узнали твою фамилию и совершенно случайно твой адрес, - дополнила Алена. И как у нее хватало наглости обратиться к Марии на «ты»? Олесю даже передернуло. Это же взрослая женщина, деловая дама, прилично одетая и, видимо, очень богатая, а ее подруга берет и обращается к ней, как к подружке. – Выяснили, куда ты уехала, вот и решили узнать, чем кончилась история. Судя по всему, очень даже неплохо кончилась.
-Значит, Олег еще жив, - печально улыбнулась Мария. - М-да, - она посмотрела на дневник и продолжила, - а ведь я собиралась его уничтожить. Но почему-то не решилась. Я совершенно про него забыла. Думала, он уже давно сгнил. Вы хотите знать, почему я не покончила жизнь самоубийством? Пожалуй, я расскажу вам. Хотя это не самые лучшие воспоминания. Но вы должны это знать, чтобы не совершать ошибок, чтобы не наделать глупостей. В тот день я действительно пошла на карьер и думала, что другого выхода у меня нет. Но там были люди. Они увидели меня. Мне не хотелось, чтобы кто-то видел, как я буду падать. Теперь я понимаю, это было неслучайно. Они помешали мне умереть.
Тогда я решила уехать из города. Нашла деньги, которые прятала мама. Те самые, что отдал мне Джон. Я надеялась убежать от несчастий. Куда угодно, лишь бы подальше от этого места. Выбрала на остановке первый попавшийся автобус и отправилась к нему. Мне оставалось перейти дорогу, чтобы навсегда изменить свою жизнь. Но судьба уже все решила за меня. Как только я сделала первый шаг, на дорогу выскочил автомобиль. Парень, который сидел за рулем, едва успел нажать на тормоза. Он был ни в чем не виноват. Я просто не смотрела по сторонам, гипнотизируя автобус. Мы с ним разговорились. Я рассказала ему о своих бедах. Он меня внимательно выслушал и предложил съездить к нему. Он так искренне хотел мне помочь, что я согласилась. Молодого человека зовут Эрнест. До сих пор живем вместе. Я по-своему его полюбила, может, не так сильно, как хотелось бы, но тоже ничего. Так и живу с ним. Вот и вся история. А тому, что написано в дневнике, не верьте. У меня просто затянулась черная полоса, я считала, что в мире не осталось добра. Мне казалось, весь мир против меня, а на самом деле все не так. Нужно верить в себя, а я не верила, вот и страдала. Вы не принимайте близко к сердцу те слова, что здесь написаны. Я уже не такая и вам не советую в себе замыкаться. Это не выход. В мире полно добрых людей. Только я не искала их. Мне было удобно считать себя одной на белом свете. А дневник – я сожгу его. Зачем нужно то, во что я уже больше не верю? Никто не должен о нем знать, - она взяла зажигалку и подожгла тетрадь. Старая рукопись не хотела погибать. Огонь не сразу обхватил пожелтевшие от времени листы. Мария смотрела на язычки пламени и улыбалась. От ее прошлой жизни не осталось и следа. Ей плевать, как сложилась жизнь у того человека, которого она любила. Теперь у нее все хорошо. Тот ребенок, которого она ждала, к сожалению, не родился на свет. Он умер при родах. Но судьба наградила ее двумя замечательными сыновьями от любящего мужа. К счастью, эти девушки, которые прочитали дневник, не приняли его всерьез. Они замечательные подруги и все у них будет хорошо. Значит, жизнь будет продолжаться, значит, в мире еще есть настоящие чувства.






ЭЛЬФИЙКА
ИЛИ БЕСЦЕННЫЙ ДАР.
 
Софья всегда считала себя обычной девушкой. Родилась в обычной семье, ходила в обычную школу, мало чем отличалась от сверстников. Все изменилось в одно мгновение, когда она впервые поцеловала парня. Тогда ей едва исполнилось 13. Она давно заглядывалась на красивого мальчика из параллельного класса. Наконец, и он ответил ей взаимностью. Воспитанная на мыльных операх и любовных романах, наивная девочка представляла в мельчайших подробностях, как все должно произойти. И в самую последнюю секунду, когда ее губы соприкоснулись с его, вдруг почувствовала непередаваемое приятное ощущение: будто чудесное тепло расплывается по всему телу и становится легко и немного весело. Но мгновенно губы мальчика похолодели, как льдинки. Она отскочила в сторону. Он даже посинел и едва дышал. От страха убежала, оставив его в гордом одиночестве. Потом думала, почему же так произошло. Может, случайность? Может, просто не тот мальчик попался? Или поцеловала неправильно. Решила проверить. Для опыта выбрала своего друга. Он, конечно, не ожидал, что на него обратят внимание. Поцелуй был самый настоящий, как в фильме. Но парень тоже начал задыхаться, весь посинел. А она чувствовала себя великолепно. Откуда-то появились новые силы. Захотелось творить, жить, радоваться.
Выкачанной энергии хватало на пару часов или дней: многое зависело от ничего не подозревающего донора. Потом все возвращалось на круги своя. Родители и не подозревали о таком даре своей дочери. Вначале Софья не говорила, боясь, что ей не поверят. Потом научилась извлекать пользу из необычных возможностей. Главное, не причинять вреда окружающим и стараться жить максимально честно.
С возрастом дар начал развиваться, приобретая побочные эффекты: когда оканчивалась собственная энергия и резко падало настроение, то организм искал любого, даже минимального прикосновения, чтобы выкачать чужую живительную энергию. Например, если пожать руку знакомому, то можно легко поднять себе уровень гемоглобина в крови, стать бодрее и веселее.  Поэтому, боясь причинить вред близким, при первой же возможности девушка надевала перчатки и старалась всячески избежать телесного контакта.
Появлялись и свои плюсы: можно успокоить плачущего ребенка, поцеловав его в щечку, или помирить двух ссорящихся друзей, погладив их по плечу (тогда на выяснение отношений у них не находится сил). Кричащую маму нужно обнять и слегка похлопать по спине. Она тут же успокаивается, становится тихой и доброй, жалуется на головную боль и уходит в спальню, чтобы отдохнуть.
Только никак не удавалось наладить контакт с молодыми людьми. Даже без ее видимого желания их энергия передавалась ей. Большинство не выдерживали первого поцелуя и бесследно исчезали из Софьиной жизни. А ведь возраст давал о себе знать: хотелось быть как и сверстники, позволить парню обнять тебя или прогуляться с ним допоздна, окончив свидание некоторыми вольностями. Приходилось терпеть и ждать какого-нибудь решения. Чтобы не возникало вопросов у знакомых и родственников, Софья всегда говорила, что для нее дороже ее будущая профессия. Только получив диплом психолога, она сможет позволить себе личную жизнь, а затем и  семью.
Времена года шли своим чередом. Вслед за долгой осенью внезапно пришла зима. Вечером выпал снег и тут же растаял, а на утро земля покрылась тоненькой корочкой льда. Ко всему снова начал падать снег, медленно пряча ледовые ловушки от прохожих. Софья спешила на учебу. Руки замерзали, и как назло перчатки оставила на окне в коридоре. Теперь нужно быть особенно осторожной, иначе можно причинить вред случайному прохожему. Несмертельно, однако неприятно. Очень не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем ее проделок, поэтому чувствовала она себя не в своей тарелке. Удивительно, как еще никто не догадался о ее возможностях?
Так, не нужно отвлекаться. Идти вперед несмотря ни на что. Обувь предательски скользила по плитке. Несколько раз девушка едва не упала, но в последний момент ей удавалось найти точку опоры. И нет же убавить шаг. Назло обстоятельствам шла как можно быстрее, почти летела. И вдруг упала на ровном месте. Пытаясь инстинктивно удержаться, схватила прохожего за пальто и потащила следом за собой. Надо же, как неудобно получилось.
- Извините, - холодно попросила она, поднимаясь.
- Ничего страшного, - незнакомец привстал, стряхивая задержавшиеся на штанах снежинки. - Только руку разодрал, пройдет, - из небольшой раны выступила кровь.
- Возьмите платок, - Софья всегда носила носовой платок, так, на всякий случай. Иногда мог пригодиться. Она подала его таким образом, чтобы не прикоснуться к молодому человеку. Не хотелось выкачать из него энергию. Нужно привыкать жить за счет возможностей собственного организма.
- Боитесь крови или брезгуете? - он взял платок, пристально посмотрев ей в глаза. Кажется, пытается с ней заигрывать. Девушке не нравился тип парней, которые легко знакомились на улице. Если сегодня познакомится с тобой, то также быстро завтра найдет новую компанию. Незнакомца она отнесла именно к этой группе.
- Не то и не другое. Непроизвольно получилось, - виновница произошедшего натянуто улыбнулась. Ей совсем не хотелось с ним знакомиться. Слишком он красивый и слишком завышенное у него самомнение.
-Тогда помогите мне перевязать, - он протянул израненную руку и платок. – Мне одному не справиться.
Она засомневалась. С одной стороны, нужно помочь молодому человеку. Ведь именно из-за нее он получил травму. С другой стороны, парень обязательно станет жертвой ее энергетического вампиризма. Впрочем, незнакомец сам попросил ее о помощи. Бедненький.
- Все-таки брезгуете, - сделал вывод пострадавший.
              Он неожиданно взял ее за руку. Та вздрогнула. Их глаза наконец-то встретились.
- У вас ладони очень холодные. К тому же нервничаете. Я вам так неприятен? – он смотрел ей в глаза, будто пытался узнать весь ее внутренний мир, все, что тщательно пряталось от посторонних.
- Нет. Ни в коем случае, - Софья испугалась и отвела взгляд в сторону.
- Извините за назойливость: тогда в чем дело? - он так и не отпускал ее.
- Я долго болела гепатитом. Болезнь часто передается через прикосновения и не только. Это всего лишь забота о собственном здоровье, - приходилось лгать, в голову пришла давно созданная легенда, но самое интересное заключалось в том, что незнакомцу не становилось хуже. Он продолжал вести себя столь же нагло и непринужденно. Вот тот редкий случай, когда ей хотелось воспользоваться даром и наказать молодого человека за его обращение с ней. Но ничего не происходило. Почему? Ведь энергии ей так не хватало.
- Меня зовут Артур. Хотя чаще меня называют А`ртуром. А вас?
- Софья. Извините, я опаздываю, - она попыталась высвободиться.
- Нам по дороге. Мы учимся в одном институте. Прости, но я за тобой уже давно наблюдаю, - он вытер платком выступившую кровь и двинулся следом за ней.
- Да? - она снова вздрогнула. Вот так неожиданность. “ Неужели он узнал о моем даре? Еще этого мне не хватало”, - думала девушка про себя, набирая скорость.
- Конечно. У тебя на редкость правильные черты лица. Можно портрет рисовать. Разве я мог не заметить такую прекрасную даму? К тому же, - он успел поймать ее за руку, когда она в очередной раз поскользнулась, -  вы обладаете редким даром: не учитесь на своих ошибках. Можно же идти и медленнее. Тогда меньше шансов упасть.
- Значит, тебя зовут Артур? Я о тебе ничего не слышала.
- Я не лучший и не худший ученик в нашем заведении. Знаешь, обычно середнячков не запоминают. Не хочу лишних слов. У меня к тебе есть одно предложение. Стань моей натурщицей. Ты сможешь позировать мне?
- Не думаю. Мне даже слово такое не нравится: наводит на подозрительные мысли.
- Никаких намеков с моей стороны. Почему-то многие считают, что женщину нужно обязательно изображать без одежды. И в закрытом теле достаточно красоты. Так каков ваш ответ, красавица?
- Мне вспоминается “Портрет Дориана Грея”.
- Не вижу ничего плохого: он оставался молод, а портрет старел. Вечная красота и молодость. Или ты боишься стать злой и мерзкой, как Дориан? – он рассуждал о произведении Оскара Уайльда так, будто был лично с ним знаком.
- А ты думаешь, я сейчас веду себя, как ангел?
Он засмеялся. Софья успела отметить, что смех у него благородный и приятный. Подобный встречается редко.
- Извини. Ты хочешь быть не такой, какая есть на самом деле. Я понимаю, пока трудно сразу решиться прийти к незнакомому мужчине и подарить ему кучу свободного времени.
За милой беседой они дошли до основного корпуса учебного заведения. Девушка, издалека заметив однокурсниц, решила не продолжать обмениваться любезностями и потому ответила: 
- Я подумаю.
 
          “Что же не так? - размышляла она, сидя в кабинете и совершенно не слушая преподавателя, стоявшего у доски. – Он не изменился в лице, его руки не похолодели - совершенно ничего не произошло. Но ведь я  к нему прикасалась. Неужели обычная случайность? Или энергию можно воровать не у всех? Нужно проверить”.
          В течение нескольких дней судьба их не сводила вместе. Но настал момент, когда им предстояло увидеться снова. На этот раз в столовой. Она стояла у раздачи, он подошел со спины.
- Так мы не договорились: я могу рассчитывать на ваш портрет? - Артур не стал тратить время на лишние разговоры, положил ей голову на плечо и сделал ангельское выражение лица.
- Почему бы и нет, - неожиданно для  себя ответила Софья.
- Тогда зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Вы заняты после занятий?
- Нет.
- Пара часов в моей компании, надеюсь, не повредят вашему здоровью?
- Надеюсь, - Что он имеет в виду? Причем тут ее здоровье? И насколько же он самоуверен. Так и подрывает сделать ему пакость.
- Великолепно. Я буду вас ждать у входа. И, пожалуйста, не тратьте время на лишние знания после занятий. Они все равно не пригодятся. Надеюсь.
            Он действительно ждал ее у дверей института. В суете последних дней ей впервые удалось рассмотреть его с ног до головы. На первый взгляд молодой человек одет очень просто и неприметно: черные строгие штаны, темный вязаный свитер, выглядывающий из-за незастегнутого пальто идентичного цвета, и дорогие лакированные ботинки. Его темно-коричневые глаза, однако,  совсем не сочетались со светло-русыми волосами, зачесанными назад, потому казалось, что они специально выкрашены в кардинально иной оттенок. Создавалось впечатление, будто Артур выглядел несовременно, так как никто из студентов не мог  позволить себе подобных нарядов. И даже в манере его поведения можно было встретить черты прошлых веков. Уж давно никто столь изящно не разговаривал с девушками. Будто появился он не в то время и не в том месте.
- И много у тебя натурщиц? – из любопытства спросила девушка. Может, лучше не ходить к нему в гости? Может, это особый способ заманивать к себе девчонок? Очень даже интересно. Многие наверняка уже клюнули на его удочку.
- На данный момент только ты. Ради тебя мне пришлось отложить несколько занимательных работ. Хотя они для меня не столь любопытны, в отличие от вас. Вы  мне приглянулись с первого взгляда. Я решил, что обязательно с вами познакомлюсь и нарисую потрясающий портрет. Вы предстали в моей голове в образе эльфийки. Эдакой женщины-воительницы с луком и стрелами. Иногда видел вас в коридоре, но вы не обращали на меня внимания, проходили мимо с гордо поднятой головой. Я ждал подходящего момента, чтобы познакомиться. В тот день я следовал за вами от самой остановки. Я уже точно знал, когда вы приезжаете, как быстро идете к зданию и сколько времени у меня останется, чтобы впервые заговорить с вами. Я шел от самой остановки. Вы ни разу даже не обернулись. Но вот судьбе было угодно мне улыбнуться. Продолжение истории вам известно.
- Я действительно похожа на эльфийку? – удивилась Софья. - Никогда бы не подумала.
- О, вам бы пошли длинные эльфийские ушки, приплюснутый нос и оружие. А взгляд! Просто нет слов! – он представлял будущий портрет, воодушевленно размахивая руками. - Кстати, эльфы бессмертны и обладают сверхвозможностями. Слышали?
- Я когда-то читала о них. Что-то слышала. Так, имею общее представление.
- Мне кажется, эльфы очень доверчивы, иначе вы, вернее, ты не пришла бы ко мне в гости, - у Артура была странная привычка. К своей музе он предпочитал обращаться на вы, несмотря на ее возраст. Все девушки делали ему замечания, потому волей-неволей приходилось возвращаться к общепринятой форме обращения.
- Нет, я, будучи эльфийкой, очень сильна и могу постоять за себя. Никогда не назвала бы себя доверчивой.
- Тоже верно. Настоящий воин не может доверять даже другу. А вот и мой дом.
Софья вздрогнула от неожиданности. Неужели так быстро пришли? Этот дом, она видела его много раз и всегда останавливалась перед ним. Он напоминал особняк старинного типа. Хозяева, обладая изрядным капиталом, попытались вернуть ему былой облик. Но от старины почему-то всегда разило холодом. По телу пробежала неприятная дрожь.
- И ты здесь живешь? – удивилась девушка, не решаясь войти внутрь.
- Признаться честно, я представитель одного древнего рода. Это мое фамильное имение. Конечно, не в лучшем состоянии, но мы делаем очередной ремонт.
- Граф Дракула случайно не твой родственник? - пошутила гостья.
- Нет, хотя ходят слухи, будто один из моих знаменитых прапрадедов, вступив в масонское ложе, пил человеческую кровь. Это входило в таинство посвящения. Официального подтверждения нет. Так что вполне может быть. 
- Зачем? – от брезгливости она передернула плечами. Даже мурашки побежали по телу.
- Мне сложно судить моих предков. Лично я против подобных забав. Кровь видеть не могу с детства. Сразу начинает мутить, - заметив ее испуганный вид, Артур взял девушку за руку и повел по каменной дорожке, ведущей к дому.
- Я начинаю бояться, - призналась Софья.
- Напрасно. Я на гостей не кидаюсь. А вот они порой могут позволить себе лишнее.
Он с силой потянул на себя входную дверь. Та с явным нежеланием медленно отворилась.
- Нужно будет смазать. Все время забываю, - подмигнул ей Артур. – Не бойся. Привидений у меня нет. Дома вообще никого нет, кроме нас. А я, кажется, на насильника или маньяка не похож.
Софье пришлось поверить ему на слово. Как ни странно, он держал ее за руку и с ним ничего не происходило. Пожалуй, это волновало ее больше, чем возможность оказаться с ним один на один. Она даже не успела толком рассмотреть дом, в который попала, так волновало соприкосновение их рук. Артур отвел девушку в мастерскую, указав на еле заметную дверь слева от лестницы. Перед глазами открылось большое помещение, в основном пустое, украшенное лишь несколькими полотнами, скрытыми серыми пыльными тряпицами. Пара-тройка стульев стояла по углам, а справа, в глубине, лежали какие-то вещи, должно быть, необходимые для творчества, тоже изрядно покрытые пылью. Посредине комнаты стоял разбитый табурет, измазанный красками, с погнутыми в разные стороны ножками. На нем Софья и остановила взор.
- Когда я злюсь, если опять не получается, то виню во всем его, - объяснил мастер. - Так мне удается спасти картину от собственного гнева.
- Ты небедно живешь. Не каждый может позволить себе специальную комнату для творчества.
- Не жалуюсь. Родители меня полностью обеспечивают, я будущий наследник заметного капитала. Поэтому я вырос эгоистичным, бесцеремонным, высокомерным и вообще не самым лучшим человеком на земле. Вот так. Присаживайся, - он подставил ей стул, смахнув рукой пыль, куском ткани, лежавшим на сидении. - Сперва я хочу изобразить твое лицо. Наброски тела уже были. Самое сложное – передать твой взгляд. Если получатся глаза, то картина будет почти готова.
- Что мне нужно сделать? Сесть как-то особенно? Я же не знаю. Мне никогда не приходилось позировать.
- Сиди так, как тебе удобно, только не шевелись. Смотри на меня и не отвлекайся. Я буду тебе рассказывать, а у тебя не будет другого выхода, как внимательно меня слушать. Только не засни. Хорошо?
- Хорошо.
- Ты своеобразная девушка. Я наблюдал за тобой со стороны. Никаких лишних движений, постоянный контроль над собой. Должно быть, тебя тяжело вывести из себя. Ты четко взвешиваешь каждый свой поступок. Это заметно выделяет тебя из толпы. Иногда бываешь веселой. Очень редко. Создается впечатление, что ты боишься показать свою слабость. Но улыбка – это не слабость. Это истинная красота лица. Тогда глаза просто пылают огнем, во всем теле ощущается легкость, двигаешься пластично, но окружающие этого не замечают. Глупцы, не видят цветка среди сорняков! Удивительное хладнокровие. Я бы не смог так долго продержаться.
           Сейчас ты слушаешь меня, мои слова тебе неприятны. Как я догадался? Я это знаю, но ты даже краешком губ не показываешь этого. Зато внутри горит вулкан.
            Хорошо, по твоей непроизнесенной просьбе я поменяю тему. Не думай, я не умею читать твои мысли, просто пытаюсь угадать, как ты относишься к моим словам. Твое лицо ни капли не меняется. Разве глаза. Чуть-чуть.
Я много читаю, стремлюсь познать людей. Почему, например, два человека говорят одно и то же, а получают разный результат? Первый говорит эмоционально, жестикулирует, старается. Люди слушают его и начинают верить. Он типичный оратор и готов повести за собой толпу, пусть даже и путь их приведет к погибели. Другой говорит те же слова, но в голосе слышится неуверенность, боязнь. Могут меняться даже интонации. Например, человек произнесет те же лозунги, что и первый, но немного тише. За ним никто не пойдет. Все останутся стоять. Удивительно.  Мелочи, мельчайшего штриха достаточно, чтобы расположить или не расположить к себе человека. Почему, например, раскаивающегося убийцу может быть жалко, а просящего помощи грязного нищего нет? Никогда не задумывалась?
            Что тебе еще интересно? Задай тему, а я выдам тебе все, что знаю по этому поводу.
             - Ты веришь в сверхъестественные силы? – Софья с трудом верила, что решилась задать столь важный для нее вопрос.
- Способность к гипнозу, телекинезу или что-то еще? Да. Ничто в нашем мире не отрицает существование таких возможностей. Природа постоянно экспериментирует. Бывают же люди с хвостом или без рук и ног от рождения. Почему не может быть и тех, кто читает чужие мысли? Родился человек с такой возможностью. Живет себе спокойно среди нас и не тужит. А зачем ему кому-то признаваться? Друзья и родственники наверняка знают, а остальным и не надо. Устроится на работу психологом и будет читать мысли подчиненных. Разве плохо? А вот скажи он всю правду. Тогда что? Прохожие будут косо на него смотреть. Завидующих всегда много найдется. Только хуже будет.
           Знавал я одного паренька. Он обладал великолепным здоровьем: падает, разбивается, кровь заливает все вокруг, а ему хоть бы хны. Через пару часов ходит уже довольный собой и никаких следов. Ни царапин, ни шрамов. Представляешь?
- Как твоя рана? - неожиданно вспомнила она.
- Какая? Ах да, я уже забыл. Царапина. Там не было ничего серьезного. Мне просто нужен был повод, чтобы обратить на себя ваше внимание. Интересно, у эльфиек бывают веснушки? – Артур постарался увести тему разговора. - У моей будут, наверное. Я еще не решил.

           Молодые люди работали до позднего вечера. Артур не умолкал ни на минуту.  Девушке уже начинало казаться, что она спит и во сне слышит его спокойный, уверенный голос. Наконец, когда телефон, не переставая, начал издавать жалобные сигналы, Софья привстала со своего высокого подиума, показывая, что больше не намерена продолжать. От рывка кровь прилила к глазам. Она покачнулась.
- Бывает, тяжело долго сидеть без движения, - он подхватил ее и, бережно придерживая, отвел в соседнюю комнату. - Ты так и будешь продолжать реагировать на любое мое прикосновение? Я неправильно себя веду?
- Нет, нисколько. Извини.
- У тебя есть парень, и ты боишься его ревности?
- Нет, у меня нет парня.
- В любом случае прими мои извинения. Я слишком увлекся портретом и забыл о тебе, - при этом его глаза победно блеснули. – Как только будешь чувствовать себя лучше, приходи снова. Я буду ждать тебя всегда. Это полотно для меня очень важно. Пока оно не будет готово, оно так и будет стоять у меня перед глазами. Даже спать нормально уже не смогу. Понимаешь?
Софья с трудом добралась домой. Что-то невнятное объяснила маме. Та, заметив ее усталый вид, не стала ничего расспрашивать. Тут же достала из шкафчика пакет с лекарствами и выбрала универсальное: чтобы одним ударом снять усталость и температуру. Девушка выпила и тут же заснула. Кажется, она серьезно заболела. Наверное, в мастерской сквозило. Она даже не почувствовала, холодно там было или жарко, так сильно ее увлек Артур.
Девушка долго думала, мог ли быть виновен ее новый знакомый в ее физической слабости. Но никаких доказательств не находила. Причина крылась в предвзятом отношении к нему. Ей хотелось верить в его полную невиновность. Потому здравый смысл, твердивший о невозможности такого большого количества совпадений, просто не был услышан.
             Через несколько дней состоялась еще одна встреча. Софья понимала, что-то не так. По дороге в мастерскую ради проверки прикоснулась к прохожему. Нет, у него легко получается украсть энергию, зато нежные прикосновения Артура ни к чему не приводят. Он может взять ее за руку, может свободно прикоснуться к ее лицу или к другой части тела. Но с ним ничего не произойдет. Удивительно. Художник и его творение целиком занимали ее внимание. Молодой, красивый, успешный и такой загадочный. Он много говорит, создается впечатление, будто знаешь его тысячу лет. А если кто-нибудь спросит, что это за человек, толком и объяснить не удастся. Зато он может легко предсказать ее действия, может предугадать ее желания. Софья понимала, чем чаще видит Артура, тем реже может обходиться без него.
- Я уже создал основной эскиз, - наконец, сообщил он. - Пока мне нравится. Но показать не могу. Плохая примета. Ты же не будешь подглядывать? Правда? Оружие я добавлю сам. Мне не хочется в жизни видеть тебя с оружием. Ты слишком добрая. Но... как это тебе сказать. Эльфийки не могут носить обычную одежду современного человека. У тебя есть обтягивающая майка телесного цвета? Я попросил одного моего знакомого создать одежду по моему эскизу. Работа оказалась очень сложной и кропотливой. Когда мы впервые встретились, она еще не была готова. Ее привезли только сегодня. Но, как бы это лучше сказать. Она несколько откровенна. Не знаю, понравится ли тебе.
- Извини, я против. Я не могу сидеть перед тобой в полураздетом виде. Это не в моих правилах. Извини, - Софья засобиралась домой. Было же дурное предчувствие. Кажется, Артур сразу придумал про картину только ради того, чтобы заманить ее в ловушку. Глупая, а она ему поверила. Насочинял тут про картины.
               Он подошел к ней ближе, пристально посмотрел ей в глаза и встал на колени.
- Я прошу вас. Столько сил было потрачено. Не хочется терять созданного. Я всего лишь художник. Даже не мужчина. Художник, - смотрел он так грустно, так преданно, что даже самое черствое создание не могло ему не уступить.
Софья сомневалась. Согласиться, значит переступить через собственные желания, принципы. Она боялась его именно как мужчину. Непонятно, каковы планы Артура. С другой стороны, когда-то же надо довериться хотя бы одному человеку. Черт, сидевший на левом плече, ликовал.
- Насколько откровенные одежды? – наконец решилась она, не в силах больше противостоять его обольщению.
- Я вас напугал. Нет, все самое ценное для девушки спрятано. Можете переодеться за ширмой. Я не имею привычки подглядывать.
- Я не хочу, чтобы об этом кто-то знал. Надеюсь, мой портрет не станет достоянием всего факультета?
- Поверьте, никто, кроме нас не увидит картину. Я творю для себя. Как говорится, в стол.
- Придется согласиться. Ты мне не оставляешь другого выбора.
Пока Артур тщательно вытирал кисти и копошился в ворохе только ему известных мыслей, Софья успела переодеться. Костюм в фантастическом стиле несколько сковывал ее движения. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Здесь нельзя сутулиться или резко двигаться. Корсет плотно сжимает грудь.
- Нужно ходить плавно, держать спину, - давал советы Артур. Она ощутила его восхищенный взгляд, бегло коснувшийся всего ее тела. Он дал обещание, но как тяжело сдержаться! – Постарайся войти в образ. Все женщины – прекрасные актрисы. И ты тоже. Просто попытайся стать эльфийкой. Вот так гораздо лучше, - художник приподнял ее подбородок, с явным нежеланием оторвал руку. - Будь уверенней в себе. Ты боец. Сотни мужчин упали к твоим ногам. Но не стоит забывать, что ты еще и очень умна. Не бойся меня. Я только на вид злой, а в душе очень даже добрый.
- Я не боюсь тебя, я испытываю к тебе совсем другое, - Софья не могла оторвать от него глаз. Как будто он околдовал ее. 
- Ты? Не ожидал. Нет, нет, нет. Я совсем другой человек, - Артур старательно прятал от нее взгляд. – Что ты ко мне испытываешь?
- Не знаю, - девушка боялась признаться. Вдруг он не готов к откровению. – Мне кажется, я иногда могу принести вред окружающим.
- Глупости. Ты просто накручиваешь себя. Наши последние разговоры рождают странные фантазии. Есть старинное поверье, будто энергию можно передавать от левой руки к левой, от губ к губам, но, по-моему, это большие глупости. Если я не захочу отдавать энергию, ничего не произойдет.
- Зря ты так думаешь.
- Хорошо. Тебе нужны доказательства. Не принимай близко к сердцу. Только в качестве эксперимента, - Артур схватил ее и страстно прижался своими горячими губами к ее. Девушка даже ничего не успела возразить. Она никогда не испытывала ничего подобного. Ни один мужчина не мог к ней прикоснуться и тем более поцеловать. И тут все произошло. Так неожиданно. Он на секунду оторвался, взглянул в ее глаза и сказал:
- Ты сама этого хочешь, не надо отрицать.
Она молчала. Неужели ее дар на него не действует? Неужели в этой никчемной и непонятной жизни появился мужчина, которого она сможет полюбить?
        - Я жив, - Софья вздрогнула от его голоса. Он казался грубым и громким, как будто слова разнеслись эхом по мастерской, и какой-нибудь прохожий мог услышать их. – Значит, из тебя плохой энергетический вампир. Нет ни слабости в организме, даже чувствую себя лучше.
- Не может быть, - она положила руки ему на плечи, чтобы он не смог спрятать от нее свой взгляд.
- Нет,  - остановил ее Артур, опуская ее руки, - я испорченный человек и не достоин тебя. Красавице лучше не знать моего прошлого и не привыкать ко мне, иначе придется очень сильно страдать. В твоей жизни должен появиться другой более приличный молодой человек.
- А если я все-таки привыкну?
- Не надо, - Артур повысил голос, но тут же удержал свои эмоции. В нем боролось благородство и тщеславие.
- А как же чувства: любовь, страсть?
- Их нет. Люди придумали байки, чтобы жить было легче. Ничего более. Я убедился на собственном опыте. Буду честен: полюбить тебя я не смогу. Могу находиться рядом с тобой, дарить тебе свое внимание, заботу, подарки, в конце концов, но холод из моего сердца не уйдет. Вначале ты согласишься и на такие условия, лишь бы видеть меня чаще, проводить со мной дни и ночи. Потом захочешь большего, а большего я тебе дать не смогу. Прости.
           Артур гладил ее по телу, наслаждался, наблюдая за своими движениями. Она пыталась поймать его взгляд. Но он не поднимал глаз. Когда же удалось увидеть их, девушка удивилась: холод и более ничего, как будто ничего между ними и не случилось.
- Тебе плохо? - поинтересовался он.
- Нет, - тихо промолвила она.
- Ты побледнела. У тебя руки холодные, как лед. Я дурак, заставляю тебя стоять полураздетой в холодном помещении. Конечно. Прости меня, если сможешь.
          Он накрыл ее полотном, которым накрывал свои работы, и прижал к груди. Софья отстранилась.
- Настоящая эльфийка: принимаешь страдания без лишних слов. Но ты должна научиться видеть людей. Когда человек обжигается в отношениях, он получает уникальную возможность разбираться в характерах, - более испытывать женское терпение он не стал. Софья была не в состоянии его слушать.
            Артур отвез ее домой. Долго они сидели в машине. Молодой человек жаждал общения. Ему хотелось попросить прощения у девушки, но не решался. Думал, среди бесконечной болтовни получится само по себе. Говорил много, впервые за последнее время улыбался. Софья желала поскорей отделаться от надоевшей компании и упасть в кровать, чтобы заснуть и забыть о случившемся. Она кивала головой, соглашалась с ним, а сама практически не слышала его слов. Кажется, Софья ошиблась в этом человеке.

