25 января 2013 года Владимиру Семёновичу Высоцкому исполнилось бы 75 лет… О Высоцком писать трудно - во-первых, о нем, о его творчестве уже написано очень и очень много, и казалось бы нет такой песни, такого факта из жизни Поэта, которые бы не были описаны, препарированы и разобраны подробно, с предысторией и послесловием. И нет такого человека, которому были бы не близки или непонятны его песни и стихи. Потому что все это - про жизнь, про нас. А во-вторых, Высоцкий у каждого свой. Вот и у советских моряков был «свой» Высоцкий…
В нашей жизни были вражеские голоса, шипящие и трещащие из-за помех. Голос Америки, Голос Свободы, Би-Би-Си. Они пытались рассказать нам, как мы плохо живем, они предлагали нам каких- то диссидентов, которых мы не видели, не слышали и не читали. Мы - это большая часть советского народа, которая трудилась, любила, училась и просто жила в огромной стране Советский Союз. Но ни одна радиостанция, ни один диссидент не сделал того, то сделал он - Владимир Семенович Высоцкий. Точнее сказать, просто Высоцкий. Мы так и говорили: «у тебя что Высоцкого есть?» «Три бобины на пять часов, запись чистая». И все становилось понятно!
Он научил нас смотреть на жизнь его глазами. Вся шелуха и короста многочисленной армии партийных пропагандистов, газет и журналов не смогли нам объяснить, почему наша жизнь не так хороша или, вернее, почему она другая. Нам самим нужно было сделать выбор, понять, как мы живем. Он пел: «Нет, ребята, все не так, все не так, ребята!» Да, задумывались мы, «все не так».
Сказать, что у таланта Высоцкого были сотни тысяч поклонников – повторить общеизвестный факт. И моряки не были исключением. Не только потому, что у него были морские песни, а, скорее, потому, что мы-то как раз знали, о чем он поет, почему написано именно так, а не иначе.
Мы относились к очень небольшой части советского общества, которая имела возможность свободно покидать, пусть и временно, «железный занавес», закрывавший наш народ от всего мира. И дело не только в суровых пограничниках и кэгэбэшниках. Нам было непозволительно смотреть «их» фильмы, читать «их» книги и слушать «их» музыку.
Так вот, представить советского моряка, читающего только журнал «Коммунист» или газету «Правда», было бы смешно. И было бы неправдой. Да, мы читали «Правду», но сравнивали с тем, что видели собственными глазами. И рассказать об этом сравнении могли только на кухне или в каюте в кругу друзей.
Но у нас был Высоцкий! Он был свободен, он не был ни диссидентом, ни антисоветчиком. Но если заграницу просто так не выпускали, он пел об этом и рассказывал, почему так написал. Но мы-то, моряки, знали все об этой системе визирования, о том, что если отберут «визу», то все! Даже в Портофлот не возьмут…
«Высоцкий и моряки», «Высоцкий и морская тема его песен» - об этом тоже много написано. Мы знаем, что из более семисот песен, написанных Поэтом, около тридцати - это песни на морскую тематику. Но было бы неправильным считать таковыми только те песни, где морской сюжет или идет прямое обращение к морю, к морской стихии: «Порвали парус», «Спасите наши души, спасите нас!»
«В 1971 году на теплоходе «Шота Руставели» я (Юрий Гаврилов, журналист) плавал редактором судовой газеты. Тогда отдыхали на теплоходе Владимир Высоцкий и Марина Влади, или Володя и Машенька, как мы их называли. В каюте капитана Назаренко как-то было застолье, мы общались, веселились в кругу небольшой компании. Высоцкий задавал много вопросов - он был очень дотошным - касательно морского дела. Ему рассказывали различные морские истории. Мы разошлись в пять утра. После этой встречи он посвятил песню капитану – «Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты». Песня впоследствии стала гимном теплохода «Шота Руставели».