     Ночью она проснулась в бреду, кошмары не давали ей спать. Пот ручьем тек с ее лица, пижама тоже оказалась мокрой. Страшно хотелось пить. Девушка поднялась. В глазах резко потемнело, еле удалось удержаться, схватившись за край стола. Любимая мамина кружка упала на пол и разбилась. С трудом добралась до кухни, руками перебирая стены, включила свет. Сколь долго продолжался упадок сил – сказать трудно. Напившись воды и выпив таблетку, тем же тяжелым путем отправилась обратно в спальню и легла отдыхать. Утром от ночной слабости не осталось и следа. Разве синяки под глазами и пятно на руке, которое заработала от удара об стол. Мысли в голове крутились разные. В основном грустные. Она вспоминала разговор с Артуром.
Утром, когда собиралась на занятия, разлила кофе, уронив последнюю чашку на пол. Осколки разлетелись в разные стороны. Софья старалась успокоиться и не заводиться. Взглянула на часы и ужаснулась: так и опоздать можно. Выскочила из дому, на ходу одевая пальто. Едва не порвала его, зацепившись за ручку входной двери. В автобусе ее сильно толкнули. Софья в последнюю секунду успела схватиться за поручни и удержаться. Настроение постепенно становилось все хуже и хуже. Злоключения так и сыпались, как из рога изобилия.
      И тут в  голову пришла потрясающая мысль. А кто сказал, что, кроме нее в мире не может быть энергетических вампиров? Может, Артур тоже обладает даром высасывания чужой энергии? Он все прекрасно понял. Понял еще до того, как с ней познакомился. Ему было интересно поэкспериментировать, узнать, кто сильней. Теперь, когда выяснилось его превосходство, быстро решил порвать отношения. Вот и все. А она себе напридумывала. 
           В столовой на большой перемене встретился и сам вампир. Он подошел к ней, нежно обнял за плечи.
- Ты не сильно на меня обиделась? - спросил молодой человек, как будто ничего и не произошло.
- Нет, ни капли. Почему я должна на тебя обижаться? Вчера я не совсем хорошо себя чувствовала. И потом, спасибо, что подбросил меня домой. Я очень ценю нашу дружбу, -  в душе ее боролись странные чувства. Хотелось напрямую высказать свое предположение, но нужно его проверить. Может, это только ошибка. Игра воображения.
- Мне бы хотелось продолжить. Выздоравливай и приходи ко мне. Всегда рад тебя видеть, - после ее слов он слегка изменился в лице, но постарался сдержаться. Кажется, заготовил целую речь, но получив столь холодный ответ, решил ничего не говорить.
- Хорошо. Я позвоню тебе. Думаю, моя болезнь не помешает окончить портрет.
            Софье почему-то хотелось увидеть картину, хотя прав на нее она и не имела. С нее еще никогда не рисовали портрет. Впрочем, работа художника  – всего лишь предлог для продолжения встреч. Ее неимоверно тянуло к этому молодому человеку. Хотя девушка понимала: очередное свидание может привести к ее полному истощению, когда не хватит даже чужой энергии, которую день ото дня все тяжелей и тяжелей воровать. А здоровье уже начинало подводить. По утрам побаливало сердце, совершенно пропал аппетит, приходилось прятать под косметикой темные круги под глазами и чрезмерную бледность. Артур, казалось, ничего не замечал. Он вел себя также ровно. Иногда шутил, чаще философствовал.
          Когда картина наконец-то была окончена, девушка, заметно похудев и даже состарившись, подошла к художнику и, не глядя на произведение искусства, к которому совершенно потеряла интерес, тихим голосом заявила:
- Нам нужно расстаться.
- Хорошо, - он опустил глаза, еще раз глянул на портрет и сделал вид, будто ему все равно.
- Лучше сейчас. Ты сам говорил. Конечно, мне тяжело терять такого, - Софья замялась, подыскивая правильное слово, - такого друга. Но, поверь, другого выхода не существует.
- К несчастью, я начал к тебе привыкать, - за последнее время Артур заметно похорошел. На щеках появился румянец. Из слишком худого и несформированного подростка превратился в красивого мужчину. Изменения были заметны даже невооруженным взглядом. -  Однако я обещал. Слово свое нужно держать.

          Неделю после расставания Софья провела в больнице. Не выдержало молодое сердце. Врачи удивленно перешептывались, когда ставили диагноз. Они не могли поверить, что столь молодая особа может иметь столь тяжелые хронические заболевания. Девушке пришлось смириться с палатой и перебраться туда со всеми своими мыслями, не дававшими ей покоя.
Артур молчал, никаких сведений о нем не поступало. Софья пыталась выяснить у мамы, не приходил ли к ней один молодой человек привлекательной наружности. Но та лишь сообщила, что несколько раз видела под окнами машину, на которой ее однажды подвозили. Но никто к ним не приходил. Никто не интересовался состоянием ее здоровья. Софья смотрела на телефон и вздыхала. Нет, он не позвонит. Он слишком горд и будет держать данное слово до конца. Но однажды глубокой ночью он все-таки позвонил.
- Спишь? - по голосу стало ясно: Артур изрядно выпил. - Извини, конечно, я тебя разбудил. Сумасшедший. Никогда не думал, что влюблюсь. Это так больно. Я постоянно думаю о тебе, ты мне снишься каждую ночь, не могу спать. Я каждый день смотрю на твой портрет и понимаю – это единственное, что у меня осталось от тебя, моя эльфийская богиня.
- Ты пьян? - тихо спросила Софья.
- Да, я выпил. Только не надо меня лечить. Я  взрослый человек и знаю, как мне себя вести. Хочу прокатиться по ночному городу. Меня манит дорога, наверное, что-то должно произойти. Плохое предчувствие. Вот и решил тебе позвонить. Нет, не потому, что боюсь за себя. Я подумал, может у меня предчувствие, а беда случится с тобой. Ты ведь для меня дороже собственной жизни. Понимаешь?
- Будь осторожен. Со мной ничего страшного не может случиться. Моя жизнь в полной безопасности. А ты выпил и собираешься сесть за руль. Побеспокойся о своем здоровье.
- Зачем? Мне нечего терять в этой жизни. Ты разрушила все мои представления и стереотипы. Я зря жил. Знаешь, у меня скоро разрядится телефон. Не хочу мешать тебе. Прощай. Спокойной ночи.
- Артур, - только и успела произнести девушка. В ответ прозвучали длинные гудки.

- Артур разбился, - сообщили ей на утро подруги, пришедшие ее навестить. Впрочем, она обо всем догадалась еще ночью. Под окнами среди полной тишины раздался резкий визг тормозов и тяжелый удар. Конечно, это не могла быть его машина. Город слишком велик, и в сутки происходят десятки аварий. Но ей казалось, что сейчас Артуру очень плохо. Он страдает. Предчувствия ее не обманули
- Где он? – ночь была слишком долгой. Софья уже все продумала. Теперь говорила спокойно, контролируя эмоции.
- Кстати, рядом. Где его еще могут положить? Больниц у нас немного. Все находятся рядом. Нам ли тебе объяснять.
- Как странно, он лежит рядом, в соседнем здании, а я не смогу его увидеть, учились мы тоже рядом, а я его не замечала, пока он не сделал первый шаг. И почему все так в жизни устроено? - мысли путались в ее сознании. Бесконечные процедуры, называемые лечением, блокировали боль, подавляли сознание.
- Вы были красивой парой. Весь курс вам завидовал. Почему вы расстались? Наверное, он тиран. Ты очень сильно изменилась. Неужели он виноват в твоей болезни?
- Не совсем. Просто все так совпало. Ничего нельзя поделать.
- Как жаль.
Вошла медсестра, предупреждая об очередных процедурах. Гостьям пришлось удалиться.
       
Во время обеда, когда часть ходячих пациентов отправилась с тарелками в столовую, а медсестра перебралась к тем, кто кушать самостоятельно уже не мог, Софья решила воспользоваться моментом и покинуть больницу. Она накинула черный плащ, который заранее спрятала в тумбочке и в домашних тапочках и в халате выскользнула в больничный двор. Идти далеко она не собиралась. Ей нужно попасть в соседнее отделение, чтобы обязательно увидеть Артура. В коридоре незаметно сняла плащ и сложила его на стульчике, пока медсестра заполняла карточки и одновременно беседовала с кем-то по телефону. Бывают такие минуты, когда человеческое сознание полностью занято решением важных проблем, и происходящее в нормальном режиме событие просто не запоминается, на него не обращаешь внимание. Софья знала, пойди она чуточку быстрее или соверши резкое движение, медсестра мгновенно ее заметит и спросит, куда та собралась. Но девушка вела себя слишком уверенно, потому ей и удалось пройти незамеченной. Из-за больничного халата и непричесанных волос ее приняли за пациентку и не вернули обратно.
          Артур лежал в отдельной палате, одной из самых лучших в больнице. Молодой человек со времени аварии так и не пришел в себя. По его телу были хаотично разбросаны мелкие царапины и крупные порезы, будто тело протянули по стеклам и надолго оставили лежать без помощи. На самом же деле, последствия случившегося даже для знатоков казались уж слишком серьезными, редкое невезение в наше время. Скорая быстро приехала на вызов. Молодой человек не справился с управлением и врезался в столб. От удара его выбросило через лобовое стекло. Он выжил, но на теле мгновенно появилось огромное количество ран, как будто перед аварией парень резал себя ножом или иным острым предметом. У кого-то из медперсонала возникла мысль, будто у парня открылись все раны, которые он когда-то получал в своей жизни, будто и не заживали они никогда. Врачи, многое видевшие на своем веку, с грустью смотрели на пострадавшего. Ему бы жить да жить, а теперь, если останется на этом свете, будет инвалидом.
          Софья, попав в палату, с жалостью глянула на возлюбленного. Слезы наворачивались на глаза, еле удавалось сдерживаться. Не зная точных диагнозов, доверяясь собственному сердцу, сразу поняла, насколько серьезно положение. И почему Софья не смогла ему признаться в своих чувствах? Быть может, все удалось бы  уладить. И почему человек делает, а потом думает о последствиях?
Девушка взяла его за руку. Конечно, только она виновата в этой трагедии. Он полюбил ее по-настоящему, а она побоялась за свое здоровье. Она была не готова принять его чувства, не готова поделиться собственной энергией. И все равно считала, что любит, считала, что поступает правильно. От прикосновения Софья почувствовала легкое жжение. Внимательно посмотрела на его ладонь. Она становилась розовой. Мелкие ранки медленно затягивались, как будто их не было раньше. Девушка закрыла глаза, желая до конца нести свой крест, превозмогая боль. Она не могла видеть, как синеет ее лицо, как лопаются сосуды на ее руке, как белеют локоны ее волос. Отдавая энергию, Софья медленно умирала.
 Из последних сил приподняла голову и, увидев его прекрасное чистое лицо, она произнесла:
- Я люблю тебя.
             Он шевельнулся, услышав знакомый и столь желанный голос. Неужели все это было только во сне? Неужели она пришла  к нему? Артур почувствовал, как что-то холодное прикасается к его руке. С трудом приоткрыл глаза, присмотрелся и замер. Бездыханное тело любимой лежало у его кровати.
      




Папаша.

Моросил мелкий противный дождь. Но людям он был не помеха. Собралось их немного, только самые близкие. Лица у всех мрачные, дождь скрывает слезы, выступившие на глазах. Повод, знаете ли, не самый веселый.
- Кого хоронят? – спросил местный попрошайка, незаконный житель кладбища, обращаясь к знакомому могильщику. Тот молчал, тщетно пытаясь закурить. Спички отсырели и никак не хотели гореть, зажигалки ни у кого не нашлось. И, как на зло, лезет этот нищий. Как будто из старых книг появился, уж, казалось бы, в современном мире и быть такого не должно. Больно он грязный и ненастоящий какой-то. Ведь далеко же шагнул прогресс. Ан нет, не переводится такая пакость на земле. Да и есть ли ему дело до того, кого хоронят? Впрочем, почему бы и не ответить? Может, скорей уберется отсюда подальше.
- Женщину хоронят, - буркнул могильщик.
- Красивая?
Тот пожал плечами:
- Разве мертвые красивые?
- А померла как? – не унимался бомж.
- Кто ж ее знает? Молодая вроде, значит, не сама. Не слышал я. Сколько их тут за день хоронить приходится. В душу людям лезть не люблю.
- Жалко, - попрошайка с интересом осматривал публику. Нужно выбрать самое слабое звено, кто может дать денег, а к кому лучше и не подходить. У гроба стояли двое детей. Значит, умерла их мама. Это легко читалось по их лицам.
Петр тоже стоял рядом с гробом, но за спинами детей. Ему дали неделю отгулов, а потом снова выходить в море, только догонять судно придется в другом порту, расположенном довольно далеко отсюда. Задача не из легких. Его отпустили с большим трудом. Да и заменить, собственно, не кем. И с детьми надо побыть, раз случилось такое горе. Мать для любого ребенка – святое. А дети еще и на ноги встать не успели, совсем маленькие. Прожил Петр со своей женой 15 лет в браке. Пусть рано поженились: ему 18, ей и того меньше – 16, зато жили душа в душу. Тогда все определила беременность. Аборт делать не хотели, вот и поженились. В общем-то, и любви особой не было. Он всегда с уважением, с теплотой относился к жене, но любовь – это нечто иное, на порядок выше. Родиться чувство должно с годами, когда привыкнешь друг к другу. В портовом городе другого хорошо оплачиваемого места и не найдешь, как только на судне работать. Так и решилась его судьба. Впрочем, в море ходить Петр мечтал с детства, когда прибегал в порт и видел возвращавшихся моряков с загоревшими счастливыми лицами. Казалось, что побывали они в раю, в каком-то чудесном месте. А сколько историй привозили с собой! О, не было им конца! Что далеко ходить – отец тоже много чего рассказывал. Был праздником в их с матерью грустных буднях, наполненных скандалами и мелкими неурядицами. А в присутствии отца мама сразу становилась другой: нежной, ласковой, даже затрещины переставала давать. Тут уж отец воспитывать должен. Впрочем, папа умер рано, когда его сын впервые попал на корабль. Вернулся он обратно, а старого моряка уже похоронили. Так и попрощаться не успели.
Петр не мог представить свою жизнь без моря. Ему нравилось наблюдать за тем, как оно безмолвно разговаривает с кораблями, птицами и мелкими камнями на берегу. Вода непредсказуема, как женщина. В одно мгновение может подняться волна и накрыть с головой отдыхающих на берегу, а может наградить серебряным блеском на глади. Без воды жить нельзя, а умереть от нее проще простого. Каждый выход в открытое море – это борьба за жизнь. Сплоховал, считай, всю команду сгубил. Никакие устройства на судне не помогут тебе выжить. Бывалый моряк умеет с морем договариваться. Нужно только думать о нем хорошо, в друзья его записать, тогда и легче будет. Друг не обидит, друг выручит в трудную минуту.
И сейчас, когда дождь стучал по крышке гроба, по зонтам и брезенту, Петр снова вспомнил о море. Как будто стихия тоже жалела его, посылала свои слезы, желая хоть этим напомнить о себе.
Вот стоят рядом двое детей. Глебу 15, Дине 13. А как будто чужие они. И почему жена так поступила? Милиционеры быстро приехали на вызов. Позвонили соседи, мол, женщина выпала из окна. Говорят, был обычный солнечный день. Такой же, как всегда. Слегка тянуло ветром с моря. Ветви деревьев тихо шептались друг с другом. Девятый этаж. Окно распахнуто. Сделала один шаг вниз. И больше ее нет на этом свете. Говорят, самоубийство. Нет следов насилия на теле. Впрочем, и тело все изуродовано. Как там определишь? Дверь квартиры не взломана. Соседи никого не видели. Муж в море, дети в школе. Никто ничего и не узнает теперь.
Гроб начали медленно опускать. Петр стер с лица дождевые капли. Нет своих слез, так стихия подарит. Конечно, ему жаль, что жена умерла, но настоящий мужчина не имеет права на слабости. Петр сделал несколько шагов вперед, приблизился к дочери и аккуратно положил свою тяжелую руку ей на плечо. Та, не оборачиваясь, резко  дернула плечиком. Все-таки слишком давно она не видела отца.
Этот конфликт возник не сегодня. Дети хотели видеть отца гораздо чаще, чем тот мог себе позволить.
- Ты не дави на них, - еле слышно шепнула бабушка. – Им тоже тяжело.
Он кивнул. Мысли путались в голове. Наверное, есть какие-то обычаи прощания с близкими. Грусть на глазах, слезы в три ручья. А у него нет даже осознания того, что случилось. Как будто все разыгрывают его. Ведь Петр даже не видел, как положили тело жены в гроб, как накрыли крышкой. Может, и другого человека совсем хоронят. Где доказательства? Он едва успел примчаться на кладбище. Слишком много времени отняла дорога.
Могильщики работали быстро, ожидая сильного дождя. Земля, падая с лопат, с грохотом билась о крышку гроба. Звук был неприятен слуху. Вдруг Дина кинулась к яме. В какую-то минуту ей показалось, будто из-под земли раздался стук. Но это был лишь обман. Так хотелось, чтобы это произошло на самом деле. Ведь бывает же чудо. Почему не с ними? Петр прекрасно понимал: надо подойти, обнять дочь, отвести ее в сторону, сказать ласковые слова, но почему-то стоял, как вкопанный. Как завороженный смотрел на работу могильщиков. Бабушка исполнила роль отца – отвела девочку в сторону, начала шептать какие-то самые нежные и нужные слова. Петр поймал на себе гневный взгляд. Можно и не оборачиваться. Конечно, теща. Вся ее родня до конца дней во всем будет винить только его. Он и более никто виноват в трагической гибели молодой и еще очень симпатичной женщины.
А ведь Петр был преданным мужем. Со стороны могло показаться, что они почти идеальная пара. Он не изменял своей жене. Разве только однажды, когда был за рубежом. Там все гуляли, когда получили деньги. Да разве кто скажет? Мужчина мужчину не выдаст. Это свое особое братство. Как можно навредить человеку, с которым хлебнул горя в течение долгих лет путешествий? Нет, исключено, она ничего не могла знать об измене. Да и было это так глупо, безвкусно и неожиданно. Просто соскучился по женскому телу, хотел попробовать.
Чего же ей не хватало? Денег в избытке. Двое славных детей. Только счастья не было. Вернее, она не была счастлива. Петра все устраивало.
- Ехать надо, - отвлекла его от размышлений бабушка.
«Вырос-то как, - подумала пожилая женщина. – Раньше был совсем маленький. Лет-то прошло совсем ничего. Помню, еще бегал во дворе, кораблики в луже пускал. А теперь… Теперь горе-то какое! И жизнь менять придется. Внуков воспитывать. Петр сам не справится. Куда ему? Тут женская рука нужна. Мужчина воспитать не сможет».
- Конечно, - согласился Петр. – Ехать надо.
Глянул на детей. Их уже уводили родственники жены. Лучше туда не соваться. Глупо будут выглядеть семейные разборки на кладбище. Наверное, идут и внушают детям, вот, мол, не подходит к вам отец. Так-то вы ему нужны. Да будьте вы прокляты, родственнички. Только сплетни пускать и умеете.
- А куда едем? – уточнил Петр. Даже домой попасть не успел, сразу на кладбище примчался. Квартира-то маленькая, разве там все уместятся?
- К нам, - из-за спины выглянула мать умершей жены, как змея прошипела в ответ. И бывают же такие противные люди. Как земля их носит.
Лидия Григорьевна всегда напоминала Петру тещу из анекдотов. Как будто с нее и писали маленькие смешные истории. Характер злой, вредный, любит посплетничать, пошушукаться за спиной. И взгляд тяжелый, будто придавить хочет, унизить. В глаза правды может не сказать, а за глаза грязью поливает.
Петру не хотелось с ней разговаривать. Он прекрасно понимал, кого она будет винить в смерти дочери. Пусть уж скорее садится в машину, только не с ним. Дальше разберемся, как быть.
Вдовец приехал сюда на такси, а теперь не знал, с кем ему лучше ехать на поминки. Издалека увидел сводного брата, тот махал ему рукой, предлагая сесть в его машину.
- Садись, брат, - кивнул он на заднее сидение. – Ну и погода.
Говорить, собственно, было не о чем, поэтому и вспомнил о погоде.
- Ехал сюда, тучи впереди меня шли, - сообщил Петр. – Так что дожди теперь надолго.
- Да и не помешают. Все же в огороде не поливать, - усмехнулся брат.
- Большие урожаи в этом году? – хотелось отвлечься, не думать о случившемся.
- Не жалуюсь. Ты вон лучше спроси, как дела у меня.
- А что? – насторожился Петр.
- Жениться собираюсь. Но теперь отложить придется. Не до того.
- Красивая?
- Скорее, умная, чем красивая. Да и я красотой не отличаюсь. После того взрыва половина тела в шрамах. Мне ли выбирать? А девушка славная. Мы уже три месяца дружим.
- И уже жениться собираешься? Не спешишь?
- А чего ждать? Мне уже 28. Пора.
- Смотри, подумай хорошо, - и сразу грустно стало. Вспомнил, как делал предложение Наташе. Она стояла на кухне в розовом свободном сарафане. Слезы так и текли у нее из глаз. Очередную истерику закатила. Что-то не ладилось. В рецепте написано одно, а получилось совсем другое. К тому же Петр пришел гораздо раньше, чем обещал. Все просто из рук валилось.  И тогда он взял ее за руку и, сам того не ожидая, сделал предложение. Сказал просто, чтобы она не плакала. Тогда он не знал о беременности.
Из нахлынувшей волны воспоминаний вернула тихая музыка. Это сводный брат включил радио.
- Ты уж извини, я в тишине ездить не люблю.
- Выключи, - попросила бабушка. И когда она успела оказаться на переднем сидении? Петр даже сразу и не заметил.
Мимо проехала машина тестя. Глеб смотрел в окно. Увидел отца и сразу отвернулся.
- Он когда уедет? – спросил у Лидии Григорьевны.
- Кто? – а потом сразу догадалась. – Не знаю. Скоро. А то вы его не знаете. Ему лишь бы дома не сидеть. Как ваша мама с ним жила?
- Скорей бы уехал, - размышлял Глеб, рассматривая капли на стекле, которые так и норовили попасть в машину, только это им никак не удавалось.
Дина молчала. Ей не хотелось ни винить отца, ни защищать его.
- Лида, - обратился к ней муж, сидевший за рулем. – Я тебя сколько раз буду просить не обсуждать Петра при детях. Это не твое дело. Не он тебе муж, а я. Вот меня и обсуждай.
- Потом поговорим, - уклонилась Лидия Григорьевна. Ей ли бояться мужа? Всю жизнь ходил под ее каблуком, будет еще возмущаться? – Кушать хотите?
- Нет, - ответил Глеб, уставившись в окно.
- Я тоже не хочу, - Дина лгала. Есть хотелось очень сильно. Но ведь в такие минуты не о еде надо думать. О другом чем-то.
- Все равно нужно покушать. Приедем, сразу вами займусь. Внуков моих голодом морить не позволю. Сейчас поминки начнутся.
- Можно я не буду на них присутствовать? – попросил Глеб. Итак, через глаза хватило этих сожалеющих взглядов. Сейчас начнут говорить ненужные слова, от которых только хуже на сердце становится.
- Хорошо, - будучи тонким стратегом, Лидия Григорьевна решила разрешать внукам абсолютно все, чтобы постепенно сманить их на свою сторону.

По мокрой, местами не асфальтированной дороге похоронная процессия вернулась обратно, к дому тещи. Петр, не представляя, чем должен заниматься, заглянул на кухню. Пахло вкусно. Было тепло от печки и душно от обилия готовящихся блюд. В желудке уже начинало печь от голода. Здоровому организму необходима еда. Тем более в дороге он ничего не успел перекусить.
- Помогать пришел? – грустно улыбнулась Ольга, сестра Наташи.
- Помощь нужна? – из вежливости спросил Петр, присаживаясь рядом.
- Да какая от тебя помощь? Коком бы работал – цены тебе не было бы. А так…
- Не кулинар я, - облокотился он на стол. Гости уже рассаживались за столами. Женщины, знакомые и незнакомые, залетали на кухню, хватали блюда и исчезали в дверном проеме. Ольга, сестра погибшей жены, размешивала салат в тазике, время от времени подходила к плите, где на слабом огне варилось какое-то яство.
- Накладывать? – спросила какая-то тетка, которую Петр до того дня никогда не видел. Вся она была маленькая, тощая, как смерть. Из-под платка торчали седые пряди волос.
«Не хотел бы до таких лет дожить», - подумал мужчина, невольно разглядывая незнакомку.
- Нет. Я сама, - Ольга остановилась. – Руки устали.
- Давай помогу, что ж я зря-то сижу, - Петр взял большую ложку и начал аккуратно вымешивать салат.
Наташина сестра согласилась. Что-то хотела сказать родственнику, но не стала. Лучше оставить до подходящего момента.
На кухню зашла Лидия Григорьевна. Казалось, искала Петра. Вот только здесь найти его никак не ожидала.
- Скоро? – уточнила у дочери.
- Салат вымешаем, и можно подавать.
- Если бы не мешали посторонние, так уже все было бы готово, - тихо заметила теща, все же побаиваясь реакции зятя.
- Здесь лишних нет, - грозно ответила Ольга.
Петр не стал возмущаться. Пусть, что хочет, то и говорит. Можно и поставить на место, но в следующий раз. Уж больно место не подходящее.
- Ты на нее внимания не обращай, - посоветовала женщина, когда Лидия Григорьевна ушла. – Со смертью Наташи совсем с ума сошла. Ты для нее главным врагом стал. А я тебя не виню.
Петр сидел молча. Ему хотелось понять, что же на самом деле происходило в период его отсутствия.
- Она сама во всем виновата. Ей вечно чего-то не хватало. Все ей казалось, что у меня муж заботливее, у меня дети преданнее, веселее. Она мне завидовала и никогда не скрывала этого. В общем, у нее не все было хорошо, - она хотела сказать иначе, но в комнату в очередной раз вошли. А о покойниках не принято говорить плохо, даже если это правда.
- Петя, ты чего в зал не идешь? – спросила его тетка.
- Меня там никто не ждет, - откровенно ответил мужчина  и махнул рукой, давая понять, что беспокоить его больше не надо.
- А ты чего хотел? – усмехнулась сестра погибшей. – Ты уехал на полгода в плавание и надеешься, что тебя будут по-прежнему любить? Любовь женщине каждый день нужна.
Петр, видимо, понял ее не совсем правильно. Он покраснел и вышел из кухни. Большая часть людей уже сидели за столом. Многие были незнакомы. Конечно, если дети выросли за три месяца, изменились, то что говорить про родственников, которых не видел годами? Время меняет лица. Вообще, странные в России традиции. Ты появляешься на свет, гости собираются за столом, ты женишься – снова гости садятся рядом и празднуют, ты умираешь, а ничего не меняется. Подают ту же картошку, салаты и мясо. Пьют водку и компот. Даже темы для разговоров мало меняются.
- Садись, - мама выдернула его из размышлений. Указала на стул, сама присела рядом. Значит, и здесь будет неотступно следить, как бы чего не натворил. Чтобы не пил много, чтобы лишнего не сказал.
У Петра просто не находилось другого выхода. Раз уж пришел, то особо выбирать место не приходится. Он осмотрелся по сторонам. Мало знакомых лиц. Все жуют или разговаривают. Ни у кого на лице не заметно следов слез или жалости. Как будто каждый день умирают близкие и жалеть о том не стоит. Стало как-то обидно. Вот так живешь, живешь, а потом у тебя на похоронах будут обсуждать последние политические события или выяснять, у кого сколько огурцов выросло в прошлом году.
Петр взял в руки протянутую мамой салфетку, но приниматься за еду не хотелось: кусок в горло не лез. Он повернул голову и увидел, что напротив него сидит теща и тщательно изучает поведение своего уже бывшего зятя. Дети сидят рядом с ней и тихо шепчутся друг с другом. Им и дела нет до родного отца.
Поток его размышлений прервал сосед, который приподнялся со своего места со стопкой в руках.
- Все собрались? – спросил он, оглядывая аудиторию. – Помянуть надо.
- Надо, - послышался негромкий мужской голос.
Но пить просто так соседу не хотелось. Пил он и так часто, потому хотелось привлечь к себе внимание и выразить тоску по ушедшей женщине, которую он иногда видел во дворе, которая обычно здоровалась с ним, но почти никогда не разговаривала.
- Значит, так. Наташа хорошая была баба. Я ее еще малой помню. Вот такой, - он показал рукой отметку, будто девочке тогда было не больше года. – Никогда слова плохого в ее адрес не слышал. Только всегда хорошее. А теперь тут вот стою. Всяко бывает, - он тяжело вздохнул. На глаза навернулись слезы. – Так выпить надо. Помянуть. Прости нас, грешных, если навредили тебе чем. Не со зла, - дрожащей рукой протянул вперед стопку, будто чекаясь с кем-то невидимым. Затем резко придвинул рюмочку ко рту и опрокинул ее содержимое в рот.
Остальные неспешно повторили за ним. Мужчины пили горькую, дамы чаще вино. Петр тоже выпил рюмку залпом. Обычно не пил, но тут случай редкий. Он хотел мгновенно опьянеть, чтобы не размышлять, ничего не замечать вокруг.
Взглянул на Лидию Григорьевну. Та ела, делала вид, что до зятя дела ей нет. Дети тоже жевали салат с картошкой и мясом. Рядом шел тихий разговор. Дед Миша рассуждал, как дорого сейчас обходятся похороны. Это ведь ему надо заранее готовиться, деньги откладывать.
- Вот что у нас за страна, - говорил он, шепелявя беззубым ртом. – Даже чтобы умереть, деньги нужны.
- Что тебе доложить? – волновалась мама, заметив полупустую тарелку Петра. Он сам не обратил внимания, когда успел притронуться к еде. Даже вкуса не почувствовал. Мысли его были в другой стороне.
- Руки длинные – сам дотянусь.
- Можно я пойду? – спросил Глеб у бабушки.
- Куда ты? – спросил отец. Голос его прозвучал как-то неожиданно грубо. Сам того не ожидал.
Глеб вздрогнул, затем резко пришел в себя и всем своим видом показал, что не намерен отвечать на вопросы этого преступника. Бабушка подскочила следом за ним, пронзив зятя неприязненным взглядом.
Парень закрылся в комнате и включил музыку, чтобы хоть как-то отвлечься от шумного застолья. Любил ли он свою маму? Да, конечно. Как может быть иначе? Ругались, спорили, в последнее время все чаще и чаще. Мама ни с того, ни с сего повышала голос, переходила в истерический крик. Однажды накричала за то, что пришел раньше, чем обычно. Ладно еще, когда ругала за поздний приход, но за ранний? Такого еще не было. Да и вела себя как-то подозрительно. Впрочем, ей позволительно. У нее особая ситуация. Неизвестно, как себя будешь вести, когда муж по полгода отсутствует. Тут без любви и ласки на стену полезешь. Мама начала курить, причем открыто, чего себе никогда не позволяла. Могла часами сидеть на кухне, смотреть в пустоту и курить. Или выглядывать в окно, наблюдая с высоты девятого этажа за прохожими. Наверное, не надо было позволять ей так делать. Тогда, видимо, и зародился в ее голове план покончить жизнь самоубийством. А ведь этого могло и не случиться, если бы он, Глеб, сразу обо всем догадался. Что стоило ему подойти к ней и начать разговор по душам. А то секреты, самостоятельность, друзья… Теперь уже поздно раскаиваться.
Глеб с силой ударил по подушке, а потом и вовсе завалился на кровать, сознавая собственную ничтожность.
Дина же, наоборот, понимала, что одна она не сможет пережить беду. Ей нужно быть в обществе, чтобы другие помогали держаться. Клонит в сон, но спать нельзя, потому что во сне снова придет мама и будет плакать, сидя на краю кровати. Наверное, она поняла, какую глупость совершила и теперь жалеет. Но обратного пути нет, к сожалению.
Для девочки мама очень важна, даже для взрослой женщины. Дина во многом напоминала маму. Тот же усталый взгляд, не отличалась особой болтливостью, любила выглядеть красиво. Они ходили вместе по магазинам, мерили дорогие вещи, советовались, кое-что покупали. Мама была достаточно красива, умела нравиться окружающим. Мужчины всегда обращали на нее внимание. Дине это нравилось.
Но, по сути, куда было выходить Наталье в дорогой одежде? Большую часть жизни она провела на кухне, дома. С работой никогда не ладилось. После курсов решила устроиться секретарем. Вроде бы и фирма казалась приличной, но директор ей сразу намекнул на интимные отношения. Пришлось уйти.
Дина не знала, почему мама перестала ходить на работу. Значит, были причины. Разве может дочь винить родителей? Младшая продолжательница рода замечала какие-то изменения в поведении матери. Отец должен приехать нескоро, а та никуда не выходит, готовится как будто к некоему важному событию. На столе каждый вечер вкусный ужин, в доме идеальный порядок. Дине вдруг вспомнилось, как однажды мама хотела ей с братом что-то рассказать. Но тогда пришла бабушка. Как-то у нее не получилось. Наверное, уже тогда вынашивала план самоубийства. И даже записки не оставила. Нет, конечно, это было самоубийство. Мама молотком выбила гвоздь, который отец еще зимой вбил в старую деревянную раму, чтобы та сидела плотно. Окно никогда не открывалось в кухне, только форточка. А тут распахнуто настежь. И не могло быть так, что взрослая сильная женщина случайно поскользнулась и выпала. Зачем ей залезать на подоконник? Мыть окна? Тогда где тряпка и ведро? Ничего не было найдено.
Почему она поступила так эгоистично? Зачем тогда вообще надо было рожать двоих детей? Есть ли в этом вина отца? Возможно. Но он старался изо всех сил. Денег всегда хватало. Впрочем, в портовом городе у многих отцы работают на суднах. Есть и дальнобойщики. И живут же как-то люди? Но не мама.
Дина прекрасно понимала, что отец ни в чем не виноват. Но Глеб и Лидия Григорьевна думали иначе. Только из солидарности с братом девочка решила временно отдалиться от отца.
Петр чувствовал, чего хочет добиться его теща: внуки должны жить вместе с ней. Конечно, этого ни в коем случае нельзя допустить. Чему может научить их старая и злая женщина, способная только плохое видеть в людях? А, с другой стороны, куда ему брать детей? Если он из 12 месяцев года хотя бы три бывал дома, то и то хорошо. Зачастую удавалось удачно поехать в загранку и привезти большие деньги. Кто же ему доверит воспитание детей? Им еще нужна настоящая опека, защита на каждый день. С кем оставаться детям, когда он будет в море?
Постепенно гости начали расходиться. Каждый давал совет или просто предлагал крепиться. Петр продолжал сидеть за столом. Он как-то и не замечал происходящего вокруг. У него было такое чувство, будто и не с ним все происходит. Будто сон это или кадры из кинофильма. Вот сейчас Наташа придет сюда и все станет на свои места. Проходило мгновение. Ничего не изменялось. Возвращались воспоминания похорон. Нет, это было на самом деле. Ее положили в гроб, и вернуться с того света она уже не сможет.
- Пойдем, поговорить надо, - поманила Лидия Григорьевна. Она привела его в отдельную комнату, где никто не мог им помешать. – Я тянуть не хочу. Давай расставим все точки. Ты сам все прекрасно понимаешь. Тебе детей не доверят. Это я говорю. Я уже побывала в совете опекунов, все разузнала. Дело даже не в деньгах. Ты знаешь, в чем. Дело в Дине и Глебе. Я же вижу, как ты себя ведешь. Еще час, другой и обратно. Тебя ждут. А на них у тебя времени нет. Только не говори, что я не права. Я всегда права. Так что решение принято: опекуном буду я. Внуки мне родные. Против тебя ничего не имею. С квартирой делай, что хочешь. Хотя, по документам там дети прописаны. Продать тебе не удастся.
- Если вы все решили за меня, зачем тогда позвали? – спокойно спросил Петр.
- Ставлю перед фактом.
- Вы забыли. У меня тоже есть мать. Она…
- Что она? – перебила его Лидия Григорьевна. – У нее и без внуков проблем полно. Пусть в школе своей торчит. У всех учителей дети брошены. А про внуков я уже и не говорю. Запретить тебе общаться с детьми я не могу. Приходи.
- А мне где находиться, когда я буду с моря возвращаться?
- Мне все равно. Это не мои проблемы. Здесь ты ночевать не будешь. Это мой дом.
- То есть …
- Ты меня прекрасно понял. Я вообще ничего с тобой общего не хочу иметь.
- Вот как? – Петр хлопнул кулаком по столу. – И почему вы меня так ненавидите? Что я вам плохого сделал?
- Ты меня дочери лишил, - она зло глянула на него. Если бы взгляд мог испепелять, на его месте осталась бы лишь горстка пепла.
- Я? Да как же? Я ей разве жить не давал или к окну подводил, мол, вот решение? Или я ей изменял? Каким образом? Где мне в открытом море женщину найти? Может, думаете, русалки приплывают? Моя жена сама решила покончить с жизнью, - он едва не кричал, еле сдерживался из последних сил. Дина, сидевшая в соседней комнате, услышала громкий голос отца и обо всем догадалась. Худшие предположения начинали оправдываться. Близкие ей люди ссорились.
- Не слушай их, - попросила бабушка, обнимая внучку. – Они люди взрослые, сами все уладят.
Дина закрыла глаза и почувствовала, как что-то теплое падает ей на плечо. Это плакала  бедная бабушка, представляя, как придется намучиться бедным деткам.
- Ты в моем доме не кричи, - приказным тоном заявила Лидия Григорьевна, привыкшая везде и во всем быть лидером. А тут какой-то выскочка без роду и племени пытается оспорить ее правоту. – Ты виноват. Конечно, ты виноват. Ты даже не видел, что творится на душе у твоей жены. И какой же ты черствый, невнимательный. Даже ничего не почувствовал. Такое решение в одно мгновение не принимают. Она ведь страдала из-за тебя. А ты и не видел ничего.
- Да, но вы же всегда были рядом. Чего же вы не помешали? – он был прав, тысячу раз прав. Лидия Григорьевна корила себя за случившееся. Но как в пылу ссоры можно признать свою слабость? Нужно идти до последнего, стоять на своем и точка.
- Я ей не муж, а только мать. Ей мужчина был нужен, крепкое мужское плечо, а не материнская грудь для слез и признаний.
- Конечно, проще всего сделать меня виновным. Чего уж теперь. Пусть я виноват, пусть. Так убейте меня, только не смотрите, как на врага народа. Я человек, понимаете, человек. А вы из меня монстра делаете, убийцу. Теперь и детей хотите лишить. У меня, кроме них, ничего не осталось. Даже самому гнусному, мерзкому злодею разрешают видеться с родными. А вы, - Петр махнул рукой, понимая, что доказать этой несносной женщине ничего невозможно.
«Конечно, и моя в том есть вина, - рассуждала Лидия Григорьевна. – Но его вины гораздо больше. Из-за него страдала бедная девочка. Целых 15 лет страдала. Кто бы смог выдержать? Лучше бы совсем его не было, чем так жить. Может, не хранила бы верность, нашла другого мужика, не такого, который по полгода дома не появляется, а нормального, домашнего. А ему разве понять, что значит не спать ночами, сидя у детской кроватки, каково сидеть в четырех стенах и ждать с моря погоды. Приехал, только к нему привыкать начали, а тут опять дорога манит. А любой женщине ласка нужна, внимание».
Разъяренный Петр вскочил с места, схватил на лету ветровку и выскочил на улицу. Больше ему здесь делать нечего. Нет смысла выслушивать безосновательные претензии в свой адрес. Как эта глупая женщина не может понять простую истину: ему тоже тяжело.
Любил ли Петр свою жену? Сложно ответить однозначно. Он не верил в ту любовь, о которой пишут в книгах. Наверное, потому, что не встречал ни одного по-настоящему влюбленного человека. Наталья же была натурой романтичной, мечтательной. Ей нравилось смотреть фильмы, где любимый совершал подвиги ради заветной дамы сердца. Впрочем, у каждого свои причуды. Он ценил ее и такой. Ему нравилась ее непринужденность, постоянство, доброта, некое внутреннее тепло, шедшее изнутри. Жена никогда не просила его срывать звезды с неба, не заказывала дорогие украшения, как часто делали жены других моряков. Даже в быту старалась все выполнять самостоятельно. За 15 лет совместной жизни из глупенькой и наивной девочки она превратилась в расчетливую и не менее молчаливую даму. Она уже не поступала опрометчиво, несколько раз думала, прежде чем что-то сказать. И всегда заранее планировала жизнь, начиная с мельчайших подробностей. Годы не украшали ее внешне. Тяжелые роды изрядно подпортили фигуру, садиться же на диеты Наталья не стала. Не было смысла. Невнимательный муж редко обращал внимание на ее внешний вид. Однако даже полнота не могла испортить ее красоты. Она по-прежнему вызывала интерес у прохожих на улице.
Есть ли его вина в смерти жены? Конечно. Она медленно чахла в быту. От этого никуда не денешься. Изо дня в день, оставаясь без мужа, Наталья думала о жизни, о своих успехах и неудачах. Не зря ведь у многих моряков жены уходят навсегда. Не каждая может выдержать длительные расставания. Потом наверняка появлялись мысли о несбывшихся мечтах и надеждах. Конечно, для любой матери дети – святое. Они выросли послушными, порядочными и даже интеллигентными. Это, прежде всего, ее заслуга. Карьеры, к сожалению, не построила. Впрочем, место женщины в доме, на кухне. Она обязана  следить за уютом, порядком, создавать и воплощать идеи ремонта, перестановок и т.д. К тому же достаток позволял сидеть дома.
Но Наталья никогда не жаловалась. Время от времени устраивалась на работу. В портовом городе выбор невелик, потому никогда не хвалилась успехами, не любила сообщать о новом месте. А он и не слишком волновался, не старался лезть в дущу.
Петр только сейчас понял, как он был виноват перед женой. Он никогда не уделял ей должного внимания даже тогда, когда оставался дома. Но теперь не у кого просить прощение, некому помогать в трудную минуту. Слишком поздно. Время безвозвратно ушло.
Он шел по улице, размышляя о прошлом. Шел и не задумывался, куда идет. Только тогда, когда остановился у дверей родного дома, наконец-то очнулся. Да, именно здесь все и произошло. Пожалуй, так оно и лучше: закрыться от всех и побыть в гордом одиночестве. Это женщинам нужны свободные уши, чтобы забить их своими проблемами. Мужчина на то и мужчина, что привык все житейские неурядицы решать самостоятельно. Потому и к маме Петр не решился отправиться: вот кто уж точно не даст покоя советами. Начнет выпытывать, выяснять, плакать. В итоге ее и придется успокаивать.
Он достал из кармана ключи и знакомым движением руки открыл в темноте двери. На секунду ему показалось, что вот сейчас навстречу ему из коридора выскочит дочка, кинется обнимать. Наталья выйдет из кухни с полотенцем в руках и улыбнется. Сын тоже появится в коридоре, протянет руку для рукопожатия. Но нет, все лишь обман. Здесь его никто не ждет.
Когда только поженились, Наталья провожала его у трапа. Они долго говорили друг другу о том, как долго будет тянуться время. Потом она провожала до автобуса. Жаловалась, что ничего  не успевает. Затем доводила до подъезда и сажала в такси. В последний раз проводила до двери. У нее пропало желание говорить о времени, пропало желание целоваться на прощание. Она сама постепенно пропадала. Он все считал, будто жена ревнует его к морю. Вот провожает его любящая женщина, а самая думает: уходит муж к любовнице, вернется ли? Но она его настолько любит и ценит, что обязательно простит измену и будет с нетерпением ждать обратно.
Петр зашел на кухню. Снова нахлынули воспоминания. Однажды Наталья схватила тарелку со стола и с силой хватила ее об пол. Кричала, злилась, доказывала, мол, живут же другие и все у них есть. Тогда он не стал терпеть и с силой хватил кулаком об стол, высказал наболевшее. Она замолчала, плакать не стала, а развернулась  и пошла в соседнюю комнату. Потом отошла, но говорить ничего не хотела. Только грустная ходила.
И что же дальше? Он подошел к окну и выглянул вниз. Холодный вечерний воздух накинулся на него. Ветки жалостно шуршали в руках стихии. А ведь как высоко. Шансов выжить не оставалось. Она знала это наверняка.
Петр все больше и больше убеждался в том, что Наталья хорошо продумала, как поступить. Нужно залезть на высокий подоконник, убрав с него банки, затем набраться храбрости и прыгнуть вниз. Могли, конечно, и толкнуть. Мыла окно, закружилась голова или кто-то неудачно пошутил. Но нет, говорят, никого не было дома. Дверь была закрыта изнутри, в замочной скважине торчал ключ, чтобы никто не помешал сотворить задуманное. Дети не должны были вернуться рано, гостей она не ждала. Наверное.
Может, у нее был кто-то? Мысль возникла неожиданно. Он никогда не мог обвинить ее в измене. Город небольшой. Рано или поздно слухи разнесли бы самое потаенное. Конечно, женщине без мужика тяжело. Никто не спорит. Но Наталья не похожа на изменщицу. Она всегда казалась непорочной. Впрочем, и в тихом омуте черти водятся.
Милиция посчитала случай самоубийством. Им проще не заводить дело, чем искать неизвестного убийцу. Улик нет никаких. Мотивы? Деньги на месте, украшения тоже. На работе? Пока неясно. Врагов и недоброжелателей пока не нажила.
Петр захлопнул окно. Звуки города стали гораздо тише. Он сел на стул, придвинулся вплотную к столу, как будто собирался ужинать. Казалось, будто тишина покрывает все предметы, превращаясь во тьму. Какой-то незнакомый страх заставлял сердце биться сильней. Кажется, он ничего не боялся. Но это новое чувство иначе нельзя было назвать. Время перестало существовать. И только полнейшая тьма заставила его очнуться. Он встал и решил, что больше так бездействовать нельзя. Нужно срочно найти себе дело. Петр инстинктивно отправился в спальню. Кровать собрана и заправлена. Включил свет, решив осмотреться. Кругом идеальная чистота. Ничто не валяется на полу, нет случайных предметов. Как будто несколько дней назад и не бывал здесь никто. Даже тапочки стоят строго рядом друг с другом. Нигде не торчит рукав или не выставлен чуть-чуть ящик. Словно в музей попал. Кто-то постарался потом или Наталья сама навела порядок перед смертью. Знала ведь, что придут люди, будут ходить по комнатам, смотреть, обсуждать.
И эта картинность его настолько взбесила, что он в порыве ярости начал вытаскивать ящики и выбрасывать их содержимое на кровать. Перевернул тумбочку, пытался свалить саму кровать, как вдруг заметил на одном из вывернутых ящиков, упавшим вверх дном, прикрепленный небольшой конверт. Он даже замер от неожиданности. Кинулся к нему. Что это? Фотографии? Что за мужчина рядом с ней? Почему он обнимает Наташу? Почему они сидят на кухне? Нет, это какая-то ошибка. Так не бывает. Нет. Он перевернул фотографию. Написано: «Мы с Русланом у его друзей». Кто такой Руслан? Кто он? Значит, она изменяла. Значит, муж в море, жена в горе? Петр живо представил, как расправился бы с неверной женой. Ей очень повезло, что она первой решилась на смерть. Он бы выбрал менее легкое убийство.
15 лет Петр и Наталья прожили вместе, а теперь выясняется такая интимная подробность. Да, он не был случайным человеком в ее жизни. Этот Руслан был с ней на природе, он сопровождал ее в театр, он дарил ей розы, он целовал ее руки. Он был ее любовником. Обо всем свидетельствовали скандальные фотографии. А, может, они давно вместе? Может, и дети тоже от него? Нет, старший точно не мог быть от любовника. Даже внешне понятно. А вот Дина. Нужно подумать. Конечно, по срокам все выходит правильно. Нет, внешне тоже похожа. Нет. Это уж слишком.
Петр сел на край кровати и решил еще раз рассмотреть фотографии. Сложно по ним определить, как давно Руслан появился в ее жизни. Нет ни дат, ни каких-то подсказок на снимках. Но и старыми их назвать нельзя. Уж слишком они аккуратны, ни один уголок не замят, нет следов от рук. Видимо, им не больше года.
Он с силой сдержал себя, чтобы не натворить глупостей. Только внутренний голос сердито твердил: «Тебе нужно отдохнуть. Ты обязан во всем разобраться завтра. Отдохни, и тогда свежие мысли придут в твою голову».
Петр сбросил вещи с кровати на пол и, не раздеваясь, держа в руках улики измены, как будто боясь, что невидимые силы выхватят их у него навсегда, попытался закрыть глаза. Сон отказывался приходить ему на помощь. Только одна за другой всплывали в голове картинки из прошлой жизни.
Впрочем, в ту страшную ночь не спали многие. Вероника Тимофеевна тщетно пыталась дозвониться сыну. Тот не брал трубку. Она волновалась. Плохо, когда человек в трудную минуту замыкается в себе. Ему сейчас нужно найти общий язык с детьми, заняться их воспитанием. В конце концов, поддержать их. А вместо того он ссорится с тещей и уезжает в неизвестном направлении. Может, ему и тяжело, но ведь можно же сообщить о своих планах. Другие люди ведь тоже о нем беспокоятся. Есть в нем что-то эгоистичное.
Не спала и Лидия Григорьевна. Она размышляла над словами зятя. И почему же она тогда, 15 лет назад не отговорила дочку от брака? Петр не понравился ей с первой же встречи. Он слишком прост для ее дочери, слишком мужиковат что ли. Рядом с таким мужчиной не захочется развиваться, стремиться к новому. Вот и Наташа перестала меняться. Быт затянул ее, как болото. Наверное, обернулась назад и поняла сама, как была не права. Только молодость не вернуть.
Глеб допоздна сидел за компьютером и слушал музыку. Слова песен его хоть как-то утешали. Он не понимал, почему мама так поступила с ними. Почему бросила их навсегда. Дина тихо плакала, пока ее никто не видел. Только мокрая подушка выдавала ее с головой. Она боялась во сне увидеть маму.

Настало долгожданное утро следующего дня. Петр по старой привычке проснулся рано, как только начало светать. Город еще спал. Потому тишина в доме становилась осязаемой. Петр снова закрыл глаза, чтобы обострить чувства. На мгновение показалось, что слышит тихое дыхание. Очнулся. Нет, лишь миражи.
Он взглянул на телефон. Беззвучный режим оградил его от домогательств матери. Пришлось искать слова, чтобы поговорить с ней. Да, с ним ничего не случилось. Да, он ночевал дома. Плевать хотел на опечатанную дверь. Нет, ничего не ел. Нет, есть не хочется. Не знает, приедет ли к ней. И что делать будет тоже не знает. Оградку заказали? А столик и лавочку? Тоже заказали? Кто заказывал? Когда успели? Конечно, у Лидии Григорьевны везде знакомые. Она всегда умела вертеться.
Петр уже порядком устал оттого, что его жалеют. Не жалости он ждал, а понимания, совета. Горе пережить легче, когда о нем не твердят каждую минуту, когда не будоражат память, когда знаешь, как поступить дальше. Мелькнула мысль: сейчас позвонить друзьям, через два дня можно догнать судно в другом порту. Не будет проблем, даже воспоминания постепенно сотрутся, будут казаться далекими, как из другой жизни. Нет, нельзя. Нельзя бросать детей. Нужно действовать.
Петр поднялся со своего места и отправился к матери. Она говорила, говорила. Ему хотелось спросить, знает ли она, кто такой Руслан. Может, новый сосед или сослуживец. Ведь каким-то образом Наташа с ним познакомилась? Но мать пыталась избавиться от внутренней боли с помощью потока слов. Его сознание не успевало воспринимать информацию. Вдруг из общего хлама предложений выловил одно:
- Может, другую себе найдешь. Тогда разрешат детей забрать.
- Стоп, ты мне что предлагаешь? Мы Наташу вчера только похоронили.
- А что я говорю? Жизнь идет. Ты же на суше долго не протянешь. Я разве тебя не знаю. Вот и будет у тебя время подумать. Взвесить все. Я, может, к тому времени и подыщу какую-нибудь даму.
- Почему ты так Наташу не любишь?
- С чего ты взял? Я хорошо к ней относилась. Просто давай рассуждать трезво. Если не найдется подходящая женщина, которая согласится воспитывать твоих детей, то их заберут. Я же о тебе беспокоюсь, добра тебе желаю.
- Добра? Да ведь другая женщина будет страдать. Она тоже постепенно будет умирать. Я не для семьи создан.
- Не говори глупости. Ты не один в море ходишь. А раньше разве не так было? Не то что без телефонов жили, а годами не виделись. Жив, мертв – не знали. И жили, ждали. Я вот, например, отца твоего сколько ждала.
- Я не такой. Понимаешь? И женщина другая мне не нужна.
Как-то не пошел разговор. Только сильней разнервничался. Кое-как перекусил и удалился. Снова один в знакомом с детства городе. Доверился ногам, которые повели его куда-то. Думал, вспоминал, жалел. Очнулся, когда оказался на кладбище. Если не считать вчерашний день, давно здесь не был. Как разрослось оно. Кажется, места одному мало выделяют. Когда же хоронят много и изо дня в день, кладбище начинает уходить за горизонт. Он встал на колени перед ее могилой, пытаясь выпросить прощение за все страдания, которые принес ей в прошлом. Сложно определить точно, сколько времени он провел в такой позе. От мыслей его отвлек шорох за спиной. Повернулся. Перед ним стоял и мялся с ноги на ногу незнакомый мужчина. Петр вспомнил фотографии, найденные у жены.
- Стой, - голос вдовца казался грубым.
Мужчина замер.
- Тебя, кажется, Руслан зовут?
Он боязливо кивнул, догадываясь, кто находится перед ним.
- Не уходи. Мне нужно с тобой поговорить.
Еще несколько часов назад Петр представлял, как разберется с ним при личной встрече. А тут почему-то стало жаль неудачника. Да, именно неудачника, потому как Руслан так и выглядел. Худой, маленького расточка с залысинами.
- Пришел попрощаться?
- Да. Знаете, вчера не получилось. Не смог я приехать, - он едва не дрожал от страха. Нелепо размахивал руками, как будто пытался отогнать невидимых, но назойливых мух.
- Все ясно. Побоялся, значит.
- Но, - он мялся. – Ты же знаешь, наверное. Мы с ней расстались. Еще при жизни.
- Как давно? – может, теперь будет ясна причина ее поступка. Может, узнав о том, что последний плюгавый мужичонка и тот хочет от нее уйти, Наталья и наложила на себя руки?
- Несколько недель тому назад. Вы меня поймите. У меня жена, дети. Это не могло так долго продолжаться.
- Тогда чего же ты с ней спал? – не выдержал Петр.
Руслан, который выглядел старше своего собеседника, продолжал обращаться к нему на вы.
- Она сама этого хотела. Честно. Ей нужен был мужчина. У нас с женой уже давно ничего не происходит. Знаете ли, она больна. А я еще совсем не стар. Мне хотелось ласки. Мы выпили, она предложила. Извините, я подумал: никто не узнает, почему бы разок не попробовать. Только разок. А она, кажется, влюбилась. Но, не знаю, может, мне показалось. Начала мне звонить, просить, умолять встретиться еще. Потом еще.
Петр еле сдерживался. Он стоял напротив этого никчемного неудачника на голову выше его и понимал, как легко сейчас избить его до полусмерти. Здесь нет свидетелей, его долго никто не будет искать. Да и сам он навряд ли признается, кто и почему испортил профессорскую физиономию.
- Я говорил ей, что надо расстаться. Мои дети догадались обо всем. Дочка начала плакать. Просила маму не бросать. Жене стало плохо. Я боялся за ее здоровье.
- Хватит, - прервал его Петр. – Я не хочу слушать твое нытье. Убирайся отсюда. Навсегда. Чтобы ноги твоей рядом с ней не было, даже к мертвой я тебя не подпущу.
Руслан побежал, срывая куски грязи с мокрой дорожки среди могил. Может, он и не говорил всей правды, но истина в его словах оставалась: Наталья изменяла, причем измена продолжалась длительное время.
Петр не хотел ни с кем делиться тайной хотя бы потому, что не ему она принадлежала. Глядя на свою мать, он представлял, как бы она отнеслась к неожиданной новости. Нет, конечно, она ничего не знала. Даже не догадывалась. Была бы очень растеряна, хваталась за голову и лишь потом начала бы возмущаться. Дети? Наверное, не поверили бы и обвинили его во лжи. Если бы доказал? Молчали бы или плакали. Лидия Григорьевна? А кто сказал, что она ничего не знает?
Петр отправился к теще. Ему нужно обязательно попасть к ней. Нет, не из-за измены жены. Из-за детей. Сейчас они главное.
Дверь открыла старая мегера. Даже не соизволила сделать вид, будто рада его видеть. При Наталье прямо никогда не позволяла себе такое поведение.
- Впустишь или выгонишь? – спросил Петр, уже не зная, как себя вести.
- Заходи.
- Дети дома? – он без напоминания снял туфли и сразу поставил их на полочку, как обычно просила теща и о чем, приходя к ней в гости, зачастую забывал зять.
- Дома, где им еще быть? – она аккуратно сдвинула их вместе, брезгуя прикоснуться руками,  используя ложечку для обуви.
- Утро доброе, - он наконец-то расслабился, увидев родных ему людей и не заметив движений тещи.
- Если в 12 часов еще утро, то доброе, - зло ответил Глеб.
- А раньше спал до полудня. Теперь рано встаешь? – отец сделал вид, будто не заметил укола. Конечно, мальчику тоже тяжело пережить утрату.
- Заставляют, - чуть тише ответил Глеб, не желая обидеть бабушку.
- Садись, - предложила более добросердечная Дина, заметив, как отец нерешительно мнется в дверях.
Тот кивнул и всем своим большим телом погрузился в диван. По телевизору крутили какой-то фильм. Кажется, ничего особенного. Петр попытался вспомнить, видел ли он его когда-нибудь. Слишком многое пропустил, будучи в море.
- Интересно? – на всякий случай спросил он.
- Так себе, - дернул носом Глеб. – Все равно делать нечего.
- Тогда зачем дома сидеть? Пошли прогуляемся, - Петр настойчиво посмотрел на сына. Совсем худой стал, одежда на нем так и висит. Лицо вытянулось. Да, повзрослел. И голос изменился.
- Не хочу, - передернул плечами подросток. Он даже не соизволил посмотреть на отца, уставился на экран.
- Почему?
- Там холодно. Погода мерзкая.
Петр, успевший исколесить половину города, даже не заметил, какая погода на дворе.
- А куда это вы собрались? – на пороге появилась теща, которая, кажется, и не следила за ходом всего разговора.
Петр отвечать не стал. Сделал вид, будто заинтересовался фильмом и вопроса не слышал.
- Я спросила: куда вы собрались? – уже настойчивее произнесла Лидия Григорьевна.
- Что?
Она с силой сжала кухонное полотенце, которое держала в руках, но промолчала. При детях нельзя показывать характер.
Когда бабушка вышла, Дина спросила у отца:
- Почему вы все время ссоритесь?
- Мы с ней ладим, как кот с собакой. Так повелось с самой нашей первой встречи.
- Но бабушка старше тебя. Она женщина. Почему ты не можешь ей уступить? Ты же сам нас учил уважать старших и слушаться их беспрекословно. А разве тот, кто учит, не должен соблюдать собственные уроки?
Петр сразу догадался, кому принадлежит учение об уважении к старой немощной женщине, но вслух сказал другое:
- Попытаюсь тебе доходчиво объяснить. Когда живешь сам, своим умом, набиваешь кучу шишек на голове. А потом приходит другой человек, который шишек не набивал и пытается доказать тебе, что нужно делать так и так, а ты-то знаешь, к чему это приведет. Начинаешь ему объяснять, доказывать. Только тебя не слушают и обвиняют во всех смертных грехах. Пока другой более взрослый, но менее опытный человек не набьет собственных шишек на тех же жизненных кочках, ничего толкового не выйдет.
- Если верить тебе, - вмешался в разговор Глеб, - так ты один только по жизни шишки и набивал. А другие, более умные люди, кочки обходили.
- Не спорю. Я в своей жизни совершил много ошибок. О другом речь идет. Когда мы с вашей бабушкой ругаемся, наши взгляды сильно расходятся друг с другом.
- Например, - уточнил сын. Он уже не следил за сюжетом фильма, целиком увлекшись рассуждениями.
- Последний раз мы поссорились из-за вас с Диной, - Петр редко был столь многословным, как сейчас. А тут его прорвало. Конечно, дети отвыкли от отца, нужно время, чтобы они смогли его воспринимать правильно. Только есть ли у нас время? Может, следующая минута окажется последней.
- Я догадался, - кивнул головой Глеб.
- Мы пытались найти компромисс, выяснить, как жить дальше. Наши мнения разошлись. Ночь всю лежал и думал, как дальше быть. Вот пришел сюда. Вы у меня уже взрослые, почти самостоятельные, особенно ты, Глеб. Пришел спросить, с кем вы хотите остаться. Конечно, я все понимаю. Давайте бабушку позовем. Вместе  решим.
- Да меня и звать не надо, я всегда здесь, - Лидия Григорьевна вышла из кухни и присела напротив Петра, как бы занимая удобную для нападения позицию.
- Тогда давайте забудем былые обиды. Я не хочу больше воевать. Предлагаю объявить перемирие. Видите, я первый готов признать свою вину. Мог бы выкинуть белый флаг, но у меня его, к сожалению, нет.
- А еще вчера кидался, как собака, - Лидия Григорьевна обдумывала, стоит ли мириться  с зятем или нет. Слишком показушная ситуация. Петр работает на публику и не факт, что перемирие на словах будет перемирием на деле. Однако дети явно поверят тому, кто готов прекратить войну, а не будет развязывать ее снова и снова. Значит, авторитет у Глеба и Дины можно заработать только одним способом: помириться. – Что ж, ты не оставляешь мне выбора. Ради ребят я готова забыть о прошлом. Только не надо пользоваться моментом и давить на мою жалость. Поверь мне, ничего у тебя не получится.
- И на том спасибо.
- Хватит тянуть кота за хвост. Лучше скажи, как ты видишь будущее своих детей?
- Не знаю. Мне кажется, вы уже все за меня решили. Запланировали на год вперед.
- На всю жизнь распланировала, - с долей иронии ответила Лидия Григорьевна. Тон ее мало напоминал тон перемирия. – Я хочу, чтобы мои внуки жили здесь. Кажется, я не желаю им ничего плохого.
- У детей две бабушки.
- И что с того? У твоей матери негде жить. Ты прекрасно понимаешь, что рядом с моим домом их школа, рядом спортзал, остановка – все удобства. И живу я более комфортно, чем твоя мать. Неправда ли?
- И это называется перемирие?
- Я не против, чтобы твоя мать приходила в гости или брала их к себе на выходные. Но не каждый раз. Мы договоримся. Потом.
- Может, раз в месяц? – еле сдерживал себя Петр.
- Можно подумать, она чаще приходила в гости. Твоих детей воспитывала я.
- Ладно. Допустим. А как же я?
- Что ты? Ты скоро отбудешь в очередной рейс. Я не против. Детям нужны деньги. Скоро Глебу понадобится много денег. Он уже скоро окончит школу. Знаешь ли, образование стоит нынче дорого. А видеться ты с ними сможешь. Когда будешь возвращаться с очередного плавания. Или ты хотел их забрать? Ах да, конечно. Как-то не подумала.
- Хватит, - не выдержал Глеб. – Вы взрослые люди, а ведете себя, как дикари. Вы у нас спросили, чего мы хотим?
Он поднялся со своего места и знаком указал Дине, что делать им тут больше нечего.
Лидия Григорьевна хотела подняться и остановить их, но в разговор вмешался ее муж.
- Лида, перестань. Ты не даешь мне сосредоточиться. Почему ты опять повышаешь голос?
- Так надо. Не влезай в наш с Петром разговор.
- Перестань. Ты забываешь, что дом принадлежит мне. Я его хозяин. Если я посчитаю нужным, то дети здесь жить не будут. Не потому, что я им желаю зла. Нет, я просто хочу, чтобы отец жил с ними. Петр хороший отец. Он любит детей. Посмотри, половина города матери-одиночки. Мужики бросили. А он никого не бросал. И никого не обижал. В чем ты его обвиняешь? В глупости родной дочери? Может, это твоя вина, что она у нас такая выросла? Ведь ты ей постоянно внушала: все не так, все не эдак. А теперь локти кусаешь.
- И ты против меня? – не выдержала Лидия Григорьевна. – Вот чего совсем не ожидала. Молчал, молчал и выдал. Вот спасибо тебе.
Когда она вышла из комнаты, Альберт Юрьевич сел рядом с Петром.
- Поговорить с тобой хочу. Серьезно. Ты знаешь, я не плохой юрист. Хочу тебе дать совет. Конечно, понимаю. Море ты не бросишь. Это твоя жизнь. На жену мою не обижайся. Она никогда не отличалась мягким характером. А совет чисто юридический. Откажись от отцовства. Тебя все равно его лишат. Ты какой отец? Детей раз в полгода видишь и все. Их воспитанием кто-то должен заниматься. Пусть даже и Лида. Ничего плохого с детьми она не сотворит. Поверь мне. Я же рядом буду. Она оформит на них опеку. Деньги получать будет. Квартира у вас одна. Глеб скоро подрастет. Ему нужно куда-то девушку привести. А там ты с Диной. Нехорошо. Вот и зарабатывай на квартиру. И цель тебе на будущее, и с детьми ничего не случится. Это лучший вариант. Твоя мать жалуется на сердце. С Глебом она общий язык не найдет. Пусть Лида сама мучается. И никаких эмоций. Я тебе советую чисто юридически. Понимаешь?
Петр молчал.
- У тебя время есть подумать. Только не затягивай. Лида не глупая. Сама до этого умом дойдет. А с детьми ты все равно видеться будешь. Я тебе гарантирую. Ты же меня знаешь.