«Владимир Высоцкий и Одесская киностудия: сыгранные роли и песни,
написанные для фильмов, материалы и документы, мнения и воспоминания»
В своих выступлениях на концертах Высоцкий говорил: «У меня много друзей среди моряков. Это одна из самых уважаемых мною профессий. Я часто встречаю приход моих друзей в порт. И пока разгружают сухогруз или танкер, мы «загружаемся». Я внесён в судовую роль. Несколько дней мы сидим в каюте у моих друзей. Потом они снова уходят – несколько месяцев без берега. А я остаюсь на суше».
«Капитаны мне скажут: «Давай не скули!» Ну, а я не скулю – волком вою:
Вы ж не просто с собой мои песни везли — Вы везли мою душу с собою».
Высоцкий и его жена Марина Влади несколько раз выходили в морские круизы на судах Черноморского морского пароходства, у него было несколько товарищей из капитанов этих судов: капитан «Шота Руставели» Александр Назаренко, капитан «Грузии» Анатолий Гарагуля. Он переписывался с ними, делился планами. И он был не просто «пассажир».
«… При подходе к порту Новороссийск разыгрался страшный местный ветер – бора. Швартовать судно в такой ситуации очень сложно. На капитанском мостике в это время были рядом с капитаном Высоцкий, Марина Влади и Зиновий Высоковский. Когда закончилась швартовка, Высоцкий был с головы до ног в цементной пыли, волосы всклокочены и стояли дыбом, глаза слезились от пыли, принесенной ураганным ветром с цементных гор. Марина и Зиновий вовремя спрятались в рубке и наблюдали швартовку через стекла. А Высоцкий отстоял все маневры на открытом мостике рядом с капитаном. В итоге появились такие строчки:
«И команды короткие, злые
Быстрый ветер уносит во тьму:
«Кранцы за борт!», «Отдать носовые!»
И: «Буксир, подработать корму!»
«Морские дороги Владимира Высоцкого», Феликс Сафронов
Разве мог он быть «не нашим», «не морским», если поменял свои планы и принял приглашение совсем незнакомого моряка с тем, чтобы улететь на другой конец страны и выступить перед людьми, которые его так ждут? Вот владивостокцы до сих пор вспоминают его приезд летом 1971 года. А благодарить надо одного старшего электромеханика, который, возвращаясь из отпуска, случайно увидел Высоцкого в аэропорту Домодедово. Он подошёл к нему, представился и пригласил во Владивосток. И Высоцкий согласился! И хотя регистрация на рейс уже закончилась, а во Владивосток тогда можно было ездить только по пропускам, но Высоцкого все знали, и кассир продала билет, уступив настойчивым просьбам электромеханика. Три дня Высоцкий прожил во Владивостоке в однокомнатной квартире простого моряка, и три дня пел для людей…
Мы много знали и сопоставляли. Политинформацию помполита, новость «Голоса Америки» или Би-Би-Си, и – Высоцкого. И все понимали, мы все понимали.
«26 июля 1980 г. перед уходом в отпуск я зашел, как и положено, к начальнику пароходства (ЧМП). Секретарь показала мне телеграмму, адресованную начальнику пароходства: «Прошу сообщить всем капитанам: 25 июля умер Владимир Высоцкий. Гражданская панихида 28 июля театре на Таганке. Марина Влади».
«Морские дороги Владимира Высоцкого», Феликс Сафронов
«…В год пятидесятилетия поэта (1988 год) в порт Новороссийск впервые пришел крупный танкер «Владимир Высоцкий». Тысячи жителей встречали у причала новое судно. Была среди них и мать поэта Нина Максимовна. На этом судне по просьбе моряков одна каюта была выделена «для Володи» и превращена в небольшой музей. Здесь есть портрет Высоцкого, звучит его голос, хранятся пластинки певца, программы спектаклей с автографами актера, публикации о поэте. Каждый год 25 января в 9 час. 40 мин. по Московскому времени на танкере отбивают склянки…»
«Морские дороги Владимира Высоцкого», Феликс Сафронов