Петр уходил удрученный. Чем больше он хотел видеть детей, тем сильнее они от него удалялись.
Идти было некуда. Нигде его больше не ждали. Потому Петр устремился домой. Туда, где прошли лучшие годы его жизни. Но планы нарушила приятная неожиданность: у продуктового магазина встретил давнишнего друга, с которым когда-то плавал на одном корабле. Разговорились. Как-то само собой получилось – пошел к нему на чай, а потом решили уж и коньячка выпить, мол, помянуть надо. За коньяком почему-то пошло пиво. Долго о чем-то говорили, вспоминали прошлое. Кажется, кричал, проклинал тещу. А потом… а потом внезапно наступило утро. Оно отличалось резкой головной болью и чувством стыда перед женой сослуживца. Женщина лишнего не сказала, налила рассолу и продолжила домашние хлопоты. Петр сидел на кухне и думал, что и у него могла быть такая жена, заботливая и готовая принять его со всеми недостатками. Вновь нахлынули картины из прошлого. И все-таки жаль, что мы не умеем ценить живых.
Его друг от лишнего спиртного, выпитого накануне вечером, чувствовал себя неважно. Старые раны давали о себе знать. Петр посочувствовал ему и поспешил удалиться.
Он шел по улице и ругался. Как мог он позволить так бездарно потратить столь ценное время? Целый вечер и целую ночь! Каждая минута бывает на счету, каждая секунда. А тут речь идет о часах. Непозволительная роскошь. Скоро отправляться в путь, придется догонять судно. Только с какими чувствами уезжать из города? Ничего не решено. Дети озлоблены, теща ликует, радуется победе, а будущее совершенно неизвестно. Одна мать возится, как курица. Она настолько наивна, что не понимает, как легко Лидия Григорьевна отберет детей и не даст никому с ними видеться.
Едва Петр успел подумать о матери, как раздался звонок. Удивительно, но телефон остался цел. Мог ведь и потерять, раз не все события прошедшего вечера остались в памяти. И чего ей нужно? Конечно, беспокоится о его здоровье. Уже потеряла, бедная, ненаглядного сыночка. Только вот ребенок слегка подрос. У него самого взрослые дети. Как же надоел бесконечный контроль. Где ночевал? В гостях. Какая разница, у кого. Нет, ты их не знаешь. Нет, не пил. Ночью почему не отвечал? Спал. Нормальные люди ночью спят. Я у друга ночевал. Он мужчина. Почему? Домой не хотел идти. Так получилось. Чего обижаешься? Как не обижаешься? По голосу слышно. Всем сейчас тяжело. Пережить момент надо. Скоро буду.
На душе у Петра скреблись кошки. Психологическая усталость давила все сильней и сильней. Даже силач не смог бы выдержать непосильную ношу. Потому изможденный отец, взяв с собой детей, решил почерпнуть сил у моря. Еще в детстве, когда случались проблемы, когда ссорились родители или совершал очень плохой поступок, он прибегал к морю. Было у него свое секретное место. На городском пляже отдыхали все. Справа был опасный скалистый выступ, поросший деревьями. Если аккуратно пройти по воде, то можно увидеть небольшой островок суши. Море отвоевало его у каменного берега. Сейчас, когда воды было особо много, камень, на котором Петр частенько восседал в детстве, полностью ушел под воду. Нашим героям пришлось забраться на подножие горы, чтобы не стоять в водорослях. Хотя место и казалось не совсем удобным, однако здесь не было посторонних глаз. С обеих сторон их прятали деревья.
- Вы чувствуете, как море с вами разговаривает? – спросил отец.
Глеб, выбиравший камни, чтобы дать им шанс пробежаться по волнам, усмехнулся.
- Море как море. Такое же, как всегда, - оно у него вызывало страх. В детстве он
едва не утонул. Друзья пошутили и бросили его в воду, выработав навсегда ненависть к этой огромной неуправляемой массе.
Дина молчала, сидя у самой воды. Она обняла колени и думала, что так легко сейчас не удержаться и упасть вниз.
- Неправда, - Петру не нравилось, когда кто-то с негодованием отзывался о его стихии. Всегда старался их переубедить. Иногда удавалось. – Море всегда разное. Сегодня оно спокойное. Волны ходят медленно. Смотришь и успокаиваешься. Оно убаюкивает. А бывает так, волны бьют с силой. Как будто хотят выбраться из клетки, разбить скалы. Тогда на душе становится страшно. Стихия непредсказуема. Зато потом она снова успокаивается. Едва колышется. Ходит по воде тонкая рябь и кажется, будто слышишь тишину.
- Ты как поэт, - усмехнулся Глеб, бросив камушек в воду. – Говоришь красиво. Но
только о море.
- А о чем еще можно красиво говорить? Я люблю море. О людях красиво говорить? Да они уродливы в сравнении с ним. Они его губят. Море – чистая стихия. В том смысле, что оно не умеет лгать, оно никому не подчиняется и живет так, как тысячи лет до этого. Мы умрем, а оно будет жить. Вечность – его время. Когда долго плаваешь на судне, кажется, ты покорил его. Но впечатление обманчиво. Только начинается шторм, и все становится на свои места. Море невозможно покорить, если оно против. Когда же ступаешь первый раз на берег, ноги просто перестают тебя слушаться. Так привыкаешь к качке.
- Я бы не смог плавать на судне, - признался Глеб. – Меня бы укачало.
- Укачало? Разве только в первый день. Человеческий организм ко всему привыкает.
- Нет. Это не моя стихия. Мне скорее нравится небо. Оно безгранично. А море имеет границы. Ты меня понимаешь.
- Я не хочу привязывать тебя к морю. Так получилось, что ты родился в портовом городе. Здесь практически все от него зависят. Может, тебе и удастся найти другую специальность.
- Может быть, я уеду из этого города, когда стану самостоятельным. Пока не знаю, - признался Глеб. Впервые в жизни он раскрыл свои планы и не побоялся быть не понятым.
- Я не могу требовать от тебя делать то, что тебе не приносит удовольствия. Ты скоро сам выберешь свою дорогу. Да, Дина? – Петр повернулся к дочери, слегка прикоснулся к ее носику, как делал раньше, возвращаясь из очередного плавания.
- Да, - она даже не слышала, о чем разговаривали столь дорогие для нее люди, целиком и полностью занятая наблюдением за биением волн о берег.
- Ты здесь? Или летаешь в облаках? – улыбнулся отец.
- Я думала.
- О чем?
- Так, неважно, - в уголках глаз появились слезинки. Дина вспомнила маму.
- А ты бы хотела сходить со мной в море? – спросил любящий отец, пытаясь отвлечь ее от грустных мыслей.
- Не знаю. Женщина на корабле – плохая примета. Только почему?
- Так было раньше. Сейчас и женщины бывают. Но редко, - он обдумывал, как бы правильно объяснить дочери ситуацию. Петр прекрасно знал причину: женщина дает уникальное наслаждение, которое не может сравниться ни с чем. Если на корабле есть одна женщина, то и избранник у нее, скорее всего, будет один. Другим мужчинам придется представлять, как хорошо их сопернику и пускать слюни. Путешествие может длиться долго. Всегда найдется время для отдыха. И дурных мыслей. Например, придет злая тетка зависть и начнет душить. Злость перекинется на счастливца, обладающего дамой. Может начаться драка. Драка на корабле может привести к гибели всей команды. Но дочери он это рассказать не мог, потому объяснил следующим образом. – Существуют традиции, которые нельзя нарушать. Моряки слишком суеверны. Им как предписали поступать, так они и поступают.
- Понятно, - и все-таки в мыслях Дина была далека. Она снова и снова представляла маму, видела ее, как наяву, и никак не могла поверить в ее гибель, в ее отсутствие.
Петру очень хотелось обнять бедную девочку, прижать к груди и больше не отпускать. Но дочка выросла, причем выросла так быстро и неожиданно, что могла оттолкнуть его, совершить необдуманный поступок. Бедный отец стоял и не знал, как же помочь столь близкому и одновременно далекому человечку.
- А я не суеверный, - признался Глеб, нарушив молчание. – Мне все равно, перебежала ли мне дорогу черная кошка или нет. Мне нужно идти вперед и я пойду.
- Может, с тобой ничего страшного и не произойдет. Но на море каждая мелочь важна. Я тоже сперва не был суеверным. Кажется, какое суеверие в нашем веке, когда вокруг научный прогресс, цивилизация. Да нет. Морю раньше поклонялись, и сейчас оно требует поклонения. Тут ты не один, нас целая команда. Может, ты накличешь беду своим неверием, а всем придется страдать.
- Не знаю. Я не хочу с тобой спорить. Я уже понял: надо побывать на твоем месте, надо также любить море, как ты, чтобы прочувствовать все до тонкостей.
- Наверное, - пожал плечами отец. Он поднял с земли плоский камень, прицелился и запустил его, давая тому уникальный шанс прогуляться по волнам. Довольный судьбой камешек подскочил на волне и долго еще пытался бороться со стихией. Но природа взяла свое, и более тяжелый предмет ушел на дно, дожидаясь, пока его не обточат воды или не вернет обратно очередное упадочное настроение стихии.
- Здорово у тебя получилось, - улыбнулся сын.
- Хочешь, научу? – он заметно оживился. Мелочь, но все же.

Они попали домой поздно вечером. Долго разговаривали о наболевшем. Петр впервые за последнее время ощущал, как болят у него мышцы на лице. Настолько отвык много разглагольствовать. Конечно,  их с нетерпением ждали. Как-то само собой получилось: телефон отключился, когда вышли утром из дому. Лидия Григорьевна, наверное, просто сходила с ума, понимая, как легко теперь потерять доверие детей. У Петра на сердце было так легко, что он даже не хотел думать о былых проблемах. Даже тещу был готов простить.
Ночь он спал, как блаженный. Ничто не волновало его.
Лишь утром мама отвлекла от раздумий.
- Ты почему такой грустный?
- Я? – он удивился. Потянулся, чтобы забрать свою кружку с горячим чаем.
- Серьезно.
- Все нормально. Просто думаю, как мало у меня осталось времени. Скоро опять уезжать. Не хочу. Впервые не хочу.
- Да. На тебя не похоже.
- Раньше я ничего не боялся потерять. Мне казалось, ничего нельзя изменить: есть семья, дети, дом. Только теперь понимаю, как дорого счастье.
- Знаешь, хоть о покойниках плохо и не говорят, но я никогда не была в восторге от Наташи. Она мне откровенно не нравилась. Мне пришлось принять твой выбор. Ты всегда принимал взрослые решения, всегда правильно оценивал ситуацию. Мне не хватило сил признаться тогда, когда я увидела ее в первый раз, что она тебе не пара. Ты с такой любовью представил ее мне. И, мне кажется, ты всегда ее любил. А Наташа тебя не любила. Я должна была тогда сказать правду. Ты нашел бы другую, она встретила бы свою судьбу. Мир изменился бы.
- Ты тоже считаешь себя виноватой?
- Да.
- Почему мы, русские, привыкли винить себя во всех смертных грехах? Наверное, это национальная черта, - Петр сделал большой глоток. Чай приятно обжег горло. Чаще бы пить такой кипяток, думать о физическом страдании и не мучиться психологически.
- Знаешь, я не задумывалась. Но, если ты совершишь ошибку, я буду считать это своей ошибкой. Значит, плохо тебя воспитала, значит, не объяснила, как правильно поступать. Я даже жизнь готова отдать за тебя.
- Не надо о грустном. Ни один ребенок не захотел бы видеть, как умирает его мама. Хуже собственной смерти гибель близкого человека.
Мама присела рядом, сделала маленький глоток из своей чашки. Прохладным утром горячий чай едва не дымился в кружке.
- Как ты пьешь такое горячее? – удивилась она. – Горло обжигает и дыхание перехватывает.
- В самый раз, - усмехнулся Петр. – Вот и не надо за мной повторять. Что моряку хорошо, то сухопутному вредно.
- Сочиняешь новые пословицы?
- Может, их уже до меня кто придумал.
- Тебе уже скоро уезжать? Сколько осталось? – переменила тему Вероника Тимофеевна.
- Слишком мало, - махнул рукой сын. Ему не хотелось думать о будущем. Хотелось навсегда остаться в настоящем. – Сколько ни есть времени, его никогда не хватит.
- И все же?
- В среду. Билет уже на руках. Опаздывать мне ни в коем случае нельзя.
- С собой собрать? Еду, вещи? – в подобные минуты, начиная суетиться, она напоминала курицу, которую отвлекли от высиживания яиц, и теперь ее размеренная жизнь снова пришла в движение.
- Как обычно. Я всему буду рад. В крайнем случае, по дороге куплю.
- Чем займешься сейчас?
- Не знаю. Дети идут в школу. Я хочу побыть один. Пойду прогуляюсь по городу. Слишком давно меня здесь не было. Нужно посмотреть, как город жил без моего присутствия. Может, мысли новые в голову придут.
- Хорошо. Тебе полезно погулять на свежем воздухе.
- Я даже знаю, о чем ты подумала. Может, я встречу кого-нибудь. Судьбу, например. И начнется новая жизнь.
- Я мать. Я для тебе только лучшего желаю. Пусть тебе действительно на пути попадется нормальная женщина.
- Странно. Впервые ощущаю мысли других. Как будто они материальны. Я беседовал вчера с детьми. Они еще ничего не говорили, а я знал, что они скажут. И вот теперь. К чему бы это?
- К дождю, - отшутилась мама. Когда-то она слышала, что подобное предчувствие к несчастью, к большой ссоре. Только так не хочется верить в суеверия, когда все и без того не гладко.
- Ты, наверное, уже не помнишь. В детстве мой дед тоже начал чувствовать наши мысли. Я ему не верил. Он говорил, что это к ссоре. Люди не любят, когда читают их тайные переживания. А оно так и получилось. Мы с ним сильно ругались. Но это было давно. Может быть, просто совпадение.
- Иди ты уже со своими совпадениями. Только телефон не отключай. Вдруг что понадобится.
Петр уже привык к чрезмерной опеке матери. Старался не обращать на нее внимания. Мама с детства пыталась выведать все его секреты, быть в курсе всех событий. Но детство прошло. Теперь уже слишком поздно исправлять тяжелый мужской характер.
Петр отправился в центр города. Люди сновали мимо него. Они спешили по своим, наверное, очень важным делам. На суше нужно успеть многое. А одинокий вдовец никуда не спешил. Может, и следовало бы прибавить шагу и определиться, куда двигаться дальше. Только вот имеет ли это смысл? Возникло неожиданное ощущение безразличия.
Петр вдруг представил себя туристом, случайно попавшим в портовый город. Кругом куча магазинов манит красивыми витринами. На рекламных стендах улыбающиеся люди. И столько фальши в их виде. А никто не обращает внимание. Кругом суматоха, как будто прибыл паром, привез кучу народу, которому срочно нужно все успеть, иначе обратно на паром уже не попадешь. И в этой суматохе навряд ли есть место сентиментальности.
Петр сел на лавочку и решил понаблюдать за отдельными людьми. Ему хотелось запомнить их лица, чтобы потом, когда еще раз придется их увидеть, узнать, успели ли они выполнить все свои поручения, нет ли у них новых проблем. На судне ты звено одной цепи, ты в курсе мельчайших изменений. Легко поговорить с любым по душам. А тут тебя и слушать не станут.
Его привлекла интересная личность. Кажется, мужчина тоже потерялся. Он стоит на пешеходном переходе, давно загорелся его свет, а он не двигается с места. Люди оборачиваются, глядя на него. Но никто не спросит, что с ним. Может, он только сейчас заметил, в каком красивом городе оказался. Может, проблемы полностью заняли его сознание и не дают двигаться.
Петр присмотрелся внимательнее и узнал в задумавшемся гражданине знакомое лицо. Да, его зовут Руслан. Тот самый Руслан, с которым ему пришлось встретиться на кладбище. Но мужчина не мог видеть Петра. Он остановился по какой-то иной причине. Вдовец же, будучи человеком суеверным, решил не упускать момент и, уж коли судьбе так угодно, вновь пообщаться с бывшим любовником жены.
Он встал с лавочки и направился к неудачнику. Тот тоже заметил его и, наконец, вышел из ступора. На лице выразилось нечто, напоминающее улыбку, которой награждают хорошего знакомого. Руслан выглядел заметно хуже, чем при их первой встречи. Под глазами заметные синяки. Сильней выделяются морщины на лбу и даже седых волос, кажется, прибавилось.
- Хорошо, что я тебя встретил, - без слов приветствия начал Руслан. Возникло ощущение, будто он ждал его именно здесь, на этом месте. – Мне нужно с тобой поговорить.
- Поговорить? Только не нужно оправдываться. Не нужно изображать из себя невинную овечку. И не надо меня провоцировать. Если не ударил на кладбище, не факт, что не ударю сейчас, - если минуту назад Петр сам стремился пообщаться с Русланом, то тут в голове его созрели картины бесконечных измен, пошлости, лжи, а следом и возникло ощущение мерзости, неуважения к субъекту, стоявшему перед ним.
- О, нет. Я, кажется, знаю истинную причину ее смерти. Можешь бить меня, если тебе станет от этого легче. Можешь даже убить меня. Мне уже не дорога моя жизнь. Но молчать я больше не в силах, - он схватил своего собеседника за ворот рубашки, потом сообразил, с кем имеет дело и где находится, и тут же опустил руку.
-  Давай отойдем в сторону. Не на краю дороги о жизни разговаривать, - предложил Петр.
- Знаешь, я потом только все понял, - на ходу продолжал Руслан, пытаясь увидеть глаза давнишнего соперника. – Ведь я толком ничего и не знал. Вот вчера встретил своего очень хорошего друга. Он врач. Он нас познакомил с Наташей. Я рассказал ему о смерти Наташи. Рассказал, - любовник мялся, как бы решая, стоит ли говорить правду, не будет ли от нее хуже. Петр по-прежнему старался избегать прямого взгляда, устремляя глаза в землю. – А он мне говорит, что видел ее в больнице незадолго до того страшного дня. Она сдавала анализы. Понимаешь?
- Нет, я ничего не понимаю, - Петр то злился, то вновь становился устало-спокойным.
- Она сдавала особые анализы. Понимаешь? Она ждала ребенка. Наташа была беременна. Теперь понимаешь?
- От тебя? – Петр едва держался на ногах. Такого удара он не ожидал.
- Я не знаю, была ли она точно беременна. Я знаю только, что она сдавала анализы.
- А врач?
- О, я не знаю, у какого врача Наташа наблюдалась. Мой знакомый просто встретил ее в коридоре. Она пыталась отшучиваться, но выглядела неважно. Ведь он не мог подсмотреть результаты ее анализов. За это и уволить могут.
- А ты мог быть отцом ребенка?
Они наконец-то встретились глазами. Руслан понимал: терять уже нечего. Лучше говорить правду, чтобы навсегда поставить точку в столь неприятной истории.
- Да. Но я не думал. Она ничего не говорила. Даже намеков не подавала.
- Выходит, Наташа знала о беременности. Предположим, она действительно ждала ребенка от тебя. Тогда моя жена решила бы все рассказать тебе. Но почему ничего не сказала? Почему не сделала аборт?
- Понимаешь, я не врач. Но не всегда и не на всех сроках можно делать аборты. Я слышал об этом. А почему она ничего не сказала мне – не знаю. Может, она хотела сказать, но не успела. Я же предложил ей расстаться. Навсегда. Я не мог разрываться между ней и семьей. Я тысячу раз пожалел, что позволил нашему роману продолжаться. Я дал ей шанс, которого давать был не должен, - Руслан обхватил голову руками.
Петр смотрел на него и почему-то жалел своего соперника. Если бы Наташа осталась в живых, если бы он узнал о любовнике, то лицо этого медленно сходящего с ума человека преобразилось с помощью двух кулаков и асфальта. Но Наташи нет. И Дон Жуан выглядит слишком тщедушно.
- А теперь слушай меня внимательно и запоминай, - Петр старался говорить сдержанно и уверенно. – Наташа, встретив тебя, надеялась, что ты кардинально изменишь ее жизнь. Думала, наконец-то появился настоящий мужчина, о котором она мечтала. Но ты не оправдал ее надежды. Когда же ваши встречи привели к беременности, у нее включились мозги. Если бы я узнал о ребенке, конечно, начал бы считать сроки, мог бы я быть отцом или нет. Тогда рано или поздно история кончилась бы позором. Я выгнал бы ее из дому и нашел бы тебя. Когда Наташа долгими вечерами сидела одна, ее мучила совесть. Меня она уже начала тихо ненавидеть. Наверное, и детей. Мать постоянно лезла с советами, не давала прохода. На работе, откровенно говоря, не ладилось. Ее постоянно увольняли, она переходила с места на место. Навалилось все и сразу. Выхода из ситуации Наташа не видела. Вот и решила свести счеты с жизнью. И твоя вина здесь, конечно, есть. Но решение она приняла сама. Никто ее с окна не сталкивал.
- Я тысячу раз говорил себе: не надо, не ходи туда. Все плохо кончится. И ведь чувствовал же. Но почему это произошло со мной? Тысячи людей живут также.
- Мы все разные. И не надо равняться на остальных. К тому же в ее смерти больше всех виноват я. Да, именно я, - Петр не дал и слова вставить порывавшемуся Руслану. – Потому что не видел, как ей тяжело живется.
Подумать только, неделю назад, когда он впервые узнал о гибели жены, даже поверить не мог в произошедшее. Как же его почти идеальная жена могла выпрыгнуть из окна? Возникали мысли об убийстве или несчастном случае. Но убить ее никто не мог. Да, участковый оказался прав: нет улик, нет мотивов, нет доказательств. Да и на несчастный случай, как выяснилось теперь, тоже не похоже. Но тогда, когда ему сообщили впервые, он считал, что его обманывают. Не могло подобное произойти. Никак. Это не с его женой случилось. Просто ошибка произошла. Невероятная, глупая ошибка. И даже, когда хоронили, надеялся на чудо. И только сейчас, после разговора с Русланом, пришло окончательное осознание: назад вернуться нельзя. Случилось страшное событие.
Он говорил, говорил, говорил. Руслан его слушал. Иногда соглашался, иногда вяло пытался спорить. Потом они разошлись каждый в свою сторону. Петр с трудом помнил, как оказался недалеко от дома. Теперь он стал совершенно другим человеком. Чувства опутаны полной апатией, нежеланием что-либо делать. На душе пустота. И не столь важны перипетии чужих жизней, когда и своя едва не потеряна.

- Мне завтра уезжать, - напомнил Петр, искоса глядя на маму. Та наверняка об этом помнит, но сделает вид, будто слышит в первый раз.
- Так быстро? – она действительно удивилась, будто и предположить не могла, как мимолетно время. – А мы?
- Жизнь покажет, - пожал плечами сын. – Я не могу остаться дома. Ты все прекрасно понимаешь.
- И все-таки. На кого ты оставляешь детей? Сколько лет тебе должно стукнуть, чтобы ты остепенился, а не мотался по миру? Ты сейчас мне не ответишь, я знаю. Но ты подумай. Хорошенько подумай. Лидия Григорьевна в твое отсутствие еще того наговорит детям. Ты приедешь, а они с тобой и видеться не захотят. Ты потеряешь детей. Останется у тебя одно море. Только оно, когда ты умирать будешь, стакан воды не подаст.
Петр усмехнулся, но ничего не сказал.
- Не надо придираться к словам, - не унималась мама. – Я уже не молода. Мне, может, жить осталось немного. А кто мне на помощь придет, если что случится? Соседи? Ты у меня единственный сын. Ты мой помощник, мое продолжение.
- Я тебя понимаю. Но и ты меня пойми. Я не могу жить на суше. Я слишком много времени провел на воде. Вот такую работу выбрал. Ничего не поделаешь, - Петр старался сдерживать эмоции. Он уже давно решил, как жить дальше. Найти достойную работу на суше для него, человека без специальности, практически невозможно. Море приносит приличный заработок, достаточный для воспитания двоих детей. Да и жить между тисками двух властных женщин, матери и тещи, по сути, невозможно. Если же посвятить себя детям, то придется рано или поздно превратиться в домохозяина: стирать вещи, готовить, убирать. Ведь денег будет постоянно не хватать. Только вот дети уже не маленькие. Они вот-вот выберут свой путь, разбредутся по свету. И ради кого тогда жить? Один в пустой квартире. И никого. Только редкие телефонные звонки. Нет, такая жизнь не для него. Ему обязательно нужно место для подвига. Настоящего мужчину ждут настоящие испытания.
После длительного молчания, Петр сказал:
- Я поеду с детьми проститься.
- Да, конечно. Выбора-то нет.
- Завтра рано утром выезжаю. Не хочу их будить. Надо сегодня проститься.
- Тебе виднее, - мама уже начинала мириться с мыслью, что проблемы на суше свалятся на нее, что ей придется бороться за детей.
- Вот еще. Я не знаю, с Наташиными вещами поступай, как посчитаешь нужным. Хочешь, можешь выкинуть. Я не против.
- Я посмотрю. Ключи от квартиры все равно у меня есть. Постараюсь лишнее выкинуть, а так трогать ничего не буду. Говорят, личные вещи умершей надо раздать. Оставлять ничего нельзя. Примета плохая.
- Слышал. Так и сделай. Только квартиру не оставляй. Приходи иногда. Все-таки не хочется возвращаться в голые стены. Да и детям пригодятся мебель, удобства.
- Конечно. Буду приходить иногда.
Петр быстро собрал вещи, которые и разложить, по сути, не успел. Он приехал налегке. С собой в обратный путь брал все больше продукты, чтобы поделиться с друзьями. Захватил старый фотоальбом. Он еще до конца не понимал, что испытывает к жене. Конечно, она изменяла ему. Конечно, она скрывала от него истину. Но когда-то он жену любил. И сейчас, когда отчаявшейся женщины не стало,  Петр простил ее. Наташа слишком много страдала и никому не могла признаться в своих переживаниях.
И прежде чем зайти к теще, чтобы повидаться с детьми, наш герой отправился на кладбище. Он купил жене букет красных роз, которые дарил ей на день рождения. Она любила эти красивые цветы. Но при жизни, наверное, хотела видеть их чаще. Как жаль, что прошлое не вернуть, не сказать слова, которые вертелись на языке и казались такими обыденными и потому незначительными. Как редко она слышала признания в любви. Как редко чтил он ее героизм, умение терпеливо ждать и надеяться на лучшее.
На кладбище, рядом с ее могилкой, никого не было. Петр мог бы сказать ей все, что накопилось на сердце, но не стал. Не мог он говорить ее изображению на металлической табличке. Уже нет души у прекрасного лица. И нет больше такого славного человека. Он положил цветы на бугорок, стряхнул принесенный ветром фантик и, постояв еще немного, медленно двинулся между рядов. Бездомная собака привязалась к нему. Она вежливо виляла хвостом и просила небольшую награду за охрану могилок. Собака напоминала человека, столь преданными и грустными были ее глаза. Она высмотрела посетителя еще давно, но не решалась подойти. А теперь, когда грустный человек уходил, ей пришлось ненавязчиво обратиться к нему. Все-таки есть очень хотелось. Петр посмотрел на нее и с жалостью подумал, что ничего съедобного с собой не взял. Он погладил ее по носу и пошел дальше. Собака двигалась за ним, все еще надеясь на подаяние.
- Бедная, - вслух произнес мужчина. – Чем я тебе могу помочь? Я даже человеку любимому помочь не смог.
Он увидел впереди сторожку, в которой ютились работники кладбища. Какая-то мысль мелькнула в его голове. Подошел к ребятам, которые, наверное, копали могилы. Выбрал самого приличного из них и дал ему денег, чтобы тот купил собаке косточек. Конечно, не факт, что деньги будут потрачены верно, но на душе стало заметно веселее. Выяснилось, что пес проживает здесь уже давно. Зовут ее Найда – найденыш. И другого способа пропитания, как попрошайничество, она не имеет. Впрочем, Петр прекрасно понимал, что  еды ей хватает, иначе нашла бы себе новое место. Но этот взгляд, уставший, грустный, так напоминал человеческий, что даже его огрубевшее с годами мужское сердце он пронзил навсегда.
Отец рассказал детям, что встретил на кладбище одинокую собаку. Дина слушала его внимательно, ей тоже стало жаль бездомное создание. Глеб, собиравшийся на прогулку, лишь кивал головой, делая вид, будто его действительно интересует судьба дворняги.
- Ты куда такой модный? – полюбопытствовал Петр, рассматривая сына, крутившегося у зеркала.
- В гости.
- У тебя хоть девушка есть? – он впервые задумался, что в его возрасте впервые познакомился с Наташей.
- По большому секрету, есть, - улыбнулся Глеб. Еще минуту назад он бы ничего не сказал отцу. Даже бабушка не знает о его похождениях. А тут возникло такое желание поделиться с папой, похвалиться что ли.
- Это хорошо. Надеюсь, глупостей не наделаешь. Объяснять ничего не буду. Уже не маленький.
- Правильно, - ответил сын. Ему не хотелось выслушивать истории старого ловеласа, о том, как он покорил его маму. Девушка, с которой он недавно познакомился, ему очень нравилась. Он не задумывался, сколь серьезными будут их отношения. Ему просто нравилось проводить с ней время и все.
- Еще вопрос: как ее зовут? Может, я приеду в следующий раз, а ты уже жениться успеешь. Надо же знать имя твоей жены.
- Настя. Я не думаю, что все так быстро произойдет. Мне еще погулять хочется. Или ты так долго не будешь приезжать?
- Нет, почему. Буду, как обычно приезжать. Просто вы сейчас как-то быстро живете.
- Это не про меня. Я понял, к чему ты клонишь. Настя – классная девчонка. Мне она очень нравится. Но сначала мне нужно выучиться, найти нормальную работу, а потом уже думать о семье. Я правильно говорю?
- Правильно.
- Ладно. Мне надо лететь. Так что, отец, давай. Как правильно говорить? До встречи? Счастливого плавания?
- Просто удачи пожелай.
- Тогда, отец, тебе удачи. Возвращайся целым и невредимым. Мы тебя будем ждать. Может, когда вернешься, я познакомлю тебя со своей девушкой.
- И на том спасибо.
Они обняли друг друга и на момент замерли. Как не хватает этого ощущения близости. Как с годами люди легко разбрасываются родственными связями. И сейчас им не хотелось ничего говорить, а просто стоять и ощущать друг друга.
Когда Глеб ушел, Петр остался наедине с дочерью. Она кинулась ему на шею.
- Я не хочу тебя отпускать, - плакала девочка.
- Я тоже не хочу, но меня ждут. Я не могу подводить команду. Когда ты станешь старше, ты меня поймешь.
- Я буду тебя провожать, как раньше мама тебя провожала.
- Придется рано вставать. Еще на улице будет темно. Разве ты сможешь?
- Конечно. Я не буду спать целую ночь, чтобы не пропустить момент. Ты придешь сюда утром?
- Не знаю. Все будут спать. И ты лучше спи. Мы простимся с тобой сегодня. Я буду с тобой долго-долго, пока ты не заснешь у меня на руках. Помнишь, как раньше?
- Помню. Я помню, как хотела тебя проводить, ты обещал мне, что разбудишь рано утром. А сам уехал. Ты, наверное, забыл. Я тогда сильно обиделась на тебя. Встала утром, а вещей нет. Заглянула в спальню. Тебя тоже нет. Мама спит. Я начала ее будить. Спрашиваю, где ты. Она ничего не поняла. А потом сказала, что ты уехал. Я тогда плакала. Было так обидно.
- Но ведь я приехал потом.
- Потом. Но мне так хотелось тебя проводить.
- В следующий раз проводишь.
- Нет. Следующий раз наступил. Я буду тебя провожать завтра.
- Не знаю. Давай решим утром.
- Нет. Я спрошу у бабушки. Пусть она поставит будильник. Мы утром встанем рано и будем тебя провожать. Или нет, ты останешься ночевать здесь. Да. Точно. Тогда я услышу, как ты встанешь.
- Я не могу остаться здесь. Я еще не простился с твоей бабушкой. У нее остались мои вещи.
Они еще долго беседовали с Диной. И, когда она побежала к Лидии Григорьевне, пытаясь уговорить ее встать пораньше и пойти проводить отца, Петр решил воспользоваться моментом и незаметно удалиться. Было уже поздно. Нужно немного поспать перед дорогой. А теща слушала внучку и всячески старалась уговорить ее не совершать глупости. Она по-прежнему ненавидела зятя. Именно его считала виновником смерти дочери. Конечно, если бы она была на месте Наташи, то давно поставила бы ультиматум: либо семья, либо море. Тогда ему бы точно пришлось остаться на берегу. Через знакомых подыскали бы подходящую хорошо оплачиваемую работу. Вот и началась бы жизнь без проблем. Иногда нужно быть злой, напористой, чтобы прийти к счастью. Добро никто не ценит в нашем мире. Его часто принимают за слабость. Если ты делаешь доброе дело, то тебя будут почитать слабаком. Даже судьба от тебя отвернется.

Ночью Петр практически не спал. Воспоминания из прошлого не давали покоя. Только перед звонком будильника удалось уснуть. Приснилась Наталья в красивом белом платье. Она собирала цветы и вплетала их себе в волосы. На лице улыбка. Он позвал ее к себе, она обернулась, с радостью пошла навстречу. В следующую минуту его разбудил звонок. Он быстро встал, оделся и, не завтракая, вышел из дому. Не хотелось напоследок видеть мамины слезы. Пусть лучше спит. Лучше не провожает его. Конечно, когда шел от дома к вокзалу, немного жалел, что идет один, что никого близкого нет рядом. Но так проще. Не надо распускать сопли. Он настоящий мужчина и должен уметь сдерживать свои чувства. Взглянул на часы. Вот-вот приедет автобус. Он никогда не опаздывает. Стало неимоверно грустно, будто покидает родное место навсегда. Вот и автобус приехал. Людей мало. Почти никого никто не провожает. Многие едут на работу. Вид у них усталый. Они без удовольствия совершают свою миссию. Молодая парочка привлекла его внимание. Уезжала девушка. Парень бережно держал ее за руку, боясь потерять. Каждой секундой он дорожил. Когда начали заходить первые люди в салон, парочка отошла в сторонку и решила попрощаться. Петр невольно позавидовал их наивным и чистым чувствам. Но надо идти вперед. Он взял в руки чемодан и медленно направился внутрь автобуса. Как всегда сел у окна где-то в середине салона. Так вот и по жизни, не задумываясь, старался занимать срединное положение. А почему-то не вышло. Теперь остался на обочине жизни.
Одинокий мужчина долго наблюдал за прощавшейся парой, по-доброму завидуя их счастью. Они искренне любят друг друга, еще не хлебнули горя и не хотят задумываться о будущем. Жизнь хороша в данный момент, пусть и ждет впереди расставание.
Петр с надеждой посмотрел вдаль. Нет, никто не ждет его, никто не спешит проститься с ним. Конечно, виноват сам. И дети, и мама сейчас спят. Пусть отдыхают. Но как хотелось бы в последний раз перед долгой дорогой увидеть их лица, хоть на минуту, хоть случайно. Автобус тронулся с места. Но никто не спешил попрощаться с отъезжающими. В голову лезли разные мысли. И что будет в будущем? Может, когда придет время возвращаться обратно, его никто не будет ждать. Нет, мама будет ждать обязательно. А дети, дети вправе ошибаться.
Автобус выехал из города. Пустынные улицы слабо освещались. Как будто такой же полумрак ждал нашего героя впереди. Петр без любопытства рассматривал мелькавшие мимо дома. Подумать только, в каждом из них живут люди. Может, по три или по четыре. У каждого свои проблемы, свои беды. Ведь не может же человек быть счастлив. Природой так заложено. А если собрать все беды и горести в одном месте? Тогда что? Люди станут счастливее? Нет. Они слишком привыкли страдать. Это их нормальное состояние. И только редкий лучик счастья может быть по-настоящему оценен. Ведь рад человек тогда, когда умеет ценить мимолетное удовольствие, каждую мелочь. Как жаль, не вернуть время назад. Оно прошло. И неминуемо движется вперед, приводя все к новым и новым испытаниям. Сколько же нужно иметь терпения, чтобы выдержать их все?
Много разных мыслей возникало в его голове. Он не заметил, как подъехал к остановке. Здесь автобус стоял пять минут, ожидая пассажиров. На пустом вокзале людей почти не было. Стояла только машина, и несколько человек без вещей высматривали кого-то. Петр насторожился. Нет, не может этого быть! Он выскочил из автобуса, как ошпаренный. Да, он не ошибся. Рядом с машиной стояли все столь близкие его сердцу люди: дети, мама и даже теща с тестем. Дети кинулись к нему. Петр обнял их обоих. Мама  тоже прижалась к ним. Только Лидия Григорьевна с мужем стояли чуть в стороне, ежились на холодном воздухе раннего утра. Они решили сделать сюрприз Петру, дождались его отъезда, собрались вместе и поехали коротким путем на следующую остановку. Чудом успели обогнать автобус.
Петр впервые за долгое время позволил себе заплакать. Он стоял и думал, как было бы здорово, если бы эта минута не кончилась никогда. И не важно, что ждет впереди, неважно, как повернется жизнь. Нужно верить в лучшее и ждать, ждать до последнего, когда другие уже не ждут.


































Предчувствие смерти.

Прошло уже несколько лет, а я до сих пор не могу поверить, что это было на самом деле. Я закрываю глаза, и Лана стоит передо мной, как живая. И почему нельзя наперед знать, как повернется жизнь?
Но я обещала рассказать эту историю. Можешь считать меня сумасшедшей, выдумщицей или сказочницей. Мне все равно. Только Лана действительно существовала. Мы были с ней хорошими подругами. Знали друг друга практически с раннего детства. Она действительно обладала уникальным даром – умела предчувствовать смерть. Говорить о своих способностях Лана не любила. Хотя, если честно, ее скорее считали молчаливой, чем разговорчивой. Очень уж она была скрытной. Дар был для нее великим наказанием, тем крестом, который приходилось нести всю жизнь и от которого никуда не денешься.
Предчувствие смерти возникло не с самого рождения. Оно появилось значительно позже. Моя подруга рассказывала следующее. Ей едва исполнилось десять лет, когда бабушка взяла ее с собой. Бабушка, хотя и получала пенсию, устроилась работать уборщицей. Она вместе с другими людьми занималась тем, что очищала городские пруды и парки. В тот злополучный день маленькую девочку было не с кем оставить. Лана тоже таскала бутылки и пустые коробки и складывала их в мешок. Следом приезжала машина и забирала мешки, чтобы вывести их подальше. Девочка так увлеклась поиском мусора, что отошла от бабушки на приличное расстояние. Неподалеку она услышала подозрительные звуки и решила узнать, что там происходит. За бугром двое мужчин истязали женщину. Несчастная жертва почти не сопротивлялась. Бедная девочка так и замерла на месте. Один из насильников достал из кармана нож. И в это мгновение мимо Ланы медленно проскользнула какая-то тень. У призрака, как рассказывала моя подруга, было человеческое лицо, но ног не было. Тень появилась слева и еле слышно шепнула: «Твое время еще не пришло. Беги». И в эту минуту ее заметили. Она бежала изо всех сил. Даже представить себе не могла, что может так быстро бегать. Закричала во весь голос. Бабушка услышала внучку и помчалась ей навстречу. Так Лане удалось спастись от неминуемой смерти. Если те парни убили женщину, то и неожиданной свидетельнице жизнь они бы точно не оставили. Бедная девочка была настолько напугана, что толком не могла ничего объяснить. Тыкала пальцем в том направлении, откуда прибежала и лила слезы в три ручья. Когда бабушка, вооружившись лопатой, пошла за бугор, убийцы уже успели сесть в свой автомобиль и умчаться в неизвестном направлении. Бездыханное тело лежало на земле. Вызвали скорую помощь, но Лана точно знала, ей уже никто не  поможет, женщина мертва.
После той встречи со смертью, девочка потеряла дар речи. Врачи долго бились над тем, чтобы сломать психологический барьер и вернуть ей возможность изъясняться с помощью слов. Она рисовала бабушке смерть, пытаясь объяснить, что так напугало ее. Но старая женщина ничего не понимала. Конечно, кто поверит девочке, которой едва исполнилось десять лет.
Когда Лана научилась говорить? Точно сказать не могу. Дар речи вернулся к ней в тот день, когда она снова увидела смерть. Моя подруга собирала яблоки в саду и вдруг почувствовала, как нечто холодное прикасается к шее, скользит по плечу. Та же самая тень пролетела над ней и остановилась, как бы изучая ее. Наверное, смерть ощущала внимание к своей персоне и потому была удивлена не меньше, чем сама девушка. Со слов подруги могу сказать, что призрак, виденный ею, имел человеческие очертания. Четко выделялась форма лица в платке или капюшоне. Вместо глаз большие дырки. Вместо приоткрытого рта также заметна щель. Смерть могла летать быстро, а могла замедлять свои движения, как бы зависая в воздухе. Лана хотела спросить у нее, неужели пришло ее время. Но язык не слушался. Стало очень страшно, мурашки побежали по телу. Я, наверное, если бы оказалась на месте девушки, просто сошла с ума или потеряла сознание. Но Лана держалась. Тогда смерть прочитала ее мысли и сказала: «Нет, и теперь я пришла не за тобой». Представляю, как это жутко беседовать с костлявой. Лана взглядом проводила смерть. Та пришла за соседкой. Через забор от дома жила бабушка, которой недавно вызывали скорую помощь. Врачи не обещали выздоровления, а потому родственники уже были готовы к худшему варианту. Смерть не заставила себя долго ждать.
Лана бросила яблоки и побежала домой. На кухне у плиты возилась бабушка. Она заметила взволнованное лицо внучки и попыталась понять, что же произошло. Девушка показывала жестами, писала на бумажке, но старая женщина никак не могла ей поверить. И тогда она открыла рот. Впервые за долгое время. Первые звуки скорее походили на мычание, чем на членораздельную речь. Я думаю, это было похоже на речь глухих, когда люди не слышат собственного голоса. Если долго вслушиваться, можно понять отдельные слова, а потом привыкаешь и разбираешь все до мельчайших подробностей. Приблизительно тоже произошло и с Ланой. Бабушка ее поняла. И от этого стало еще тяжелей. Девушка научилась говорить заново. Прошло некоторое время, язык вспомнил, как нужно шевелиться, и все окружающие с облегчением вздохнули: одной проблемой теперь меньше. Но бабушка не сомневалась, внучка не солгала о том призраке, который видела в саду. Соседка действительно умерла в тот же день. Еще никто из близких не знал о ее смерти, а Лана прибежала со страшным известием. И тогда бабушка, единственный дорогой человек, попросила никогда и никому не говорить о предчувствии. Девушка обещала, но, к счастью для многих, особенно для меня, обещание свое не сдержала.
На какое-то время судьба нас разделила. Я уехала покорять столицу. Кое-что у меня получилось. Но во многом потерпела крах. С разбитыми мечтами вернулась в родной город. Там для меня нашлось место в редакции. Столичная закалка позволила мне быстро пробиться к власти и закрепиться там основательно. Тогда-то мы и встретились с Ланой снова. Она пришла устраиваться на работу. Мне были нужны свои люди в коллективе, потому взяла ее безоговорочно. Лана поставила одно условие: будет вести только криминальную хронику. Ею как раз никто не занимался. Я согласилась. Ей хотелось лучше понять природу своего дара. Она всегда точно определяла, умрет ли пострадавший в больнице или нет. Были ли жертвы в автокатастрофе или их от нас скрывают. Самое интересное. Лана никогда не ошибалась. И тогда у меня закралось подозрение. Я закрылась с ней в кабинете и поставила жесткое условие: либо она объясняет мне, как это ей удается, либо я не выпущу ее из кабинета, пока не узнаю правды. Она ничего не стала выдумывать и рассказала о своих видениях. Я сначала не поверила и решила устроить проверку. Как-то меня не назовешь суеверной или верящей в фантастику. Я скорее привыкла верить фактам, чем домыслам и словам. Лана долго обдумывала, как же доказать наличие предчувствия смерти. И придумала. Она привезла меня в больницу, где часто проводила время. Мы прошли по коридору. В этот момент мимо нас провезли человека на каталке. Врачи спешили доставить его на операцию. Лана печально посмотрела на него и тихо сказала, что мужчине операция не поможет. Он умрет сегодня вечером. Так оно и получилось. Но мне все равно не верилось. Об этом можно было догадаться и без всякого предчувствия. Тогда она обошла все палаты и выбрала одного человека, остановившись у его кровати. «Он сегодня умрет», - сказала Лана. И снова она угадала. Тогда, все еще сомневаясь, я посадила ее в машину, и мы поехали по ночному городу. Мы ехали медленно, чтобы Лана успела увидеть, есть ли знаки на том или ином доме. И оказалось, что знаки действительно существуют. Только видят их избранные. От одного из зданий исходило свечение, а на его двери был крест. «Смерть придет сюда не раньше, чем через день», - сообщила мне девушка. Мы специально проезжали там через день. Да, над указанным домом стояла машина из похоронного бюро. Люди надели черные платки и черные одеяния. На лицах слезы. Не зная, как объяснить случившееся, я сказала: «Может, это ты убила человека?» Лана посмотрела на меня так, что я сразу поняла, ей не зачем убивать людей. Просто она действительно обладает уникальным даром.
Мне казалось, такое невозможно. Ее умение не поддается здравому смыслу. Это нонсенс. И все же я решила выяснить, как она узнает о близкой смерти человека. Говорю ей, мол, представь, в доме живут четверо. Один из них должен умереть. Внезапно. На доме уже есть крест – метка смерти. Как же костлявая выбирает жертву? Не может ли она ошибиться? Лана ответила четко: «Нет». Видите ли, смерть никогда не ошибается. Она точно знает, за кем приходить. То, что кажется нам несчастным случаем, просто хорошо спланировано смертью. Если внимательно присмотреться к лицам людей, то и на лицах можно заметить признаки приближающейся кончины. Но как я ни старалась всматриваться, ни в тот день, ни в другой, никаких признаков умирания так и не обнаружила. Лана говорила, что лицо жертвы заметно темнеет, может даже почернеть. От него не исходит тепла, а глаза становятся тусклыми.
Помню, тогда я спросила ее, сможет ли она мне сказать, когда смерть придет за близким для меня человеком, чтобы я заранее могла с ним проститься, заранее могла попросить у него прощения. Лана отрицательно покачала головой. Нет, это против правил. Когда умирала бабушка, она видела знаки на постаревшем лице, она видела смерть, стоявшую у изголовья. Но тогда девушка пожалела дорогого ее сердцу человека и солгала. Она сказала, что бабушка будет жить долго, она дала ей надежду. Но та все равно умерла, только умерла легко, во сне, надеясь на продолжение жизни. С тех пор Лана дала себе клятву, что никогда не будет сообщать человеку о том, что смерть пришла именно за ним. Иначе жертва перестанет сопротивляться и быстрее умрет.
В тот вечер я не давала ей покоя, постоянно мучила вопросами. Лана была не рада тому, что рассказала мне всю правду. Я спрашивала, кто оставляет знаки на домах: смерть или ее помощники? Кто решает, когда человеку должно умереть? Как смерть успевает оказываться одновременно в нескольких местах? Ведь в одну и ту же минуту умирают сотни людей в разных концах света. Лана держалась стойко. Она долго молча выслушивала поток моих вопросов, а потом ответила: «Не бойся, когда придет время, твоя смерть сама придет за тобой». Мне даже стало не по себе от ее слов. Но я все равно продолжала допрос. А всегда ли есть знаки на лице человека? Оказалось, не всегда. Лана бывала в больнице и видела смерть, сидевшую у изголовья, но на лице у человека не было никаких признаков. Тогда она попыталась отвлечь больного от раздумий, вернуть его в мир реальности. Этот мужчина был тяжело болен, но он не умирал. Врачи сообщили ему, что он навсегда останется инвалидом. Жить самостоятельно не сможет. За ним будут постоянно наблюдать. Он не хотел быть обузой для близких, а потому сам желал смерти. Тогда-то призрак и пришел к нему. Смерть вняла его мольбам и, вопреки отмеренному человеку времени, прилетела за ним раньше.
Я все равно не унималась. Почему смерть не забрала его сразу? Чего она ждала? Лана пожала плечами. Быть может, смерть хотела дать ему шанс передумать. Призрак больше никогда не разговаривал с ней. Хотя видел ее присутствие.
Тогда мне в голову пришла уникальная идея. А что, если я сейчас прыгну с десятого этажа? Я разобьюсь? Ведь на моем доме нет знаков и лицо совершенно чистое. Значит, я должна жить? Лана внимательно изучила мое лицо, посмотрела на руки и сказала, что я не решусь выпрыгнуть с десятого этажа. Да и шутить со смертью не стоит. Она может услышать этот разговор и в следующий раз забрать меня с собой.
Помню, в ту ночь никак не могла заснуть. Так и казалось, что над кроватью, в изголовье, кто-то стоит.
Через какое-то время в редакции появились подозрительные люди. Ими оказались агенты спецслужб. Могу поклясться, я никому ничего не говорила о предчувствии смерти, хотя мне действительно было тяжело сдержаться, чтобы не сболтнуть лишнего. Думаю, за Ланой постоянно следили или кто-то, помимо нас, заметил ее странное поведение. Со мной даже не захотели говорить. Забрали Лану и увезли ее в неизвестном направлении. Мне стало страшно, а вдруг у них ненастоящие документы, а я вот так просто отдала свою лучшую подругу в руки каких-то мошенников. Вдруг с ней что-нибудь случится? Набрала ее номер. Она не отвечала. Отправила сообщение, мол, как сможешь, обязательно мне позвони. Уже была глубокая ночь, когда Лана мне перезвонила. Сказала, что все в порядке, но по телефону ничего объяснить не может. Да и при личной беседе тоже ничего не расскажет, так как иначе с ней могут поступить не лучшим образом. Спецслужбы не любят болтунов. Уже гораздо позже, когда ее неоднократно приглашали сотрудничать, мне удалось выяснить, чем же ей приходится заниматься. Лану приглашали выяснить, как скоро может умереть важный свидетель. Был такой случай. О нем я узнала не от подруги, а, между прочим, от лечащего врача. Лану привезли в отделение и попросили сообщить, как скоро умрет свидетель. Врач обещал поставить больного на ноги в кратчайшие сроки. Но моя подруга заявила, что пациент обязательно умрет. Смерть уже оставила на нем свою метку. Доктор начал спорить. Показывал диагноз, результаты анализов, объяснял. А Лана упорно твердила свое. Оказалось, она была права. Свидетель действительно умер. Только не от поставленного диагноза, а от пулевого ранения. Его застрелили. Правда, убийцу быстро обнаружили и обезвредили. Выходит, Лана сказала правду, хотя и не знала истинной причины смерти.
Моя подруга иногда закрывалась от остальных, брала отпуск на неделю и ни с кем не хотела видеться. Я прикрывала на работе. Конечно, не хотелось бы оказаться на ее месте. Смерть – явление не самое приятное. К ней невозможно привыкнуть. Когда умирает человек, близкие ему люди сильно страдают. С гибелью родных ты теряешь частицу себя. И так постепенно исчезаешь сам, когда рядом с тобой никого не остается.
Лана тяжело переживала чужие утраты. Она уже не боялась смотреть смерти в глаза, но безумно страдала, когда видела человеческие слезы, когда понимала, что изменить ничего нельзя.
Я предлагала сходить в церковь, чтобы отмолить грехи и получить успокоение. Но Лана всегда отказывалась. Кажется, она разочаровалась в боге. Впрочем, общих правил, предписанных религией, она не нарушала.
Моя подруга была очень одиноким человеком. Кроме меня, у нее больше не оставалось ни одного близкого друга или родственника. Да и с новыми людьми Лана редко находила общий язык. Мне иногда удавалось внедрить ее в веселую компанию и поднять ей настроение. Но каждый раз, покидая людей, она вновь грустила.
Из-за постоянной занятости на работе и из-за внезапных вызовов спецслужб, у нее практически не оставалось свободного времени. Так что даже кошечку или собачку она не могла завести. Бедное животное погибло бы от голода. Кстати, никогда не задумывалась, могла ли Лана видеть смерть домашнего питомца. Ведь, звери чувствуют смерть. Может… Хотя не буду сочинять или рассуждать. Этого я не знаю. Надо было задавать вопросы раньше. А теперь уже никто не сможет на них ответить.
Но не буду о грустном. Я совершенно забыла рассказать, как выглядела Лана. Внешне она выделалась мало. Таких, как она, пруд пруди. Вот будет идти подобная девушка вам навстречу, а вы на нее и не посмотрите, просто пройдете мимо. Только седину, пожалуй, можно заметить. Седые волосы появились у нее рано, наверное, лет с восемнадцати. Они ее очень раздражали, поэтому помню, как она часто стояла у зеркала и выдирала их с корнем. Потом седых волос стало много. Лана решила подкраситься. А потом они ей настолько надоели, что она перестала с ними бороться.
Как одевалась моя подруга? Скромно. Очень любила черный цвет. Открываешь шкаф, а там такое разнообразие: черная рубашка, черная кофта, черные штаны, одни, другие, черная куртка. В общем, Лана отличалась завидным постоянством.
В доме она поддерживала идеальный порядок. Конечно, вещей у нее было исключительно мало. Никакой косметики, никаких записочек, бумажек, мусора. Даже мебели как-то мало. Заходишь – кругом полумрак и тишина. Сама сядет куда-нибудь в угол и молчит. Я, не закрывая рот, рассказываю ей о последних новостях, кто с кем женился, кто с кем поругался. А она делает вид, будто внимательно слушает, иногда кивает головой. Потом как выдаст какую-нибудь фразу о бренности бытия и снова замолчит. У меня пропадает любое желание сплетничать, и дальше мы просто не разговариваем.
Помню, я как-то ее спросила, почему она сократила свое красивое имя Светлана до ничего не значащего псевдонима Лана. Мне очень нравилось имя Света, я решала, как назвать собственного ребенка, которого должна была родить в ближайшее время. Лана долго ничего мне не говорила, а потом выдала. Мол, не видит света в своей жизни. Я тщетно пыталась ее успокоить. Впрочем, моя подруга не любила вешать свои проблемы на других. Старалась разобраться с ними самостоятельно.
Вот такой была моя подруга до тех пор, пока не произошла в ее жизни одна история. Скажу даже по-другому. Если бы не эта история, неизвестно, как повернулось бы дело. Все произошло следующим образом. Было раннее утро. Лана стояла на остановке, собиралась ехать на работу. Машину она никогда не умела водить и даже не пыталась научиться. Говорила, что боится увидеть смерть за рулем и отвлечься. Тогда из-за нее могут пострадать ни в чем не повинные люди. Но важно не это, важно то, что она стояла на остановке и вдруг увидела смерть. Та сидела на переднем сидении рядом с водителем. Легкий холодок прошел по ее телу. Она соображала молниеносно. Машина летела прямо на нее и стоявших рядом людей. Лана приняла единственно правильное решение: схватила парня, который был ближе всего, и повалила его на землю. В следующую секунду услышала жуткий рев тормозов. Машина влетела в остановку. Кто-то успел отскочить, кто-то угодил прямиком под колеса. Не обошлось без человеческих жертв. Кровь, изуродованные тела, страх – обо всем этом я узнала из информационного ролика. Лана просто сказала, что ей удалось спасти человека. Я не унималась. Мне хотелось выяснить, были  ли у парня признаки смерти на лице. Спасительница пожимала плечами. Машина настолько быстро влетела в стоявших на остановке, что она ничего не успела рассмотреть. Но получалось следующее: если бы моя подруга не оттолкнула молодого человека, он наверняка попал бы под колеса. Только благодаря дару Лана смогла предотвратить его смерть. Я твердила ей, видишь, твоя миссия в том, чтобы не просто видеть дыхание смерти, но и спасать от гибели. Но Лана мне не верила. Она повторяла одно и то же: он не должен был умирать. Смерть выбрала другую жертву. Если бы не она, незнакомец попал бы в больницу и все равно остался жив. Это не игра. Невозможно снять метку, невозможно обыграть смерть.
Тогда мне пришла в голову еще одна мысль, но озвучивать ее вслух я не стала. А что, если парень обречен? Что, если на нем была метка? Выходит, смерть будет искать его, чтобы исправить свою ошибку. Думаю, та же самая мысль возникла и у Ланы. Иначе, как объяснить тот факт, что она согласилась встретиться с тем молодым человеком.
Звали его Игорь. Он решил пригласить мою подругу в дорогой ресторан. Целый вечер они мило беседовали, о чем Лана никогда не рассказывала, но о чем мне приходилось догадываться по выключенному телефону. Игорь ей явно понравился. Не могу сказать, что молодой человек отличался особой красотой. Скорее, наоборот. Он умел хорошо себя преподнести. Никогда не любила такой тип мужчин. Они обычно высоко себя ценят, любят, чтобы их хвалили и всегда имеют запасной вариант. Когда я увидела его впервые, он мне очень не понравился. Мне пришлось отвести в сторону свою подругу и сказать ей все, что я о нем думаю. Но Лана уже успела в него влюбиться. Уж не знаю, каких басен он ей насочинял, но они на нее подействовали. Впрочем, причина скорее кроется в другом. У девушки не слишком клеились отношения с противоположным полом. Характер больно сложный. Да и любит себя накручивать.
Не заметить произошедшие в Лане изменения было невозможно. Она просто расцветала на глазах. Наконец-то решила уделить внимание своей внешности. Вытащила меня на прогулку и заставила подобрать новый гардероб. Я всячески старалась и, благо, мне это удалось, Лана изменила свою прическу и впервые накрасилась. Передо мной предстал совершенно другой человек. Раньше она выглядела гораздо старше своих лет. А тут я вдруг осознала, что ведь ей нет и тридцати. Что там тридцати. Ведь ей примерно столько же, сколько и мне. Значит, тогда ей было не больше двадцати пяти. Как странно, но она всегда рассуждала, как очень взрослый, умудренный опытом человек.
Я всячески намекала ей, что Игорь не для нее. Но Лана и слушать меня не хотела. Все умные мысли исчезли из ее головы. Осталась одна безумная любовь. Я пыталась выстроить логическую цепочку. Вот, мол, жил себе идеальный мужчина, прятался от женщин, ни с кем не гулял. А тут, бах, на остановке его спасает девушка. Он влюбляется в нее и будет жить с ней долго и счастливо. И умрут они, между прочим, в один день. Лана молчала. Конечно, как-то странно получается. Встретились два одиночества. И тут моя подруга мне говорит, что дело в другом. Когда в ее жизни появился Игорь, она перестала предчувствовать смерть. Ведь раньше она боялась с кем-то сойтись, боялась рассказать о своем даре, боялась увидеть, как на этом человеке появятся метки. А теперь ее страх исчез. Она стала нормальной. Такой, как все. Такой, как я. И у нее тоже могут быть дети. И она тоже может быть счастлива.
Что я должна была ей сказать? Развеять ее мечту? Зачем? Пусть хоть несколько дней, хоть пару часов будет по-настоящему счастлива. Может, я и совершила величайшую ошибку в своей жизни, но поступить иначе я не могла.
Все было хорошо. Она больше не видела смерть. И не потому, что лишилась дара, а просто потому, что находящиеся рядом с ней люди не собирались умирать. Лана и смерть не пересекались до тех пор, пока Игорь не пригласил мою подругу навестить его родителей. Жили они в небольшом городишке, приблизительно в двух часах езды от нашего. Лана села в автобус на последнее сидение и старалась не смотреть по сторонам, чтобы случайно снова не встретиться со смертью, ведь на дороге костлявая обитает чаще всего. И вдруг, как потом она рассказывала, у нее возникло странное ощущение. Опять легкий холодок прошел по телу. И на лице одного из сидящих рядом девушка увидела метку. Она вскочила со своего места и начала кричать, что они обречены. Что смерть придет за ними. Она просила водителя остановиться, просила подождать его и никуда не ехать какое-то время. Но тот принял другое решение. Он высадил молодых людей на обочине и поехал дальше. Стоило ему только добраться до светофора, как произошла авария. Грузовой автомобиль на полном ходу вошел в автобус, дожидавшийся своего света. Лана плакала. Ведь она их предупреждала, но никто ей не поверил. Выживших в той страшной аварии практически не оказалось.
Игорь смотрел на нее непонимающими глазами. Откуда Лана узнала о смерти? Девушке пришлось во всем признаться. Я не помню, доехали ли они до родителей, но настроение у моей подруги заметно испортилось. Она опять начала замыкаться в себе.
И бывает же черная полоса в жизни. Ее снова забрали. Оформили на нее длительную командировку и увезли в неизвестном направлении. Думаю, они решили исследовать ее возможности. Конечно, нечасто найдешь применение предчувствию смерти. Но все-таки. Ведь никто не знает, почему именно она наделена таким даром. Может, есть адекватная причина?
Игорю ничего не сказали. Я так поняла, усилиями тех же спецслужб его тоже сослали в командировку. Но только в другую страну. Представляю, как тяжело было Лане. Она только нашла свое счастье, только у нее все наладилось, как вдруг происходит такое. Ее телефон остался в моем офисе. Я смотрела на пропущенные звонки от Игоря и не решалась ответить. Что я могла ему сказать? Что мне ничего неизвестно? Теперь, когда знаю, чем все это кончилось, думаю, мне стоило солгать и насочинять какую-нибудь историю о ее поездке в дальние страны. Но ведь невозможно все продумать заранее.
Игорь вернулся из командировки совершенно другим человеком. Стал раздражительным, ревнивым. Лана не имела привычки флиртовать или заигрывать с мужчинами. Даже повода для ревности не подавала. Вот почему ни я, ни она не заметили, насколько Игорь ревнив. А теперь, когда его избранница не отвечала ему на телефонные звонки, он мог обвинить ее во всех смертных грехах. Представляю, какие картинки рисовало его разыгравшееся воображение. Как только он приехал, тут же накинулся на Лану с обвинениями. Та старалась, готовила романтический ужин при свечах, и вдруг залетает любимый и закатывает жуткую истерику. Она не рассказывала мне во всех подробностях, но, когда прибежала ко мне в три часа ночи, вся в слезах и разорванных вещах, мое воображение дорисовало картину до конца. Приблизительно дело обстояло так: Игорь бросил сумку у входа, начал бегать по комнатам и искать любовника. Перевернул все вещи. Она вначале ничего не  понимала, спрашивала его, что происходит, что он потерял. А потом он схватил ее за кофту, бросил на пол и потребовал во всем признаться. Лана твердила, что не понимает, почему он так себя ведет, плакала. Игорь не унимался. Он бил ее по лицу, издевался над ней. Она каким-то образом успела вырваться и убежать, закрыв его в комнате.
 Куда Лана могла прийти? Только ко мне. Я напоила ее чаем, успокоила и предложила поехать к ней домой, предварительно разбудив своего мужа. Бедняга, ему так и не удалось выспаться той ночью. Игорь вел себя спокойно. Судя по разбросанным везде вещам, он долго не унимался. Но теперь, когда он изрядно выпил, силы его покинули. Мне пришлось рассказать о том, что Лану иногда отправляют на задания. Но я не стала уточнять, что отправляет ее другая организация, а не моя. Он ничего не говорил, делая вид, что меня не слышит. Мой муж сидел рядом, протирал глаза и едва сдерживал себя, чтобы не избить этого урода. Но я попросила его обойтись без рукоприкладства. Мы долго выясняли отношения и пришли к тому выводу, что Игорь больше никогда не посмеет поднять руку на мою подругу. А если хоть один волосок упадет с ее головы, он сядет, причем сядет надолго. Лана обещала не писать заявление. Она не могла поверить, что любимый мог так с ней обойтись. Я советовала ей бросить молодого человека и забыть, как страшный сон, как будто его никогда и не было в ее жизни. Но Лана слишком успела к нему привязаться. Она его простила.
Зря. Ревнивый мужчина – самое страшное наказание. Он, как вампир, присасывается к жертве и медленно пьет ее соки, пока не уничтожит бедное создание, не погубит даже дорогого сердцу человека. Но Лана дала ему шанс. Шанс, которым Игорь не смог воспользоваться.
Буквально через несколько дней мою подругу снова вызвали на задание. Кто-то из высокопоставленных лиц хотел узнать, умрет ли его родственник. Лана приехала в больницу. Она не догадывалась, что за ней следит Игорь. Девушка вошла в палату и увидела мужчину, лежавшего без движения. На его лице были заметны признаки смерти. Ей стало жаль умирающего. Она прикоснулась к его руке. И в это мгновение влетел ревнивец. Он начал нести полнейшую чушь. Будто любовник лежит при смерти, а она пришла его навестить. Он пытался ее поймать, хотел снова ударить, но безумца успели отвести в сторону. В итоге Игоря забрал наряд милиции, а Лана приехала домой вся испуганная и в слезах. Я объясняла ей, что Отелло нельзя изменить. Он так и будет ревновать к каждому столбу. Кстати, не подарить ли ей платок? Но моя ирония оказалась неуместной. Лана слишком сильно его любила. Решение приняла я. Просто забрала все необходимые вещи, закрыла дом и перевезла ее к нам. Муж, конечно, не был в восторге. Но ему пришлось смириться.
Лана взяла отпуск. Я спрятала телефон и посоветовала лишний раз не выходить на улицу. Игорь может ее выследить. К счастью, он не знал моего адреса. Но рисковать не хотелось. Мало ли, что может прийти ему в голову. В первое время вынужденного заточения моя подруга решила помогать ухаживать за ребенком. Она меняла пеленки, гладила, стирала, ухаживала за малышом, названным  в честь нее. А потом это ей быстро наскучило. Она засела за компьютер, опять начала замыкаться. Тогда-то в ее голове и созрела странная теория. Лана считала, что все люди умирают в то время, которое им положено. Смерть заранее знает, какие ошибки может совершить человек. И вот, чтобы один индивид не навредил другому, смерть и забирает кого-то раньше, а кого-то позже. Определенная логика в этом, несомненно, есть. Но как быть с главными злодеями Земли? Почему  смерть не забрала их раньше? Или они знали какие-то секреты, как избежать смерти? Лана лишь пожимала плечами.
Она говорила, что в жизни каждого человека есть определенная миссия, цель. И мы к исходу дней должны ее достичь. Ведь почему некоторые люди так мучительно умирают? Они просто не успели сделать задуманного. Они не достигли цели. Но для чего живет она, Лана не знала.
Однажды, когда она отправилась в магазин, ей встретился Игорь. Вел он себя спокойно, просил прощения, раскаивался. Я увидела его со стороны и сразу подбежала к подруге. Лана его внимательно слушала и молчала. Мне еле удалось отвести ее в сторону. Начала ей внушать, что не надо быть дурой и верить его басням. Не надо еще раз наступать на те же грабли. Но она отрицательно покачала головой. Говорит: «Ты ничего не понимаешь». В общем, я действительно ничего не понимала. Игорь пригласил ее в ресторан. Мы с мужем тоже заказали там столик. Мало ли, что могло прийти ему в голову. Место еще такое красивое. Везде полно зеркал. Я все боялась, что он разобьет одно из них. Страшные картины рисовала. Но все обошлось. Они мирно беседовали. Муж мне сказал, если я еще буду лезть в личную жизнь подруги, то он меня бросит. Конечно, бросить меня он бы не посмел, но рисковать не хотелось. Все же у меня на руках маленький ребенок.
Тогда я ничего не знала. Только потом Лана призналась. В том ресторане она видела смерть. Почувствовала холодок, пробежавший по телу. Но знаков на лице Игоря не было. Выходит, у него еще есть время. Ей стало его жаль. Она пожалела человека, который пытался ее убить. Будь я на ее месте, я никогда бы не поступила так, как она. Лана решила подарить ему несколько дней счастья. Решила подарить себя, чтобы он смог умереть счастливо. Глупости. Да и пусть умирал бы себе. Это все равно, что переступить через себя. Тебе в лицо плюют, а ты вытираешься и ждешь, когда в тебя плюнут снова. Да я бы просто так не стояла. Мало бы никому не показалось.
В общем, после той встречи в ресторане Лана переехала к нему. Она забрала все вещи, которые хранились у меня, и старалась больше со мной не разговаривать. Наверное, не обошлось без моего любящего мужа. Он же не мог промолчать.
Но дело не в муже. Через несколько дней моя подруга оказалась в больнице. Она звонит мне и говорит, что я должна срочно к ней прийти, иначе будет поздно. Я бросила все дела и прилетела. Лана выглядела неважно. Ее подключили к специальному аппарату. Она не могла дышать самостоятельно. Девушка чувствовала, что скоро смерть придет и за ней. Но я никак не могла понять, почему совсем недавно у нее не было никаких проблем со здоровьем, а теперь она находится на грани жизни и смерти. Что случилось? Лана рассказала мне страшную историю. Игорь опять начал ее ревновать. Он схватил со стола нож и кинулся на нее. В зеркале она увидела белую тень. Лана испугалась, кинулась бежать. На лестничной площадке Игорь ее поймал. Еще секунда, и она бы умерла. Но каким-то чудом ей удалось увернуться. Молодой человек не удержался и упал, просчитав лестничный пролет. Лана подбежала к нему и увидела, как смерть склонилась над ним. Даже не пришлось проверять пульс. Приехала скорая помощь и зафиксировала смерть. Лана внезапно почувствовала себя плохо. Ей померили давление и решили госпитализировать. Уже потом выяснились подробности. К сожалению, я не запомнила того сложного медицинского названия, которое произнес мне врач. Он подошел ко мне в коридоре и сообщил, что у моей подруги нет ни единого шанса выжить. Она слишком поздно обратилась за помощью. Но, позвольте, начала я, разве эта болезнь не имела каких-то симптомов? Почему мы ничего не замечали раньше? Лана никогда не жаловалась на здоровье. Ведь ее неоднократно проверяли, но ничего не обнаружили. Как такое возможно? Доктор лишь пожал плечами.
Я вернулась в палату и задала Лане прямой вопрос: видит ли она собственную смерть. Да, кивнула в ответ головой. Смерть стояла неподалеку. Она указала мне рукой на то место, где витал дух. Но я ничего не увидела. Слезы навернулись на глаза. Я просила ее бороться, просила не сдаваться. Ну и пусть смерть стоит рядом. Может, она пришла к другому пациенту, лежащему через стенку. Но Лана сказала, что смерть пришла за ней. У нее уже начали темнеть руки, а это верный признак смерти. Она не хотела бороться. Я сидела с ней рядом до тех пор, пока моя подруга не закрыла глаза. Не знаю, удалось ли ей поговорить со смертью или нет. Думаю, Лана хотела бы узнать, почему именно она могла предчувствовать великое несчастье, которым кончается наша жизнь.
Спустя время, когда ее не стало, я встретила одного из тех ребят, которые приходили за ней. Я попыталась с ним заговорить, но он сделал вид, будто меня не замечает. Мне хотелось узнать, удалось ли им понять природу ее дара, удалось ли с пользой применить ее возможности. К сожалению, я так и не получила ответ.
У меня было много времени, чтобы взвесить все, что произошло. Быть может, Лана оказалась права. Мы не в силах изменить ход событий. Если человеку суждено умереть, мы не должны ему мешать. Но как определить, не было ли предначертано судьбой побывать в больнице, на самом краю, а потом вернуться, чтобы исправить ошибки? Может быть, она случайно нарушила планы и спасла человека, который заслужил смерть. Если бы Игорь умер, все пошло бы иначе. Может, тогда, в ресторане она видела собственную смерть, пришедшую за ней, но еще не догадывалась, думая, что призрак следует за ее спутником. И чем больше я над этим размышляю, тем сильней понимаю, как мне не хватает Ланы. Только она могла ответить на многие вопросы. Но обратного пути нет. И я рассказываю эту историю только потому, что не могу больше молчать. Мне кажется, если память о Лане будет жить, то ее жизнь наполнится смыслом. Впрочем, я не знаю, имею ли права говорить вам об этом. Потому, лучше держите в тайне все, что я вам сейчас рассказала.




























Воспоминания.

Наверняка у каждого из вас бывали ситуации, когда вы  останавливались и вдруг понимали, что это уже происходило в вашей жизни. Неожиданно слышали те же самые слова, что и много-много лет назад, хотя совершенно не помните, как могли слышать их раньше. Или приезжаете в незнакомый город и видите человека, которого хорошо знаете, хотя, судя по фактам, видеть его прежде никак не могли. Или как объяснить вещие сны? Откуда они берутся? Спит человек спокойно, ни о чем не думает, как вдруг среди ночи приходят к нему видения, а потом встаешь утром и все, что видел во сне, постепенно начинает сбываться. В мельчайших подробностях.  Почему же так происходит?
Никто не может дать точного ответа. Одни считают, что все происходит случайно. Они не верят самим себе, никому не говорят о своих подозрениях и просто внушают, будто ничего не произошло. Другие же создают целые теории, с цифрами и фактами. Они утверждают, будто человек проживает не одну, а много жизней. И то, что мы видим – отголоски предыдущих жизней. Есть еще тысячи теорий. Но последняя из них наиболее мне близка. Почему? Чтобы понять меня, вам придется узнать об одной истории, которая случилась на самом деле.
Свою жизнь я могу разделить на два этапа: до аварии и после аварии. В тот день мне было нужно сдать анализы в больнице. Ничем страшным я не болела. Так, обычные предосторожности. От поликлиники до моего дома – десять минут ходьбы, причем не нужно никуда сворачивать. Выходишь из дому и идешь по прямой. Мне повезло обойтись без очередей и надоедливых бабушек, которые надеются продлить свои дни с помощью лечения. И тогда я шла и старалась придумать, чем бы мне эдаким заняться. Кажется, и дел особенно не было. Машины мелькали одна за другой то навстречу мне, то наоборот. Вдруг услышала какой-то нарастающий шорох. Даже ничего сообразить не успела. Дальше последовал удар, и я потеряла сознание.
Уже потом, лежа в больнице, мне рассказали, как все произошло. Пьяный водитель не справился с управлением и на приличной скорости заехал на невысокий бордюр, а потом и  на тротуар. Меня сбили, как кеглю. Чудом осталась в живых. У меня были множественные переломы и синяки. Подозревали перелом позвоночника. Незагипсованных участков тела оказалось не так уж и много. Зато память не потеряла. Скорее, наоборот. Появились лишние воспоминания. Перед тем, как прийти в себя в больнице, мне снился сон. Я не видела собственного тела, зато чувствовала такую легкость, как будто могла летать. Я шла по старому деревянному мостику. Посмотрела под ноги. Сквозь доски видна вода. Течение сильное. Рядом камыши. Слышно, как они шуршат. Я перехожу по мостику и иду по дорожке. Вокруг зеленая трава с мелкими цветочками. Могу различить полынь с пряным запахом и цикорий. Какие-то колючки, колоски. Я не разбираюсь в растениях. В руках у меня удочка и ведро. Я собираюсь идти на рыбалку. Но вдруг раздается до боли знакомый женский голос: «Домой!». И я устремляюсь обратно, в мир реальности.
Долго полунамеками общалась с мамой. Я боялась признаться, что вижу во сне то, чего в жизни со мной никак не могло произойти. Мама не верила в мистику, а потому мне просто назначили бы лекарства и несколько раз проверили бы, адекватна я или нет. Выяснилось только то, что ни мама, ни папа не жили раньше в деревне и никаких родственников за городом у нас не осталось. В их воспоминаниях нет мостиков и камышей. Никто из них не любит рыбалку и понятия не имеет, как называются некоторые травы.
Но забыть о том сне мне никак не удавалось. Он приходил ко мне снова и снова. Я то доходила до середины мостика и заглядывала вниз, наблюдая, как расходятся круги на воде, то успевала удалиться по дорожке до самого леса. И каждый раз в руках у меня было ведро и удочка. Как будто в памяти всплывали события одного и того же дня. Когда приходишь в себя после очередного видения, становится страшно. Сердце так и бьется в груди, как будто тебя резко разбудили, или вылили ушат воды в тот момент, когда ты никак этого не ожидал.
Спустя какое-то время, когда руки начали меня слушаться, стала замечать появление странных привычек. Я брала коробок спичек и обстукивала все его краешки об тумбочку, стараясь с каждым разом совершать движения все быстрее и быстрее.
Однажды ко мне в палату зашла медсестра. Наверное, перед тем она успела выкурить сигарету. Запах мне показался не просто знакомым, но даже приятным, хотя раньше я никогда не курила. Если бы отец увидел меня с сигаретой в руках, отбил бы желание курить мгновенно, потому никогда не рисковала собственным здоровьем. Да и потребности такой не возникало.
Вначале я не придала значения столь мелким деталям, возникшим в моем сознании. Думала, проявляется переходный возраст. К тому же мне постоянно приходится принимать различные препараты. Никто не знает, как они могут воздействовать на мой организм. Но, когда и близкие мне люди заметили произошедшие перемены, я забила тревогу. Представьте себе, я увлеклась футболом. Никогда его не любила и даже по телевизору не смотрела. А тут, как только начинался матч, меня от экрана не оторвешь. И болеть ведь стала с энтузиазмом, едва с постели не соскакивала. Когда же контролировала собственные эмоции, игра футболистов меня ничуть не волновала.
Даже речь моя изменилась. Появились какие-то странные выражения. Ведь и смех у меня раньше был другой, менее грубый и громкий.
День ото дня становилось все хуже и хуже. Особенно, когда мне разрешили выходить из палаты. Помню, я медленно ползла, придерживаясь за стенку и боясь упасть. Вдруг коридор передо мной преобразился. Исчезли новые лавочки, превратившись в потрепанные засиженные и старые. Краска на стенах местами отставала, местами пожелтела от прикосновений человеческих рук. И вдруг навстречу мне бежит по коридору маленький кучерявый мальчик. Я расставляю руки и ловлю его. Он смеется и хочет мне что-то сказать. Я успеваю рассмотреть его нос картошкой и светло-карие глаза. На этом видение исчезает. Я вновь оказываюсь в больнице.
Помню, странные мысли приходили в мою голову. Казалось, я медленно схожу с ума. Грань между моей собственной жизнью и событиями, происходящими в воспоминаниях, постепенно исчезала. Моя личность растворялась посредине двух миров: реального и нереального. Зная, что во сне придется снова попасть на тот деревянный мостик, уже не хотела засыпать. Всячески пыталась отсрочить приближение воспоминаний.
Когда лежишь в больнице, есть много времени для размышлений. Быть может, впервые начинаешь задумываться о своей жизни. И наличие этого огромного количества свободных минут и даже часов заставляют тебя тысячу раз возвращаться к решению одних и тех же проблем. Я пыталась и не могла понять, почему видения преследуют именно меня. Наверное, что-то в моей жизни было не так. Я избранная? Или мои родители стали всему виной? Почему же видения приходят снова и снова? Какова их цель? Какова их причина? Я ударилась в мистику, и просила отца разыскать как можно больше книг о ведьмах, колдунах, заговорах и так далее. Но ничего подобного узнать мне не удалось. Никто не давал ответа на мучившие меня вопросы. Я попыталась контролировать сны, как это советовала одна провидица. Но видения приходили помимо моей воли. Они возникали внезапно, когда я не размышляла о них. И также внезапно они покидали меня.
Чтобы собрать разрозненные мысли воедино, решила их записать. В первом столбце зафиксировала дату события, во втором само событие, в третьем частоту встречаемости. Получилось следующее: мостик мне снился чаще всего. На втором месте голос незнакомой женщины, причем во сне он казался до боли знакомым. Третье место занимало отражение расходящихся кругов на воде. Почему-то сделала выводы: женщина мне очень дорога, тайна в мостике. Он разгадка всех моих бед. Но как его найти? Как выяснить, кто эта женщина. Да и есть ли она на самом деле? Не воспоминания ли это из прошлой жизни?
 Почему-то во снах возникало четкое ощущение, будто я не девушка, а парень. Сложно объяснить, даже походка не такая. Да и шла босиком. И потом, тяга к футболу и сигаретам больше характерна для мужчин. Зато к спиртному меня не тянуло. В соседней палате больной частенько баловался пивом. Уж не знаю, как ему разрешали проносить, но запах чувствовался даже в коридоре, где я привыкла сидеть у окна. Кстати, однажды выглянула в больничный двор и увидела непривычную картину. Вместо дорожки для машин скорой помощи под порывом ветра кивали мне зеленые макушки деревьев, а под ними спрятались одинокие лавочки с сидящими на них людьми. На ближней лавочке сидел мужчина с перевязанной головой и держал на руках маленького кучерявого мальчика, а рядом стояла женщина. Я не успела их толком рассмотреть, перегнулась через подоконник, как вдруг меня отвлекли, сделав замечание. Я кивнула головой медсестре, взглянула еще раз, но лавочек уже не было. Они исчезли. Может, это был тот самый мальчик, которого приходилось видеть раньше, а может, совсем другой ребенок. 
Я очень сильно замкнулась в себе и почти не находила общих тем ни с мамой, ни с папой. Кажется, они начали серьезно волноваться.
К счастью, срок моего пребывания в больнице окончился. Я могла вздохнуть с облегчением. Теперь появится возможность вернуться к нормальной жизни. Да, я была настолько наивна и думала, что на этом мои испытания окончатся. Но нет, впереди меня ожидали новые видения.
Приблизительно с неделю ничего не происходило. Даже ночью. Однако, когда я в очередной раз наводила порядок в шкафу, наткнулась на старый мамин фотоальбом. Решила его посмотреть. И тут пришло видение. Я оказалась в небольшой комнате. Стены вокруг меня обклеены старыми обоями в крупный цветочек. Справа падает свет из деревянного окна, просачиваясь сквозь маленькую тканевую занавесочку. Я делаю несколько шагов вперед, ступая по скрипучему полу. Слева проход в другую комнату. Но мне туда не нужно. Я прохожу мимо стола, покрытого старенькой вязаной скатертью, мимо кирпичной печки, побеленной недавно, и подхожу к заправленной кровати. Слышу тихую заунывную песню, которую поет все тот же женский голос. Рядом с кроватью стоит тумбочка. Я открываю верхнюю полочку и достаю старый альбом. Хочу его открыть, причем желание возникает в реальности. Но не могу. Это, наверное, и послужило причиной, помешавшей мне увидеть фотографии. Я очнулась. Мурашки побежали по телу. И почему мне никак не удается контролировать видения? Ничего не могу в них изменить. Совершенно.
Возникла идея: если понять, в чем суть появления воспоминаний, то они должны будут исчезнуть сами по себе. Тогда решила идти от противного – стараться их вызывать. Специально ходила по городу, подолгу стояла над старыми зданиями, беседовала со старушками, сидящими на лавочках перед домами. Но ничего не менялось. Тогда я отправилась на рынок в то место, где торгуют старыми вещами. Может, какая-то мелочь вновь вызовет в голове воспоминания. Мне очень понравились слоники, выставленные по размеру от большего к меньшему. Они когда-то были популярны. Их ставили в серванты для украшения. Но даже слоники не вызвали никаких воспоминаний из прошлого. Я садилась перед ними, старалась сосредоточиться, но видения меня не посещали.
Кажется, я зашла в тупик в своих попытках выяснить хоть что-то новое, как вдруг все изменилось в один момент. В гости к отцу приехал его старинный друг, который очень любил рыбалку, а потому частенько путешествовал по стране, пытаясь найти самое рыбное место. Обычно он привозил интересные сувениры. Не обошлось без подарка и на этот раз. Я развернула упаковку и чуть не ахнула. Передо мной лежала птичка-певунья. В такую поделку, изготовленную из дерева, наливают немного воды и с силой дуют. Тогда она начинает приятно петь, как будто настоящая. Я поняла, что когда-то уже держала ее в руках. Чудом не сказала вслух, успела сдержаться. Решила выяснить, откуда же привезли эту поделку. Кажется, вела себя назойливо. Зато узнала следующее: папин друг нашел потрясающее место для рыбалки и предлагает отцу, как только тот немного освободится от работы и возьмет отпуск, сразу же поехать в этот великолепный уголок. Там нет цивилизации. Дорога неасфальтирована. Многие дома заброшены, зато те местные, кто остались, очень доброжелательны, с готовностью принимают на квартиру за небольшую плату. Про мостик ничего не помнит. Впрочем, интересовали его не мосты, а рыба, которая водится там в изобилии.
Как я ни старалась, но выяснить, та ли это деревня или нет, никак не удавалось. Впрочем, у меня возникло некоторое подозрение, что совпадений в жизни бывает мало. Не может сувенир быть простым совпадением.
После отъезда папиного друга я решила во что бы то ни стало попасть в ту деревню. Отец обещал взять на летних каникулах отпуск и рвануть со мной на рыбалку, хотя в жизни своей удочку в руках не держали ни он, ни я.
К назначенному времени у меня возникли новые видения. Я увидела деревню издалека. Она находилась в низине. Пробраться к ней было возможно только через небольшую дорожку, справа от которой шло поле, а слева росли деревья. Я ехала на велосипеде. Кругом полно зелени. Среди тишины раздаются крики петухов и блеяние овец. Реже отзываются буренки. Я еду по дороге, выбирая одну колею из двух. Дома везде разные. Встречаются деревянные. Но их очень мало. Они старые и покосившиеся. Кирпичные дома ладные, новые. Местами стоят парники, сквозь пленки пролезли помидоры и манят своим красным цветом. Изгороди в основном из веток или растений. Гуси пытаются ухватить меня за ногу, но я вовремя их замечаю и отталкиваю. Где-то рядом река. Слышу гудение ветра в макушках деревьев. Солнце неимоверно палит. Даже чувствую, как нагреваются волосы на голове. Кто-то окликает меня, я оборачиваюсь на ходу, не удерживаюсь и падаю. Слышен детский смех в стороне. На этом видение оканчивается.
Второе видение приходило ко мне реже, чем первое. Наверное, всего лишь фрагмент из прошлой жизни, воспоминание о единичном событии.

Наконец, настал момент, когда папа согласился взять отпуск. Мы засобирались в деревеньку, чтобы научиться рыбалить, чтобы отдохнуть на лоне природы. Мама ехать наотрез отказалась, боясь оставлять дом без присмотра. Отец ехал скорее из-за моей прихоти, чем по собственному желанию.
Помню, как билось мое сердце, когда мы выехали. Безумно хотелось выяснить, правы ли мои догадки по поводу деревни. Если да, то жить станет значительно проще, ведь появится долгожданный ответ на мучительные вопросы. Если нет, то… Я старалась об этом не думать.
Мы  выехали рано утром, чтобы успеть к полудню и не мчаться по палящему солнцу. Я спала на заднем сидении. Только когда съехали на проселочную дорогу, от сильного толчка очнулась. Знакомое поле расположилось слева. Оно также засеяно пшеницей, как и в моих воспоминаниях. Справа деревья. Но они значительно изменились. Выросли что ли. Я точно знала, где машина завернет направо. Я уже видела эти дома, я знала, что по дорожкам могут прогуливаться гуси и овцы, что на поляне пасутся коровы, прячась под деревья. Только тогда все было несколько иначе. Как будто деревья выросли, дома успели развалиться, а на их месте местами возникли новые. Да, я однозначно приезжала в деревню много лет назад, в своей прошлой жизни.
Мы остановились в домике, расположенном недалеко от реки. Если посмотреть с огорода вдаль, то можно увидеть воду. Здесь нас встретил дедушка, едва передвигавшийся с помощью палочки. Сложно определить, сколько ему лет. Еще сложней понять, как ему удавалось следить за огородом, где росли огромные по моим меркам помидоры и огурцы. Когда я задала ему прямой вопрос, он улыбнулся, но ничего не ответил. Наверное, помогали соседи или приезжали дети и внуки. Хотя за время нашего пребывания, никто его не навещал.
Первым делом я пробежалась по берегу, отыскивая мостик. Кое-что мне удалось найти. Деревню разделяла небольшая речка, которая летом заметно мелела. Зато весной, когда таял снег, она разливалась и, судя по мостику, занимала приличные размеры. Только вот видения не возникали. Переправа выглядела заметно лучше и больше, чем во сне. Мне даже показалось, что я попала не туда. Конечно, прошли годы, причем, неизвестно, сколько точно прошло лет. Все успело измениться. Но мост… Это был совсем другой мост.
Я побродила по деревне. Некоторые дома мне казались знакомыми. Но видения больше не приходили. Мне даже удалось найти то место, где я упала с велосипеда. И снова ничего не произошло.
Тогда у меня не осталось другого выхода, как расспросить обо всем дедушку. Ведь он давно живет здесь и должен знать о старом мостике.
- Мостик? – удивился он. – Да, был у нас старый мостик. Да про него все забыли. Называли его Лешкин мостик. Давно я туда не ходил.
- А почему Лешкин мостик? – не унималась я.
- Жил у нас в деревне один парень. Звали его Лешка. По одну сторону мостика жили его родители, а по другую сторону жили его дед и бабка. Парень очень любил своих родителей, но еще больше любил стариков. Между собой они не ладили. Лешка все старался их помирить. Да вот никак не удавалось.
- И чем же кончилась история?
- Умер-то Лешка. Малой еще был. Может, такой, как ты. Отец его очень злой был. Обещал мосток разобрать, чтобы мальчик на другой берег не ходил и деда с бабкой не видел. А однажды летом Лешка пропал. Все его тогда искали. Думали, потонул, хотя плавать умел хорошо. Так потом бы всплыл. Но тела так и не нашли. А мосток тот так и остался. Люди по нему ходить боятся. Вот и заросло все травой. А теперь и опасно-то ходить. Старый он.
- Покажите мне, в какой стороне находится Лешкин мост. Мне очень надо знать.
Дед вышел в огород и махнул мне направо. Где-то за бугром и находился таинственный мостик, который долго не давал мне покоя. Пока отец вместе с другом обсуждал житейские проблемы, я вышла из дому и направилась к месту моего первого видения. И чем ближе я подходила, тем страшнее мне становилось. Сердце так и грозило выскочить из груди. Я шла, шла, шла. Казалось, дороге не будет конца. Встречавшиеся мне изредка люди провожали меня долгим взглядом, пытаясь понять, к кому я могла приехать. Мне было не до них.  Я стерла ногу, порвала шорты, зацепившись за ветку, но все равно шла. И вот передо мной предстал мостик. Его тяжело различить среди зарослей травы. Уже и камыша заметно поубавилось. Воды совсем мало. Если верить старику, то здесь можно было утонуть. Теперь, наверное, по грудь или по шейку. Небольшая речка отдавала свои воды более крупной, на берегу которой и собирались ловить рыбу отец и его друг. Я потрогала перила. Они совсем старые. Наверное, уже никто здесь и не ходит. Да, мостик наполовину сгнил. Страшно по нему двигаться. Перейти вброд я тоже побоялась. Так и осталась на том берегу. Видела тот самый дом, который манил меня раньше. И все же я побоялась перейти. Осмотрелась по сторонам. Да, вот здесь, наверное, был дом Лешиных деда и бабки. От него остались лишь развалины, поросшие сорняком. Я постояла еще какое-то время в нерешительности и вернулась обратно. Нет, не возникло ощущение, что я готова совершить возвращение в прошлое.
Вечером спустилась в беседку к отцу. Он уже научился ловить рыбу и с радостью показывал улов. Я кивала головой, а сама продолжала думать о мостике. Комары, почувствовав, что кровь у меня гораздо вкуснее, чем у остальных, решили наесться до отвала. Так и кидались. Я отбивалась из последних сил. Один так сильно вцепился мне в щеку, что я, не задумываясь, со всего маха ударила себя по лицу. В глазах резко потемнело, а в следующую секунду стаей пролетели воспоминания, как фотографии из альбома. Вот он, старый дом деда и бабки, теперь они стоят перед домом, кот лежит у печки. На столе стоит самовар. Мои следы на снегу. Пес бежит навстречу. Его мокрый нос перед моим лицом, а я лежу на снегу. Горячий пирожок в руках, от него идет пар. Отец бежит с лопатой, ему наперерез выскочил дед. Они ругаются. Дед хватает отца за грудки. Тот отталкивает его. Старик падает на снег. Появляется мама. Она пытается утянуть отца. Бабушка машет на них тряпкой и бежит к деду. Я вытираю лицо и вижу кровь на ладони.
- С тобой все в порядке? – надо мной стоит папа. Кажется, задает мне вопрос не в первый раз. Я киваю. Говорю, что вдруг стало плохо. Даже сама не ожидала. Его друг утверждает, что меня слишком долго держали в городе. Ребенок не привык к переездам и смене климата. Что ж, мне приходится соглашаться.
Утром, когда рыбаки отправились к реке, я тоже встала рано и отправилась к заветному дому. К нему вела дорога через дальний мост, в обход. Конечно, многое изменилось, но дом остался таким же, как и много лет назад. Я несколько раз прошла мимо него, пытаясь придумать какой-нибудь повод для того, чтобы попасть внутрь. Не могу же я кинуть с порога, что в видениях ко мне приходит Леша и пытается через меня передать им весточку. К тому же совсем неясно, кто теперь живет в доме. Может, уже новые хозяева.
Я увидела во дворе женщину, которая подвязывала виноград. Каким-то неведомым чутьем она поняла, что за ней наблюдают. Кажется, женщина хотела кого-то увидеть. Но вместо этого кого-то стояла я, незнакомая ей личность.
- Извините, - тихим голосом произнесла я. – У вас не найдется воды. Очень пить хочется.
Она кивнула головой. Так я попала во двор. В принципе, там тоже мало что успело измениться. Судорожно пыталась придумать, как же продолжить знакомство. Нужные слова никак не приходили в голову. Вот я попила, теперь мне нужно покинуть чужой двор. Но я не имею на это права. И тут начала говорить. Даже сама не знаю, откуда хватило храбрости.
- Нина Федоровна, мне нужно с вами поговорить. Да, не удивляйтесь, я не только знаю, как вас зовут. Вы сейчас должны успокоиться и выслушать меня внимательно. От этого зависит не только ваше будущее, но и мое тоже. Лет двадцать назад здесь произошло страшное событие. Умер ваш сын Леша. Да, он умер. Не нужно тешить себя надеждой, будто рано или поздно он вернется.
Женщина хотела возразить, но сдержалась. У нее перехватило дыхание. Когда-то давно, будучи молодой, она ушла под лед. Сильно болела. Но особенно не давал покоя голос. Вот и теперь он ее подводил.
- Я знаю, что у вас сильно болит горло. И даже знаю, что ваш муж однажды испугался взорванного баллона. Он думал, что где-то рядом стреляют, а на самом деле взорвался баллон с огурцами. Помните, как смеялись тогда над ним? Ведь никто, кроме Леши и вас не мог об этом догадываться? Не правда ли? Я часто вижу то, что видел ваш сын. Его воспоминания не дают мне покоя. Я вижу мостик, по которому иду, держа в руках удочку и ведро. Вы зовете его домой, он оборачивается, но все равно уходит. Когда это случилось? В его последний день? Он ушел и не вернулся?
- Да, - с трудом произнесла она. – Проходите.
Женщина не хотела, чтобы в их разговор вмешались случайные свидетели.
- Как давно я здесь не была. Вы сняли фотографии со стены, - заметила я. – Да, они висели над кроватью. А в зале постелили новый палас. Раньше была дорожка. Я помню. Шторы поменялись.
- Да, те совсем пожелтели, - согласилась Нина Федоровна, все еще не понимая, как такое возможно.
- Можно увидеть его фотографии? Я никогда его не видела, хотя знаю о нем почти все.
- Хорошо, - она достала тот самый старый фотоальбом и протянула мне.
- А он был красивый, - призналась я. Высокий парень с русыми волосами и светлыми глазами. Леша улыбался. И улыбка вызывала доверие. Обычно многие люди улыбаются натянуто-формально. А он искренне. Удивительно.
Женщина долго смотрела на меня, потом внезапно упала на колени и начала рыдать. Я пыталась ее успокоить. Прошло какое-то время. Мне пришлось поведать ей всю историю моих видений. Кажется, она поверила.
- Я должна знать все, иначе не удастся понять, почему приходят воспоминания. Леша хочет что-то сказать, но я пока его не понимаю. Вот, например, почему вы поссорились с родителями?
- Они мне не родители. Я осталась сиротой. Дядя принял меня в свою семью. У него своих было семеро, а тут еще я. Старшие меня часто обижали, а он старался защитить. Когда встала на ноги, мне понравился один парень. Очень красивый. Многие на него глаз положили. А он выбрал меня. Одной из сестер отказал, а меня выбрал. Я теперь понимаю, что не по любви замуж вышла, назло сестре. Я забеременела. Появился на свет Лешенька. Андрей, муж мой, уехал на заработки. Год тогда неурожайный выдался. Я снова была беременна. Тогда дядя и забрал маленького Лешеньку к себе. Второй ребенок рос хиленький, к третьему году жизни и помер. А Леша привык у деда бывать. Там ему интересней. Снова ссориться начали.
- Знаю, - я пыталась настроиться на волну воспоминаний, но они никак не хотели приходить.
- Ведь дед всегда хотел помириться, а муж мой был против. И не знаю, что таково между ними произошло. А потом Леши не стало, - Нина Федоровна едва сдерживала слезы. – Андрей совсем спился. Года не прошло, его хоронила. Вот младшего, получается, третьего сына с трудом на ноги подняла. Теперь в город уехал. Носа не кажет. Так, позвонит иногда, а то ему некогда. Живу одними воспоминаниями.
- Все равно не могу понять, - призналась я. – Вспомните, пожалуйста, что же такого могло произойти приблизительно полгода назад. Именно тогда ко мне пришли первые видения.
- И сказать не могу. Кажется, ничего. Да, по зиме приезжал один грамотей. Хочет он тут участок купить, построить дачу. Но дороги-то у нас нет. Вот он и хочет здесь проложить новый путь через лесок, чтобы его, значит, убрать, а на его месте напрямую путь будет, а не так, что петлять приходится.
- А далеко от старой дороги?
- Да прилично будет. Село у нас большое. Оно разбросано далеко, а живут людей мало. Кто уехал, кто участок бросил. Вот и нет хозяев. Хочешь, я тебя отведу в лес? Там уже работу начали. К следующему году, может, и дорога будет.
- Пойдем.
Как только мы вступили в лесок, воспоминания так и навалились на меня. Стоило повернуть голову, как всплывала старая картинка. И как же быстро на самом деле растут деревья! Мы прошли вглубь. Я обернулась, стараясь понять, насколько просматривается лес из села. Как только повернула голову обратно, почувствовала дикую боль, которая пронзала все мое тело. Кровь идет ртом, я не могу двигаться, нет сил. Падаю на землю. И это небо над головой, и эту деревья. Они шуршат. Я хочу позвать на помощь, но голос мой не слышен. Кто-то бежит от меня. Повернуть бы голову. Но…
- Очнись, очнись, - кричит Нина Федоровна. Я лежу на земле и медленно начинаю приходить в себя. – Что с тобой?
- Не знаю. Я умирала. У вас есть какая-нибудь тряпочка?
- Зачем?
- Мне нужно запомнить это место.
Нина Федоровна сняла с головы платок и привязала его к дереву.
- Мы вернемся сюда, но только не сегодня. У меня нет столько сил, чтобы еще раз переживать смерть.
Женщина тихо плакала, стараясь не показывать своих слез. Да, я не хотела бы оказаться на ее месте. Вот так живешь себе много лет одной надеждой, что, может быть, вернется сын, постучится в дверь и скажет, мол, должен был уйти, а вот взял и вернулся. А теперь надежды развеяны. Сын умер еще много лет назад, а незнакомая девушка приходит и заявляет, будто видит сны, в которых Леша пытается раскрыть тайну своей гибели.
Тем вечером мне пришлось во всем признаться отцу. Он не хотел верить до тех пор, пока не повидался с Ниной Федоровной. Наутро приняли решение копать в том месте, где остался платок. И по сей день не могу понять, как мне поверили жители деревни. Нина Федоровна прошла по нескольким дворам, слух разнесся по все селу. А утром большая часть местных жителей стояла в лесу.  Кто-то пришел поглядеть, кто-то принес лопату и принялся за дело. Я сидела на пеньке неподалеку и молчала. На меня смотрели, как на сумасшедшую, но все равно верили. Верили вопреки здравому смыслу. Я слышала, как один старожил заявил, что в лесу парню делать нечего. Он не пошел бы туда. В те годы там водились кабаны. Редко кто решался отправиться туда. Начали вспоминать, как в ту зиму хорошо шла охота. На другом берегу реки был заповедник. Впрочем, он есть и сейчас. Но тогда там водились дикие животные. Местные не переплывали на островок, оставляя зверя на худшие времена. Иногда кабаны или лоси переплывали через реку на другой берег. Тогда на них устраивали охоту. Вспоминали, какое вкусное мясо у косули и как ценился зверь. Я сидела с закрытыми глазами и размышляла, а вдруг произошла ошибка. Может, видение меня обмануло? Что тогда? Позор? Сумасшедший дом? Пусть так, но стоило рискнуть.
Вдруг все замолчали. Я насторожилась. Но воспоминания не приходили. Пришлось довериться собственным глазам и покинуть свое убежище. Копатели обнаружили металлическое ведро, следом достали удочку, вернее нечто похожее. Через некоторое время обнаружили и тело. Сомнений не оставалось. Это был Леша. Его мама ревела в голос. Я глянула на них со спины. Они все стояли рядом, в большом кругу, обступив останки умершего. Мне не оставалось ничего иного, как уйти. Там я оказалась лишней.
«Теперь можно вздохнуть спокойно», - размышляла я. Воспоминания не были случайностью. Они помогли восстановить прошлое. В тот день, когда произошла авария, начались работы по вырубке леса. Дорогу могли положить прямо по останкам парня. Его душа на время вернулась в настоящее и решила помочь исполнить последнее желание умершего. Но почему тогда мне снился мостик? Все логично. В тот день он отправился на рыбалку. Мама просила его вернуться домой, но он ее не послушал, о чем, наверное, сильно жалел.
Я почувствовала усталость, которая накопилась за несколько дней. Никакого удовольствия или гордости. Просто усталость. Ни с кем не хотелось говорить. Поскорей бы окончился отпуск у папы, чтобы вернуться домой и больше не вспоминать о случившемся. Наконец-то вернется обычная жизнь.
На следующий день хоронили Лешу, парня, которого я никогда не видела, но который изменил мою жизнь навсегда. Мне пришлось присутствовать. Никогда не ездила на кладбище, даже тогда, когда хоронили близких. Не могу сказать, что брезгую. Скорее, не хочу лишний раз расстраиваться. Мы вышли из деревни и отправились влево. Покосившиеся кресты были заметны издалека. Из каждого двора был, по крайней мере, один представитель. Никто не остался в стороне. Многие желали проститься с мальчиком, пролежавшим в земле почти пару десятилетий. Я чувствовала себя изгоем. Даже дед, у которого мы жили, шел где-то в середине, живо перебирая ногами. Мы с отцом следовали в хвосте. Говорить не хотелось. Он прижал меня к груди и не отпускал. Приглашенный на панихиду священник шел впереди. Я невольно нащупала крестик на груди и сжала его в ладони.
И тут меня посетила мысль, а ведь у Леши тоже был крестик. Вот только откуда я могла об этом знать? Как будто эхом мне в ответ послышался  голос одной старухи, которая сообщила, что креста-то и не нашли. Священнику пришлось дать новый. Нехорошо, мол, когда крест теряют. Какое-то подозрение возникло у меня. Нет, не может быть. Я попыталась отвязаться от мыслей, уставившись на гроб, который несли впереди. Если моя миссия не окончена, то появятся новые видения. Значит, пока их нет, можно жить спокойно. Если мальчика перезахоронят, то его душа успокоится, и ничего более не случится. Я знала об этом. В ту минуту мне хотелось, чтобы все кончилось. И потому не просила больше видений, старалась ни о чем не думать, а только слушать священника и смотреть под ноги.
Когда гроб начали засыпать, я впервые с облегчением вздохнула. Теперь Леша нашел свое последнее пристанище среди могил отца и деда с бабушкой. Они все в одной земле, рядом. Значит, помирились.
Вечером я попросила папу вернуться обратно. Мне казалось невозможным находиться в месте, где в меня постоянно тыкают пальцем и обсуждают. Жители села едва не сошли с ума. Они несли ко мне воду, думая, что я могу ее посвятить. Потом приставали с разными вопросами, касающимися тех, кто уже давно покинул сей бренный мир. Но я ничем не могла им помочь. Мне не хотелось, чтобы обо мне узнали за пределами села. Пусть история закончится как можно скорей. Тогда  я продолжу нормальную жизнь.
Папе не оставалось ничего другого, как согласиться со мной. Мы спешно собрали вещи и решили выехать той же ночью, чтобы никто не помешал нам совершить задуманное. Напоследок у меня возникло желание попрощаться с Ниной Федоровной. Пожалуй, это единственный человек, кого мне стало жалко. Я украла у нее последнюю надежду. Имеет ли смысл ее дальнейшая жизнь?
Мы долго с ней беседовали. Она не отпускала нас. Ей хотелось выговориться. Я внимательно слушала. И чем больше я ее слушала, тем больше понимала, что история еще не окончена. Да, Леша найден. Но почему вместо того, чтобы отправиться к реке, он пошел совсем в другом направлении? Почему его тело не нашли сразу, хотя в лесу его искали? Выходит, кто-то закопал тело мальчика. Но зачем? Кому понадобилась его смерть? Неужели его убили? Ведь в противном случае, если бы мальчик умер сам, его тело так и осталось бы лежать в лесу. Его не имело бы смысла закапывать. Любопытно.
Я попросила папу повременить с отъездом. Мне нужно понять, что же произошло много лет тому назад, когда меня еще не существовало даже в планах моих родителей. Я села в зале, где из незакрытых окон падал тусклый свет луны. Но почему теперь, когда видения могли дать ответ на мучившие вопросы, ничего не происходило? Ведь Леша должен знать причину своей смерти. Я попыталась восстановить в памяти те воспоминания, которые нахлынули на меня в лесу. Кровь, много крови. Она льется через рот. Удаляющиеся шаги. Я провожу рукой по груди. Точно! Креста уже не было! Тогда где можно потерять крестик? Пытаюсь восстановить в памяти другие воспоминания. Я падаю с велосипеда. Слышу детский смех за спиной. Крест на мне. Я его отчетливо вижу. Он висит на серебряной цепочке. Что же не так? Почему крестик не дает мне покоя? Что не сходится в этой истории?
Я решила просмотреть все личные вещи Леши. Может, хоть они вернут воспоминания? Мама хранила их в ящике, боясь выкинуть. Все же до последнего надеялась на его возвращение.
- Мне бы хотелось что-нибудь взять на память, - попросила я. – Вещь, которая была для него дорога.
- Не знаю, можешь взять, но что? Был у Леши нож. Он очень его любил. Настоящий, охотничий. Ему дед подарил. Леша всегда с ним не расставался. А вот где он, даже не знаю. Вместе с ним пропал. Может, и я куда дела. Времени-то сколько прошло.
- Нож? – насторожилась я. -  Но я о нем ничего не помню.
- Не помнишь? Странно. Леша и на рыбалку с ножом ходил. Пристегнет его к ремню и носит. Была у него привычка одна. Заходит в огород, достанет нож и срежет огурец или помидор ножичком-то. Вроде как забава.
Я пыталась представить, как захожу в огород и срезаю огурец.
- Значит так, мне нужно совершить одно путешествие. Я хочу пройти тем маршрутом, что и ваш сын. Я должна понять, что такого произошло в тот день.
- Нет, - уверенно заявила Нина Федоровна. – По мостику ходить я не разрешу. Он уже разваливается. Ты упадешь. Там вода грязная. Как ты не понимаешь?
- Хорошо. Я не буду ходить по мостику. Я обойду. Но начну путь с того места, где кончается мост. Мне нужно пройти его путем. Иначе никак.
Было темно, когда мы перебрались на другой берег. Пришлось подсвечивать фонариком дорогу. Прошли мимо дома, где жили дед и бабка. Затем свернули на тропку и пошли мимо деревьев вдоль течения речушки. Поднялись выше по прямой, потом свернули и выбрались к лесу. Я долго ходила среди деревьев, пытаясь найти то место, где упала в первый раз. И зачем он пришел сюда? Или не пришел? Может, его принесли? Откуда же появилась кровь? И тут в мою голову пришла потрясающая мысль.
- Может, вы мне и не поверите, - начала я. Наверное, голос был грозный, потому как меня внимательно слушали, – но мы должны выкопать тело Леши. Да, это кощунственно. Но мы должны это сделать. Если мои подозрения подтвердятся, то мы узнаем, как умер Леша. Ведь вы этого хотите?
- Да, - тихо сказала Нина Федоровна.
Через полчаса мы оказались на кладбище с лопатами в руках. Не знаю, как отец согласился на такое. Картина жутковатая. Четыре человека выкапывают покойника. Очень не хотелось, чтобы нас увидели, потому старались двигаться как можно тише и фонарик не зажигали.  Благо ярко светила луна. Когда гроб откопали и открыли, я стала внимательно рассматривать тело умершего. Признаюсь честно, меня едва не вырвало прямо там. Пришлось сдерживаться из последних сил. Я четко помнила, как хваталась за грудь, как поднимала руку в крови. Что я искала? Пулю. И я ее нашла.
Лешу застрелили. Он не умер сам, его убили. Стреляли со спины, пробили ребро. Пуля осталась в теле. Он истекал кровью. Быть может, его действительно убили не в лесу, а очнулся он именно там. Друг моего отца внимательно изучил пулю и сделал вывод, что стреляли из охотничьего ружья. Выстрел меткий. Целили в сердце. У парня не было шансов выжить. Возможно, попытался убежать.
Я слышала шаги. Шуршание листьев под чьими-то ногами. Кто же совершил убийство? Кто этот человек, который шел по лесу?
Утро следующего дня мы встретили у Нины Федоровны. Я молчала, пытаясь свести воедино все последние события.
- Леша когда-нибудь лежал в больнице? – наконец спросила я.
- Нет, никогда. Он всегда отличался крепким здоровьем.
- Но я точно помню, что видела больницу его глазами.
- Больницу? Брат его лежал, младший, который сейчас в городе живет.
- Он кучерявый со светлыми глазами?
- Да. Андрей Андреевич.
- И все же это не то. Воспоминания всегда начинались с мостика. Вот в чем должна быть разгадка. Нам нужно узнать, что находится на дне. Тогда станет ясно, кто убил Лешу и почему.
Пока они смотрели на меня ничего не понимающими глазами, я резко вскочила со своего места и кинулась к мостику. Я должна пройти по нему, должна вспомнить, что упало у меня, отчего шли круги по воде. Уверенно вступила на старые доски, сделала пару шагов и ушла на дно. Казалось, здесь было неглубоко, но я нырнула с головой. Открыла глаза, едва успев набрать воздуха в легкие, и увидела то, что искала. Но у меня не хватило сил, чтобы достать это из воды. Вынырнув, попросила отца сделать то, что не могла сама. Папа, надев маску для ныряния, исчез под водой. Утром ледяная вода сковывала движения, заставляла ускориться. Но папа никак не появлялся. Мутная вода не давала нам ответов, что происходит под ней. Мне впервые стало страшно. Я пожалела, зачем же отправила отца? Зачем была готова принести жертву? Но вот его голова появилась на поверхности. Он протянул вверх некий мешок, весь покрытый тиной и мелкими водными жителями.
На берегу мы развернули сверток. В нем хранились дорогие украшения.
- Но кому они могли принадлежать? – удивилась Нина Федоровна.
- Вашему мужу, - призналась я. – Видите, здесь крестик. Вы его узнаете? Да, он когда-то принадлежал вашему сыну. Раньше сверток хранился в деревянной коробке, но с годами его размыла вода, доски рассохлись и испортились. Этот коробок закопал ваш муж. Он хранил в нем оружие и ценности. Возможно, часть сокровищ из его тайника он перепрятал.
- Да, возможно, - согласилась женщина, все еще не в силах поверить увиденному. – Когда пропал Леша, Андрей несколько раз нырял здесь. Мы думали, Леша утонул. Одна из дощечек сломалась. Он мог подвернуть ногу и упасть в воду. Удариться головой и  умереть. Андрей нырял и искал его тело. Но ничего не нашел.
- Он нырял по другой причине. Там хранился его тайник. Никто и не догадался бы там искать. А ведь тогда, когда я спрашивала вас про больницу. Ведь вы мне тогда не всю правду сказали. Ведь не только младший сын лежал в больнице. Ваш муж тоже лежал в больнице. У него была проломлена голова. Он, кажется, упал. А вы знаете, что навещать его приходила другая женщина с ребенком? Не знаете? А ваш сын это знал.
- Неужели Лида?
- Я не знаю, как ее зовут. Она еще жива?
- Да. Ты должна ее увидеть. Она единственная не пришла на похороны моего сына.

Мы отправились в соседнюю деревню. Там нас встретила та самая Лида, которую я видела из окна в больничном дворе. Да, женщина успела заметно постареть. Я смотрела на нее и пыталась понять, какую роль она сыграла в этой истории.
- Почему вы не были на похоронах? – с ходу начала я. У меня не было ответов, не было подсказок, но внутреннее чутье подсказывало, как следует поступить. – Молчите? А я могу сказать. Ведь вы уже слышали обо мне? Конечно, слышали. Вы знаете о тех видениях, которые приходят ко мне. Я знаю то, что знал Леша.  Может, мне рассказать, как обстояло дело? Или совесть проснется? Ну же, решайтесь.
Она молчала. Вдруг на глаза навернулись слезы.
- Да, он жил со мной, - призналась женщина. – Он был моим любовником. Почти мужем. И сын тоже от него. Не знала, Нина?
- Догадывалась, - грустно, глядя в пол, ответила Лешина мама.
- Он приходил ко мне каждый раз, когда собирался на работу. Он любил только меня. Понимаешь? Ты думала, если отбила его у меня, то и делу конец? Нет, я была настойчива. Когда ты ждала ребенка, я тоже гуляла с ним. Только забеременеть не могла. Понимаешь? Это родители заставили меня уехать в соседнее село, чтобы скрыть позор. А я его любила, любила, любила. А ты его никогда не понимала. Ты его убивала, медленно, но верно. Он только со мной мог жить спокойно. Отец твердил мне, что грех отбивать мужа у сестры. Но какая ты мне сестра? Я тебя всегда ненавидела. Тебе всегда везло. А мне доставались отбросы. У меня тоже ребенок от него. И что? Ты знаешь, что твой святой муж был браконьером? Думаешь, в город на заработки ездил? Ничего подобного. Ночью перебирался на остров и бил зверей, а туши продавал. Тебе крохи приносил, а остальное мне откладывал. Мы с ним собирались уехать. Он бы пришел домой и сказал, мол, все, еду на заработки, жди не скоро. А сам бы со мной уехал. Понимаешь?
- А сын? Леша-то мой тут причем?
- Леша. Леша узнал, что у отца есть тайник. Андрей ружье прятал под мостиком, как-то его привязывал, чтобы никто не видел. Леша наступил на досточку, а ружье в воду и упало. Наверное, решил нырнуть и достать ружье-то. А там и тайник обнаружил. Вот он и догадался. Леша-то бывал у деда и однажды услышал, что его отец живет на две семьи. Сын твой решил изменить ситуацию. Он следил за отцом. Ведь не знал мальчик, что отец браконьер. Тогда ведь за это посадить могли. А Андрей почуял, что следом за ним идут. Думал, сдать хотят. Темно было, понимаешь, дождь собирался идти. Он не видел, что сын идет за ним. Не видел. Он выстрелил наугад, по очертаниям. А когда увидел, что в сына родного попал, было поздно уже. Если бы мальчика нашли в заповеднике, дед обо все бы догадался. Андрей испугался. Он перевез сына на другой берег и решил его бросить. Но тот очнулся. Он поднял голову и увидел отца. Андрей убил его. Понимаешь? Убил. И закопал. Когда шел обратно лесом увидел крестик, который зацепился за пенек. Он его взял и спрятал. Думаешь, ему легко было? Он потом жить не хотел. Как ни придет, все пьет и пьет. Хотел застрелиться, но сил не хватило. А потом водка его и прибрала. Понимаешь?
Нина Федоровна едва держалась на ногах. Папа срочно вызвал скорую. Лидия сидела за столом, без злобы глядя на соперницу.
- Ведь вы все знали, - тихо сказала я. – Знали и молчали.
- Знала. Андрей после того, как сына закопал, прибежал ко мне. Ночью шел ливень. Просто лил стеной. Он бросил нож на стол и сказал, что сына родного убил. Я ему не верила. А наутро все стояло ясно. Мы решили с ним ничего не говорить. Я надеялась, что теперь Андрей окончательно уйдет из дому. Но ему было жалко Нину. Он не мог ее бросить.
- И вы не понимали, что на чужом счастье своего не построишь?
- Понимала. Но я его любила. Я ни о чем другом думать не могла. А потом, потом было слишком поздно. Его не стало. Я не имела права раскрывать чужие тайны, - она встала со своего места, отодвинула икону, стоявшую в углу, и достала старый нож, который когда-то принадлежал Леше. Я взяла его.
Теперь все стало на свои места. Дед с бабкой знали о профессии Андрея. Они не любили его, желали своей, пусть и неродной дочери, лучшего будущего. Знали и о его грехах, так и не сумев простить Лидию. Может быть, они догадывались и о причине пропажи мальчика. Но доказательств ни у кого не нашлось. Андрей сам  наказал себя при жизни. Он убил близкого человека, желая спасти собственную шкуру. Совесть не позволила забыть о содеянном. Нина Федоровна жила надеждой. И только ее вера позволила дожить до тех времен, когда восторжествовала историческая справедливость.

После перезахоронения Леши воспоминания больше не тревожили меня. Я смогла самостоятельно распутать клубок жизненных хитросплетений, используя отрывки из его прошлого. Если бы видения не посещали меня, никто не смог бы узнать о причинах смерти бедного ни в чем не повинного парня. Непонятным остается только одно: почему воспоминания пришли именно ко мне? Или я не такая, как все?












Никто не забыт…

Раскопки велись уже второй месяц. Молодая поисковая команда «Звезда» впервые обнаружила столь крупное захоронение времен Великой Отечественной войны. Миша, один из активистов подразделения, заметно успел похудеть, хотя и раньше не отличался особой упитанностью. В обычные дни он часами просиживал за компьютером. Физически работать не привык, часто болел. Но тут откуда-то взялись силы. Из домашнего чистенького и порой прилизанного мальчика он мгновенно превратился в мужчину: проявились мускулы на руках от постоянного махания лопатой, ладони покрылись трудовыми мозолями, весь пропах потом и, кажется, давно не стирал свои вещи. Даже загореть успел. И все страдания оправдывались одной целью. Однажды, когда он был еще маленьким, бабушка рассказала ему, что ее отец не вернулся с войны. На память о нем осталась единственная фотокарточка. На ней прадед стоит вместе с другими бойцами. Все они старательно улыбаются. Но даже в их улыбках читается усталость и боль. Лица солдат небритые, щеки впали. Бабушка хранила эту фотокарточку и всегда говорила, что в семье обязательно должен появиться мальчик, который восстановит справедливость, найдет ее отца и перезахоронит его останки. Прах прадеда должен лежать рядом с его детьми, рядом с его женой, в его родной земле. И пока этого не случится, душа умершего не найдет покоя.
Миша с детства знал, какова его миссия. Он, именно он должен найти прадеда, должен восстановить историческую несправедливость, должен найти его останки и вернуть его из списка пропавших без вести.
И сейчас, вгрызаясь лопатой в землю, парень все еще надеялся найти могилу родного ему человека, которого он никогда не видел.
Недалеко отсюда, на поляне, была обнаружена братская могила. Судя по личным вещам умерших и остаткам одежды, в яму сбрасывали мирных жителей. Скорее всего, их расстреливали у края, а потом закапывали, не проверяя, живы ли они или нет. Выбраться из-под земли и мертвых тел навряд ли кому-то бы удалось. Металлоискатель сработал еще в нескольких местах. Когда-то, по словам жителей соседней деревни, здесь, на месте поляны, находилось колхозное поле, за которым пряталась небольшая деревенька. Сейчас она полностью заросла травой. Несколько пожаров практически полностью ее уничтожили. Возможно, первое возгорание было подстроено после убийства местных жителей.  Фрицы пытались стереть с лица земли любые признаки жизни в деревушке под названием Сосновка. Почему возникло такое название – непонятно. Сосен поблизости обнаружить не удалось. Впрочем, свидетелей тех военных событий тоже не оказалось. Командир команды «Звезда» совершенно случайно узнал о Сосновке. Он был неподалеку в гостях у одного ветерана, желая написать очередную книгу о событиях тех лет глазами нового поколения. Добродушный старичок отвел его в краеведческий музей, где хранились личные вещи одного из солдат, погибшего неподалеку от деревушки. Из архивных записей, обрывочных сведений и писем, посылаемых с фронта домой, удалось выяснить, что было такое небольшое поселение под названием Сосновка. Деревню полностью уничтожили, а местных жителей по какой-то причине убили. Место их захоронения до сих пор до конца не выяснено. Вот поэтому командир «Звезды» и решил собрать свою команду, чтобы устранить пробелы в истории и перезахоронить умерших по христианским традициям.
- Есть! – воскликнул один из парней, копавших рядом с Мишей. Он поднял вверх грязную обожженную солнцем руку, держащую предмет, отдаленно напоминающий металлическую фляжку.
Поисковики надеялись обнаружить могилы солдат. Ходили разрозненные слухи, будто жители Сосновки спрятали раненных русских воинов. Часть из них не выжила и была похоронена в лесу, где могилки были бы незаметны со стороны дороги. Остальные благополучно переночевали и потом присоединились к отступающей русской армии.
Миша тайно позавидовал находке друга. Но тем с большей злостью он долбил землю, отвоевывая каменные куски у корней. У него возникло ощущение, будто сейчас должно произойти нечто очень важное, способное коренным образом изменить его жизнь.  Удар, еще удар. Комья земли едва сдвигаются с места. Силы на исходе. И… Да, не показалось. Что-то твердое.
- Есть! – громко воскликнул он. – Нашел.
Ему тоже повезло. Миша обнаружил могилу неизвестного солдата. Ушло еще несколько часов, прежде чем удалось извлечь тело из земли. Последнее пристанище любого живого сохранило не только кости, но и остатки боевого обмундирования рядового. Самое ценное – найти именной кулон. Это небольшой сосуд, который выдавался каждому бойцу. В него вкладывалась бумажка, на которой солдат писал свои личные данные. Но в ходе боя, при постоянных полевых условиях жизни кулон мог потеряться. Его могли специально выкинуть, переодеться, чтобы не приняли за бойца и попытаться спрятаться. В конце концов, из суеверия жетон могли уничтожить или просто ничего не записать. Бывало и такое. Кулон находили, вскрывали, а внутри бумажка превращалась в труху от времени и условий хранения. Или прочесть написанное химическим карандашом не удавалось даже специалисту.
Мише повезло вдвойне. Жетон не просто сохранился. Внутри удалось обнаружить небольшую бумажку, на которой неровным юношеским почерком были выведены слова: «Никифоров Иван Юрьевич, 1923 г.р. х. Ягодин Ростов. обл.».
Это было потрясающее везение. Ему впервые удавалось найти солдата времен Великой Отечественной войны. Причем удалось выяснить, как его звали, сколько ему было лет и где он жил раньше.
Миша сразу же позвонил своей девушке. Она должна порадоваться вместе с ним. Он набрал ее номер грязными от земли руками, стирая пот со лба и уже не обращая внимания на внешний вид. Тут же взахлеб начал рассказывать ей, какое уникальное событие произошло в его жизни. Алена вела себя более спокойно. Кажется, была занята каким-то делом, но слушала внимательно, стараясь не пропустить ни одного ключевого слова. Наконец, когда эмоции перестали бить через край и между репликами появилось свободное место, она вставила:
- Я очень за тебя рада. Конечно, это не твой прадед, но ты можешь помочь другим людям узнать, где похоронен их родственник. И потом, сколько ему было лет?
- 19.
- Прямо как мне. Только я живу, а он… И теперь, что ты будешь делать дальше?
- Не знаю. Раскопки будут продолжаться, пока мы не изучим все места, на которые срабатывает металлоискатель. Конечно, хотелось бы увидеть родственников Ивана Юрьевича, если они остались. Но я никогда не был в Ростовской области. Это слишком далеко от нас. Мне не по карману.
- А ваши спонсоры?
- Не смеши. Мы еле выжали денег на проведение раскопок. Половина ребят питаются за свой счет. Мы ночуем в палатках. Одним словом, работаем на голом энтузиазме.
- Знаешь, я тоже никогда не была в Ростовской области. Я пока плохо знаю карту нашей страны. Но у меня тоже полно энтузиазма.
- Мне не нравится ход твоих мыслей.
- Чем? Я могу сказать открыто. У меня уже год водительского стажа. Я смогу выдержать длительный переезд. Ты просто будешь показывать мне дорогу. Будешь моим навигатором.
- Твои родители будут против.
- Разве меня когда-нибудь останавливали родители? Я для них единственная и очень любимая дочка. Сейчас лето. У меня каникулы. Могу творить все, что только в голову взбредет. Тем более они тебе доверяют. А мы же не будем говорить, куда поедем? Правда?
- Ты втягиваешь меня в авантюру. Я же не умею лгать. Как же я им в глаза буду смотреть?
- Не бойся. Мы все решим по телефону. Ты только узнай точный маршрут и позвони мне, когда будешь свободен. Я очень хочу узнать побольше об этом солдате. Мне стало интересно. А если я уже поставила какую-то цель, то отговорить меня уже невозможно. Ты же знаешь.
- К сожалению, слишком хорошо знаю.

Алена настолько часто звонила Мише, что ему пришлось прервать раскопки и выяснить местонахождение хутора Ягодин. Она даже не дала ему шанса съездить домой, а забрала его прямо из Сосновки. Красивая модно одетая девушка с маникюром и салонной укладкой на фоне грязного, заросшего парня смотрелась дико. Все равно, если бы императрица приехала в захудалую деревеньку проведать своих подданных.
- Ты совсем похудел, - заметила она, целуя его в щечку.
- Вот примерно так выглядел типичный русский солдат Отечественной войны, - улыбнулся Миша, боясь испачкать девушку. – Ты слишком рано приехала, я даже переодеться не успел.
- Иди скупайся, приведи себя в порядок, а потом поедем.
- Хорошо, - кивнул он. Ему так много хотелось ей рассказать, так давно ее не видел, потому схватил Алену за руку и повел за собой. Шпильки протыкали землю, цепляли сухие листья. Она еле успевала за ним. – Понимаешь, это уникальная находка. Редко удается найти именной жетон. Я как будто чувствовал. Мне внутренний голос говорит: «Не останавливайся, копай». И видишь, все получилось.
- Хочешь посмотреть на себя в зеркало? – улыбнулась она.
- Да, не мешало бы. Я так давно не видел собственного отражения. Все искал, искал. Даже есть почти не хотелось. Я копал, а потом ложился спать. Почти не отдыхал. Только подумай, мы перелопатили столько земли, а ведь наши с тобой прадеды копали окопы маленькими лопатками. Ты себе и представить не можешь, как это тяжело. У меня в первый же день появились мозоли. На второй они начали лопаться и кровоточить. Я едва не получил солнечный удар. Представляешь?
- И все ради того, чтобы найти неизвестного солдата?
- Да, - он вел ее к небольшой речке, чтобы умыться и переодеться. Все вещи хранились в палатках, за которыми приглядывал повар из числа поисковиков. – Самое обидное, что не все и не всегда находят умерших. Можно копать неделями и ничего не обнаружить. Металлоискатель может среагировать на любой металлический предмет. Даже на гвоздь. Представляешь?
- Вот, возьми, - она еле обнаружила зеркальце в своей бездонной сумочке.
- Да, сильно зарос. С меня в первые дни шкура кусками слазила. Помнишь, я был белокожий. А теперь весь сгорел. Но ничего, все пройдет.
- А насекомые? Тут их, наверное, много.
- Конечно. Комары покоя не дают. Но я настолько устаю, что ничего не чувствую. Хотя на теле много укусов. Наверное, городская кровь им очень нравится. Знаешь, у меня появилась уникальная возможность почувствовать то, что ощущал мой прадед, многие другие солдаты, защищавшие нашу родину. Когда смотришь старые фильмы, кажется, все так просто: вырыл окоп, засел в него и стреляешь. Ничего подобного. Это адски тяжело. На экране они все упитанные, чистенькие. А в жизни. Посмотри на меня. Вот такими были наши прадеды.
- Я верю, кивнула она головой. – Только, пожалуйста, говори медленнее. Я за тобой не успеваю.
- Да, конечно. Я пойду купаться, ты меня подожди. Можешь осмотреться, я быстро.
Алена осталась одна. После мега полиса палаточный город выглядел дико. Как можно променять блага цивилизации на такие ужасные условия? Тут не то, что свет не проведен, элементарно нет туалета. Наверное, они вырыли ямку и дружно туда ходят. Она поймала на себе чей-то взгляд. Девушка, которая мешала суп, тщательно ее рассматривала. Даже неприятно стало. Они все принимают ее за белую ворону. Конечно, Алена, собираясь на свидание с дорогим для нее человеком, не могла одеться простенько. Ей нужно подчеркнуть достоинства своей фигуры. А тут принято одеваться по-деревенски. Разве можно влюбиться в такую девушку, если на ней рваные шорты и грязная бесформенная майка?
До приезда сюда она даже не предполагала, в каких условиях живут поисковики. Миша звонил редко, так как бегать заряжать телефон приходилось в соседнюю деревушку. Сигнал ловил не везде, потому время для беседы он определял заранее. Вечно куда-то спешил и больше расспрашивал о ее буднях. Сам то отмалчивался, то переводил разговор на общие темы.
Подумать только, в таких условиях жили их прадеды и прабабки. Держали скот, работали в поле. Но сейчас ведь тоже есть люди, которым приходится так жить. Вернее, наверное, им нравится близость к природе. Алена никогда не относила себя к подобным людям. Ей по душе цивилизация.   

Через час, когда Миша привел себя в порядок и простился с друзьями, они отправились в путешествие.
Молодой человек никогда не умел водить машину. К тому же парень прекрасно понимал, что заработать на такой автомобиль, как у его девушки, ему не грозит никогда. Миша вырос в бедной, но гордой семье. Мама всю жизнь работала на заводе. Потому с детства он знал, как тяжело достается хлеб. Отца никогда не видел. В доме было не принято о нем говорить. Миша знал наверняка, что в жизни может добиться чего-то только гений или богач. Он не относил себя ни к одним, ни, тем более, к другим. Потому будущее видел смутно и мало о нем беспокоился.
Алена, наоборот, росла в семье обеспеченной. Но деньги счастья ее родителям не принесли. Мама и папа, хотя официально жили вместе, виделись очень редко. Отец вечно спешил на работу, потом мог улететь в командировку и вернуться через несколько месяцев, практически не сообщая о своем местонахождении и состоянии здоровья. Мама тоже не любила сидеть дома. Она устроилась на работу вопреки желанию мужа. Держала свой косметический салон, приносивший приличный доход. По имевшимся у Алены доказательствам, оба родителя изменяли друг другу.
Что же могло свести двух настолько разных молодых людей? Конечно, только случайность. Миша выиграл путевку в дорогой санаторий, став победителем исторической олимпиады. Алена с подругой отдыхали неподалеку, снимая частный домик. Ему никак не удавалось найти общий язык ни с одним из обитателей санатория. Потому отдыхал в гордом одиночестве. Когда в первый раз вышел на пляж и захотел искупаться, вспомнил о совете мамы не оставлять вещи без присмотра. Логичным выходом из сложившейся ситуации посчитал выбрать из числа отдыхающих самых честных людей и попросить их приглядеть за вещами. Его взгляд почему-то остановился на Алене и ее подруге. Те с улыбкой отнеслись к его просьбе, но за одеждой незнакомца все же присмотрели. Так завязался разговор. Быть может, будь Миша чуточку внимательней, он бы заметил, что девушки не из его круга. Но он никогда не отличался особой внимательностью. 
И вот они уже целый год продолжают общаться. Вернее, их отношения зашли несколько дальше. Впрочем, никто из близких им людей так и не смог понять, что же такого они нашли друг в друге.
Миша сидел на переднем сидении и уже без особого интереса наблюдал за дорогой. Его мучили сомнения. Наконец, он решился высказать их вслух:
- Знаешь, Алена, мы уже давно встречаемся, а я все равно не пойму, что ты во мне нашла. Ведь есть много парней гораздо лучше, чем я.
- Ты опять начинаешь? – она передернула плечиками, как бы давая понять, что затронутая тема должна быть закрыта.
- Нет, я серьезно. Ты очень красивая и умная. У тебя денег много. Ты можешь себе любого выбрать. А я? Я для тебя как маленькая карманная собачка – так, развлечение. Или я тебе приношу удачу? Может, я служу для тебя талисманом?
- Хватит нести чушь. Не надо меня раздражать, когда я за рулем.
- Я же не дурак. У меня глаза есть. Я видел, как твои подруги меня оценивали. Моя персона им не только не нравится, она вызывает у них негодование. Они просто меня ненавидят. А я тоже их могу ненавидеть. Я не понимаю, как можно каждый день тратить деньги на укладку в салоне. Ведь можно встать утром и причесаться у зеркала. Гораздо меньше времени потратишь, а эффект одинаковый. Да за те гонорары, которые получает их парикмахер, я бы мог свое дело открыть. Зачем пускать деньги на ветер? – он замолчал на минуту, ожидая реакции Алены, но та молчала. Тогда Миша продолжил. – Да, я одеваюсь просто. Однажды я помогал моему соседу толкать машину и поставил пятно на рубашку. Я пришел к тебе в грязных вещах. Ты ничего мне не сказала. Зато твои подруги так посмотрели на меня, будто перед ними стоит попрошайка или будто я только что чистил мусорные бачки. Думаешь, я ничего не вижу? Они наверняка смеются надо мной. Неправда ли?
- Так, все, хватит. Я не намерена терпеть твое брюзжание, - не вытерпела Алена. Она остановила машину – подарок отца на совершеннолетие. – Выходи.
Миша послушно вышел. Алена с силой хлопнула дверью и решительно двинулась ему навстречу.
- А теперь послушай меня. Я думала, ты нормальный, адекватный парень. Почему ты несешь всякую чушь? Ты сам все это выдумал или тебе кто-то подсказал? Или, может, я тебе дала повод? Ты для меня, может, единственный нормальный, здравомыслящий парень. У тебя есть идеалы, есть цель. А они все живут просто для того, чтобы покрасоваться друг перед другом. У кого тачка круче, у кого татуировок на груди больше. А ты не такой. Ты настоящий. Понимаешь? Может, мне еще тебе в любви признаться? Ты разве не видишь, как я к тебе отношусь? В обычных парах парень признается в любви. А у нас все наоборот, - она возбужденно махала руками и под конец своего признания с силой ударила по заднему колесу.
- Алена, - Миша протянул к ней руку, желая примирения.
- Все, не трогай меня. Садись в машину. Быстро. Нам нужно доехать до отеля. Я ночью гробить машину не собираюсь.
Миша послушно сел, стараясь больше не провоцировать девушку. На душе стало неловко.
- Может, не стоит? Ты нервничаешь, как бы чего не случилось.
- Если ты скажешь еще одно слово, я тебя высажу на обочине.
Поздно вечером, когда движение на дороге заметно уменьшилось, они наконец-то добрались до ожидаемого отеля, расположенного недалеко от федеральной трассы. С виду он ничем особенным не отличался. Но, по словам командира отряда поисковиков, исколесившего полстраны, здесь их никто не должен тронуть. Между прочим, он не советовал им часто останавливаться на дороге и спрашивать название того или иного населенного пункта. Номера у них элитные, они сами молодые, значит, могут украсть либо их самих, либо позарятся на машину. На карте он указал места дозаправок и красной линией отметил маршрут. Советы давал дельные, а самые важные повторял дважды, чтобы в ворохе новой информации его друзья ничего не позабыли.
Ночь они провели в одном номере. Алена с ним не разговаривала. Миша тоже не умел просить прощение.
По привычке встал утром рано. Из окна открывался прекрасный вид на поле, окаймленное с двух сторон посадкой деревьев. Пшеница уже пожелтела и легкими переливами общалась с ветром. Алена встала следом за ним. Она не привыкла спать на чужом месте. Всегда с трудом привыкала к новым условиям.
Увидев Мишу, хотела улыбнуться, обнять его сзади, но тут же вспомнила вчерашнюю обиду и остановилась. Настоящая женщина должна знать себе цену. Пусть первым извинится, а потом будет видно.
- Ты не спишь? – он сказал особо ласково. Заметив изменившееся выражение лица, тут же осекся. Значит, еще не простила.
- Собираемся?
- Да, можно. Мы скоро будем у цели.
Пока солнце еще не пекло, решили продолжить путешествие. Водитель зорко следила за дорогой. Пассажир сверял маршрут по карте. В полуденный зной, будучи изрядно проголодавшимися, они наконец-то добрались до заветной цели. Перед ними висела синяя табличка с надписью х. Ягодин. От трассы в поселок вела только одна дорога. Алена уверенно поехала по ней. Но, въехав в хутор, остановилась.
- И к кому нам обращаться? – спросила она. Раньше эта простая мысль в голову ей не приходила.
- Давай поедем по этой дороге. Нам нужно найти школу. Думаю, там нам подскажут, куда двигаться дальше.
Двигаться приходилось медленно, так как наглые курицы так и норовили броситься под колеса. Как и предполагал Миша, единственный путь привел их  прямиком к школе. Видимо, асфальтировали только дорогу для движения школьного автобуса. Несмотря на каникулы, пришкольный участок не пустовал. Сердобольная женщина поливала цветы на клумбе. Рядом с ней по дорожкам бегали двое маленьких ребят. Видимо, ее внуки. Когда дорогая машина остановилась рядом с ней и из нее вылезли двое незнакомых молодых людей, она заметно удивилась, сообразив, что видит их впервые, хотя всех местных хорошо знает.
- Здравствуйте, а в школе никого нет, - сообщила она, продолжая изучать незнакомцев.
- А нам вы нужны, - улыбнулся Миша, стараясь казаться добропорядочным и открытым. Он не стал ходит вокруг да около, а сразу приступил к рассказу о цели их визита. Ему очень хотелось, как можно скорей узнать о неизвестном солдате, чьи останки недавно удалось обнаружить.
- Давайте пройдем в школу, - предложила женщина. – Я здесь живу с самого первого дня своей жизни. Знаю о многом. Тут не то, что в городе. Каждый чтит прошлое. Да и сохранить легче: прошлого-то у нас не так и много. Вот, посмотрите. Здесь у нас хранятся копии писем солдат, которые они писали с фронта. Вот и письмо Ивана. Почерк мелкий, неразборчивый, еще и сформироваться как следует не успел. Тут когда было учиться? Только тепло стало, сразу в поле выходили. Лишь бы писать, читать научился, а остальное не имело значения. Вот, пишет маме, что все у него хорошо, - женщина водила пальцем по письму, Миша внимательно следил за ней, Алена стояла чуть в стороне, рассматривая здание изнутри. Оно скорее напоминало большой дом, чем школу. Женщина продолжала. – Тут я не могу разобрать. Кому-то просит привет передать. Имя неразборчиво написано. Да, еще пишет, мол, брата не видел, писем от него не получал. Старшего брата, может, к тому времени уже и в живых не было. Похоронка на него пришла. А на Ваню похоронок не было. Так и числился пропавшим без вести. То ли был человек, то ли его не было. Вот так и остается надежда. Может, чудо какое произошло. Может, домой не в силах вернуться. Это гораздо хуже, когда надеешься. В хуторе он единственный, кто без вести пропал. Больше похоронки приходили. Разве крестьяне хорошие солдаты? Их быстро убивали… А вот немцев в хуторе не видели. Они к нам не попали. Мимо прошли. А что им у нас делать? Раньше дороги не было, зимой не добраться. За деревьями домики и незаметны. А вот бомбили часто. Местные рассказывают, был такой случай. Дети пошли зимой на речку на льду покататься. Нашли снаряд, который по какой-то причине не разорвался. И чего им в голову взбрело? Дети все-таки. Решили его по льду покатать. В общем, родители. А кто тогда оставался? Одни женщины, матери, значит, потом ходили по берегу и в корзины куски тел детских собирали. Не дай бог такой участи.
- А Иван? – напомнил Миша. – В деревне остались его родственники?
- Насколько я знаю, мать его умерла почти сразу после войны. Про отца точно сказать не могу. Кажется, тоже с войны не вернулся, как и мальчики его.
- Может, девушка у него была? – полюбопытствовала Алена. Так не хотелось выяснить, что ехали впустую.
- Какая девушка? Ему только 18 едва исполнилось, как в армию забрали. Тогда не до девушек было. Все пытаюсь вспомнить, кажется, у нашего Ивана сестра оставалась. Точно утверждать не могу.  Нужно у тети Дуни спросить. Она с ними по соседству обитала. Ей уже лет-лет. Наверное, сама не помнит, сколько.
Садиться в машину сердобольная женщина наотрез отказалась. То ли боялась, то ли действительно не хотела пачкать сидения грязной одеждой. В итоге Миша шел с ней пешком, наблюдая за ее внуками, бежавшими по дорожке впереди, а Алена медленно ехала следом. П дороге удалось выяснить, что их неожиданная помощница работает уборщицей в школе. Несмотря на неказистое социальное положение, на жизнь никогда не жаловалась. Работы в хуторе мало, потому и тот минимум, который платило государство за мытье полов, очень помогал, особенно зимой, когда сад и огород доходу не приносил никакого.
Тетя Дуня жила на соседней улице, недалеко от школы. Она оказалась единственной живой свидетельницей тех страшных событий, оставшейся жить в хуторе. Слышала старушка плохо, потому приходилось несколько раз громко повторять вопросы. В итоге удалось выяснить следующее: сама тетя Дуня рвалась на фронт, даже вещи были собраны, но мама не разрешила, спрятала пальто и валенки, чтобы не сбежала. В семье их было семеро. Шестеро старших ребят ушли на фронт почти сразу, один за другим. Все попали в разные места. Один только до Берлина дошел, другой победу встречал в санчасти. Остальные так и не вернулись. Может, и хорошо, что мать тогда не пустила. Ее тоже понять можно: по дому помогать нужно. Придут солдаты с войны, а жить негде, есть нечего. Так и жили. А вот Ивана она помнила хорошо. Славный был парень, веселый. Говорил всегда мало, с девчонками вел себя скромно, лишнего ничего не позволял. А вот сестра у него действительно была. Та еще женщина. В хуторе жить не хотела. Когда мать умерла, сразу уехала. Даже ни с кем не попрощалась. Куда уехала-то? В соседний город. Там как раз фабрику швейную строить начали. Туда и собиралась. А работала ли швеей – никто не знает. Она ни с кем не общалась. Как же ее звали? Вспомнить бы. Время-то сколько прошло. Кажется, Светой звали. Точно. Света.
Городские гости были вынуждены еще долго слушать рассказы тети Дуни о прошлом. Та, найдя свободные уши, кажется, собиралась поведать историю всей своей жизни. К счастью, их догадались покормить. Мише казалось очень неудобным объедать незнакомых ему людей, но молодой растущий организм требовал еды, потому после длительного колебания пришлось согласиться. Алена более спокойно относилась к традиционному русскому гостеприимству. Ее не пришлось долго уговаривать.
Потеряв достаточно много времени, они все же выбрались от самой пожилой жительницы хутора. Предстояло выяснить, жива ли еще Светлана Юрьевна Никифорова и, если жива, где она может находиться.
- Чувствую себя сыщиком, - пошутила Алена, садясь за руль автомобиля.
- Да, я очень внимательно ее слушал. Знаешь, сколько воспоминаний оставила та война. А мы вот с тобой проживем, и ничего у нас не останется в памяти. Ничего значительного. Да.
- Пусть у нас будут счастливые воспоминания, а не то, как мы голодали в войну или лежали в окопах в тридцатиградусный мороз.
- Может быть. Знаешь, как-то неудобно получилось. Тетя Дуня нам от чистого сердца помогла, накормила, а мы ее даже ничем отблагодарить не можем.
- Я положила в коридоре небольшую сумму. Думаю, деньги никогда не будут лишними.
- Да? Я даже не заметил, - Миша записывал в блокноте все то, что удалось узнать от бабушки. Может, когда-нибудь появится много свободного времени, и он опишет поиски неизвестного солдата Ивана Никифорова.
Алена с грустью посмотрела на него. Вот чего ему стоит сейчас взять и попросить у нее прощения? Он, наверное, уже давно забыл об их ссоре. И вины своей не чувствует. И что он за человек такой?

На швейной фабрике им ничем не смогли помочь. С другой стороны, их можно понять. Приезжают двое молодых людей и просят поднять всю картотеку. Мало ли, что у них на уме? Может, они имеют некую материальную выгоду от того, что найдут эту женщину. Слишком уж история непонятная.
Дельный совет дала только вахтерша, пропустившая их к начальству.
- Я могу вам только одно сказать: в шестидесятые годы тут всем передовикам производства квартиры давали. Все большие дома вокруг фабрики строились в то время специально для приезжих. Может, и та женщина квартиру получила. Но тоже не факт.
- Не факт, - согласился Миша. – Но и на том спасибо. Вы лучше подскажите, как мне в милицию попасть. Я хочу сделать официальный запрос. Может, удастся что-то выяснить.
Женщина любезно подсказала им, как найти участкового. Миша, полный раздумий, молчал.
- Можно вслух? – попросила Алена.
- Да, я думаю, ведь наша Светлана Никифорова могла выйти замуж и сменить фамилию. Тогда искать ее можно бесконечно. А если она не вышла замуж, сама могла давно умереть. Тогда и искать будет некого.
- Не будем о грустном. Выясним все в милиции. Должен же нам хоть кто-то помочь.
В милиции их внимательно выслушали. После минутной паузы сказали следующее:
- Обращайтесь в архив. Мы тут вам ничем помочь не можем. В милицейских сводках Светлана Никифорова не проходила. Ни на каких бабушек в последнее время нападений не совершалось. Да и фамилия ничего не говорит. Можете дать объявление в газету. Может, кто-то откликнется. Кстати, тут у нас есть один грамотей. Вечно лезет не в свои дела. Журналист. Могу дать телефон.
- Давайте, - кивнул головой Миша. Хоть какой-то вариант. Утопающий цепляется и за соломинку.
Через час они уже беседовали с журналистом. Звали его Антон. Вид он имел своеобразный. Короткие рваные шорты, которые когда-то были джинсами, простенькая маечка зеленого цвета, рюкзак за плечами. Волосы отрастил длинные, хотя за ними не ухаживал. Наверное, не хватало времени. Глядя на него со стороны, никогда и не догадаешься, чем он может заниматься.
Внимательно выслушав молодых людей, заметно оживился.
- Значит так, я вас прекрасно понял. Найти человека в современном мире не проблема. Случай уникальный. Я просто не могу вам не помочь. Это мой святой долг. Мне нужно добраться до компьютера и телефона. Предлагаю поехать ко мне домой.
- Это далеко? – уточнила Алена. Ей очень хотелось кушать. Да и усталость мгновенно навалилась на плечи. Тяжело полдня провести за рулем, тем более, предыдущую ночь спала плохо.
- Нет. Там магазин рядом. Ты хочешь есть, - догадался он.
- Да, а как ты..?
- Все логично. Я умею читать мысли, - пошутил Антон, явно заигрывая с девушкой. Мишу это несколько задело. Впрочем, виноват сам. Как-то и не догадался спросить, проголодалась ли Алена или нет.
После визита в магазин трое молодых людей оказались в квартире журналиста.
- Только сильно не пугайтесь, - предупредил Антон, открывая входную дверь. – Мне сегодня некогда было убирать. И вчера тоже. Сестра, если приедет, меня точно убьет. Если возникнет желание, можете меня спасти и сделать уборку. Нет, я слова лишнего не скажу. Пока поступим следующим образом. Я обзваниваю всех своих друзей и пытаюсь найти вашу бабушку. Вы целиком и полностью владеете моей кухней и готовите что-нибудь съедобное. Хороший план?
- Вполне, - улыбнулась Алена. Не слишком ей нравилось готовить. Но естественные инстинкты брали свое. Миша согласился помочь девушке, хотя на кухне бывал редко и готовить ему практически не приходилось.
- Какой-то он странный, - признался не самый лучший кулинар, имея в виду Антона.
- У каждого свои тараканы в голове, - улыбнулась Алена, с неудовольствием подумав, что мужчины без женщин долго не проживут.
- Нет, все равно: впустить в квартиру двух незнакомых людей, разрешить им тут возиться. Может, мы воры?
- Конечно. Где ты видел вора в такой одежде и на такой машине, как у меня? Да у него тут и брать нечего. Лучше подай мне нож.
- Я бы на его месте не впустил.
- Поэтому из тебя никогда не получится настоящий журналист – ты не умеешь рисковать. А Антон очень даже славный парень.
- Он тебе нравится? – в его голосе послышались нотки ревности.
- А почему бы и нет? – Алене доставляло удовольствие позлить своего наивного избранника.
Миша на секунду поверил ей, но тут же прочитал в ее взгляде обратное. Нет, она не могла влюбиться в такого неряшливого и сумасшедшего парня. Конечно, опять провоцирует.
- Ты знаешь, я давно хотел тебе сказать… хотел сказать… не знаю, это тяжело. Такие простые слова, но…я… Сейчас соберусь с мыслями и скажу.
Из-за его спины неожиданно появился Антон.
- Пока ты будешь собираться с мыслями, я кое-что скажу. Значит, связался я с нашим советом ветеранов. Значит, когда-то на швейной фабрике был хор. На швейной фабрике кто работает? Правильно, женщины. Вот и хор был женский. Они до сих пор иногда собираются и поют. Кстати, неплохо. Но дело не в том. Одна моя старая знакомая поет в этом хоре. Так вот, выяснилось, что вашу Светлану Никифорову она прекрасно помнит. И фамилия у нее действительно изменилась. На какую? Она стала Никоненко. Почему я думаю, что это именно та самая Светлана Юрьевна? Моя знакомая знала ее еще по хутору Ягодин. Вот такие дела. Неправда ли я молодец?
- Да, - улыбнулась Алена.
- И все же. Что удалось узнать о Светлане Никоненко?
- Мыслишь верно. Я рассказал еще не все. Накормите меня, а потом узнаете продолжение истории. На голодный желудок общаться отказываюсь.
Миша сидел и с нетерпением ждал, когда же ненасытный журналист наестся и продолжит рассказ. Даже кусок в горло не лез. Хоть бы быстрее все произошло. Столько ехать, столько искать, а теперь еще и ждать этого самоуверенного выскочку.
- Спасибо, - наконец, когда прошла целая вечность, сказал Антон. – Ты очень вкусно готовишь. Наши девушки так не умеют.
- Спасибо, - она даже расцвела от комплимента. Как легко купить улыбку красавицы. Но Миша слишком часто забывает об этом и комплименты не делает.
- А теперь внимательно меня слушайте и запоминайте. У Светланы Никоненко было двое детей. Оба мальчики. Муж – горький пьяница. Дети – полная его копия. Старший еще имел голову на плечах и уехал в Москву на заработки. Кажется, там и остался. А вот младший пошел по стопам отца. Живет где-то в нашем городе и пьет горькую. Моя знакомая его давно не видела. После смерти Светланы с ее родственниками она не общалась.
- И где же их искать? – удивился Миша. Кажется, история становилась все более и более запутанной.
- Не бойся, все под контролем. Известно, где жили раньше эти Никоненко. Вот туда мы сейчас и поедем. По колесам? – Антон решительно привстал со своего места.
- А посуда? – удивилась Алена такой поспешности.
- Пусть стоит, - махнул рукой журналист. – Потом разберемся.
Антон сместил Мишу на заднее сидение и жестами указывал, куда ехать, одновременно успевая разговаривать с кем-то по телефону. Журналист вызывал у ревнивца негодование. Очень хотелось поставить его на место. Конечно, тот жил в свое удовольствие и многое успевал, но довести дом до такого состояния – это перебор. А Алене, кажется, он действительно понравился. Возникло желание сделать ему подлянку, выставить его не в лучшем свете. Но Антон постоянно беседовал с кем-то по телефону и не давал шанса на разговор по душам. Приходилось терпеть и ждать.
- Тормози, - резко сказал журналист, отвлекаясь от важного разговора. – Мы приехали.
Машина остановилась у неприглядного домишки.
- Нам сюда? – уточнила Алена. – Скажем прямо, район не лучший.
- Что поделаешь. Пока мы ехали, я успел поговорить с моим приятелем. Он жил по соседству с Никоненко. Отзывался о них плохо. Скандалили они часто и густо. У моего друга здесь дача недалеко. Поэтому он мне и подсказал, где искать Никоненко. Будем надеяться, они дома.
Трое молодых людей вышли из машины. Антон уверенно начал стучать в старую проржавевшую калитку. Собака истошно залаяла.
- Выходи, - тихо говорил журналист, скорее обращая свои слова к Алене, чем к жителям дома, - кому говорят? Выходи. К тебе гости пришли.
Но на его призывы никто не появился. Антон начал стучать сильнее, пока из соседнего двора не появилась бабушка.
- И чего стучать? Слышишь, как собака разрывается? Был бы кто дома, так давно бы вышли.
- Здрасьте, - улыбнулся журналист. – А вы, бабушка, не подскажете, как нам хозяев найти.
- А вы кто им будете? С виду приличные, а к ним стучитесь?
- Родственника мы их нашли. Дальнего. Вот хотим привет передать.
- Вы им бы денег лучше передали. Привет им зачем нужен?
- А что с ними такое? – спросил Миша, начиная нервничать.
- Пьют они сильно, вот что такое. Даже младший. Самому 30 лет, а ума нет. Ни семьи у него нет, ни детей. Водит сюда всяких баб. Орут по ночам, спать не дают. И зачем жить так? Вон живут ведь люди прилично. Оно и старший Никоненко умом не обладал. Но как-то же женился. А младшему только нажраться дай. Ему и ничего другого не надо. Дурака хотели недавно обмануть, чтобы дом продал. А вроде пьяный был, да не согласился. Теперь дом бросил и куда-то подался. Прячется, наверное.
- Как зовут младшего? – уточнил Антон.
- Никита. А ты разве не знаешь? Ты же его ищешь? Или ты тот бандит, что на дом его зарится?
- Я похож на бандита? – удивился журналист. – Я в газете работаю. Мне хибара не нужна. У меня своя квартира есть.
- Кто вас знает. На лбу у тебя не написано.
- Могу показать удостоверение, - он протянул документ журналиста.
Та внимательно его изучила и вернула обратно.
- Так зачем ищете?
- Мы представители поискового отряда «Звезда», - ответил Миша. – Недавно мы обнаружили останки Ивана Юрьевича Никифорова. Выяснили место его рождения, приехали туда, а там нам сообщили, что Светлана Никоненко, его сестра, единственная оставшаяся в живых родственница. Вот и хотели ей сообщить, что нашли останки ее брата.
- Светлана? Я ее знаю. Она бабушка Никиты. Он ее часто поминает. Значит, у нее было два сына. Один уехал и больше с ними ничего общего иметь не хотел. Говорят, в люди выбился, стыдно такую родню показать. А вот второй совсем спился. Когда умней был, женился, семью завел, двоих детей народил. Потом с работой не заладилось, жена умерла. Старший сын связался с плохой компанией. По сей день в тюрьме за убийство сидит. А младший спился. Это вот Никита который.
- А найти его как? – спросил Миша. – У нас остались личные вещи Ивана Никифорова. Их мы должны передать родственникам.
- Ой, милок, даже жаль мне тебя. Вещи те им не нужны. Если не пропьет, то выкинет. Да и найти ты его не сможешь. Может, уже мертвый под кустом лежит. Тебе от всех старых спасибо только могу сказать. Правильное дело ты делаешь. А жизнь тебя еще наградит за это. Жизнь всегда всем по поступкам воздает.
Миша стоял в полной растерянности. И как же поступить дальше? Они проделали такой путь, они столько людей встретили, а теперь выясняется, что все зря, что никому не нужно их дело. Даже обидно стало.
Антон поблагодарил старушку за информацию и отвел поисковика в сторону.
- Я слышал, у бойца остались личные вещи?
- Да, бляшки с одежды, личный жетон, оружие, фляжка, пуговицы.
- Может, их передать в музей? Конечно, боец был не из нашего города, но в хуторе Ягодин музея как такового нет. Для них вещи не будут по-настоящему ценными. В нашем городе есть отдельная комната, посвященная Великой Отечественной войне. Она уже давно не пополнялась.
- Намек понят. Мне нужно посоветоваться с нашим командиром, - Миша понимал, предложение Антона, как бы он к нему ни относился, справедливо. Не имеет смысла везти вещи обратно. Люди должны знать, какой героический поступок совершил юный защитник Отечества Иван Юрьевич Никифоров, живший неподалеку от них.
Получив добро от начальства, молодой и очень ответственный поисковик решил отправиться в краеведческий музей, чтобы передать личные вещи погибшего бойца. На пороге небольшого здания, расположенного в центре города, их встретила экскурсовод. Об их визите она знала заранее.
- Проходите, - девушка указала им на дверь, ведущую в комнату воинской славы.
- Привет, - Антон обменялся с ней дружескими объятиями. – Извини, что задержали. Сегодня наверняка народу было немного.
- Ничего страшного. Ради такого события можно и задержаться.
- Это моя подруга, - признался журналист. – Вместе учились. Я позвонил ей заранее и сообщил о ваших планах.
- Я очень рада видеть настоящих героев нашего времени, - призналась девушка. – Если хотите, можете познакомиться с нашей коллекцией. Здесь у нас хранятся документы и фотографии Диденко Ивана Петровича. Это наш долгожитель. Когда началась война, ему шел 31 год. Во время боевых действий ему доверили возглавлять штрафбатников. Я помню, как несколько лет назад он стоял вот на этом месте. У нас собрались школьники, представители разных учебных заведений. И он рассказывал случай из его жизни. Шли они полем, чтобы объединиться с другим отрядом. И вдруг у него возникло непонятное предчувствие. Решили отправить вперед разведчиков. За холмом оказался домик лесника. Издалека чувствовался неприятный тяжелый запах. Присмотрелись – вместо забора на колах висят люди, как пугала. Ими хотели русских солдат испугать. Представляете? Пробрались наши защитники ползком к хижине, чтобы их никто не заметил. А там немцы. По одному фашистов перестреляли. Оказалось, подоспели они вовремя. В сарае, который  сразу и не приметили, сидели русские военнопленные. Их собирались сжечь заживо. А на столбах изуверы повесили тела убитых местных жителей. Те не хотели своих выдавать. Вот их так жестоко и наказали.
- Война – самое страшное испытание, - согласился Миша, окончив беглый осмотр экспозиции. – Нам много старики рассказывают. А многие просто и говорить не хотят. Слишком страшно вспоминать. Я вот порой думаю, мы, новое поколение, мы ведь ничего не знаем о наших близких. Жили они простой жизнью, влюблялись, детей растили, а потом началась война. Все бросили и пошли родину защищать. Многие не вернулись. А нам и дела нет. Не то, что старикам помочь брезгуем, даже память хранить не умеем. Почему так?
- Дураков во все времена хватало, - призналась экскурсовод. – И в то время предатели были, и воевать не все шли. Если бы люди собрались в едином порыве, если бы был создан четкий план, как бороться, война не длилась бы четыре года. Только не стоит обвинять мертвых. Они старались, но не знали, как сделать иначе. Разве многие умели воевать?
- Согласен. Но, к сожалению, сейчас процент дураков резко увеличился. Извините, разоткровенничался. Вы, наверное, спешите?
- Всегда приятно поговорить с умным человеком, - улыбнулась девушка, не давая четкого ответа на поставленный вопрос.
- Ладно. Мы вам хотим вручить личные вещи бойца Ивана Никофорова. На листике я написал все, что нам удалось о нем выяснить. На обратной стороне наш адрес. Если возникнут какие-нибудь вопросы – звоните. Наш поисковый отряд называется «Звезда». Может быть, придется встретиться еще.
- Большое вам спасибо. Вы делаете святое дело. Это тоже своего рода подвиг. Есть люди, которые специально выкапывают тела умерших и торгуют историческими вещами. А вы не такие. Вы настоящие люди. Я вам признательна от лица всех жителей нашего города. От лица всей молодежи. Побольше бы таких, как вы.
- Спасибо вам за комплимент, - Миша даже слегка покраснел. – Я вот сейчас подумал, что, не будь рядом со мной одного очень дорогого мне человека, память об Иване Никифорове не стала бы общедоступной.
Он взял Алену за руку. Та от неожиданности покраснела.
- Я вас покидаю, кажется, я здесь лишний, - улыбнулся Антон. – С вашего разрешения в ближайшем же выпуске городской газеты появится статья о поисковой команде «Звезда» и вашей находке. Вы хорошие ребята. Надеюсь, на свадьбу позовете?

Путешествие подошло к концу. И все же на душе оставался некий осадок горечи. Родственники рядового Никифорова не смогли оценить его подвиг, и жизнь их за это наказала.
Молодые люди, окончательно помирившись, решили отправиться в городской парк, расположенный неподалеку. Они чувствовали себя опустошенными и одновременно довольными. Миша держал Алену за руку и молчал. Слова казались лишними. Мимо проходили другие влюбленные парочки, молодые мамы с колясками сидели на лавочках, наблюдая за тем, как старшие детишки бегают по дорожкам. В тени каштановой аллеи хотелось говорить шепотом или слушать тихую романтическую музыку. Алена сильней сжала руку любимого человека, как бы желая удостовериться, не сон ли это. Он улыбнулся в ответ.
- Знаешь, я доволен нашим путешествием, - признался Миша. – Мы установили историческую справедливость. Теперь люди будут знать, что жил на свете такой человек, как Иван Никифоров. Может, он и ни одного немца убить не успел, может, он вообще впервые взял оружие в руки. Но он был, он защищал нас, он хотел изменить мир к лучшему. И это тоже подвиг. Пусть и не такой, как совершали прославленные герои. Но это подвиг ценою в жизнь.
Они спустились вниз, вышли на Аллею Славы. По правую сторону величаво стояли бюсты известных городских защитников Отечества, награжденных орденами и медалями. Каждый из них отдал жизнь за свободу своего народа. Каждый из них не надеялся остаться в памяти потомков. Но прошли годы, и время все расставило на свои места.
Молодых людей обогнала девочка лет четырех или пяти. Она гордо несла в руках цветок. И вдруг остановилась, разглядывая бюсты защитников.
- Мама, - закричала она, - а куда мне цветок положить?
- Выбирай любой памятник, - спокойно ответила мама, едва успевая за дочкой. – Все  эти и многие другие люди сделали так, что ты теперь можешь жить в мирное время. Не было бы их, не было бы и нас с тобой.
- А там больше цветов, - девочка указала на большую стелу, стоявшую рядом с вечным огнем.
- Там написаны имена многих, кто тоже умер на полях сражений. Они хотели совершить подвиг, но не успели. А может, и совершили, но никто не увидел или не успел записать. Тогда ведь другое время было. А вон стоит памятник неизвестному солдату. Видишь?
- Вижу. И никто не знает, как его зовут?
- Много погибло людей. А тел их не нашли. Или нашли, а документов не было. Вот и решили, всем, кто не вернулся с поля боя, поставить такой памятник, чтобы мы помнили о них.
- Тогда я ему подарю цветок, - и девочка побежала к памятнику Неизвестного Солдата.
Миша, остановившийся неподалеку от бюстов и внимательно следивший за разговором матери и дочки, едва не прослезился. Алена украдкой стерла слезинку, предательски выступившую из глаз.
- Значит, мы не зря ищем неизвестного солдата, - с уверенностью в голосе заявил Миша.